Герои книги "Летний день, или Корыто со старостью" приятны и милы, среди них нет злодеев и подлецов, глупости они совершают по недоразумению, гадости – по ошибке, впрочем, все они похожи на самых обычных людей, которых вы каждое утро встречаете в зеркале.
СЕМЬ ДНЕЙ ИЗ ЖИЗНИ ФИЛИППА
Конец первого дня
Из прихожей донесся еле слышный шум. В замке повернулся ключ. Два раза. Дверь, тихонько застонав, отворилась. Щелкнул выключатель, и несмелое бледно-желтое пятно расплылось по плитке пола. Дверь закрыли, было слышно, как к ней кто-то прислонился. Филипп старался не шуметь. Было уже поздно, Ритка и Ритуля давно спали. Будить их не хотелось. Себе же дороже.
Филипп поставил на тумбочку кожаный портфель. Потянулся к удавке дорогого шелкового галстука. После нескольких попыток галстук поддался. Мужчина ослабил ненавистный узел, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Дышать стало легче. Прислушался к тишине. Не доносилось ни единого звука. Филипп с облегчением выдохнул и стал стягивать ботинки.
Филиппу было почти сорок: Час Икс, раскидывающий людей по разным углам. Свой собственный рубеж "Пан или пропал" Филипп прошел на удивление достойно, нечаянный карьерный скачок, словно волшебный пендель, задал ему нужное направление, помог избежать кювета. Почти сразу же нарисовалась Ритка, вслед за Риткой появилась новая квартира в монолитной многоэтажке с певучим названием "Белые лебеди", а потом уже и Ритуля.
Троица была из тех, кому нужно и можно завидовать. Причем сразу всем. Ритке – потому что отхватила перспективного мужика. Небывалый успех был еще в том, что провинциальная Ритка была на год старше Филиппа и, между нами, до Филиппа на нее так никто и не позарился. Филиппу, несмотря на помятость на вчера еще свежем лице, – потому что у него все получилось. Правда, что получилось, Филипп пока не понимал. А малолетней Ритуле – потому что у нее были родители, свой угол и угол этот был не где-нибудь в городе N, в котором когда-то родилась ее мать, а в самой что ни на есть столице. Конечно, предстояло еще много чего пройти, но в целом все были счастливы. И только в пьяном бреду и при непременном отсутствии Ритки Филипп стал бы доказывать, что что-то здесь не так. И тогда ни от кого бы не утаилось, что один из них всего лишь почти счастлив. А это, как показывает жизнь, совсем не одно и то же.
Филипп снял пиджак и, повесив его на крюк в прихожей, пошел на кухню. По дороге закрыл дверь в детскую, где сопела Ритуля, и в спальню, где спала Ритка. Неожиданно сам собой нашелся ответ на вопрос, почему Ритка настояла на том, чтобы дочку назвали ее именем. Просто Ритка очень любила себя. А еще, чтобы поосновательней прошить ему мозги и связать свой образ с образом дочки, в жилах которой теперь текла как-никак и его кровь. Так, на всякий случай, для подстраховки.
На кухне была идеальная чистота. Белоснежный холодильник, утыканный магнитиками из стран, в которых им с Риткой довелось побывать.
– И тут заякорила: "Пока я рядом – все будет чики-пуки!" Где-то я уже об этом слышал. – Филипп поправил фигурку ламы, привезенную когда-то из Перу.
В плиту можно было смотреться как в зеркало. На столешнице ни единой крошки. Чистота, но какая-то не кухонная, слишком уж идеальная, почти стерильная. Ужин Ритка не готовила: вечером Филипп был на встрече. Мужчина открыл холодильник, достал пластиковый стаканчик с йогуртом. Еда была неестественная, синтетическая. Филипп заставил себя съесть несколько ложек. Усилие или насилие над собой? Холодная жижа плюхнулась в желудок.
– Слова однокоренные, – кто-то шепнул ему на ухо.
Закончив выскребать остатки йогурта, мужчина отправился спать.
День второй
Утром айфон прозвонил в 6:30. Филипп проснулся, как всегда, первый. Нужно было успеть доехать до работы до того, как весь город встанет, иначе по пробкам… на другой конец города.
Мужчина посмотрел на противоположную сторону кровати. Ритка зарылась в подушках и мягком одеяле так, что ее не было видно. По недовольному шевелению, последовавшему вслед за пронзительным звоном, стало понятно, что там все-таки кто-то есть. Даже сквозь одеяло Филипп догадался, что лицо её исказилось в утренней муке. Поспать Ритка любила. Мужчина незаметно поднялся, прихватил из шкафа последнюю рубашку и вышел из комнаты. Ритуля тоже спала. Закончив утренний марафет, мужчина пошел на кухню, вытащил стаканчик йогурта. Присев за стол, отлепил листок розовой бумажки-стикера, мелким почерком накидал что-то про рубашки. Данный способ общения все более распространялся в их семействе. Удобно, а главное, дистанционно, что не всегда плохо. Прикрепил записку магнитом к холодильнику. Однако, запихав остатки йогурта в рот, нахмурился, содрал листок с холодильника и растерзал его на мелкие кусочки. Характер у Ритки был взрывоопасный. Вместо гладильной просьбы на холодильнике появился смайлик. Нейтрально и безопасно. Проглотив йогурт, Филипп направился в прихожую. Присев на пуфик, стал зашнуровывать ботинок. Из спальни донеслись сначала скрип кровати, потом еле слышное шевеление. Филипп ускорился, стал спешно натягивать второй ботинок. Вслед за скрипом распахнулось и зашелестело одеяло. Филипп путающимися движениями пальцев затянул бант и вскочил на ноги. Ритка наконец выдавила из себя что-то членораздельное, но за спиной Филиппа уже неслышно захлопнулась дверь. Что она хотела сказать, Филипп не расслышал. Хотел, но не расслышал.
Выйдя из подъезда, Филипп пошел вдоль дома. Машину накануне ночью пришлось кинуть довольно далеко. Припарковаться возле дома после двенадцати – что-то из разряда фантастики. Машины занимали буквально каждую пядь земли, не оставляя врагу ни единой щелочки. Мужчина сел за руль. По дороге на светофорах просмотрел почту. Ничего срочного и требующего его незамедлительного вмешательства, уже хорошо. Спидометр отщелкал 48 километров, машина подъехала к недавно сданному в эксплуатацию офисному центру. Хотя бы здесь проблем с парковкой не было. Мужчина въехал в подземный гараж, занял место "К 901", прошел в блок "К" и стал подниматься на этаж.
В офисе было тихо. Основная масса сотрудников добиралась от метро на корпоративной маршрутке, до ее приезда оставалось еще минут двадцать. Офис компании, в которой трудился Филипп, занимал всю площадь двенадцатого этажа одной из семи башен бизнес-центра. Пространство было организовано в стиле опенспейс. Лишь немногим сотрудникам полагались стеклянные изолированные аквариумы, называемые собственными кабинетами. Филипп, недавно получивший должность начальника отдела, уже успел вкусить прелести наличия собственного угла и теперь посматривал свысока на своих коллег, безмолвно плавающих за стеклянной перегородкой. Шумоизоляция была капитальная.
Филипп расположился за своим столом. Нагенерил 56 писем в ответ на полученные 53, участие в офисном футболе – дело обязательное. Отправив на три письма больше, чем было получено, Филипп показал свою вовлеченность в дела компании и причастность к процессам. Главное, не переборщить, не затянуть себя в слишком долгую переписку. Тут, впрочем, как и везде, нужно быть профи. Филипп, давно вращающийся в этой среде, в переписке поднаторел. Не успел он настучать последнее письмо, как в скайп постучалась Ритка. В углу компа жиденькими цифрами светилось "9:35". Рановато для Ритки.
У Ритки на столь раннее общение с Филиппом были свои причины. У неё, вернее у Ритульки, заканчивались памперсы, нужно было докупить йогурта, но самое главное, на три у нее была запись в парикмахерскую. Подруга, которая обещала ее выручить, поступила как последняя сволочь, сообщила, что по каким-то причинам приехать не сможет, и теперь Ритка как ужаленная искала ей замену. Кандидатов на замену, как всегда, не было, и Ритка уповала только на мать Филиппа Флору Эдуардовну.
Филипп набрал Флору Эдуардовну, начались сложные трехсторонние переговоры. Мать висела на телефоне. Между Риткой и Филиппом переписка шла по скайпу. Выводить все три стороны в одну переговорную плоскость было нецелесообразно, поэтому Филипп, как Фигаро, успевал и здесь, и там. Ритка и Флора передавали друг другу просьбы, выдвигали требования, ставили ультиматумы, настаивали на взаимной выручке и уступках. Каждое из отпущенных выражений проходило через строгий ценз Филиппа, в результате до обеих женщин доходил умеренный, сдержанный, выдерживающий любую критику текст. Каждая из сторон отстаивала сугубо личную позицию. Ритке нужно было позарез в парикмахерскую. Волосы после родов лезли просто мрак как. И у Ритки в запасе была еще одна неиспользованная процедура в салоне, на которую она возлагала свои последние надежды. Воображение рисовало страшные картинки. Потерять Филиппа, остаться с маленькой дочерью на руках и без волос на голове в результате какой-то там свистопляски гормонов – Ритка не могла всего этого допустить! Флоре Эдуардовне Риткины битвы за волосы были, как бы помягче сказать, до фонаря. Она справедливо считала, что свое отработала еще на детях, вырастив двух сыновей, поэтому все попытки повесить на нее внуков пока успешно отражала. К тому же Филипп и Ритка жили в гражданском браке. Вопрос этот, довольно щепетильный и болезненный для непроштампованных супругов, тем не менее, давал дополнительные козыри Флоре Эдуардовне и, что особенно приятно, позволял ей несколько свысока смотреть на девицу, на которой так и не женился ее сын. Гражданская невестка должна знать своё место. Именно исходя из этих соображений действовала Флора Эдуардовна, не уступая ни Риткиному напору, ни Риткиному упорству. Филипп крутился как уж на сковородке, пуская в ход все свои таланты, только бы не взорвалась пороховая бочка дома и окончательно не разругаться с матерью. Переговоры закончились тем, что Флора Эдуардовна все-таки сжалилась над сыном и пообещала к обеду быть. Филипп написал об этом Ритке. Окрылённая Ритка вышла из сети.
В личную почту Филипп больше в этот день не заходил. В 11:00 вызвало к себе начальство, и до пяти он просидел на совещании. Когда он, обескровленный и измусоленный, вышел из переговорной, Ритка была уже в сети. Скорее всего, посещение салона прошло удачно, и она перетирала впечатления с виртуальными подругами. Если бы что-то пошло не так или, не дай бог, что-нибудь выкинула Флора Эдуардовна, Ритка уже давно бы оборвала телефон, вытащила его с совещания и сообщила всё до мельчайших подробностей. О малейших просчетах в действиях противника, каковыми с некоторых пор являлись Ритка и Флора Эдуардовна, Филиппу докладывалось незамедлительно. Филипп поспешил выйти из сети. Лишний раз светиться не надо, Ритка тут же что-нибудь пронюхает, понастроит догадок, а Филипп воробей стреляный, все бабьи хитрости знает наперед.
Ровно в шесть он вышел из офиса. Три часа по пробкам, по пути нужно заехать на заправку. Итого, в одиннадцать дома. Ритуля уже будет спать, а может, повезет, и Ритка тоже.
День третий
Утром айфон прозвонил в 6:30… как всегда, первый… по пробкам… на другой конец города…
Филипп уже почти доехал до офиса, когда под локтем зазвонил телефон. С экрана смотрела улыбающаяся Ритка. Нежная, прелестная, кроткая, совсем нетребовательная. Мужчина ухмыльнулся. Телефон продолжал звонить, подтверждая мысль Филиппа о том, что от былой застенчивости не осталось и следа. Филипп поставил громкую связь. Ритка тут же выпалила список стран, в которые ей хотелось бы поехать в отпуск. Отдыхать в этом году решили отдельно. Уже одно это было прекрасно! Филипп, изредка поддакивая, следил за дорогой.
Отдых порознь имел свои преимущества. Самое главное, решался вопрос с Ритулей. Когда будет в отпуске он, с Ритулей, само собой, посидит Ритка, а вот когда наступит очередь ехать на море Ритке, по легенде с дочерью будет сидеть он. На самом деле все должно было произойти совсем не так, Филиппа обещала подменить Флора Эдуардовна. От Ритки все держалось в строжайшей тайне. Заговорщики действовали осторожно и осмотрительно. Вслух озвучивалась только официальная версия, и только когда Ритка уедет, срочный звонок с работы отправит Филиппа в командировку и тут как тут на сцене появится Флора Эдуардовна. Где всё это время будет находиться Филипп, Флора Эдуардовна не спрашивала, в конце концов, ее сын взрослый мужчина и не ей требовать отчет в его действиях. По поводу внезапного приступа альтруизма матери Филипп иллюзий не строил, женщиной руководили сугубо личные мотивы, и тут опять не обошлось без Ритки. Надумай Филипп с Риткой ехать в отпуск вдвоем, у Флоры Эдуардовны, женщины деятельной и занятой, времени, конечно, не нашлось бы. Но вдвоем ехать никто и не собирался!
На все предложения Ритки по поводу ее отпуска он был практически согласен. Правда, нужно было избежать горячих точек и стран с нестабильной обстановкой, о которых в силу своей политической близорукости Ритка могла не знать. Себе же дороже, замучаешься ее потом оттуда возвращать. У Филиппа осталась единственная сложность – удержать ее в определенном ценовом диапазоне. Аппетиты ее были поистине неуемны. Ритка склонялась в пользу островов, баклажанового отдыха и фешенебельных отелей. Мотивы, двигающие Риткой, были до примитивности просты: похвастать перед подругами и в очередной раз вбить в голову Филиппа мысль о том, что она не та, на которой можно экономить. Остановились на Канарах. Достопримечательностей не много, да Ритка и те не посмотрит, вот только остров черный, вулканический и песок на пляже тоже черный. Но Ритка об этом узнает только тогда, когда прилетит. Отель, конечно, нужно выбрать Вип-Топ-Шлёп, чтобы ей было не скучно, иначе в следующий отпуск она потащит вместе с собой его.
Что касается своей части отпуска без Ритки, то тут Филипп, была б его воля, выбрал бы что-нибудь простое, незамысловатое. Рыбалка подошла б как нельзя лучше. Тишина. Покой. Тихие всплески рыбьих хвостов и шорох камышей. Родная природа! Но у отдыха на родных просторах был один, но очень крупный недостаток. Где бы ты ни находился в пределах нашей не такой уж, как оказывается на поверку, необъятной Родины, Ритка, преодолевая время и расстояние, без труда дотянулась бы до тебя своими цепкими коготками. Один звонок мог легко вернуть Филиппа на базу. Это было недопустимо. Путешествие на машине по тем же причинам категорически отпадало. Поводов вернуть досрочно мужа у Ритки, рисующей безмятежные картинки рыбачьего отпуска и сравнивающей их со зверским трудом матери и хозяйки, могло возникнуть тысяча.
Можно, конечно, было рискнуть, купить путевку, а из страны не уехать. Но этот вариант, зная Ритку, тоже не прокатит. Ритка втихаря обязательно проверит штампы в паспорте и вычислит, где и когда он выезжал. Филипп подозревал, что эти чертовы аэропортовские отметки подпортили жизнь не только ему. Да и денег на такое прикрытие было жалко. Они ж ему не с неба падают. А голубые, да и белые воротнички пашут иногда не хуже шахтеров. Вопрос о его отпуске оставался открытым.
Филипп доехал до офиса. Ритка, убедившись в том, что ее не обделят, успокоилась и отключилась.
Отстрелявшись от писем, успевших упасть в его ящик, Филипп закончил с текучкой. После обеда решил съездить в турагентство. Ритка могла еще пятнадцать раз передумать, поэтому лучше было купить путевки как можно скорее. Девушка, работающая с Испанией, выслушала Филиппа и подобрала несколько отелей. Все витиеватые разглагольствования Филиппа были внимательно выслушаны. Сколько таких взыскательных перевидала она… не счесть. Филипп оценивающе посмотрел на девушку. Девушка еще раньше дала оценку ему самому. Издержки профессии, ничего не поделаешь. С Риткиной частью отдыха определились быстро, а вот с отдыхом для него пришлось повозиться. Филипп отвергал одно предложение за другим, пока наконец для девушки и для него самого не стала ясна причина отказов. Филиппу хотелось подольше пообщаться с девушкой и не хотелось ехать домой, да и девушку он интересовал все больше и больше. Девушка дала понять, что она не против знакомства, выходящего за рамки продажи туров. Филиппа понесло и неизвестно куда занесло бы, если бы он вовремя не сообразил, что у девушки были все данные не только на него, но и на Ритку. А начинать роман при таких условиях было сущим безумием. Страх перевесил. Вернее, не страх! Здравый смысл! Такая формулировка ему нравилась больше. Посмотрев голодными глазами на девушку, мысленно раздев ее уже раз пятнадцать, а чертыхнувшись сто пятнадцать, он, помявшись еще некоторое время, наконец выбрал рыбалку в Непале, расплатился за оба тура и вышел из агентства, не оставив девушке, да и себе тоже, ни малейшей надежды на продолжение знакомства.
До дома доехал быстро. Все, как всегда, спали. Филипп взял магнитик потяжелее и прикрепил на холодильник Риткину путевку. Съел йогурт. Заснул быстро, ему снилась удочка, невиданная непальская рыба и русалка из турагентства.
День четвертый
Утром айфон прозвонил в 6:30… как всегда, первый… по пробкам… на другой конец города…
Ритка позвонила, когда Филипп съезжал со МКАДа и до офиса оставалось еще несколько километров. По радостному звенящему голосу он понял, что Ритка уже отодрала от холодильника путевку и всестороннее ее изучила. В голосе не слышалось и нотки недовольства. Филипп с облегчением выдохнул. С некоторых пор это стало высшей формой выражения Риткиной благодарности. Мужчина порылся в памяти, а ведь были времена, когда Ритка выкладывалась на полную катушку, демонстрируя признательность всеми доступными для женщины способами. Были… но прошли… Теперь Ритка показала свое истинное лицо, которое несколько отличалось от того, которое ему пытались втюхать вначале. Филипп вздохнул, количество инструментов в ее арсенале до обидного поубавилось.