- Вот-то ловко! Ха-ха! Ну и здорово же: она думает, что он сердится, а он вовсе и не сердится… Хо-хо! Вообще, знаете, эти трактиры…
- Что-о?..
- Я говорю - трактиры. Если еще холостой человек ходит, так ничего, а уж женатому, да если еще нет средств - так трудновато… Не до трактиров тут. Тут, как говорится, не до жиру, быть бы живу.
Я молчал, глядя на него сурово, с замкнутым видом.
Человек он был, очевидно, вежливый, понимавший, что в благодарность за рассказанное автор имеет право на некоторое поощрение.
Поэтому он принялся смеяться:
- Ха-ха-ха! Уморил! Ей-богу, уморил. Папа, говорит, в трактире пену пьет, сердится… А мать-то, мать-то! В каких дурах… О-ох-хо-хо! Ну еще что-нибудь расскажите.
"Э, милый, - подумал я. - Тебя такой вещью не проберешь. Тебе нужно что-нибудь потолще".
- Ну я вас прошу, расскажите еще что-нибудь…
- Ладно. В один ресторан пришел посетитель. Оставив в передней свой зонтик и боясь, чтобы его кто-нибудь не украл, он прикрепил к ручке зонтика такую записку: "Владелец этого зонтика поднимает одной рукой семь пудов… Попробуйте-ка украсть зонтик!" Пообедав, владелец зонтика вышел в переднюю - и что же он видит! Зонтик исчез, а на том месте, где он стоял, приколота записка: "Я пробегаю в час пятнадцать верст - попробуйте-ка догнать".
Любитель "смешных штучек" поощрительно взглянул на меня и сказал:
- Ну и что же? Догнал он похитителя или нет?
Я вздохнул и начал терпеливо:
- Нет, он его не догнал. Да тут и неважно дальнейшее. Вся соль анекдота заключается именно в курьезном совпадении этих двух записок. Автор первой, видите ли, думал, что он непобедим, рассчитывая на свои здоровые руки, и никак он не рассчитывал, что здоровые ноги гораздо важнее.
- Важнее?
- Да.
- Сколько он там написал, что пробежит в час?
- Пятнадцать верст.
- Это много считается?
- Порядочно.
- А ведь поймай этот первый-то владелец зонтика похитителя в то время, как тот писал записку, он бы ему задал перцу, а? Тут и ноги не помогут, а?
- Не знаю.
- Это, наверное, было давно, я думаю? В прежнее время? Теперь-то ведь в передних ресторанов всюду швейцары, которые и отвечают за пропажу вещей.
- Да.
- Теперь все как-то сделалось культурнее. Положим, раньше-то и воровства было меньше. А?
- Да.
Мы помолчали.
- Вопрос еще, догнал ли бы он похитителя, если бы даже и умел бегать быстрее его. Потому что раньше нужно узнать, в какую сторону он побежал, да не свернул ли с дороги, а то мог просто припрятать зонтик, да и отпереться от всего: "Знать не знаю, ведать не ведаю - никакого зонтика не воровал и никакой записки не писал".
- Да.
По моим сухим, сердитым репликам любитель анекдотов почуял, что я им не совсем доволен, и, решив, по своему обыкновению, щедро вознаградить меня смехом, - неожиданно захохотал.
- Ха-ха! Ох-хо-хо! Ну и уморил. Выходит он - где зонтик? Хвать-похвать, ан зонтика-то и нет. Ну и ловкие ребята бывают. Прямо-таки пальца в рот не клади. И откуда вы столько смешных штучек знаете?! Ну расскажите еще что-нибудь. Ну, пожалуйста, ну, миленький…
- Рассказать? - прищурился я. - Извольте! Один господин, явившись на обед к родителям своей невесты и страдая от тесной обуви, снял потихоньку под столом с ноги башмак, но в это время собачонка схватила башмак да бежать, а жених испугался, вскочил, опрокинул стол, причем миска с горячим супом опрокинулась на тещу, - и помчался за собачонкой. По дороге он разбил дорогую вазу, а потом, желая достать для разутой ноги какой-нибудь башмак, ударил тестя ногой в живот, повалил его и стал стаскивать с ноги ботинок. Но оказалось, что у тестя одна нога была искусственная, и вдруг она отрывается вместе с ботинком, и наш жених грохается на пол, обрывая портьеру; но в это время собачонка, с башмаком во рту…
Дальше я не мог продолжать: нечеловеческий страшный хохот душил моего нового знакомого. Он буквально катался по дивану, отмахиваясь руками, ногами, задыхаясь и кашляя. Лицо побагровело, и на глазах выступили слезы.
- О-ох, - визжал он тонким голосом. - Довольно! Ради бога, довольно! Вы меня убьете вашим рассказом!..
* * *
Раньше я не понимал: для чего и кому нужны десятки тысяч метров кинематографических лент, на которых изображены: солдат, попавший в барабан и заснувший там; рассеянный прохожий, опрокидывающий на своем пути детские колясочки и влюбленные парочки; свадебный обед, участникам которого шутник насыпает за ворот "порошок для чесания", молодой человек, которого кусает блоха во время объяснения с невестой и который начинает бегать по комнате, ловя эту блоху; пьяный, залезший в матрац и катающийся в таком положении по людной улице, - для чего и кому все это нужно? - Я не понимал.
Теперь - понимаю.
Одиннадцать слонов
I
Схватив меня за руку, Стряпухин быстро спросил:
- В котором ухе звенит? Ну! Ну! Скорее!!
- У кого звенит в ухе? - удивился я.
- Да у меня! Ах ты, господи! У меня же!! Скорее! Говори!
Я прислушался.
- В котором? Что-то я не слышу… А ты сам сразу не можешь разобрать?
- Да ты угадай, понимаешь? Угадай! Какой ты бестолковый!..
- Да угадать-то нетрудно, - согласился я. - Если бы ушей было много - ну, тогда другое дело… А то два уха - это пустяки. Левое, что ли?
- Верно, молодец!
Я самодовольно улыбнулся.
- Еще бы! Я могу это - и вообще… многое другое… А зачем тебе нужно было, чтобы я угадал?..
- А как же! Такая примета есть… Я что-то задумал. Если ты угадал, значит, исполнится.
- А что ты задумал?
- Нельзя сказать. Если скажу - оно не исполнится.
- Откуда ты знаешь?
- Такая примета есть.
- Ну тогда прощай, - проворчал я, немного обиженный. - Пойду домой.
- Уже уходишь? Да который теперь час?
- Не могу сказать, - упрямо ухмыльнулся я.
- Почему?
- Такая примета есть.
Его лицо выразило беспокойство.
- Неужели есть такая примета?
- Еще бы… Самая верная. Несчастье приносит.
- А ты знаешь, я ведь часто отвечал на вопрос: "Который час?"
- Ну вот, - улыбнулся я зловеще. - И пеняй сам на себя. Обязательно это к худу.
Он призадумался:
- Постой, постой… И верно ведь! Вчера у меня шапку украли в театре.
- Каракулевую? - спросил я.
- Нет, котиковую.
- Ну тогда это ничего.
- А что?
- Примета такая есть. Пропажа котиковой шапки - в доме радость.
Он даже не спросил: в чьем доме радость - в его или воровском. Просиял.
- Я тоже с тобой выйду. Прислуга побежала за ворота - дай я тебе пальто подержу.
Я натянул с его помощью пальто, а когда он снял с вешалки свое, я сказал:
- Ты прости, но я тебе тем же услужить не могу.
- Почему?
- Такая примета есть: если гость хозяину пальто подает - в доме умереть должны.
Стряпухин отскочил от меня и наскоро натянул в углу сам на себя пальто.
Когда мы шагали по улице, он задумчиво сказал:
- Да, приметы есть удивительные. Есть счастливые, есть несчастливые. Но на днях я узнал удивительную штуку, которая приносит счастье и застраховывает от всяких неудач.
- Это еще что?
- Слоны. Одиннадцать слонов. Нужно купить одиннадцать штук от самого большого до самого маленького и держать их в доме. Поразительная примета.
- Что ж ты, уже купил их?
- Девять штук. Двух еще нет. Самых больших. Да они дорогие, большие-то. Рублей по тридцати… Кстати, ты не можешь одолжить мне пятьдесят рублей? Я бы завтра комплект уже имел.
- Что ты! Разве можно одалживать деньги в пятницу?! Есть такая приме…
- Да сегодня разве пятница? Нынче ведь четверг, - возразил он.
Сначала я растерялся, а потом улыбнулся с видом превосходства.
- Я знаю, что четверг. Но ведь четверг - это у нас?
- Ну да.
- А в Индии-то что теперь? Пятница!
- Пятница, - машинально подтвердил он, приоткрыв от недоумения рот.
- Ну вот. А слоны-то ведь индийские?
- Какие слоны?
- Да которых ты собираешься покупать!
- Предположим.
- То-то и оно. Как же можно в пятницу деньги давать взаймы? Несчастье… Страшная примета есть.
Он замолчал.
II
Стряпухин исчез на долгое время. Но однажды пришел ко мне расстроенный, с явными признаками на лице и в костюме целого ряда жизненных неудач.
- Эге, - сочувственно встретил я его. - Твои дела, вижу, неважные. Как поживаешь?
- Да, брат, плохо… У жены чахотка.
- Гнусная вещь, - согласился я. - Впрочем, вези ее на юг. Теперь это легко поправить можно.
- Да откуда же я денег-то возьму?
- А у жены-то были ведь деньги… я знаю… Несколько тысчонок.
- Были да сплыли. На бирже проиграл.
- Эх, ты, Фалалей! Ну, на службе возьми аванс.
- Хватился! Со службы уволили. За биржевую игру. Вы, говорят, еще наши деньги проиграете, казенные.
- Однако! А что же твой дядя какой-то? Помнишь, ты говорил: собирался умереть и тебе дом оставить.
- Да и умер. Только не тот дядя, а другой. Вдовец с двумя детьми. Детей мне оставил… Прямо беда!
- Так ты бы продал что-нибудь из обстановки… У тебя ведь обстановка хорошая, я помню, была…
Он тоскливым взглядом посмотрел на меня.
- Продано, брат. Почти все. Кроме слонов.
- Каких слонов? - удивился я.
- Да тех, что я, помнишь, говорил.
- А они дорогие?
- Рублей полтораста…
- Так ты бы их и пустил в оборот. Это ведь жене месяц жизни в Крыму.
Стряпухин откинулся назад и всплеснул руками:
- Что ты! Как же я могу их продать, когда они приносят счастье!
III
Я долго прохаживался по кабинету, бормоча себе под нос всякие рассуждения.
Остановился перед Стряпухиным и сказал:
- Дурак ты, дурак, братец!
- Почему?
- Такая примета есть.
Он бледно, насильственно улыбнулся.
- Вот ты теперь уже и ругаешься. Ругаться-то легко.
- И ругаюсь! Обрати внимание: не было у тебя этих слонов - жена была здорова, деньги в банке лежали, и служба была. Появились слоны, которые, ты говорил, счастье приносят, - и что же?
- А ведь верно! - охнул он, побледнев. - Я совсем не обратил на это внимания… Действительно… Знаешь, тут есть какой-то секрет. Может быть, не одиннадцать слонов нужно, а какое-нибудь другое количество?
Я кивнул головой:
- Весьма возможно… И может быть, нужно было не слонов покупать, а каких-нибудь верблюдов или зайцев.
- А в самом деле! - ахнул он, приоткрыв по своей привычке от изумления рот.
- И может быть, не покупать их, а украсть нужно было…
- Да, да!..
- …и держать не в доме, а в погребе.
Оба мы замолчали. Он поднял опущенную голову и несмело спросил:
- Ну, как ты думаешь - верблюда или зайца?
Я пожал плечами:
- Конечно, верблюда.
- Почему?
- Примета такая есть.
- А сколько их надо?..
- Тридцать восемь штук.
- Ого! - с оттенком уважения в голосе пробормотал Стряпухин. - Вот это число! Что же их… покупать нужно?
- Украсть! Только украсть! И держать в погребе на бочке с огурцами. Такая примета есть.
Он внимательно разглядывал выражение лица моего, и в глазах его я прочел легкое колебание.
- Что это ты?.. - робко заметил он. - Не то говоришь серьезно… не то насмехаешься надо мной.
Я горячо воскликнул:
- Что ты, что ты! Я говорю совершенно серьезно. Слоны ведь тебе не помогли, а? Одиннадцать слонов мал мала меньше. Ведь не помогли? Так?
- Не помогли, - вздохнул он.
- Ну вот! Попробуем верблюдов. Тридцать восемь верблюдов! Не купим их, а стащим в магазине: это и дешевле и практичнее. Поставим в погреб и посмотрим - не повернется ли фортуна к тебе лицом? Если все будет по-прежнему плохо - верблюдов к черту, купим лисиц или лягушек, индийских болванчиков, крокодилов, черта, дьявола лысого купим! Попробуем покупать по семнадцать, по тридцать три, по шестьдесят штук, будем держать их под полом, на крыше, в печной трубе - все испробуем, все испытаем!! Как только тебе повезет - стоп! Вот, значит, скажем мы, это и есть настоящая примета!
- Да ты это… серьезно?
- А то как же, братец? Слоны твои провалились - нужно искать других путей. Какой-то немец-профессор сделал свыше девятисот комбинаций лекарства, пока не наткнулся на настоящую. У нас будет девять тысяч комбинаций - но ничего! Ведь он открывал только новое лекарство, а мы ищем секрет счастья… Разрешить проблему счастья - какая это великая миссия!!
- Да ведь этак всю жизнь провозишься…
- А ты что же думал? И провозишься.
Он устало опустил голову.
- Боже, как все это неопределенно… А может быть, вся штука в том, что слонов нужно не одиннадцать, а двенадцать. Прикупим еще одного…
- Может быть! Жаль, что это не ослы. Если бы ты имел одиннадцать ослов, - то двенадцатого и прикупать бы не стоило.
С видом человека, окончательно запутавшегося в сложной тине жизни, он поднял на меня глаза:
- Почему?
IV
Уходя, он небрежно спросил, боясь выказать интерес к ответу и вызвать тем новые мои насмешки:
- Сколько, ты сказал, верблюдов?
- Тридцать восемь, - ехидно улыбнулся я. - Думаешь купить?
- Нет, не то. А вот нужно бы запомнить цифру тридцать восемь. Буду нынче в клубе, возьму карту лото с этой цифрой.
- Ага! Ты и этим занимаешься? Что же, везет?
- Пока нет.
И в глазах его светилось отчаяние.
- Почему? - допрашивал я безжалостно. - На какую, например, цифру ты вчера брал карту?
- Восемьдесят шесть. Счастливое число. Мой кузен Гриша на эту цифру в лотерею корову выиграл.
- Значит, и ты выиграл?!!
- Нет, - робко прошептал он, запуганный моим криком, моими оскорблениями, моей иронией.
Я схватил его за шиворот.
- Так как же ты, каналья, находишь это число счастливым?!
- Постой… Пусти! Я бы, может быть, и выиграл, а только, уходя из дому, забыл ключ и с дороги вернулся. А это считается очень нехорошо. Примета…
* * *
Рассказанную мною правдивую историю я считаю очень нравоучительной.
Тем не менее я уверен, что среди моих читателей найдется пара-другая людей, которые запомнят цифры 38 и 86.
И подумают они: "Что ты там себе ни говори, а мы на эти цифры возьмем карточку и сыграем в лото".
Так и быть, сообщу я для них еще одну, самую верную счастливую цифру: 59.
Играйте на нее… Замечательная цифра.
А проиграете, - значит, покойника встретили или кошка дорогу перебежала.
Так вам и надо! Мне все равно вас не жаль.
Наслаждение жизнью
I
Скупость - одно, а бережливость - совсем другое: насколько мы все относимся с брезгливостью и презрением к скупому человеку, настолько мы обязаны относиться с уважением к человеку бережливому, к человеку, который не повесится из-за копейки, но и не швырнет ни за что даром, куда попало, лишний рубль.
Именно о таком человеке, о студенте ветеринарного института, неизвестном мне по фамилии, - и расскажу я.
Зайдя однажды жарким днем в прохладную полутемную пивную, я сел за угловой столик и потребовал себе пива.
Кроме меня, в пивной сидели за целой батареей бутылок два студента: ветеринар - бережливый и универсант - простой, обыкновенный, безличный.
Вели они такой разговор.
- А вот ты не разобьешь еще один бокал, - говорил безличный студент, улыбаясь с самым провокаторским видом. - Ни за что не разобьешь.
- Я? Не разобью?
- Конечно, не разобьешь. Где тебе!..
- А как же я первый стакан разбил?..
- Ну, первый ты разбил нечаянно… Это что! Это всякий может разбить. А ты специально разбей.
Ветеринар с минуту подумал.
- Нешто разбить? Постой… Эй, человек!
Бледный тупой слуга, с окаменевшим от скуки и бессонницы лицом, приблизился…
- Послушай, человек… Сколько вы берете за стакан, если его разбить?
- Десять копеек.
- Только-то?! Господи! А я думал, полтинник или еще больше. Да за эти деньги я могу хоть шесть стаканов разбить…
На столе стояли четыре стакана, до половины наполненные темным и светлым пивом.
- Эхе! - сказал ветеринар. - Позволить себе, что ли?
И легким движением руки сбросил стаканы на пол.
- Сорок копеек, - автоматично отметил слуга.
- Черт с ним, - залихватски сказал ветеринар. - Плачивали и побольше. Люблю кутнуть!
Потом в голову ему пришла какая-то другая мысль.
- Эй, человеке! А пустую бутылку если разбить - сколько стоит?
- Пять копеек-с.
Ветеринар приятно изумился:
- Смотри, как странно: маленький стакан - гривенник, большая бутылка - пятак.
- А вот ты не разобьешь сразу шесть бутылок, - усмехнулся безличный студент.
- Я? Не разобью?..
- Конечно. Где тебе!
- Шесть бутылок? Плохо ж ты меня знаешь! Эхма!
Со звоном, треском и лязгом полетели бутылки на пол.
Хозяин вышел из-за стойки и упрекнул:
- Нельзя, господа студенты, безобразить. Что же это такое - посуду бить!..
- Вы не бойтесь, мы заплатим, - успокоительно сказал ветеринар.
- Я не к тому, а вот посетителю, может быть, беспокойно.
Я пожал плечами:
- Мне все равно.
- Мерси, - общительно обратился ко мне студент. - Вы подумайте, какая дешевка: гривенник за бокал!
- Да, - подтвердил его товарищ. - Хоть целый день бей.
- В дорогом ресторане не очень-то разойдешься, - сказал ветеринар с видом экономной хозяйки, страдающей от дороговизны продуктов для стряпни. - Дерут там, наверное, семь шкур. Хм!.. А тут - гривенник.
Он повертел в руках стакан, подробно осмотрел его и бросил на пол.
- Во французском ресторане за бокал с вас рупь возьмут, - отозвался из-за стойки хозяин.
- Подумайте, а? А тут за эти деньги десять разбить можно. Брось, Миша, свой стакан… Чего там! В кои веки разойдешься… Вот так… Молодец. Человек! Еще полдесяточка.
Нельзя сказать, чтобы у амфитриона был вид беззаботного пьяного кутилы, безрассудно крушащего все на своем пути. Было заметно, что он не выходит из бюджета, доставляя себе и своему другу только ту порцию удовольствия, которую позволяли средства.
- Человек! Сколько за посуду?
- Девяносто копеек.
- Вот тебе - видишь, Миша! А ты говорил: "Пойдем в ресторан". Там бы с нас содрали… Хо-хо! А тут… Девяносто? Получай рубль. Постой… Дай-ка еще стакан… Ну вот. Теперь сдачи не надо. Ровно рубль.
Довольный, он откинулся на спинку стула и с благодушным видом стал осматривать комнату.