Мало–помалу партизаны, ломавшие лифт, оставили свое занятие и стали помогать советами тем, кто занимался освобождением Хряща. Вся эта возня привлекла внимание лейтенанта Жилина, который долго наблюдал за ней и затем, решив, очевидно, пошутить, громко произнес: "Надо отрезать ему голову!" Ганюк, затаившийся в лифте, должно быть, принял эти слова на свой счет, так как внезапно дверь лифта, и до того изрядно поврежденная, разлетелась в щепки от страшного удара изнутри и Ганюк с ревом ужаса выскочил на свет божий. "Держи его, - вне себя закричал полковник Зубов, - живьем берите!" Этажом ниже партизаны, услышав этот крик, повскакали с пола, куда присели отдохнуть, и преградили Ганюку путь вниз по лестнице. Негодяй заметался по лестничной площадке между 11‑м и 12‑м этажами. Сверху и снизу к нему медленно приближались партизаны. Внезапно он открыл люк мусоропровода, сунул туда голову и, сокращаясь, как червяк, в несколько приемов исчез в трубе. Оцепенев от неожиданности, партизаны некоторое время слушали удаляющийся шум, который доносился из трубы. Когда шум стих, полковник Зубов очнулся. "Далеко не уйдет, - уверенно сказал он, - все за мной". Спеша вниз, полковник опасался не побега Ганюка, так как знал, что бежать аферисту некуда, а возможного самосуда. Однако, выбежав во двор, он понял, что Ганюк наружу не показывался. Плотная масса людей стояла настороженно и не- подвижно. Все ждали. Полковник распахнул находившуюся рядом с парадным дверь в подсобное помещение, куда с этажей по трубе поступал мусор, и невольно отпрянул от невыносимой вони. Помещение уже давно никто не чистил, и оно до самого потолка было завалено отбросами. Видимо, где–то в глубине этой кучи и находился Ганюк. "Ганюк, немедленно выходите! - превозмогая дурноту, сказал полковник. - Считаю до трех!" После этих слов куча зашевелилась и оттуда показался Ганюк, отряхиваясь и что–то недовольно бормоча. Полковник посторонился, пропуская его вперед, и они вышли на улицу, встреченные глухим гулом толпы. При ярком солнечном свете Ганюк представлял собой отвратительное зрелище. Помойная жижа насквозь пропитала его мундир, а сверху к нему прилипли окурки, яичная скорлупа, клочья ваты, какие–то волосы. Заложив руки за спину, слегка сутулясь, бандитский главарь угрюмо шагал по проходу, образованному расступившейся толпой, распространяя вокруг невыносимое зловоние. Бросая исподлобья по сторонам настороженные взгляды, он читал на всех лицах лишь отвращение и презрение. Зубов, шедший следом за преступником вместе с Жилиным и другими партизанами, вдруг резко остановился. "Товарищ лейтенант, - воскликнул он, - а где же…" "Что?" - не понял Жилин. "Его жена", - кивнул на Ганюка Зубов и покраснел. "Что–то мне такое говорили, - пробормотал Жилин, морщась и потирая лоб. - Что–то такое говорили, а что, не помню…" "Эта баба, которая у него дома была, сказала, что она в карцере", - подсказал Епифан. "Так точно, в штрафном изоляторе! - обрадовался лейтенант. - Разрешите доставить?" "Не надо, я сам, - сипло сказал полковник и непослушным языком облизнул сразу пересохшие губы. - Ключи у вас?" Он сунул в карман ключи и зашагал к зданию УВД. Крупными шагами проходя улицу за улицей, пересекая площади и скверы, он все время смотрел прямо перед собой невидящим взглядом. "Варя", - шептали его губы. Неожиданно он понял, что уже давно стоит перед обитой железом дверью с надписью "Штрафной изолятор". И тогда, шумно сглотнув слюну, он неуверенным движением потянул из кармана ключи.
В тот день Варенька поднялась с кучи гнилой соломы, служившей ей ложем, едва в кромешную тьму карцера просочился из–под двери единственный тусклый лучик света. Несмотря на слабость, больше она так и не прилегла. Ей не давало покоя предчувствие каких–то радостных перемен, она целый день ходила из угла в угол, напевала и даже пыталась танцевать. И когда в коридоре послышались шаги и затем донесся звон ключей, она уже знала, кто там. Взявшись за руки, они вышли на улицу и пошли среди гомона праздничной толпы, развевающихся ярких флагов, под сияющим апрельским небом. Они еще ничего не сказали друг другу, да в этом и не было нужды - они и без слов все знали. И лишь когда путь преградила длинная вереница пленных бандитов, Варенька" увидев знакомые лица и словно очнувшись от светлого сна, нарушила молчание. "А с ними что теперь будет?" - спросила она. "Народ, Варя, - ответил полковник, - пускай народ, судит". Варенька вздохнула и теснее прижалась к Зубову. И полковник обнял ее за плечи своей сильной рукой.
КОНЕЦ
1973 - 1982