* * *
Никто тогда этому не удивился: ни приятель мой, ни я, ни Володька…
Может быть, удивлен будет читатель? Его дело.
Разговоры в гостиной
XX век. Года 1910–1913
- Не знаю, куда в этом году поехать за границу… Все так надоело, так опостылело… Не ехать же в эту олеографическую постылую Швейцарию, с ее коровами, молочным шоколадом, альпенштоками и пастушьими рожками.
- А на Ривьеру?
- Тоже нашли место! Это проклятое, вечно синее небо, это анафемское вечно лазурное море, эти экзотические пальмы, эта назойливая красота раскрашенной открытки!.. И в Германию я не поеду. Эта сытость животного, эта дешевка мне претит! Махнуть в Норвегию, что ли, для оригинальности? Или в Голландию…
- …Вчера я перечитывала "Портрет Дориана Грея"… Какая утонченность, какая рафинированность. Вообще, если меня в последнее время что и занимает, так это - английская литература последних лет, весь ее комплекс…
- …А я вам говорю, что ставить в Мариинке "Электру" - это безумие! Половина певцов посрывает себе голоса!..
- Читали?
- Да, да! Это какой-то ужас. Весь Петербург дрогнул, как один человек, когда прочитал о горе бедной Айседоры Дункан. Надо быть матерью…
- …Понимаете, между акмеизмом и импрессионизмом та разница, что акмеизм как течение…
- Позвольте, позвольте! А Игорь Северянин?..
- …Расскажу, чтобы дамы не услышали. После Донона поехали мы в "Аквашку", были: князь Дуду, Ирма, Вовочка и я. Ну, понятно, заморозили полдюжинки…
- …А я вам говорю, что Мережковский такой же богоискатель, как Розанов - богоборец!
- …В последнем номере "Сатирикона"…
- …Будьте любезны передать ром.
- …Вы спрашиваете, отчего вся Россия с ума сошла? От Вилли Ферреро!
- Господа, кто вызывал таксомоторы? Два приехало.
- Прямо не знаю, куда бы мне и дернуть летом… Венеция надоела, Египет опостылел… Поехать, разве, на Карпаты для шутки?..
XIII век. Год 1920
- Кушайте колбасу, граф!
- Merci. Почем покупали?
- 120.
- Ого! Это, значит, такой кусочек рублей 7 стоит…
- …Я вам советую поехать в Сербию, хотя там неудобно и грязновато, но русских принимают довольно сносно. Даже в гостиницы пускают…
- Что вы говорите?!
- …В кают-компании все стояли, прильнув друг к другу, сплошной массой, но я придумал штуку: привязал себя ремнями от чемодана к бушприту и так довольно сносно провел ночь. Благо тепло!
- Что это не видно моего кузена Гриши?
- Разве не знаете? На прошлой неделе от сыпняка кончился.
- Ах, вот что! То-то я смотрю… А булки почем покупали?
- …Представьте себе, купила я две свечи, а одна из них без фитиля.
- Что же вы?
- А я растопила стеарин в стакане, потом взяла шнурок от корсета и стала обмакивать в стакан: обмакну и вытащу. Стеарин застывает быстро. Так и получилось несколько маленьких свечечек.
- …Нет, простите! На чемодане спать удобно, только нужно знать - как. Другой осел будет пытаться спать на закрытом чемодане. А нужно так: все вещи из чемодана вынуть и завернуть в простыню; раскрытый чемодан положить крышками вверх, а сбоку, как продолжение, вынутые вещи; получается площадь в два аршина длины и в аршин ширины; впадина на ребре чемодана затыкается носками…
- Баронесса, по вас что-то ползет…
- Ах, это я с князем Сержем на грузовике каталась. Наверное, от него.
- …Лучшая мазь от этих гадов - тинктура сабадилли. Мне жених подарил на именины целый флакон.
- Дуся! Дайте подушиться!
- …Из Харькова мы ехали 28 дней. Я - с эшелоном солдат. Сначала питались орехами, у меня было 2 фунта, а потом на станции Роскошной я выменяла у жены стрелочника свою кофточку на курицу. Солдаты сварили из нее суп в цветочном горшке, и мы ели. Я ела двойной ложечкой, для заварки чаю. Неудобно только, что вся жидкость в дырочки протекала прямо на платье. Ну, я потом платье в станционной бочке выстирала.
- …Не знаю, куда мне и поехать: англичане не пускают русских в Англию, французы не пускают в Париж, немцы…
- Что это за масло у вас такое странное? Я уже второй бутерброд ем, ем и не могу разобрать…
- Это не масло. Мазь от экземы для Шурочки. Вот дура тетка! Неужели она на стол поставила? Ну ничего, тут еще немного осталось - хватит.
- Вы читали "Портрет Дориана Грея"?
- Не читал. А вы читали приказ о выселении всех, кто живет тут меньше двух лет?
- …Помню я, в толстовской "Смерти Ивана Ильича"…
- Скажите, он тоже от сыпного?
- А однажды я два дня спал на пишущей машине…
- Какой системы?..
- Если спирт и с бензином - это ничего, он годится… Надо только положить туда корицы, перечной мяты и лимонной корки. Наполовину отбивает запах.
- Не знаю, куда и поехать: туда не пускают, сюда не пускают…
Век - черт его знает какой…
Год 1923
…Собираюсь в Константинополь.
- Как же вы поедете, если пароходов нет?!
- А мы с Иваном Сергеичем собираемся вплавь. Пузыри подвяжем, пробки. Удочки берем с собой, рыбку по дороге будем ловить… Пропитаемся. Мы высчитывали - не больше трех недель плавания.
- Скажите, граф, вы читали "Письма Чехова"?
- Простите, я только по-печатному. Писанное от руки плохо разбираю.
- Слушайте, а как вы думаете, если мы поплывем с Иван Сергеичем на Батум - там англичане по шее не дадут?
- Дадут. Они же запретили русским показываться в Англии.
- …Понимаете: купила я свечу, а она вдруг оказывается с фитилем! Чуть я себе зуб не сломала!..
- Вы читали, баронесса, "Портрет Дориана Грея"?
- Чаво?
- Читали Оскара Уайльда?
- Мы неграмотные.
- …И поймал он, можете представить, на себе насекомую. С кулак величиной и весом в полтора фунта.
- Что же он?
- Натурально, зарезал, ощипал и в борщ. Наваристая, каналья.
- …Сплю я, сплю, вдруг слышу, что-то меня кусает…, высекаю я огонь и что же! - оказывается, Иван Николаич за ногу. Уже чуть не пол-икры отъел! Убил я его, повернулся на другой бок, снова заснул.
Леденящая душу история
Эту историю рассказал мне один очень симпатичный человек.
- Видите, - сказал он мне, показывая в театре на сидящего в ложе полного блондина. - Видите этого господина? Инженер Пятеркин. Замечательно светлая личность! Я очень хотел поступить к нему на службу и, представьте себе, - никак, ну, никак - не могу!
- Что ж… не хочет он, что ли? - спросил я вяло, без любопытства, как спрашивают обыкновенно, предчувствуя впереди скучный безынтересный рассказ.
- Он-то не хочет? Да он спит и видит, чтобы меня к себе залучить!
- Значит, вы не хотите?
- Хочу! С руками и ногами готов пойти!
- Понимаю! Значит, дело у вас еще не открылось?
- На полном ходу дело!
- Догадался: вакансий нет?
- Есть! Как раз для меня!
- Жалование маленькое, что ли?
- Еще вчера он предлагал мне 20 тысяч в месяц!
- Да провалитесь вы! В чем же дело?! Он хочет, вы хотите, дело интересное, жалованье большое, а поступить не можете!
И тут, отведя меня в уголок за дверью, он рассказал мне одну из самых диких историй наших диких дней.
* * *
…Этот Пятеркин обо мне очень много наслышан. Как-то встречает меня:
- Поступайте ко мне на службу!
- К вам-то? Да с удовольствием. А какое жалование?
- Три тысячи в месяц.
- Пожалуй, подходит. Закончу дела на своей теперешней службе и через две недели к вам.
Закончил я дела, собрался к инженеру Пятеркину, узнала жена, одобрила. Потом спрашивает:
- А какое жалование?
- Три тысячи.
- С ума ты сошел? Не хватит!
- Постой… А я уже две недели тому назад покончил с ним.
- То было две недели тому назад, а то теперь! Тогда масло стоило 30 рублей фунт, а теперь 45, тогда ботинки стоили тысячу рублей, а теперь полторы. И все так… Пойди, измени условия!
Прихожу: рассказываю. Инженер Пятеркин, как я уже изволил вам докладывать, - светлая личность! Да, говорит, вы правы… За эти две недели жизнь поднялась в полтора раза. Хорошо. Будете вы у меня получать четыре с половиной тысячи!
Радостный, побежал я к жене. До того бежал, что вспотел, пронизало меня ветром, пришел домой и слег. Инфлюэнца.
Две недели провалялся. Встал, собираюсь к инженеру Пятеркину.
А жена опять:
- Постой! Как же ты будешь получать четыре с половиной тысячи, когда жизнь опять вздорожала на 35 процентов. Масло, что стоило 2 недели тому назад 45, - теперь 60, ботинки вместо полторы - две тысячи!
Пошел я к этой светлой личности - Пятеркину, рассказал.
С одного слова все понял человек!
- Верно, - говорит. - Ежели, - говорит, - по маслу равняться - цена вам шесть тысяч. Только подождите две недельки. Пока вы болели, я на ваше место взял на месяц временного человека. Дослужит он и уйдет. А вы на его место.
Подождал я две недели, собираюсь идти к Пятеркину.
Жена опять:
- А какое жалование?
- Шесть тысяч.
- Что ты, милый! Как же можно на шесть тысяч прожить, когда масло уже 120, ботинки - четыре тысячи…
Прихожу к этой буквально замечательной личности - Пятеркину, рассказываю…
- Верно, - говорит. - Если уж начали мы по маслу равняться и по ботинкам, так и будем продолжать. Значит, полагается вам 9 тысяч. Контракт на 3 года, как у нас установлено…
Тут меня и осенило.
- Позвольте! - говорю. - Ежели за это время каждый месяц цены на все увеличиваются вдвое, то как же я могу застыть на одном и том же жалованье? Ведь этак я месяца через три умру с голода.
До чего это была светлая личность - сказать даже не могу.
- Верно, - кричит, - совершенно бесспорно! Тогда мы, если вы хотите, сделаем расчет прогрессивный. Два месяца тому назад сколько стоило масло?
- 30 рублей.
- Месяц тому назад?
- 60.
- Теперь?
- Значит, 120.
- Ботинки?
- То же самое: тысяча - две тысячи - четыре тысячи…
- Так, - говорит, - теперь, когда мы математически установили вздорожание жизни в месяц ровно вдвое… (ох, и математик же был, шельма! Светлая голова! Недаром - инженер!)… то теперь мы, говорит, равняясь по маслу и ботинкам, исчислим математически и увеличение вашего жалования… Этот месяц вы получите 9 тысяч, второй - 18, третий - 36, четвертый - 72, пятый - 134, шестой - 288, седьмой - 576, восьмой… ну, будем для ровного счета считать - миллион в месяц. На девятый месяц - 2 миллиона, десятый - четыре, одиннадцатый - 8, двенадцатый - 16 миллионов…
Он погрузился в вычисления, потом оторвался, покрутил головой:
- Гм… да! Выходит, что к концу второго года вы получите ежемесячно 64 миллиарда, а к середине третьего года свыше четырех биллионов в месяц.
- Многовато, - задумчиво сказал я.
- Да, дело, пожалуй, этого не выдержит.
- И возиться с ними, с такой уймой деньжищ, тоже, знаете, затруднительно. Ведь эти четыре биллиона домой привезти - обоз нанимать придется!
- И верно! А сколько миллиардов один обоз будет стоить? Да помещение для хранения нужно… Сухое, железобетонное! Да страховка от пожара, да сторожа, да счетчики…
Говорю ж вам - светлая был голова инженер Пятеркин - все высчитал, даже сторожей не забыл!
Сидим мы, молчим оба - грустные-прегрустные.
- Что ж теперь делать? - спрашиваю. - Может, плюнуть пока на эти расчеты и поступить к вам тысяч на десять!.. А там видно будет.
- А контракт на 3 года? Ведь по уставу нашего общества мы без контракта не можем.
Вздохнул я. Ушел.
И так вот до сих пор хожу я к нему. Поговорим, поговорим и разойдемся.
И мне хочется служить, и ему страх как хочется, чтобы я поступил. И прошло уже с тех пор три недели. И масло уже 180, ботинки вчера жене купил - 7000, значит, наш расчет по маслу был верен, а поступить все не могу!..
Сойдемся оба и чуть не плачем.
* * *
Голова рассказчика уныло свисла на грудь.
- А я, собственно, не понимаю, - заметил я, - почему вам было не подписать контракт на эти 4 биллиона? Получали бы вы 4 биллиончика в месяц, а ботинки стоили бы тогда биллиончика три…
- Мы-то оба понимаем, но главное - перевозка! Да наем сухого железобетонного сарая, да сторожа, да счетчики, да кассиры… Инженер Пятеркин - светлейшая голова - он уже все высчитал!
Да… Страшные, леденящие кровь драмы совершаются около нас каждый день, а мы проходим себе мимо, как дураки, и ничего не замечаем…
Борцы
На первом организационном собрании "Общества русских граждан, сорганизовавшихся для борьбы со спекуляцией" ("Обспек") инициатор организации Голендухин говорил:
- Господа! Не только административными мерами нужно бороться со спекуляцией! На помощь власти должны прийти сами граждане, должна прийти общественность! Посмотрите на Англию (и все посмотрели на Англию): там однажды торговцы повысили цену на масло - всего два пиастра на фунт - и что же! Вся Англия встала на ноги, как один человек, - масло совершенно перестали покупать, всеобщее возмущение достигло такой степени, что…
- Простите… - поправил Охлопьев, - но в Англии пиастров нет. Там - пенни.
- Это все равно. Я сказал для примера. Обратите внимание на Германию (и все обратили внимание на Германию): там на рынке фунт радия стоит…
- Я вас перебью, - сказал Охлопьев, - но радий на фунты не продается…
- Я хотел сказать - на пиастры…
- Пиастры - не мера веса…
- Все равно! Я хочу сказать: если мы сейчас повернемся в сторону России (и все сразу повернулись в сторону России), то… Что мы видим?!
- Ничего хорошего, - вздохнул Бабкин.
- Именно, вы это замечательно сказали: ничего хорошего. У нас царит самая безудержная спекуляция, и нет ей ни меры, ни предела!.. И все молчат, будто воды в рот набрали! Почему мы молчим! Будем бороться, будем кричать, разоблачать, бойкотировать!!
- Чего там разоблачать, - проворчал скептик Турпачев. - Сами хороши.
- Что вы хотите этим сказать?
- Я хочу сказать о нашем же сочлене Гадюкине.
- Да, господа! Это наша язва, и мы ее должны вырвать с корнем. Я, господа, получил сведения, что наш сочлен Гадюкин, командированный нами за покупкой бумаги для воззваний, узнал, что на трех складах, которые он до того обошел, бумага стоила по 55 тысяч, а на четвертом складе с него спросили 41 тысячу… И он купил на этом складе 50 пудов и продал сейчас же в один из первых трех складов по 47 тысяч.
- Вот-те и поборолся со спекуляцией, - вздохнул Охлопьев.
- Ловко, - крякнул кто-то с некоторой даже как будто завистью.
- Именно что не ловко, раз попался.
- Внимание, господа! - продолжал Голендухин. - Я предлагаю пригвоздить поступок Гадюкина к позорным столбцам какой-нибудь видной влиятельной газеты, а самого его в нашей среде предать… этому самому…
- Чему?
- Ну этому… Как его… остро… остра…
- Остракизму? - подсказал Охлопьев.
- Во-во! Самому острому кизму.
- Чему?
- Кизму. И самому острейшему.
- Позвольте: что такое кизм?
- Я хотел сказать - изгнание! Долой спекулянтов!
Встал Охлопьев:
- Господа! Конечно, мы должны бичевать спекулянтов, откуда бы они ни появлялись… Но вместе с тем мы должны и отдавать дань уважения тем коммерсантам, которые среди этого повального грабежа и разгильдяйства сохранили "душу живу". Я предлагаю послать приветствие оптовому торговцу Чунину, который, получив из заграницы большую партию сгущенного молока, продает его по 1100 р., в то время когда другие оптовики продают по 1500, и это при том условии, что сгущенное молоко еще подымется в цене!!
- А где он живет? - задумчиво спросил Бабкин.
- А вам зачем?
- Да так, зашел бы… поблагодарить. Отдать ему дань восхищения…
- Он живет: Соборная, 53, но дело не в этом…
Встал с места Турпачев:
- Предлагаю перерыв или вообще даже… Закрыть собрание…
- Почему?
- Да жарко… И вообще… Закрыть лучше. До завтра.
- Да! - сказали Грибов, Абрамович и Назанский. - Мы присоединяемся. Закрыть.
Большинством голосов постановили: закрыть.