Роман современного узбекского прозаика и поэта был опубликован в журнале "Дружба народов" № 1 2009 год. "Путь от Фидия к мидии прост", сказала как-то Новелла Матвеева. А от простейшего существа до мудреца? Надо ли проходить и как? Ускоренную эволюцию рыбы-птицы-обезьяны-человек разумный, как предлагает в своем новом романе Сухбат Афлатуни. И дадут ли новоиспеченному хомо сапиенсу... паспорт? Вдруг новый Платон окажется простым гастарбайтером, тогда как? Автор радует нас непредсказуемой иронией, свежестью и самобытностью.
Сухбат Афлатуни
Конкурс красоты
Роман
1
Наш город находится в центре мира. В нем живут люди разных профессий. Вокруг города много зелени: лесов, полей, рощ и парков. По выходным дням люди нашего города садятся в машины, в автобусы и едут на природу. Там они отдыхают, каждый на свой лад. Те люди, которые не едут, отдыхают около телевизора.
(...сохрани мой ум в целости, дай рассказать о том, что видел, а там уже как будет; потому что если не я и она, то кто расскажет - только я и она; а она танцует...)
Ы лесах и лугах ыокруг нашего города ыодится много редких жиыотных и птиц. За ними следят специальные дети - победители ы конкурсах и ыикторинах. Дети кормят сыоих друзей, не дают им подохнуть ы зимнее ыремя.
(...начинается...)
Ы центре города есть парк. Дети и ызрослые часто быыают там. Там ысегда идет экскурсия про наш город. Ысе удиыляются и гоыорят: ы-ы-ыыыы....
- Достаточно!
Старлаб захлопнул папку и посмотрел на абитуриентов.
- Почему вы начали писать нормально, а потом у вас стало везде Ы?
Серые глаза Старлаба скользили по абитуриентам.
- На сегодня все свободны, - Старлаб закрыл папку. - Всем спасибо. Мы ждем ваших новых сочинений. Следующая тема: "Мама, папа, я - спортивная семья". Всем понятно? Все знают, что такое "спорт"?
- Ысе-е-е, - ответили вундеркинды.
Встают из-за парт и выходят в коридор. Медленно поднимаются из-за парт, берут сумки, из которых что-то падает.
Они уходили, оставляя мусор, семечки. До первой стражи еще два часа. Еще два часа класс будет в мусоре. Город будет в мусоре. Город в центре мира.
Старлаб прошелся по классу, захрустели обертки.
Подошел к окну. Внизу, обсуждая Старлаба, выходили абитуриенты.
Вот одна вскрыла мандарин. Оранжевая кожа полетела на снег, смялась под каблуком. Снег вокруг кожуры пропитывается желтым сиянием. Этот цвет останется на всю зиму. Даже когда уберут кожуру. Миром правит диффузия.
В Актовом шла репетиция.
Закрыл дверь, пошел по коридору. "Низший научный персонал, отбирающий..."
При движении по коридору требовалось повторять отрывки из Философского словаря. Коридор все ветвился, и Старлаб не попадал в нужное ответвление, по пятому разу повторяя отрывок из Филословаря:
С т а р л а б (от устар. "старший лаборант") - низший научный персонал, отбирающий кандидатов на конкурс (см. абитуриент). Старлаб проверяет знания абитуриентов, их духовность. Старлаб не думает о бренном; он ценит красоту в обыденном, планирует заняться спортом. Старлаб-женщина хорошо заваривает чай. Старлабы посещают Центр диффузии (см. диффузия)...
- Внимание! Свет. Я сказал, свет. Если я говорю - свет, значит, свет. То, что вы мне даете, МНС, называется другим словом. Я вам в курилке объясню каким. Здесь я при дамах. Ну что, вы мне там родите свет или мы так и будем проводить отбор на ощупь?
Сверху хлынул поток квантов.
В потоке заблестел человек в серебряном пиджаке.
- МНС, я вас люблю! Помашите нашим финалистам.
Из кабины осветителя вылезла красная кепка, улыбнулась и помахала.
- МНС, перестаньте эти ваши цирковые штуки. Вы разобьетесь в вонючую лепешку, и у нас даже не будет осветителя, чтобы ваши похороны прошли прилично.
Красная кепка засмеялась и спряталась.
- Итак, - НС шел по сцене, - мы начинаем. Мы начинаем репетицию. Репетиция это тоже ответственно.
Замолчал, придумывая шутку.
Не придумал. Рассмеялся.
- Абитуриентка Номер один! - объявил НС и захлопал.
Зал шумел. Осветитель вращал прожекторами.
- Поприветствуем! - кричал НС. - Громче! Достаточно. Я вас люблю. Вы меня вдребезги оглушили. Представьтесь.
Красавица представилась.
- Не слышу! Я оглушен. Я сражен. Я, в итоге, потрясен. Итак, несколько обязательных вопросов. Вы согласны на них отвечать? Как, прямо вот так сразу - согласны? Согласны на все? Ну ладно, ладно... Я сейчас буду задавать только приличные вопросы. Только приличные. Неприличные - потом, не торопите меня…
Старлаб кивком простился с МНСом и вышел. Зашел по ошибке. Не смог попасть в нужный коридор. Попал в кабину к МНСу, красная кепка, улыбка.
- Я с вот этой и с вот той, - МНС показывал пальцем на свои трофеи, топтавшиеся на сцене. - Просили, чтобы лучше их освещал.
- Послушай, - МНС смотрел на него. - Почему меня больше не зовут участвовать в конкурсах, а? Я же вывел все прыщи? И уши у меня не торчат. Ну, посмотри, не торчат же?
Со сцены неслось: "Внимание! Свет. Я сказал, свет. Если я говорю - свет, это значит - свет". МНС бросился к прожекторам. Старлаб вышел.
Р е п е т и ц и я (от лат. повторение) - повторение всего; принцип устройства мира. Жизнь - это повторение. Закон репетиции широко используется в природе и обществе, особенно там, где не срабатывают другие законы. В честь открытия закона репетиции перед каждым Конкурсом (см. конкурс) проводятся репетиции. На этих репетициях слышны шутки и смех. Серьезные, сосредоточенные Старлабы (см. старлаб) избегают репетиций; оказавшись на них случайно, быстро покидают.
Старлаб выбрался на улицу. Снег в мандаринах. В основном кожура, но встречаются и целые. Дети кидаются ими вместо снежков. Снег в желтых пятнах. В нашем городе снег красивый и пушистый. Русский снег.
При слове русский у Старлаба внезапно закололо ухо. Слово выпало из влажных подушек сознания.
Старлаб попытался вспомнить его значение в Филословаре. Наклонился, поднял мандарин. Русский мандарин? Русские пальцы снимают русскую кожуру? По-русски роняют ее на снег? Русская зима?
Русская зима. Бессмысленно, но красиво. Слово снова ушло, оставив боль в ухе. Так старики тонут в зеркале, проваливаясь вместе с комнатой. Пытаясь удержаться за раму, как за осыпающийся берег. Потом зеркала завешивают, чтобы не видеть утонувших.
На Канале погибал корабль. Затонул от старости. Груз тонул и всплывал, его ловили сетями. В темной воде качались мандарины. Старлаб смотрел сквозь ворсинки шарфа на масляную пленку из корабля-утопленника. На мандарины, их все больше. Канал становился оранжевым, хотелось в него плюнуть и смотреть, что будет.
На берегу стояли матросы, первыми выплывшие из ржавой могилы корабля. Громко матерились, чтобы согреться. Курили и бросали сигареты в воду. От сигареты масляное пятно зажглось, канал наполнился огнем. Старлаб остался смотреть, как плоды обугливаются. Как трескается кожура, и люди срывают с себя пальто и бьют по огню.
На следующий день он первый раз услышал о нарушении законов природы. Корабль потонул вопреки законам.
"Если бы Академик был жив, такого бы не..." - говорили шепотом. Но Академик не был жив. После одного конкурса, где он дремал в жюри, он пришел домой и...
Старлаб остановился.
Подросток лет пятнадцати.
Стоит, жует, смотрит. Лицо в прыщах. Аллергия от мандаринов. Красные пятна, зудящие днем, ночью. Пятнадцать расчесанных до крови лет. Шапка по самые ресницы. Длинные ресницы в слюне тающего снега.
Старлаб посмотрел на пылающее аллергией лицо. На ресницы. На улыбку, под которой, как грибы под корягой, притаились гнилые зубы. Сколько у него эйдосов? Не больше десяти. Не больше.
Отвернулся и пошел прочь. Старлабы не должны смотреть на безобразное, это понижает уровень эйдосов в организме.
Улицы пустели. Через час первая стража, все по домам, спать. Где-то в Актовом гасли огни, и родители дожидались своих голых первенцев, доставая из пакетов одежду. НС снимал серебряный пиджак и бросал в темноту. Сам садился перед зеркалом.
И все повторялось по закону репетиции.
Даже мусор сегодняшнего дня был похож на мусор дня вчерашнего. Люди в Центре мира жили, чтобы создавать вокруг себя мусор, таков закон.
Через час выйдут медузы и все уберут.
Старлаб шел сквозь парк. На мохнатых скамейках птицы. Обсуждают прогноз погоды. Старлаб любил птиц и иногда мысленно кормил их хлебом.
Вот и старая обсерватория, откуда раньше руководили небом. Следили за небом, посылали ему сигналы и законы. И небо послушно исполняло. Прекрасное и безвольное, оно соблюдало законы, открытые человеком. Теперь обсерватория пуста. Говорили, что в ней ночуют одноклеточные.
Он не почувствовал, как эти двое вышли следом за ним из парка.
Он только успел обернуться и увидеть их, черных и пушистых.
Удар свалил его в снег. Еще удар. Рот наполнился горячей солью.
Сквозь вспышки боли он чувствовал, как срывают куртку. Потом ищут, вспахивая пальцами его тело. Снова бьют.
- Где дневник? Дневник!
- Сейчас же не ваша стража! - крикнул Старлаб.
Сильнее боли обожгло, что это уже было. Что снег во рту на своем законном месте. И боль в руках, ребрах и везде тоже заняла свое место, где ее до этого не хватало. Где до этого болело от отсутствия боли.
Нависла собачья морда:
- Где дневник?
Старлаб впился в нее зубами.
Морда скомкалась, взвыла и унеслась в темноту, но Старлаб уже колотил камнем. Потом швырнул его вслед убегавшим фигурам.
Старлаб осел. Сковырнул снег, приложил к лицу, застонал.
- Я теперь буду некрасивым!
Как все люди Центра мира, он хотел быть красивым.
Облако боли прошло; глаза открылись. До первой стражи - минуты.
- Ы-ы, - он завыл, пытаясь подняться.
Вдали заиграла музыка. Их музыка, под которую выходят.
М а н д а р и н ы - излюбленное лакомство жителей Центра мира. Целебные свойства мандаринов открыл Платон во время путешествия в Египет. О них ему рассказали египетские МНСы. Мандарины способствуют развитию гормонов красоты (см. эйдосы). Мандарины завозят из окраин мира в обмен на отходы из Центра мира. Старлабы и МНСы проводят свободное время в созерцании мандариновой кожуры.
От музыки дребезжал стакан.
Недопитый, с исчезающим следом от губ. НС сидел перед зеркалом в гримерке; серебряный пиджак на полу. НС его ненавидел, но до линьки еще два дня. Два бесконечных дня, разбухших от конкурсов и репетиций. И везде он, НС, в одном и том же пиджаке, одни и те же утвержденные Ученым Советом шутки, одинаковый смех в зале. А линька - только через два дня. Он попросит себе золотой пиджак с ватными плечами. Новое нижнее белье и прическу НС пока не обдумывал. Целых два дня. Стакан дребезжал. Звенели баночки с молодостью, бодростью и другими кремами и лосьонами. Ложь. Морщины начинают и выигрывают. Вот эта, на подбородке. И вот эти, притаившиеся у рта. Поскорее бы линька. Первым делом морщины, сжечь пиджак и сплясать вокруг. Перекрасить волосы в цвет веры, надежды, любви. Глаза скользили по зеркалу: спинка стула, чешуя пиджака. Но нужно смотреть на лицо. В этом - цель медитации. Только лицо. Стакан продолжал истеричную песню. Привычно шумела музыка. Поблескивал ненавистный пиджак. Обычная ежедневная медитация, три часа труда перед отражением. Пока эти, на улице, занимаются своим делом.
НС трудился, созерцая себя. В тысяча семьдесят второй раз, он подсчитал. Двести семьдесят два раза получалось увидеть в своем лице отражение идеи красоты. Эти разы были отмечены в списке красным цветом. На полях, дрожащей рукой: "Я узрел космос на своем лице". "Я познал идею целиком, созерцая свой подбородок". В другие, тусклые дни, идея красоты не посещала подбородок НСа. Подбородок оставался подбородком. Нос - носом. Правда, другие НСы ловили идею красоты еще реже. Тщательнее линять надо, коллеги. Привычная, деловая музыка первой стражи. Скоро второй конкурс. Подготовиться. Снова и снова влезать в ненавистный пиджак.
2
- Эй!
Старлаб перестал бормотать статьи Филословаря и поднял голову.
- Эй, ты! Сдурели, а? - Над ним стоял тот самый, аллергический. Шапка, пунцовые прыщи. - Сдурели, хотите, чтобы они вас на отходы, а? А ну шли! - Аллергический схватил его за руку и потащил в сторону обсерватории. - Быстрее звездуй, академик!
- Я Старлаб, - бормотал Старлаб, передвигая побитое тело.
- Ты - худак. Щас эти нас раз-раз - и за ящик мандаринов. Че застыл? - Добежали до обсерватории. Аллергический сдвинул щит, пролез, затащил Старлаба. - Сюда они не ходят, мокнут, здездяры. Не потей, академик, сейчас тебя водой.
Карабкались по разбитым ступеням. Что это за труба?
- Телескоп! - кричал аллергик изнутри. - Я здесь живу! Сейчас водицы спущу.
- Эй, - крикнул Старлаб в трубу, в которой лез этот, как его.
- Что?
- Как тебя... вас зовут?
- Кого, меня? Обезьяна. Я - Обезьяна, понял?
Обезьяна застрял на нижней ступени эволюции.
В то время как его сверстники бодро переходили из Рыб в Земноводные и так далее, Обезьяна с недетской силой цеплялся за свое детство.
Нет, тогда он еще не был Обезьяной, но те имена он забыл, о чем иногда жалел, грызя ногти. Звали его тогда по имени тех самых ступеней эволюции, из которых его с трудом переводили из-за неуспеваемости.
Три года (вместо одного) он проторчал в классе Рептилий. Его устраивало быть Черепахой. Он плавал в Большом канале, вылезая раз в год, чтобы отложить яйца и порыдать над ними, как это делают все нормальные черепахи. Жители Центра мира даже привыкли к тому, как мокрый подросток вылезает на заплеванную набережную, качаясь под тяжестью невидимого панциря, как долго ползет среди луж и машин. Как, пряча голову в панцирь, ищет нежный экваториальный песок. Как один из вызванных воспитателей несет тазик с песком. Долгожданная горка возникает на пути Черепахи. В песок откладываются яйца. Потом он ползет обратно в Канал, всплеск воды.
Результат: неудовлетворительно.
Объект, отмечалось в отчетах, слишком доволен своим существованием в качестве рептилии. Совершенно не пытается обрасти перьями и попробовать подняться в воздух.
Черепаху вылавливали из Канала, разбивали панцирь, электрошоком стимулировали рост перьев. Объясняли, как приманивать песней самку и вить гнездо. Понял? Понял.
Результат: неудовлетворительно.
Песни выходили похабные, одноклассницы по биологическому классу шарахались. Осенью пытался улететь на юг, его ловили целым родительским комитетом. С горем пополам его дотянули до высших приматов, и здесь уже махнули рукой. О том, чтобы доучиться хотя бы до абитуриента, не говоря уже о Старлабе - об этом, как заявил наблюдавший его МНС, "не может быть и речи, понятно?"
"Понятно, не потей", - сказал Обезьяна, почесываясь. Свою обезьянью участь он воспринял легко, только обнаружилась аллергия на мандарины. Лицо превратилось в костер, даже во рту чесалось.
Он поселился в парке и занялся непонятно чем. Иногда его нанимали организаторы конкурсов. Обезьяна прыгал по сцене, показывал расчесанный зад и кидался мандаринами. Еще у него сохранился - что редко среди приматов - тонкий нюх, как у какой-нибудь собаки. Его он тоже иногда демонстрировал. Этим и жил.
Пару раз ему привозили самку; она курила и ждала любви. Тоже залипла в высших приматах за неуспеваемость. "Они говорят, что науке такие, как я, не нужны", - загадочно улыбалась девушка, раскачиваясь на ветке. Пепел с ее сигареты летел прямо на Обезьяну. Обезьяна нахмурился и плюнул вверх на свою новую знакомую. "Ты такой необычный", - сказала девушка, вытирая плевок. Спустилась, поцеловала Обезьяну в свитер и стала выискивать у него несуществующих насекомых.
Случки Обезьяне понравились. Стали меньше гореть прыщи. Она научила его материться, подарила сворованный где-то шарф. Но потом ее перестали приводить. Обезьяна задавал вопросы. МНС, наблюдавший его с детства, молчал и отворачивал лицо. Лицо МНСа было лицом крокодила, и вообще он был типичным крокодилом. И как самого МНСа не тормознули в рептилиях? Умел, значит, притворяться, маскироваться под следующий класс эволюции. Так и дорос до МНСа, теперь прячет крокодилью тушу в белом халате. Почему Обезьяна никогда не мог притворяться? Сидел бы сейчас тоже в мятом халате и не мучился экзистенциальными вопросами.
"Короче, академик, где она? У меня брачный сезон, нам с ней побазарить
надо", - говорил Обезьяна, дергая МНСа за халат.
"Отстань, придурок", - огрызался МНС, не церемонившийся с питомцами. "Из-за тебя мне все зарубили, я бы уже НСом был. Да! Поднатужился бы ты немного и стал человеком! Главное - стать человеком, а там... Там всегда можно выкрутиться. Ну, встань с пола".
"Не встану... Ну, академик, ну не порть мне брачный сезон. Ну, она где?"
"На звезде!" МНС прошелся по кабинету. "Усыпили ее".
Обезьяна похлопал ресницами. Стал тупо изучать линолеум и седые волосы на нем. Вдруг понял, что это - волосы МНСа, который успел поседеть за эти два-три года.
МНС подошел к нему, потрепал по голове. Протянул мандарин: "На, от этого не должно чесаться. Из теплицы. Ну что ты на меня так смотришь? Я голосовал против. Она подавала надежды. Да и болезнь фиговая. Ну, что я мог сделать? Я же просто человек..."
Обезьяна съел мандарин. Расшвырял кожуру по кабинету, плюнул на пол и ушел.
"Нет, я не хочу быть человеком", - говорил себе Обезьяна, бредя от МНСа по снежной каше. "Я никогда не стану человеком".
Ноги скользили, тело едва удержало равновесие.
"Я не стану человеком, потому что я стану Сверхчеловеком", - громко сказал Обезьяна и улыбнулся солнцу своими гнилыми зубами.
Несмотря на решение стать Сверхчеловеком, он продолжал гордиться своим обезьяньим именем. Скорее, по привычке - как люди по привычке гордятся тем, что они люди. На вопросы об имени он отвечал:
- Я - Обезьяна, понятно? - и бил кулаком в тощую грудь.
Они сидели внутри телескопа, облокотясь на обломок линзы.
Телескоп был направлен на землю, от этого и не был виден снаружи. Последние служители обсерватории рассматривали землю.
Старлаб успел умыться подозрительной водой и теперь слушал музыку первой стражи. Боль от ушибов вытеснялась страхом: страх - лучшая анестезия.