- Меня вдруг осенило. У каждого человека есть слабинка, и если б мы узнали, где у Споуда, так сказать, ахиллесова пята, нам ничего не стоило бы держать его в узде. Он стал бы не опасен. Помню, в молодости я случайно увидела, как твой дядя Джордж целуется с моей гувернанткой. Ты не поверишь, как легко мне стало жить на свете, в особенности когда речь шла о том, чтобы остаться после уроков или написать сочинение об импорте и экспорте Великобритании. Понимаешь, что я имею в виду? Допустим, нам станет известно, что Споуд подстрелил лису или кого-нибудь ещё. Тебе не нравится моя идея? спросила она, заметив, что я с сомнением поджал губы.
- Вообще-то мысль не плоха. Но её осуществление упирается в одну маленькую деталь - ничего такого о Споуде мы не знаем.
- Тут ты прав. - Она встала с кресла. - Считай, я размечталась. Пойду, смочу виски одеколоном, а то голова у меня разорвётся, как бомба.
Дверь за тётей Делией закрылась, а я упал в кресло, где она только что сидела, и дрожащей рукой отер вспотевшее че.
- Ну, кажется пронесло, - с облегчением сказал я. - Тётя Делия перенесла удар куда лучше, чем я предполагал. Всё-таки охотничьи клубы славно воспитывают своих дочерей. Она и виду не подала, что на душе у неё кошки скребли, но бокал бренди прикончила, глазом не моргнув. Кстати, куда это ты запропастился, когда ушёл за бренди? Сенбернар-спасатель справился бы с задачей вдвое быстрее тебя.
- Да, сэр. Приношу вам свои извинения. Меня задержал мистер Финк-Ноттль.
Я задумался.
- Знаешь, Дживз, а ведь тёте Делии действительно пришла в голову замечательная мысль. Я имею в виду насчёт того, чтобы, если так можно выразиться, накопать грязи на Споуда. Если б вдруг оказалось, что у Споуда, так сказать, рыльце в пуху, с ним запросто можно было бы не считаться. Говоришь, тебе ничего о нём неизвестно?
- Нет, сэр.
- Да, скорее всего, он чист как стёклышко. С первого взгляда ясно, что среди типов, которые ходят по струнке и боятся на улице плюнуть, чтобы не нарушить закон, Родерик Споуд занимает одно из первых мест. Боюсь, сколько грязи на него не копай, грязнее его мерзопакостных усов ничего накопать не удастся, а так как он носит их с гордостью и не скрывает от посторонних взоров, видимо, человечество не имеет против них возражений, потому что в противном случае Споуд давно сбрил бы эту гадость.
- Совершенно справедливо, сэр. Тем не менее, есть смысл провести небольшое расследование.
- Да, но как?
- Я подумал о "Юниорах Ганимеда", сэр. Это клуб на Керзон-стрит для личных слуг джентльменов, членом которого я состою вот уже несколько лет. Мистер Споуд занимает достаточно высокое положение в обществе, и его слуга наверняка тоже является членом нашего клуба, а следовательно, он сообщил секретарю сведения для занесения в клубную книгу.
- Что такое?
- Согласно параграфу одиннадцатому Правил, при поступлении в клуб каждый обязан выдать полную информацию о своём господине. Это позволяет не только коротать вечера за весьма интересным чтением, но также служит предупреждением членам клуба, если бы они захотели поступить на службу к джентльменам, в некотором роде далёким от идеала.
От пришедшей мне в голову мысли я вздрогнул. По правде говоря, я вздрогнул, как никогда.
- А что произошло при твоём поступлении?
- Сэр?
- Я имею в виду, ты им всё обо мне рассказал?
- О, конечно, сэр.
- Как, всё?! И о том, как меня пытался изловить Стоукер, а я вымазал лицо и руки ваксой, чтобы он меня не узнал?
- Да, сэр.
- И о том, как я возвращался домой после вечеринки, которую устроил Горилла Твистлтон, и принял фонарный столб за грабителя?
- Да, сэр. Дождливыми вечерами члены клуба с удовольствием читают истории с приключениями.
- Вот как? Допустим, в один из дождливых вечеров их прочтёт моя тётя Агата? Об этом ты не подумал?
- Вероятность того, что миссис Спенсер Грегсон когда-нибудь получит доступ к записям в клубной книге, ничтожно мала, сэр.
- Надеюсь, что так, хотя последние события под крышей дома, где мы сейчас находимся, должны были показать тебе, что женщины с лёгкостью получают доступ к самым секретным записям.
Я погрузился в молчание, поражённый тем, что узнал, когда Дживз приоткрыл мне завесу тайны, окружавшей "Юниоров Ганимеда", о существовании которых я даже не подозревал. Естественно, я обратил внимание, что по вечерам Дживз частенько напяливает старенький котелок и смывается из квартиры, но мне всегда казалось, он уходит посидеть в баре или поторчать в каком-нибудь кабачке. Ни о каких клубах на Керзон-стрит я понятия не имел.
Ещё меньше я имел понятия о том, что, если так можно выразиться, самые чудовищные "ляпы" Бертрама Вустера были занесены в какую-то книгу. Всё это сильно попахивало Абу бен Адемом и ангелами, отмечающими, если я не путаю, каждый его шаг, а меня такое положение вещей, как вы сами понимаете, не могло привести в восторг.
Впрочем, тут ничего нельзя было поделать, поэтому я вернулся к тому, что констебль Оутс назвал бы проишшедшим ынцыдентом.
- Так что же ты предлагаешь? Обратиться к секретарю клуба за информацией о Споуде?
- Да, сэр.
- Думаешь, он всё тебе выложит?
- О, конечно, сэр.
- Хочешь сказать, он раздаёт важные сведения, исключительно опасные сведения, жуткие сведения, которые могут погубить человека, направо и налево, кому не попадя?
- Только членам клуба, сэр.
- Когда ты сможешь с ним связаться?
- Я могу позвонить ему по телефону прямо сейчас, сэр.
- Звони, Дживз, и если возможно, запиши звонок на счёт Бассета. И не волнуйся, когда девушка тебе скажет: "Три минуты". Продолжай говорить как ни в чём не бывало. Сколько бы денег ты не спалил, объясни своему секр., и объясни обстоятельно, что пришла пора каждому честному человеку выступить в защиту справедливости.
- Я думаю, сэр, мне удастся его убедить, что дело не терпит отлагательств.
- А если он заартачится, сошлись на меня.
- Слушаюсь, сэр.
И Дживз отправился действовать в защиту справедливости, но когда он был уже в дверях, я его притормозил.
- Кстати, Дживз, - спросил я, - ты говорил, что видел Гусика?
- Да, сэр.
- Он сообщил тебе какие-нибудь новости?
- Да, сэр. Насколько я понял, его отношения с мисс Бассет прерваны. Помолвка расторгнута, сэр.
И он растворился в воздухе, а я подпрыгнул на три фута. Можете мне поверить, тяжело подпрыгнуть на три фута, когда сидишь в кресле, но мне это удалось.
- Дживз! - взвыл я.
Но его и след простыл.
Снизу до меня внезапно донесся звук гонга, возвещавшего о начале обеда.
ГЛАВА 6
Я всегда вспоминаю тот обед с чувством сожаления, потому что душевные муки, которые я испытывал, помешали мне оценить блюда, вкушая которые при более счастливых обстоятельствах, я получил бы истинное наслаждение. Как бы низко ни пал сэр Уаткин Бассет, своим гостям он устроил пиршество богов, и несмотря на моё угнетённое состояние, мне уже через пять минут стало ясно, что в душе его поварихи горела искра божья. От первоклассного супа мы перешли к таявшей во рту рыбе, а от таявшей во рту рыбы к колбаскам из дичи, под которыми не стыдно было бы подписаться самому Анатолю. Прибавьте сюда же спаржу, омлет с джемом и подрумяненные тосты с сардинами, и вы наверняка поймёте, что тот обед мог дать любому другому обеду сто очков форы.
Само собой, мне было не до еды. Как сказал один тип, лучше щипать травку с друзьями-приятелями, чем пировать с кем попало, а глядя на присутствующих, включая Гусика и Медлин, которые сидели бок о бок, я никак не мог отделаться от ощущения, что жую безвкусную бумагу.
Сами знаете, как ведут себя в компании влюблённые парочки. Всё время наклоняются друг к другу и о чём-то шепчутся. Хихикают и толкаются. Перемигиваются и незаметно обнимаются. Лично я однажды своими глазами видел, как женская половина duo кормила своего знакомого с вилки. С Гусиком же и Медлин явно происходило неладное. Он был бледен как полотно и сильно смахивал на окоченевший труп, она сидела с холодным, гордым и отрешённым видом. Оба они занимались тем, что катали хлебные катыши из крошек, и за всё время, что я за ними наблюдал, не обмолвились ни словом. Ах нет, вру, как-то он попросил передать соль, а она вручила ему перец, и он сказал: "Я просил соль", а она ответила: "Правда?" и сунула ему горчицу.
Не оставалось сомнений, Дживз, как всегда, оказался прав. Влюблённые разругались в пух и прах, и я мучился изо всех сил, потому что данное событие было не только трагичным, но ещё и загадочным. Сколько я не ломал себе голову, где тут собака зарыта, ничего путного я так и не придумал, а посему с нетерпением ждал конца обеда в надежде, что когда особы женского пола смоются, мы с Гусиком пропустим по стаканчику портвейна, и он объяснит мне, что к чему.
Однако, к моему изумлению, Гусик, который держал дверь открытой, пока дамы выходили из столовой, пулей вылетел вслед за последней из них и исчез, словно его и не было, оставив меня наедине с хозяином дома и Родериком Споудом. А так как они сидели рядышком на другом конце стола, вполголоса разговаривая друг с другом и время от времени бросая на меня подозрительные взгляды, как будто я был незваным гостем, напросившимся на обед, и за мной нужен был глаз да глаз, чтобы не пропали вилки, я тоже вскоре откланялся, пробормотав, что мне необходимо сходить за портсигаром или чем-то ещё, точно не помню. По правде говоря, я решил просто побыть в своей комнате, не сомневаясь, что рано или поздно туда зайдут либо Гусик, либо Дживз, и сообщат мне последние новости.
Весёлый огонь полыхал в камине, и, чтобы убить время, я подвинул к огню кресло и углубился в детективный роман, который привез из Лондона. Благо я его перелистал, прежде чем купить, и знал, что в нём полно всяческих веских улик и кровавых убийств, вскоре я увлёкся и перестал обращать внимание на окружающее. Однако, не успел я войти во вкус, как дверь скрипнула, и в комнату ввалился не кто иной, как Родерик Споуд.
Честно признаться, я посмотрел на него с некоторым недоумением. Я имею в виду, кого-кого, а Споуда я никак не ожидал увидеть у себя в спальне, тем более, он пришёл явно не для того, чтобы извиниться за своё безобразное поведение на аллее, - когда наряду с угрозами в мой адрес он позволил себе обозвать меня жалким, ничтожным червём, - или попросить прощенья за подозрительные взгляды, которые он бросал на меня за обеденным столом. В таких вещах я, слава богу, разбираюсь. Когда человек собирается принести извинения, он делает это очаровательно улыбаясь или смущённо ухмыляясь, а на физиономии Споуда ни того, ни другого выражения в помине не было.
По правде говоря, он выглядел даже более устрашающе, чем обычно, и его вид настолько мне не понравился, что я сам изобразил нечто среднее между очаровательной улыбкой и смущённой ухмылкой. Вряд ли, конечно, такая мелочь могла его угомонить, но с этим верзилой мелочами тоже не следовало пренебрегать.
- А, это вы, Споуд, - дружелюбно произнёс я. - Заходите, не стесняйтесь. Чем могу?
Не ответив ни слова, он подошёл к шкафу, резко распахнул обе его дверцы, сунул голову внутрь, затем повернулся и уставился на меня со знакомой мне неприязнью.
- Я думал, там Финк-Ноттль.
- Его там нет.
- Вижу.
- Вы ожидали найти Гусика в шкафу?
- Да.
- Правда?
Наступило молчание.
- Что-нибудь передать, если я случайно с ним встречусь?
- Да. Передайте, что я сверну ему шею.
- Свернёте шею?
- Да. Вы глухой? Сверну шею.
Я миролюбиво кивнул.
- Понятно. Свернёте шею. А если он спросит, за что?
- Он знает, за что. За то, что он мотылёк, который играет женскими сердцами, а затем выкидывает их, как старые перчатки.
- Ладно, передам. - До сих пор я понятия не имел, что мотыльки ведут подобный образ жизни. Век живи, век учись. - Я имею в виду, передам, если увижу.
- Благодарю вас.
И он стремительно удалился, сильно хлопнув дверью, а я положил книгу на колени и задумался над причудами истории, которая сама себя повторяла, если так можно выразиться. Я имею в виду, данная ситуация была точь-в-точь такой же, как несколько месяцев назад в Бринкли-корте, когда Тяпа Глоссоп ввалился ко мне в комнату, преследуя ту же цель, которую сейчас поставил перед собой Родерик Споуд. Правда, Тяпа, если не ошибаюсь, собирался вывернуть Гусика наизнанку и заставить проглотить самого себя, в то время как Споуд хотел свернуть ему шею, но для Гусика это не имело принципиального значения.
Само собой, я понял, что произошло. Хотите верьте, хотите нет, я ожидал подобного развития событий. Из моей памяти ещё не стёрся рассказ Гусика о том, как Споуд предупредил его о своём намерении переломать ему все кости, если когда-нибудь он обидит Медлин Бассет. Несомненно, Споуд тщательно расспросил её обо всём за чашечкой кофе и теперь горел желанием выполнить обещанное.
Глупее всего, я до сих пор не имел ни малейшего представления, что же такое могло случиться, хотя, судя по ярости Споуда, произошло нечто из ряда вон выходящее, и Гусик сделал очередную вопиющую глупость. Ситуация, как вы понимаете, хуже не придумаешь, и если б только я мог как-то её изменить, можете не сомневаться, я не преминул бы вмешаться в развитие событий, но так как я понятия не имел, в какие события надо вмешиваться, я решил, что всё должно идти своим чередом. С легким вздохом я уткнулся в книгу, и только почувствовал, как по моей коже побежали мурашки, когда загробный голос произнёс: "Послушай, Берти!", и я подскочил в кресле, задрожав как осиновый лист.
По правде говоря, я подумал, что какое-то семейное привидение пришло по мою душу. Всё ещё дрожа, я осторожно оглянулся и увидел Огастеса Финк-Ноттля, вылезавшего из-под кровати.
* * *
Неожиданно обнаружив, что мой язык запутался в миндалинах, чуть меня не удушив, на какое-то время я лишился дара речи и способен был лишь издавать нечленораздельные звуки, глядя на Гусика вытаращенными глазами. Впрочем, даже взгляда вытаращенными глазами было достаточно, чтобы понять: придурок слышал нашу беседу со Споудом до последнего слова и прекрасно понимал, что, попадись он ему в руки, песенка его будет спета. Волосы у Гусика стояли дыбом, глаза бегали в разные стороны, нос дёргался. Примерно так же выглядел бы кролик, со всех ног улепётывающий от лисицы, конечно, за тем исключением, что у кролика не могло быть очков в роговой оправе.
- Слава богу, пронесло, - пискнул он дрожащим голосом и направился к двери на негнущихся ногах. - Если не возражаешь, я запру дверь. Он может вернуться. Ума не приложу, как ему не пришло в голову заглянуть под кровать? Мне всегда казалось, диктаторы ничего не забывают.
С некоторым трудом я выпутал язык из миндалин.
- Кровати и диктаторы меня не волнуют. Что произошло у вас с Медлин Бассет?
Он поморщился.
- Если не трудно, давай не обсуждать эту тему.
- Нет, трудно. К тому же это единственная тема, которую я намерен обсуждать. С какой стати она расторгла помолвку? Что ты опять натворил?
Он снова поморщился, словно я отдавил ему больную мозоль.
- Понимаешь, я не сделал Медлин ничего плохого. Всё дело в Стефани Бинг.
- В Стефи?
- Да!
- Что плохого ты сделал Стефи?
Он явно смутился.
- Я: гм-м-м: по правде говоря: э-э-э: сейчас-то я понимаю, что совершил ошибку, но в тот момент: видишь ли:
- Кончай мямлить.
Он судорожно вздохнул и с трудом взял себя в руки.
- Не знаю, помнишь ли ты, Берти, о чём мы разговаривали перед обедом: ты ещё согласился, что записную книжку Стефи должна носить с собой: я тогда предположил, она, возможно, прячет её за резинку чулка: мы ещё обсуждали:
Всё поплыло у меня перед глазами. Я понял, на что он намекает.
- Ты не?:
- Вот именно.
- Когда?
Он снова смутился.
- Как раз перед обедом. Если не забыл, она пела в гостиной народные английские песни. Когда я спустился вниз, Стефи сидела за пианино: одна. По крайней мере я решил, что она одна: и внезапно мне пришло в голову, у меня появилась шикарная возможность: понимаешь, я не знал, что Медлин, хоть её и не было видно, тоже находилась в гостиной. Она зашла за ширму в углу, чтобы достать ноты из сундука: и: ну, короче говоря, как раз когда я: как бы это сказать?: как раз когда я начал действовать, она вышла из-за ширмы: и: в общем, сам понимаешь : я имею в виду, только вчера я объяснялся с Медлин по поводу мушки в глазу, а сегодня: короче, мне не удалось отговориться. Вот и всё. Ты умеешь связывать простыни, Берти?
Честно признаться, я не совсем понял, как говорит Дживз, столь резкого поворота мысли.
- Связывать простыни?
- Пока вы со Споудом разговаривали, я лежал под кроватью, обдумывая ситуацию, и понял, что у меня нет другого выхода, как связать простыни с твоей кровати и спуститься по ним из окна. Я читал про такое в книгах и один раз даже видел в кино. Затем я возьму твою машину и уеду в Лондон. А там видно будет. Может, отправлюсь в Калифорнию.
- В Калифорнию?
- Она в семи тысячах миль отсюда. Вряд ли Споуд последует за мной в Калифорнию.
У меня отвалилась нижняя челюсть.
- Надеюсь, ты не собираешься удрать?
- Естественно, я собираюсь удрать. Причём немедленно. Ты слышал, что сказал Споуд?
- Но ведь ты не боишься Споуда?
- Ещё как боюсь.
- Если не ошибаюсь, ты говорил, он гора мышц и мяса, и с трудом передвигает ноги.
- Говорил. Но тогда он собирался свернуть шею тебе. Сейчас мои взгляды переменились.
- Послушай, Гусик, возьми себя в руки. Не можешь же ты просто так взять и исчезнуть.
- А что мне остается?
- Ну, ты должен остаться и попробовать помириться с Медлин. Ты даже не пытался попросить у неё прощения.
- Нет, пытался. За обедом, когда подали рыбу. Она заморозила меня своим взглядом и принялась делать из хлебных крошек катыши.
Я напряг свои мозги как никогда. Не могло такого быть, чтобы Вустер не выкрутился из любой передряги, и точно: не прошло полминуты, мне стало ясно, как надо действовать.
- Тебе необходимо вернуть свою записную книжку, - сказал я. - Если ты покажешь её Медлин, и она прочтёт твою писанину, даже ей будет понятно, что ты полез под: э-э-э: обыскивал Стефи с самыми чистыми, непорочными намерениями. Медлин осознает, что твоё поведение было: было: так и вертится на кончике языка: актом отчаяния, вот. Она всё поймёт и простит.
На какое-то мгновение стёкла его очков блеснули лучом надежды.
- Это мысль, - согласился он. - Где-то ты прав, Берти. Идея совсем не плоха.
- Можешь не сомневаться, она сработает. Как говорится, tout comprendre, c`est tout pardonner.
Стёкла его очков погасли.
- Но как мне вернуть мою книжку? Где она может быть?
- У Стефи её точно нет?
- По-моему, нет. Сам понимаешь, при сложившихся обстоятельствах мои исследования были весьма поверхностными.
- Тогда книжка, скорее всего, у неё в комнате.
- То-то и оно. Не могу же я забраться к девушке в комнату.