Докладывают другие командиры. Командир группы военно-транспортной авиации сообщает, что выброска завершена, желает успеха и прощается.
Где-то там, в высоком, начинающем светлеть небе, воздушная армада повернула обратно к своим аэродромам.
- Найдите мне Круглова, почему не докладывает Круглов, - требует комдив.
И сержант Лужкин с удвоенной энергией начинает колдовать над своими переключателями, требовательно повторяет: ""Динамо-27" отвечайте! Я - "Арена-25", я - "Арена-25". "Динамо-27", почему не отвечаете?"
Но "Динамо-27" молчит…
Молчит, потому что у подполковника Круглова нет полной ясности в обстановке, и он не решается докладывать комдиву.
Сидя в своей КШМ, подполковник Круглов, принявший доклады от второго и третьего батальонов (с которыми, кстати, приземлился и комдив), ничего не знает о судьбе первого батальона.
Радист подполковника без конца кричит в микрофон:
- "Звук-15", "Звук-15". Я - "Динамо-27", я - "Динамо-27". Как слышите, как слышите? Почему не отвечаете? Я - "Динамо-27"…
Но "Звук-15", капитан Кучеренко, в свою очередь никак не решится доложить своему командиру обстановку. У него ЧП - не может отыскать одного солдата, рядового Золотцева, - и все тут! Да если б только это… Оказалось, что болото, которое в ту пору предполагалось замерзшим, стало непроходимым, размокло, разжижилось, идти по нему все равно что по воде. Его БМД не одолеют. Как обойти? Справа - "противник", слева болото тянется черт знает куда, пока обойдешь, учения кончатся. Вот неудача!
- Ну где же Круглов, батальон его здесь, а сам он где? - шипит комдив. - Где ваш командир? - обрушивается он на ни в чем не повинного командира второго батальона, с которым летел в самолете.
- Не могу знать, товарищ генерал-майор! - отвечает командир батальона, сам недоумевая, куда делся подполковник.
- Ну где же этот черт Кучеренко? - почти в тех же выражениях кричит Круглов радисту. - Почему молчит?
А Кучеренко в сотый раз запрашивает роту:
- Нашли Золотцева?
Но Золотцева нет.
И в конце концов командир первого батальона вынужден доложить об этом командиру полка. Затем он сообщает о состоянии болота и о принятых мерах.
- Золотцева найти, болото преодолеть! - коротко бросает подполковник Круглов и сразу же переключается на связь с комдивом: - "Арена-25", я - "Динамо-27", я - "Динамо-27". Как слышите?..
Получив нагоняй от комдива за задержку с докладом, сообщает, что второй и третий батальоны приземлились без потерь, а вот у первого батальона проблема с болотом…
- Первый батальон приземлился тоже в полном составе? - спрашивает комдив.
"Вот въедливый!" - сетует про себя подполковник Круглов и нехотя отвечает, что нет одного солдата, принимаются меры к розыску…
- Срочно выясните, в чем дело! - приказывает генерал. - И доложите, как будете преодолевать болото. Доложите через тридцать минут. У меня все.
Комдиву сообщают, что его КП готов. Сев в КШМ, он сразу отправляется туда. Машина въезжает под кроны деревьев и, недолго поколесив по прогалинам, оказывается на опушке леса, взбегавшего в этом месте на холм и остановившегося, словно в нерешительности.
Саперы постарались. Командный пункт просторный, над ним добротное перекрытие. Ходы сообщения удобные, подтянуты провода связи. Штабные офицеры уже склонились над картами, разложенными перед ними.
В отдельной ячейке разместился со своим связистом посредник генерал-майор Мордвинов - однокашник по училищу и академии, тоже командир дивизии, но расквартированной за тысячи километров отсюда. Его вызвали в Москву, назначили посредником, и вот теперь он здесь. Худой, со впалыми щеками, года на два старше Чайковского, но выглядевший старше на все десять, Мордвинов сидит неподалеку, на рукаве у него белая повязка, и рядом с ним радист, тоже с повязкой. Ну что ж, уважаемый товарищ Мордвинов, смотрите, придирайтесь, придумывайте самые невероятные вводные - нам не страшен серый волк, уж как-нибудь лицом в грязь не ударим!
Чайковский ловит себя на том, что испытывает неприязненное чувство к Мордвинову, и злится. Ну при чем тут Мордвинов? И вообще посредник? Делают общее дело, каждый на своем участке, а потребуется воевать - то будут вместе против одного врага. Смешно! Что он сам, что ли, не был таким же посредником. Но чувство неприязни не проходит: сейчас этот худой молчаливый человек с белой повязкой на рукаве олицетворяет для него все неприятности, все козни судьбы, которые ждут его на этой еще окутанной мраком земле.
Чайковский гонит эти мысли. Он говорит:
- Прямо как в доме отдыха.
По его тону непонятно, то ли одобряет, то ли упрекает. На всякий случай командир инженерного подразделения решается пошутить:
- Старались, товарищ генерал-майор. Вот только телевизора не достали.
Но шутка повисает в воздухе.
Впрочем, подойдя к амбразурам, генерал удовлетворенно замечает:
- Молодцы, хорошее местечко выбрали.
Офицер облегченно вздыхает.
Действительно, с командного пункта открывается великолепный вид: влево на железнодорожный узел, где действует подполковник Круглов, на злополучное болото, вправо - на мост, который должны захватить гвардейцы майора Зубкова, и дальше на реку - туда, откуда предположительно появятся основные силы "северных".
Штабные машины, разное иное хозяйство и резерв, в который комдив выделил парашютно-десантный батальон, подразделение лейтенанта Рогова, самоходно-артиллерийский дивизион, надежно укрыты в густом лесу, венчающем холм и простирающемся от Ровной до самого аэродрома. В случае чего резерв может скрытно подобраться к аэродрому или стремительно ударить по железнодорожной станции или по переправе.
Начальник штаба полковник Воронцов, некоторое время с недовольным видом выслушивавший чей-то доклад по телефону, а потом, постукивая карандашом, разглядывавший карту, наконец встает и подходит к комдиву.
- Товарищ генерал-майор, - он озабоченно тычет пальцем в карту, - не столь уж значительные силы у Зубкова на мост с правобережья наступают, а "южные" стремительно отступают, я позволил бы себе сказать, удирают. Боюсь, что, как только они через мост на левый берег перейдут, его взорвут. Понимают, что на два фронта не устоять. И вот на левом берегу держатся крепко, а на правом, как я уже позволил себе сказать, удирают.
- Прикажите Зубкову, пусть на левом нажимает, а на правом остановится. Пусть топчется на месте, пусть шумит, но не давит, а саперам…
- Ясно, товарищ генерал-майор, саперам скрытно подойти, разминировать мост и удержать…
- Вот, вот, - рассеянно подтверждает комдив, он уже занят другой проблемой.
Однако связь с Зубковым то и дело теряется. "Южные" применяют радиопомехи. Попытка связаться непосредственно с силами, действующими на правом берегу, тоже ничего не дает.
И тогда начальник штаба вызывает одного из своих офицеров - капитана Рутько - и приказывает ему в кратчайший срок добраться до Зубкова и передать приказ.
Казалось бы, генерал Чайковский увлечен наблюдением. С инфракрасным биноклем в руках он внимательно смотрит в сторону железнодорожной станции. Но оказывается, он все слышал. Не оборачиваясь, бросает:
- Пусть отправляется в обход, а то подстрелят, как зайца.
И капитан Рутько, повторив приказ, исчезает в дверях. А тем временем вызванный командир разведывательного подразделения получает задачу: разведать, минирован ли мост, и если да, то разминировать, захватить и удерживать, пока подразделения майора Зубкова не подоспеют.
На командный пункт приходит начальник политотдела полковник Логинов. Он улыбается.
- Честное слово, чего только ребята не придумают! - говорит он, ни к кому не обращаясь, и вдруг, хлопнув себя по бедрам, начинает смеяться.
Генерал Чайковский удивленно смотрит на него - что могло так развеселить начальника политотдела.
- Нет, вы представьте, что придумали! Молодцы! - говорит полковник Логинов. - Приезжаю в шестую роту, а они комсомольское собрание устроили! Ну? Как вам это нравится? Правда, передых небольшой. По приказу у них двадцать минут остается до начала атаки. Вот они и решили воспользоваться - собрание, видите ли, провести. На повестке дня прием в комсомол гвардии рядового Габриэляна. Я спрашиваю замполита: "Как же так, спятили, что ли? Через двадцать минут атака, а вы тут митинг устроили!" Он смотрит на меня, вроде не понимает и спрашивает: "А что, нельзя, товарищ полковник? Почему нельзя?" И веришь, Илья Сергеевич, - и полковник Логинов снова с удовольствием хлопнул себя по бедрам, - не знаю, что ответить! Действительно, почему нельзя? Где сказано, что нельзя перед атакой комсомольское собрание проводить? А? Вспомним Отечественную. Нормальное дело. Думаю, молодцы ребята. Да тут еще комсгрупорг подбегает, бедовый такой парень, я его хорошо знаю. "Товарищ полковник, - говорит и не улыбнется ведь, - Габриэляна принимаем. Отличный гвардеец. Все за него. Сказал - погибну в атаке, считайте меня комсомольцем. Вдруг и вправду "погибнет"? Снимет его посредник, и все, что ж он, без собрания, значит, в комсомоле окажется? Не пойдет! Вот мы и решили, времени навалом, успеем рассмотреть". "Это двадцать-то минут навалом? - спрашиваю. - Да разве человека за двадцать минут узнаешь, обсудишь?" А он отвечает: "Так ведь год и двадцать минут, товарищ полковник, мы ж его год уж знаем, почитай, лучше самих себя изучили. Достоин!" "Да он и биографию свою не успеет рассказать!" - настаиваю. Комсгрупорг только рукой махнул: "Ну какая у него биография, товарищ полковник! Нет у него еще биографии, не успел завести. Он нам свою биографию на учениях да на службе показал. Очень даже хорошая. Отличник ведь". "Добро, - говорю, - принимайте перед боем". - Полковник Логинов помолчал. - Да, было время, принимали людей перед боем. Так и умирали коммунистами, комсомольцами, а билета получить не успевали…
Уже почти рассвело. Теперь через амбразуры можно было в бинокль разглядеть почти весь район десантирования.
Слева, вдали, скрытое туманом, простиралось то самое болото, которое тщетно пытался преодолеть капитан Кучеренко со своими гвардейцами. Ближе к КП, по краю болота, проходила железнодорожная линия и маячили постройки, склады, водокачка; то были станция и железнодорожный узел Дубки. Еще ближе гремели взрывы, к небу взлетали черные фонтаны земли. Подразделения подполковника Круглова атаковали станцию.
Прямо перед КП, километрах в трех, продолжалось болото. Оно оканчивалось у безымянного притока Ровной, за которым шла низина. В том месте, где приток впадал в Ровную и где гнулись под усилившимся ветром плакучие ивы, белели строения совхоза Прировненского.
Генералу Чайковскому показалось, что приток уж слишком широк, а ивы торчат прямо из воды. Но может быть, только показалось?..
Справа от КП протекала Ровная. Она уже освободилась ото льда и катила свои свинцовые волны меж почерневших землистых берегов. Уровень воды заметно поднялся, течение несло какие-то обломки, сгустки ветвей, кусты, всякий, неизвестно откуда взявшийся хлам. Со стороны моста слышалась непрерывная стрельба, дым окутал берег - там гвардейцы майора Зубкова изо всех сил старались подавить сопротивление "южных", оборонявших мост. Но, видимо, это было не так-то просто. "Линия фронта" не отодвигалась. А за рекой шла вялая стрельба. Там в соответствии с приказом десантники лишь обозначали наступление. "Значит, добрался Рутько, - подумал комдив. - Молодец, быстро".
Капитан Рутько действительно добрался. И действительно быстро. Но чего ему это стоило!
Ведь предстояло сделать крюк в добрых четыре-пять километров. Машина неожиданно сломалась (такую вводную дал посредник - хотел проверить, наверное, находчивость офицера). И, увязая в последнем весеннем снегу, затаившемся под деревьями, Рутько добежал до села Лесное и остановился на окраине. С тоской смотрел он на бесконечное поле, на свинцовые, ледяные воды Ровной, которую надо было переплыть, и на кусты на том берегу, через которые вообще черт знает как удастся продраться.
Но тут ему повезло.
На войне везение, военное счастье, тоже существует и играет порой немалую роль. Хотя, как правило, приходит оно к ловким, сильным, умелым, хорошо подготовленным и обученным. Не всегда, но как правило.
Капитан Рутько имел первый разряд по современному пятиборью. И то, что начальник штаба выбрал для этого задания именно его, отнюдь не было случайностью. Полковник прекрасно знал военные качества всех своих офицеров и понимал, что лучше Рутько никто задание выполнить не сможет.
Теперь Рутько оказался в ситуации, подобной той, если верить спортивным историкам, при которой возникло современное пятиборье.
Однажды, еще в наполеоновские времена, офицер связи получил приказ доставить по назначению пакет. Выполняя приказ, он по ходу дела несколько раз попадал в сложные переплеты: вынужден был сразиться с врагами на шпагах, отстреливаться из пистолета, переплыть широкую реку, проскакать несколько верст на коне, пробежать по пересеченной местности немалое расстояние.
Впоследствии все эти виды спорта: стрельба, фехтование, конный и легкоатлетический кроссы, плавание - и составили современное пятиборье. То самое, по которому капитан Рутько имел первый разряд. Теперь ему предстояло доказать, что он не зря заработал свой разряд и ничем не уступит тому легендарному офицеру наполеоновских времен.
Глядя на низкое серое небо, на вспухшую холодную реку, на вязкую землю, на весь этот неприглядный пейзаж, Рутько подумал, что стрелять из пистолета в тире, плавать в бассейне и фехтовать в зале как-то уютнее.
Он вздохнул. Вот тогда-то военное счастье и улыбнулось ему. Улыбнулось, отнюдь не погрешив против правил. Оно ведь всегда улыбается наиболее подготовленным и тренированным. Разве не таким был капитан Рутько?
Он вдруг увидел, как двое парнишек ведут куда-то полдюжины лошадей. Лошади показались Рутько молодыми, сильными, ухоженными. Решение он принял мгновенно.
Подбежав к ребятам, сказал:
- Хлопцы, одолжите коня. Слово офицера, верну, не запылится.
Ребята нерешительно переглянулись.
- Должен выполнить приказ. Любой ценой. Не успею пешком. Помогите. Вы комсомольцы?
Ребята молча и согласно кивнули.
- Так что ж, вы, комсомольцы, не поможете офицеру Советской Армии?
- А когда вернете? - сдаваясь, спросил один.
- Да опомниться не успеете, - радостно заверил капитан, вскакивая на лошадь, - вот только доскачу туда, - он неопределенно махнул рукой, - и сей минут обратно. Спасибо, хлопцы. Век не забуду. - И, оставив не успевших ничего сообразить ребят, он галопом помчался к реке.
Конечно, чтобы проскакать на неоседланной лошади по этой неровной, в кочках, земле, переплыть реку, воспользоваться еле заметными тропками, пролегшими в зарослях жестких еще безлистных кустов, нужно было иметь уж никак не меньше первого разряда. И, кроме того, обладать находчивостью, умением ориентироваться, быстротой реакции.
Капитан Рутько прибыл в расположение "северных" быстро и точно выполнил приказ. Он не только передал указание генерала, как дальше вести бой, но даже помог недавно назначенному на должность командиру подразделения наладить устойчивую связь. Оказалось, что посредник "уничтожил" всех связистов майора Зубкова. Их обязанности взяли на себя другие десантники. И хотя они тоже были обучены радиоделу, но все же не обладали таким опытом, как штатные радисты.
Капитан Рутько был доволен собой и тем, как выполнил задание. Вот что значит не теряться, все продумать! Об одном он только не подумал… Что должны отвечать бедные хлопцы разъяренному председателю колхоза, который, пунцовый от гнева, стучал по столу кулаком:
- Где конь, черти? Где конь, спрашиваю? Офицер увел? Может, генерал? Кино насмотрелись? Я вам дам офицера! Я вам такого офицера покажу, что не то что на коня, на перину неделю не сядете. Упустили? Словить! Чтоб сейчас же словить!..
Наконец, перестав кричать и разобравшись, в чем дело, председатель колхоза сел писать жалобу "начальнику маневров", не ведая, что конь будет возвращен в целости и сохранности.
А тем временем саперы выполняли другой, куда более трудный приказ комдива. Лейтенант, командовавший ими, воспользовался сумеречной погодой и решил прибегнуть к помощи водолазов. Неуклюжие, похожие в скафандрах на инопланетян, они, медленно и осторожно ступая по скользкой земле, спустились в реку. Они долго шли по дну и, когда, по их расчетам, оказались у моста, включили камеры всплытия. Им удалось установить, что мост заминирован, но разминировать его можно.
Помогло и то, что обороняющие мост подразделения "южных" вели тяжелые бои с наступавшими с двух сторон десантниками.
Но это легко сказать - можно. В бинокль ночного видения командир саперов долго и внимательно рассматривал берег. Где-то здесь, тщательно укрытый и замаскированный, притаившийся, словно змея, перед атакой, залег саперный проводник, идущий от пульта управления к зарядам на мосту.
Его необходимо было обнаружить и перебить. Надо было и проверить, нет ли дублирующей цепи.
Дело в общем-то знакомое. Есть умение, есть приборы, есть тот самый нюх, которым обладают прирожденные саперы, - опыт, интуиция, наблюдательность, немножко везения… Но на этот раз ничего не получалось.
Самые ловкие, самые искусные неслышно ползли вдоль берега. Они казались невидимками…