Собрание сочинений русского писателя-юмориста Аркадия Тимофеевича Аверченко (1881-1925) открывается томом, в который вошли сборник его произведений "Веселые устрицы" (1910) и две первые книги его трехтомника "Рассказы (юмористические)" (1910-1911).
Яркий талант писателя, его литературное мастерство в полной мере воплотилось в остроумных рассказах, вошедших в этот том.
Содержание:
Ст. Никоненко. Время и личность Аркадия Аверченко 1
Весёлые устрицы* 5
Рассказы (юмористические). Книга 1* 34
Рассказы (юмористические). Книга 2. Зайчики на стене 60
Приложение 89
Комментарии 91
Примечания 93
Аркадий Тимофеевич Аверченко
Собрание сочинений в шести томах
Том 1. Весёлые устрицы
Ст. Никоненко. Время и личность Аркадия Аверченко
С конца первого десятилетия нашего века в России нигде официально не утвержденный титул короля смеха принадлежал Аркадию Аверченко.
Я помню дни: в веселой нашей роще
Царил и властвовал ремесленников цех,
Цвел трафарет и гарцевал на теще
Замызганный, лишенный хмеля смех.
И в эти дни, которые я вправе
Брезгливо выкинуть из памяти моей,
Явился - Он, с могучим словом "Ave" ,
И развенчал всех наших королей.
Он был как вихрь. Влюбленный в жизнь и солнце,
Здоровый телом, сильный, молодой,
Он нас пьянил, врываясь к нам в оконце,
И ослеплял, блестя меж нас звездой.
Горя в огне безмерного успеха,
Очаровательно дурачась и шаля,
Он хохотал, и вся страна как эхо,
Ликуя, вторила веселью короля.
О, как он был в те дни России дорог!
О, как мы верили, что он наш светлый Феб!
Мы, изглодавшие мильоны черствых корок,
Давно забывшие, что значит свежий хлеб…
Так писал поэт Василий Князев о первых годах восхождения Аркадия Аверченко к вершинам писательской славы.
Король смеха - этот титул был получен вполне законно: таково было мнение об Аверченко читателей. Разумеется, он не всем был угоден; были и недовольные его деятельностью, упрекавшие писателя в отсутствии твердой платформы, распыленности, уходе от решения кардинальных проблем времени. Обвиняли Аверченко и в том, что он пригревал льстецов, певших ему дифирамбы и уводивших его с магистрального пути в болото мелких дел, меркантильности, портивших его вкус, порой толкавших писателя на путь дешевого, легкого успеха у обывателей.
Что ж, доля истины здесь была. Никуда не денешься. Но вот чего нельзя отнять у Аверченко, так это огромный талант, трудолюбие, работоспособность.
Несколько тысяч рассказов, фельетонов, пьес, рецензий на спектакли, юморесок, стихотворений - это основной итог творчества писателя. Но не следует забывать и о том, что за десять лет его активной литературной жизни вышло более пятисот номеров журналов "Сатирикон" и "Новый Сатирикон", где Аверченко выступал не только как автор, но и в качестве редактора, а порой и как художник. К этому следует добавить и отбор произведений для сотен выпусков "Дешевой юмористической библиотеки "Сатирикона" и "Нового Сатирикона"", а также собраний сочинений известнейших юмористов всех стран.
В 1910 г. вышли три первые книги Аркадия Аверченко, а затем почти каждый год - два-три новых сборника, переиздания.
Трудно даже представить, что все это было создано одним человеком.
Первые годы жизни писателя, отрочество и юность, казалось, не оставляли никаких надежд на будущее. В смешной "Автобиографии", которой открывалась одна из первых книг писателя, "Веселые устрицы", Аверченко дал несколько фрагментов своей дописательской жизни.
Некоторые сведения об этих годах мы находим в автобиографии, отправленной им известному историку литературы Семену Афанасьевичу Венгерову в начале 1910 г.: "Имя мое - Аркадий Тимофеевич Аверченко. Родился в Севастополе 1881 года, 15 марта . Вероисповедания православного. Отец был купцом, мать из мещан. Историю моего рода за недостаточностью данных проследить трудно. Известно только, что дед мой (по матери) был атаманом шайки разбойников, держал под Полтавой постоялый двор и безо всякого зазрения совести грабил проезжих по большой дороге. Мать моя - добрая, кроткая женщина - вспоминает об этом с ужасом… Мой отец был очень хорошим человеком, но крайне плохим купцом. Сочетание этих двух свойств привело к тому, что он соединенно разорился к тому времени, когда мне исполнилось 10 лет… Поэтому учиться пришлось дома, с помощью старших сестер - довольно скудно… Будучи пятнадцатилетним застенчивым мальчишкой, попал на Брянский каменноугольный рудник (около Луганска) писцом и служил в ужасной, кошмарной обстановке безвыходной ямы три года. Потом переехал в Харьков на службу в той же акционерной компании" . Отголоски детских и юношеских впечатлений мы находим в рассказах Аверченко "О пароходных гудках", "Молния", "Отец", "Смерть африканского охотника", "Ресторан "Венецианский карнавал"", "Три желудя" и многих других. Обстановка, в какую окунулся застенчивый мальчишка, едва ли давала много поводов для смеха. "То конторщик Паланкинов запьет и в пьяном виде получит выговор от директора, то штейгерова корова взбесится, то свиньи съедят сынишку кухарки чертежника… А однажды рудничный врач в пьяном виде отрезал рабочему совсем не ту ногу, которую следовало…" . Это беспробудное пьянство сопровождалось тем, что старшие по службе унижали, оскорбляли младших. "Нельзя сказать, что со мной обращались милосердно, всякий старался унизить и прижать меня как можно больнее - главный агент, просто агент, помощник, конторщик и старший писарь" .
Стремясь вырваться из этой беспросветности, он обращается к литературному труду.
В Харькове Аверченко делает первые литературные шаги. "Самым значительным событием моей жизни считаю появление в печати моего первого литературного опыта - рассказа "Праведник" ("Журнал для всех", апрель 1904 г., № 4), - сообщал Аверченко Венгерову. - Но писал я тогда мало и напечатал всего несколько жалких юмористических рассказов в "Харьковских губернских ведомостях" .
По справедливому замечанию О. Михайлова, "самоопределиться как профессиональному литератору и журналисту" Аверченко помогла первая русская революция. На волне общего подъема начинающий" писатель основал в 1906 г. "журнал сатирической литературы и юмора с рисунками в красках" "Штык", который имел в Харькове и даже за его пределами большой успех. "Я наполнял весь номер, пиша, редактируя и корректируя" , - вспоминал писатель, но на девятом номере юного редактора оштрафовали на 500 рублей. Заплатить штраф он не мог, да и не хотел, и журнал в 1907 г. закрыли.
Познав радость первых творческих удач, Аверченко не складывает оружия и в 1907 г. выпускает новый журнал - "Меч". Впрочем, на третьем номере его постигает участь предшественника.
Революционный подъем кончился, возникшие в период 1905–1907 гг. многочисленные сатирические издания - "Пулемет", "Молот", "Сигнал", "Удаль", "Барабан" и др. - были закрыты.
Аверченко приезжает в Петербург. Когда это произошло, установить трудно. В автобиографии, посланной С.А. Венгерову, он сообщал, что приехал в Петербург 24 декабря 1907 г., в письме В. Быкову утверждал, что оказался в столице в январе 1908 г. Всего три месяца или и того менее прошло с момента приезда в Петербург, и безвестный провинциальный журналист становится ведущим сотрудником, а вскоре редактором (а спустя несколько лет и основным владельцем) журнала, который в течение последующего десятилетия станет едва ли не самым популярным изданием в дореволюционной России.
Начав сотрудничать в отживавшей свой век "Стрекозе", Аверченко сумел организовать и сплотить вокруг себя группу единомышленников, которые приняли решение о создании нового журнала, а с 1 июня 1908 г. о слиянии "Сатирикона" и "Стрекозы" в один "еженедельный журнал сатиры и юмора" - "Сатирикон".
О начальной поре работы Аверченко в "Сатириконе" оставил воспоминания писатель О.Л. Д'Ор (О.Л. Оршер): "Ко мне пришел молодой человек лет двадцати восьми - тридцати. Был он высокий, толстый, рыхлый, бритый по-актерски, в пенсне. На нем был чистенький, новенький сюртук. Под сюртуком виднелся модный "штучный" жилет.
- Позвольте представиться! - сказал молодой человек шутливо. - Аркадий Аверченко.
Он улыбался добродушно, лукаво, ехидно, иронически, почтительно и фамильярно. Все это как-то совмещалось воедино. В его улыбке можно было прочесть:
Я - парень хороший и товарищ отменный, но пальца в рот, пожалуйста, очень прошу вас, не кладите. Против воли откушу. У меня широкая рука: когда что есть - поделюсь. Но своего не спущу. В ресторан же всегда готов…
Таков он и был в жизни.
- Разрешите сесть или продолжать мне стоя? - шутливо спросил Аверченко.
Да уж как-нибудь сядьте.
Аверченко сел. Стул затрещал под ним.
- Был я редактором журнальчика "Штык", - начал он, - в Харькове это было. Так вот, понимаете, не читали его. Я и приехал сюда в Питер. Нашел тоже один журнал, которого тоже не читают, и решил заняться им. "Стрекоза" этот журнал.
Знаменитая в свое время "Стрекоза", действительно, в то время уже никем не читалась. Журнал этот, смешивший в течение четверти века всероссийское купечество, после 1905 г. зачах совершенно. Упал спрос до минимума.
- Хотим и название уничтожить, - сказал Аверченко, - будем называть журнал "Сатирикон". Это…
Аверченко сделал серьезно-пресерьезное лицо.
- …Это название существовало в Риме при Нероне. Оно было выдумано знаменитым Петронием.
Он искоса глянул на меня. Ему, очевидно, хотелось подметить, поражен ли я его ученостью или нет. Аркадий Аверченко большой образованностью не отличался.
Я сказал, что название мне не нравится.
- Это ничего! - сказал серьезно Аверченко. - Верьте мне, что название пустяки. Важно содержание. Важно: таланты. У нас подобралась кучечка изумительных художников. Теперь очередь за писателями. Вы, Дымов, Тэффи, Саша Черный. Право же, название абсурд. Дайте материал хороший. Это главное. Не в вывеске дело, а в товаре. Вот увидите…
Впоследствии я действительно увидел, что Аверченко был прав. Громадным своим успехом "Сатирикон" был исключительно обязан материалу. Подобрать талантливых людей и спаять их между собой - самый большой талант. Аверченко в совершенстве обладал этим талантом".
Аверченко прекрасно понимал значение созданного им журнала и того дела, которым занимался. Об этом, в частности, говорится на страницах "Нового Сатирикона" в 1913 г. в его статье "Мы за пять лет". Лаконично, в нескольких строчках, писатель рисует крах революционных надежд после 1905 г. и наступление реакций. Возникшие на волне революции сатирические журналы были ликвидированы: "… все, успевшие уже привыкнуть к смеху, иронии и язвительной дерзости "красных" по цвету и содержанию сатирических журналов - снова остались при четырех прежних стариках, которым всем в сложности было лет полтораста: при "Стрекозе", "Будильнике", "Шуте" и "Осколках".
Когда я приехал в Петербург (это было в начале 1908 года) - в окна редакций уже заглядывали зловещие лица "тещи", "купца, подвыпившего на маскараде", "дачника, угнетенного дачей" и тому подобных персонажей русских юмористических листков, десятки лет питавшихся этой полусгнившей дрянью".
Уже из этих строк ясно, что Аверченко привлекали отнюдь не гастрономические и обывательские темы, как это упорно и по сию пору ему вменяют в вину. Тематика журнала, несмотря на цензурные рогатки, была широкой и острой. В той же статье, объясняя читателю отсутствие материалов на определенные темы, Аверченко отмечает: "Перечислю только то, чего нам категорически запрещено касаться:
1) Военных (даже бытовые рисунки).
2) Голодающих крестьян.
3) Монахов (даже самых скверных).
4) Министров (даже самых бездарных).
А в последнем номере не пропущена даже карикатура, осмеивающая "Новое Время"".
Из многих номеров цензурой изымались фельетоны и карикатуры, редактора (Аверченко) неоднократно штрафовали. Все это говорит об определенной общественной позиции писателя. Эта позиция - обличение существующих общественных порядков, неприятие реальностей буржуазной действительности - отражена и в его собственном литературном творчестве.
Высказывание американского писателя Генри Джеймса как нельзя кстати подходит к литературной судьбе Аверченко, да, впрочем, и многих его коллег по журналу: "Лучшие произведения создаются, как правило, теми талантливыми художниками, которые входят в то или иное творческое содружество: легче работается, когда ты окружен соратниками и живешь в атмосфере советов, поддержки, сравнения и соревнования".
Действительно, время работы в "Сатириконе" (и "Новом Сатириконе") явилось самым плодотворным для таких писателей, поэтов, художников, как Тэффи, Петр Потемкин, Саша Черный, Осип Дымов, Георгий Ландау, Аркадий Бухов, Александр Радаков, Александр Рославлев, Ре-Ми, Василий Князев, ну и конечно же сам Аверченко.
На роль "Сатирикона" в общественной жизни дореволюционной России и в судьбе самих Аверченко, Тэффи и других сотрудников журнала обращали внимание многие писатели. Написанная вскоре после смерти Аркадия Аверченко статья А.И. Куприна так и называлась: "Аверченко и "Сатирикон"". Отмечая, что в первую очередь успехом своим Аверченко обязан собственному таланту, Куприн вместе с тем отдает должное и широкому читателю, который быстро понял, какое новое явление в журналистике представлял "Сатирикон".
"Аркадий Тимофеевич был избавлен от неприятной обязанности делать признательные улыбки и поклоны и выслушивать покровительственное: "Это я тебя, братец, в люди вывел".
Аверченко сразу нашел себя: свое русло, свой тон, свою марку. Читатели же - чуткая середина - необыкновенно быстро открыли его и сразу из уст в уста сделали ему большое и хорошее имя. Тут был и мой, не писательский, а читательский голос.
Однако своя, добрая, верная публика дружно и быстро вытянула "Сатирикон" в гору, а там уже он сам весело покатился по углаженной дороге. Молодой яркий талант Аверченко, его популярность, его легкая рука и его беззаботная энергия сделали здесь очень много. Но, и то сказать, какая славная семья сотрудников его".
Атмосфера доброжелательности, которую сумел создать Аверченко в журнале, общие интересы сплачивали коллектив. "Сотрудники "Сатирикона", молодого журнала, одно время были неразлучны друг с другом и всюду ходили гурьбой. Завидев одного, можно было заранее сказать, что сейчас увидишь остальных, - вспоминал Корней Чуковский в предисловии к книге Саши Черного. - Впереди выступал круглолицый Аркадий Аверченко, крупный, дородный мужчина, очень плодовитый писатель, неистощимый остряк, заполнявший своей юмористикой чуть не половину журнала. Рядом шагал Радаков, художник, хохотун и богема, живописно лохматый, с широкими пушистыми баками, похожими на петушиные перья. Туг же бросалась в глаза длинная фигура поэта Потемкина, и над всеми возвышался Ре-Ми (или попросту Ремизов), замечательный карикатурист, с милым, нелепым, курносым лицом…"
Помимо постоянных авторов "Сатирикона" и "Нового Сатирикона" Аверченко сумел привлечь к сотрудничеству таких замечательных поэтов и прозаиков, как Л. Андреев, А. Грин, А. Куприн, Н. Гумилев, О. Мандельштам, С. Маршак, В. Маяковский, А.Н. Толстой, П. Орешин, С. Городецкий…
Нельзя сказать, что Аверченко был безразлично ровным со всеми, с кем ему приходилось общаться. В середине 1913 г. в результате расхождений во взглядах на направленность журнала (и в связи с денежными делами) редакция "Сатирикона" раскололась. Тогда и возник "Новый Сатирикон". И большинство пошло за Аверченко в "Новый Сатирикон".
Его личность, его внутренняя сила, самобытность выделяли его из писательской среды, вызывали уважение. Посредственности и графомании Аверченко не терпел, но стоило ему увидеть в начинающем писателе хоть крупицу таланта, он готов был всячески поощрять его и поддерживать. В "Сатириконе" и "Новом Сатириконе" начинали многие авторы, ставшие потом известными писателями.
Вот фрагмент из воспоминаний Льва Ивановича Гумилевского (1890–1976) о его первой встрече с редактором журнала, куда он сдал свой рассказ:
"Я зашел в редакцию узнать, когда появится рассказ. За столом Зозули (секретаря редакции. - Ст. Н.), как гость, сидел прекрасно выбритый, прекрасно одетый господин, немножко полный, красивый и ленивый. Это и был Аверченко. Он поздоровался со мной и учтиво подал мне книгу, которую только что рассматривал.
- Это первая книга, - сказал он. - Нравится вам?