Продавец чуть подался вперед и вопросительно вскинул брови.
- Так можно такое устроить? - спросил Ботибол.
- Да, сэр, думаю, что можно, если вы того желаете. Но не могу ли я поинтересоваться, как вы будете использовать такой инструмент?
- Если вам так уж интересно, я собираюсь притвориться Шопеном. Я сяду за рояль и стану играть, а музыка будет из проигрывателя. Это у меня такой способ развлекаться.
Прямо так и было сказано, и мистер Ботибол не понимал, какой черт его дернул за язык. Но что сделано, то сделано, и он даже испытал некое облегчение, убедившись, что не так уж и трудно рассказать постороннему, чем он занимается. Может, тот скажет, что это прекрасная идея. А может, и не скажет. Возможно, он даже скажет, что таких следует помещать в психушку.
- Так что теперь вы все знаете, - подытожил мистер Ботибол.
- Ха-ха! Ха-ха-ха! - расхохотался продавец. - Хорошо вы это сказали, сэр, очень хорошо. Отучит меня задавать глупые вопросы. - Он споткнулся посередине хохота и пристально взглянул на мистера Ботибола. - Конечно же, сэр, вы, наверное, знаете, что у нас есть в продаже простейшие клавиатуры для беззвучных упражнений.
- Я хочу концертный рояль, - твердо сказал мистер Ботибол.
Продавец внимательно на него взглянул, но предпочел промолчать.
Мистер Ботибол выбрал себе рояль и покинул салон со всей возможной поспешностью. Он пошел в магазин, где продавались пластинки, и заказал альбомы с записями всех шопеновских ноктюрнов, этюдов и вальсов в исполнении Артура Рубинштейна.
- Вот уж радость вы себе доставите!
Мистер Ботибол повернулся и увидел рядом с собой плотную коротконогую девушку с на редкость заурядным лицом.
- Да, - согласился Ботибол. - Воистину огромную.
Как правило, он не вступал в беседы с особами женского пола, но эта поймала его врасплох.
- Я люблю Шопена, - сказала девушка. У нее в руке был тонкий мешок из коричневой бумаги с веревочными ручками, содержавший только что купленную пластинку. - Я люблю его больше всех остальных.
Слышать голос этой девушки было очень приятно, особенно после хохота того продавца; мистеру Ботиболу хотелось с ней поговорить, но он не знал - о чем.
- Больше всего я люблю ноктюрны, - сказала девушка. - Они просто завораживают. А вам что нравится?
- Ну… - начал мистер Ботибол.
Девушка взглянула на него и улыбнулась, стараясь помочь ему справиться со смущением. Эта улыбка все и решила. Неожиданно для себя мистер Ботибол заговорил:
- Может быть, вы могли бы… я тут думаю… в смысле, я тут подумал… - Девушка снова улыбнулась, не могла не улыбнуться. - В смысле, я был бы рад, если бы вы зашли ко мне и послушали что-нибудь из этих пластинок.
- Очень мило с вашей стороны. - Она немного помолчала, задаваясь вопросом, нужно ли соглашаться. - Вы это всерьез?
- Да, я был бы очень рад.
Она прожила в этом городе вполне достаточно, чтобы знать: старики, если они грязные старики, не имеют обыкновения приставать к таким непривлекательным девушкам. Только раз или два за всю ее жизнь к ней приставали на людях, и приставали неизменно пьяные. Но этот человек не был пьяным. Он был нервным, выглядел он своеобразно, но пьянством тут и не пахло. Да и вообще, если разобраться, это она к нему пристала, а не он к ней.
- Прекрасная мысль, - сказала она, - просто прекрасная. Когда я могу зайти?
Ох господи, подумал мистер Ботибол. Ох господи, господи, господи.
- Я могла бы прийти прямо завтра, - продолжила девушка. - Завтра я после обеда свободна.
- Да, конечно, - медленно сказал мистер Ботибол. - Конечно же. Я дам вам свою карточку. Вот она.
- Э. У. Ботибол, - прочитала девушка. - Какая забавная фамилия. А моя фамилия Дарлингтон. Мисс Л. Дарлингтон. Как поживаете, мистер Ботибол? - Она протянула руку для пожатия. - Как я предвкушаю этот визит! Когда мне прийти?
- Когда угодно, - сказал Ботибол. - Пожалуйста, приходите когда угодно.
- В три часа?
- Хорошо, в три часа.
- Прекрасно! Непременно приду.
Он смотрел, как она выходит из магазина, коренастая толстоногая коротышка, и думал: да что же я сделал? Он поражался на себя, однако не был собой недоволен. Почти сразу же он задумался, показывать ли ей концертный зал. И он забеспокоился еще больше, когда осознал, что это единственное в доме место, где есть проигрыватель.
В этот вечер он не давал концерта, а сидел в своем кресле, размышляя о мисс Дарлингтон, и как себя вести, когда она придет. Следующим утром доставили рояль, прекрасный "Бехштейн" темного красного дерева, который принесли сперва без ножек, а потом собрали на сцене концертного зала. Это был весьма импозантный инструмент, и когда мистер Ботибол открыл крышку и нажал одну из клавиш, не раздалось никакого звука. Первоначально он думал поразить мир исполнением своих первых фортепьянных сочинений - сборника этюдов - сразу, как только рояль доставят, но теперь все планы менялись. Его слишком беспокоили мисс Дарлингтон и три часа. Ко времени ланча его беспокойство настолько усилилось, что он не мог уже есть.
- Мейсон, - сказал он, - я… я жду к трем часам юную леди.
- Вы ждете что, сэр? - переспросил дворецкий.
- Юную леди, Мейсон.
- Хорошо, сэр.
- Проводите ее в гостиную.
- Да, сэр.
Ровно в три часа он услышал звон колокольчика. Секунды спустя Мейсон провел мисс Дарлингтон в гостиную. Она вошла, широко улыбаясь, а мистер Ботибол встал и пожал ей руку.
- Потрясающе! - воскликнула она. - Какой очаровательный дом! Я и не знала, что иду в гости к миллионеру.
Она пристроила свое пухлое тельце в большое кресло, а мистер Ботибол сел напротив. Он не знал, о чем говорить. Он чувствовал себя ужасно. Но говорить сразу же начала она и долго безостановочно щебетала о том и о сем. В основном о его доме, о мебели и коврах, и как это мило он сделал, что пригласил ее. В жизни ее так мало развлечений. Она работает с утра до вечера и живет в одной комнате с двумя другими девушками, и он себе просто не представляет, как это здорово, что он ее пригласил. Мало-помалу мистер Ботибол стал чувствовать себя лучше. Он сидел и слушал девушку, и она ему нравилась. Время от времени он кивал своей лысой головой, и чем больше мисс Дарлингтон говорила, тем больше она ему нравилась. Любой идиот мог понять, что за этой веселой болтливостью кроется одинокое усталое создание. Это было понятно даже мистеру Ботиболу. И чем дальше, тем понятнее. Вот тут-то и пришла ему в голову смелая, рискованная мысль.
- Мисс Дарлингтон, - сказал мистер Ботибол. - Мне бы хотелось кое-что вам показать. - Он провел ее из гостиной в свой маленький концертный зал. - Смотрите.
Мисс Дарлингтон остановилась на пороге.
- Господи, вы только посмотрите! Театр! Настоящий маленький театр! - Затем она увидела на сцене рояль и дирижерский подиум с бронзовыми перильцами. - Это же для концертов! У вас действительно бывают здесь концерты? О, мистер Ботибол, это просто потрясающе!
- Вам нравится?
- Да, конечно!
- Тогда вернемся в ту комнату, и я вам все про это расскажу. - Ее энтузиазм придал ему уверенности, и он решил идти до конца. - Вернемся в ту комнату, и я расскажу вам нечто забавное.
Когда они снова уселись в гостиной, он тут же начал ей рассказывать. Он рассказал ей все с самого начала - как однажды слушал симфонию, вообразил себя ее автором, как встал и начал дирижировать, как получил от этого огромное удовольствие, и как потом повторил этот эксперимент со сходными результатами, и как в конце концов построил себе концертный зал, где успел уже отдирижировать девятью симфониями. Однако, рассказывая, он немного сжульничал. Он сказал, что единственной причиной, побудившей его к этому, было желание максимально приблизиться к музыке. Есть единственный способ слушать музыку, сказал он ей, единственный способ заставить себя слышать каждую ноту, каждый аккорд. Ты должен делать две вещи одновременно. Ты должен вообразить себя ее сочинителем и в то же самое время вообразить себе, что публика слышит тебя впервые.
- Неужели вы думаете, - спросил он, - неужели вы действительно думаете, что кто-нибудь посторонний может получить от симфонии хотя бы половину того впечатления, как сам композитор, впервые слышащий, как она исполняется полным оркестром?
- Нет, - робко ответила мисс Дарлингтон. - Конечно же нет.
- Тогда станьте композитором! Украдите его музыку! Сделайте ее своей!
Он откинулся в кресле, и она впервые увидела, как он улыбнулся. Ботибол только что придумал это новое и довольно мудреное объяснение того, что он делал, но ему самому оно сразу понравилось, и он улыбнулся.
- Ну, мисс Дарлингтон, что вы об этом думаете?
- Я должна сказать, что это очень, очень интересно.
Она говорила вежливо, выглядела озадаченно и очень плохо его понимала.
- Хотели бы вы сами попробовать?
- О нет. Пожалуйста.
- Жаль, что вы не хотите попробовать.
- Боюсь, я не смогу прочувствовать все это так же, как вы, мистер Ботибол. Вряд ли я обладаю столь сильным воображением. - Она видела по его глазам, что он разочарован, и потому добавила: - Но я бы с радостью посидела в зале и посмотрела, как вы это делаете.
И тут мистер Ботибол вскочил со своего кресла.
- Придумал! - закричал он. - Фортепьянный концерт! Вы играете на рояле, а я дирижирую. Вы - величайший пианист, величайший в мире. Первое исполнение моего фортепьянного Концерта номер один. Вы играете, а я дирижирую. Величайший пианист и величайший композитор впервые сошлись в одном месте. Потрясающее событие! Слушатели сходят с ума! Ночные очереди за билетами. Концерт будет транслироваться по всему миру. Это будет… - Мистер Ботибол умолк; он стоял за своим креслом, держась руками за спинку, и как-то вдруг сразу смутился. - Извините, меня что-то занесло. Видите, как это бывает. Одна уже мысль о новом концерте заставляет меня возбудиться. Так скажите, мисс Дарлингтон, - добавил он умоляющим голосом, - вы сыграете со мной фортепьянный концерт?
- Ну прямо как дети, - сказала мисс Дарлингтон, но все же улыбнулась.
- Никто ничего не узнает. Никто, кроме нас, не будет об этом знать.
- Хорошо, - сказала она, чуть подумав. - Я согласна. Думаю, я немного свихнулась, но все равно я согласна. Это будет такая шутка.
- Прекрасно! - воскликнул мистер Ботибол. - Когда? Сегодня?
- Ну, я не знаю…
- Да, - с жаром сказал мистер Ботибол. - Пожалуйста. Пусть это будет сегодня. Приходите еще раз попозже, мы вместе поужинаем, а затем устроим концерт. - Было видно, что мистер Ботибол снова возбудился. - Нужно кое-что заранее спланировать. Мисс Дарлингтон, какой у вас любимый фортепьянный концерт?
- Ну, я сказала бы - бетховенский Императорский.
- Значит, Императорский это и будет. Сегодня вы его играете. Приходите на ужин к семи. Вечернее платье. На концерт всегда ходят в вечернем платье.
- У меня есть платье для танцев, но я его не надевала уже несколько лет.
- Вот сегодня вы его и наденете. - Он умолк и мягко спросил: - Мисс Дарлингтон, вы не слишком обеспокоены? Может, вам лучше этого не делать? Я боюсь, что меня снова занесет. Похоже, я вас на это толкаю. И я знаю, все это должно вам казаться огромной глупостью.
Вот так уже лучше, подумала мисс Дарлингтон, значительно лучше. Теперь я понимаю, что все будет нормально.
- Нет-нет, - сказала она. - Но вы меня немного напугали тем, что относитесь к этому слишком серьезно.
Когда она ушла, мистер Ботибол подождал минут пять, а затем пошел в пластиночный магазин и купил записи Императорского концерта. Дирижер Тосканини, играет Горовиц. Он тут же вернулся домой, сообщил пораженному дворецкому, что к ужину ожидается гостья, прошел наверх и переоделся во фрак.
Мисс Дарлингтон пришла ровно в семь. На ней было длинное платье без рукавов из какой-то блестящей зеленой материи, и мистеру Ботиболу она показалась не такой уже пухлой простушкой, как прежде. Он провел ее прямо в столовую, и, несмотря на молчаливое неодобрение Мейсона, ужин прошел вполне удачно. Она весело протестовала, когда мистер Ботибол наливал ей второй бокал вина, однако не стала отказываться наотрез. На протяжении всех трех блюд она весело щебетала, а мистер Ботибол слушал, кивал ей и подливал в бокал, как только тот опорожнялся наполовину.
Потом, когда они сели в гостиной, мистер Ботибол сказал:
- Мисс Дарлингтон, нам пора входить в свои роли. - Как и обычно, вино привело его в благодушное настроение, да и девушка, еще менее привычная к вину, чем он, чувствовала себя совсем неплохо. - Мисс Дарлингтон, вы - великий пианист. Как ваше имя, мисс Дарлингтон?
- Люсиль.
- Великая пианистка Люсиль Дарлингтон. Я - композитор Ботибол. Мы должны говорить, действовать и думать так, словно мы пианистка и композитор.
- А как звать вас, мистер Ботибол? Что обозначает буква Э.?
- Эйнджел.
- Да нет, не может быть.
- Не нет, а да, - раздраженно сказал мистер Ботибол.
- Эйнджел Ботибол, - пробормотала мисс Дарлингтон и начала хихикать, но тут же одернула себя и сказала: - Мне кажется, это весьма необычное и примечательное имя.
- Мисс Дарлингтон, вы готовы?
- Да.
Мистер Ботибол встал и начал нервно расхаживать по комнате. Затем он взглянул на свои часы.
- Уже почти девять, - сказал он. - Мне сказали, что зал набит битком. Нет ни одного свободного места. Я всегда перед концертом нервничаю. А вы, мисс Дарлингтон, вы нервничаете?
- Да, конечно, особенно когда выступаю с вами.
- Я думаю, слушателям понравится. Я вложил в этот концерт буквально всего себя. Сочинение едва меня не убило. Я болел потом несколько недель.
- Бедняжка, - сказала мисс Дарлингтон.
- Ну, теперь пора, - сказал мистер Ботибол. - Оркестранты все уже по местам, пойдем и мы.
Он провел ее по коридору, заставил задержаться перед дверью, пока сам он проскользнул внутрь, включил свет и проигрыватель. Затем он вернулся за ней, они вместе вышли на сцену, и раздались аплодисменты. Они стояли и кланялись темному залу, а аплодисменты никак не смолкали. Затем мистер Ботибол поднялся на подиум, а мисс Дарлингтон села за фортепьяно. Аплодисменты наконец утихли. Мистер Ботибол поднял палочку. Следующая пластинка легла на место, и зазвучал Императорский концерт.
Это было нечто потрясающее. Тонкий как тростинка, без малейшего следа плеч, мистер Ботибол стоял на подиуме в парадном фраке и размахивал руками приблизительно в такт музыке; пухлая мисс Дарлингтон в блескучем зеленом платье сидела за клавиатурой огромного рояля и что было сил барабанила обеими руками по немым клавишам. Она замечала те эпизоды, где рояль не участвовал, и в таких случаях чопорно складывала руки на колени и смотрела отрешенно вперед. Мистер Ботибол подумал, что она особенно великолепна в медленных пассажах второй части. Ее руки мягко скользили вверх и вниз по клавиатуре, она наклоняла голову то в одну, то в другую сторону, а однажды, продолжая играть, совсем прикрыла глаза. Дирижируя бурной последней частью, мистер Ботибол утратил равновесие и упал бы с подиума, не успей он схватиться за латунные перила. Но как бы то ни было, концерт царственно приближался к своему мощному завершению. А затем раздались аплодисменты. Мистер Ботибол прошел назад, взял мисс Дарлингтон за руку и подвел ее к краю сцены; они стояли и кланялись, кланялись, кланялись под громкое хлопанье и крики "бис" и "браво". Четырежды они покидали сцену и четырежды возвращались, а затем, в пятый раз, мистер Ботибол прошептал:
- Это они вас вызывают. Выйдите к ним одна.
- Нет, - сказала мисс Дарлингтон, - это вас. Пожалуйста.
Но он вытолкнул ее вперед, она вышла и раскланялась, а затем вернулась и сказала:
- Теперь вы. Это вас они вызывают. Вы разве не слышите, что они кричат?
Тогда мистер Ботибол уже один подошел к краю сцены, сдержанно поклонился направо, налево и в центр и вернулся как раз в тот момент, когда аплодисменты стихли.
Они тут же вернулись в гостиную. Он учащенно дышал, по лицу его стекали струйки пота. Она тоже немного задыхалась, ее щеки стали пунцоворозовыми.
- Потрясающее исполнение, мисс Дарлингтон. Примите мои поздравления.
- Но это же ваш концерт, мистер Ботибол! И какой великолепный концерт!
- Вы играли его просто изумительно, мисс Дарлингтон. Вы по-настоящему чувствуете музыку. - Он обтер лицо от пота носовым платком. - А завтра у нас мой Второй концерт.
- Завтра?
- Конечно же. Вы что, забыли, мисс Дарлингтон? У нас расписана вся будущая неделя.
- О… о да… Боюсь, я действительно это забыла.
- Но вас ничего не беспокоит? - озабоченно спросил мистер Ботибол. - После сегодняшнего исполнения я не могу и помыслить, чтобы мою музыку играл кто-нибудь другой.
- Нет, ничто меня не беспокоит, - сказала мисс Дарлингтон. - И я думаю, все будет нормально. - Она вдруг заметила стоявшие на камине часы. - Мамочки, я и не думала, что уже так поздно! Мне нужно сейчас же бежать! Иначе я утром просто не встану на работу!
- На работу? - удивился мистер Ботибол. - На работу? - Затем он медленно, неохотно заставил себя вернуться к реальности. - Да, конечно, на работу. Конечно же, вам нужно идти на работу.
- Конечно же нужно.
- А где вы работаете, мисс Дарлингтон?
- Я? Ну… - Она на секунду замялась и взглянула на мистера Ботибола. - Я учу детей в школе.
- Надеюсь, это приятная работа. И чему же вы их там учите?
- Я учу их играть на рояле.
Мистер Ботибол высоко подскочил, словно кто-то уколол его сзади булавкой; его рот широко распахнулся.
- Да нет, все в полном порядке, - улыбнулась мисс Дарлингтон. - Я всегда мечтала быть Горовицем. Как вы думаете, не могла бы я завтра быть Шнабелем?
Корпорация "И Аз воздам"
(перевод М. Пчелинцева)
Когда я проснулся, густо шел снег.
Я знал, что идет снег, потому что в комнате было как-то по-странному светло и с улицы не доносилось ни звуков шагов, ни шелеста автомобильных покрышек, а только рычание моторов. Я вскинул глаза и увидел около окна Джорджа в его зеленом халате; он склонился над парафиновой плиткой, заваривая, видимо, кофе.
- Снег идет, - сказал я.
- Холодно, - откликнулся Джордж. - Жуткая холодрыга.
Я встал с постели и вытащил из-под двери утреннюю газету. И вправду было очень холодно, так что я быстро прошлепал назад и снова лег под одеяло, грея мгновенно простывшие пальцы в самом теплом месте - в паху.
- Писем нет? - спросил, не оборачиваясь, Джордж.
- Нет, нет никаких писем.
- Что-то старик не спешит раскошелиться.
- А может, он думает, что четыре с половиной сотни достаточно на месяц.