- Вот такое есть. Не кричите. А то, которое было вашим, мой брать успел заложить за 300 рублей в ломбард, а деньги внес на Красный Крест… Вот и квитанция. Простите, г. член для борьбы с роскошью, но вы так хорошо говорили, что мой брать не мог сдержать порыва… Всего хорошего… Позвольте, господин!.. Квитанцию забыли захватить…
- Ушел… Обиделся, что ли, не понимаю…
И на что бы, кажется?
Добрые калифорнийские нравы
Предварительное обращение к военной цензуре.
Дорогая военная цензура!
Разреши, пожалуйста, мне написать то, что я хочу; и не только написать, но и напечатать. Ведь ты понимаешь, что то, о чем я мечтаю ниже, настолько невероятно, настолько нежизненно, настолько не подходить к нашей русской обстановке и быту, что объяснить мои "мечты" подстрекательством - может только человек, имеющий что-либо против меня лично. А так как военная цензура не должна иметь на меня сердца (не давал повода) - то твердо надеюсь, что и все ниженаписанное увидит свет.
Любящий вас Арк. Ав.
Отрывок из Брет-Гaртa.
…Несколько всадников с суровыми мрачными лицами подскакали к хижине конокрада Джо Мастерса из Красных Утесов - и спешились.
- Эй, Джо! Выходи! - закричал предводитель, стуча в толстую дверь рукояткой кинжала.
На пороге показалась молодцеватая фигура Джо Мастерса с двумя пистолетами в руках, но когда он увидел выражение лица приехавших - руки его опустились.
- А я и не знал, кто приехал - хотел защищаться. Значить, дело кончено?
- Да. Я - представитель комитета общественной безопасности. Ты молодчина, Джо, что уважаешь суд Линча… Видишь ли, против тебя показали два уважаемых гражданина Ревущего Стана: мистер Кентук и мистер Пигсби… Дело верное.
- Что ж, - пожал плечами Джо, - игра проиграна!
Он бросил пистолеты и задумчиво направился к дереву, на одной из нижних ветвей которого два рудокопа прилаживали тонкую волосяную веревку с петлей на конце…
Существующий порядок в России
- Саламаткин! Свидетельскими показаниями полиция установила, что ты продаешь недопеченный хлеб. Недопекаешь его ты для того, чтобы он больше тянул на весах. Кроме того, ты берешь за него на 11/2 копейки дороже против таксы. За это мы штрафуем тебя на 300 рублей.
- Ваше благородие! Помилуйте! Подвозу нет, вагонов, шведский транзит в неисправности, волнение в Персии - нешто нам возможно выдержать?!!..
- Кардамонов, взыщи с него!
* * *
- Господин городовой! Обратите ваше внимание на этого проклятого извозчика № 100. Я выхожу из Литейного театра, нанимаю его в Троицкий, а он с меня за это рупь просит. Нетто это дело? Грабеж это бесформенный!
- Ты чего же это, а? Штрафу захотел? Вот я замечу твой подлецовский номер, тебя тремя рублями штрафа и огреют…
- Господин городовой! Нешто я как - по своей воле? Овес-то почем теперь, слыхали? Хозяину я сколько должен привезти - слыхали? 7 рублев. А вы - штрах. Штрах с меня возьмете, а я на других седоках отворачивать его должен. Городовой-то не всегда поблизу.
- Ну, ты, разговорился! Дайте ему, господин, полтину - предовольно с него! Езжай, анафема!
* * *
- Послушайте, господин банкир. У вас там какие-то запасцы овса оказалась спрятанные. Не хорошо. Ну, какое, скажите, имеет отношение овес к банку? Правда, что по закону мы вам ничего не имеем права сделать, но совесть-то у вас своя есть - или как?
Порядок, о котором мечтает автор…
К дверям хлебной и бакалейной лавки Саламаткина, что на Загородном проспекте, подскакали несколько всадников с мрачными решительными лицами. Они спешились и, гремя шпорами, вошли в лавку.
- Вы - Саламаткин? Хорошо. Мы - столичный комитет общественной безопасности, находящийся под покровительством властей. Вот эти двое солидных незапятнанных граждан сделали нам заявление, что вы продали им совсем не пропеченный хлеб, вредный для здоровья, при чем взяли за него на 11/2 копейки более против таксы.
- Штой-то, господа, - завопил Саламаткин, - подвозу нет, транзит из Персии…
- Тс!! - сурово сказал предводитель, зазвенев шпорами. - Имейте больше уважения к суду Линча!! Мистер Окурков, взять его! Мистеры Седакин и Лялькин, у вас уже приготовлена веревка на фонарном столбе?
- Готово, предводитель. Тут же на Загородном в двух шагах. Уже много граждан с нетерпением ждут результата суда.
- Значит, формальности все? Взять его!
Железные руки схватили Саламаткина.
* * *
- Извозчик № 100! Это вы хотели взять с этого седока рубль за конец с Литейного театра в Троицкий?
- Да как же, господа, ежели будем говорить овес… опять же хозяин…
- Это нас не касается. Свидетельство двух уважаемых граждан имеется? Фонарь крепкий? Значить все формальности на лицо. Мистер Дерябкин - потрудитесь…
* * *
- Это - комиссионные дела нашего банка и они вас не касаются!! Наш овес - мы его купили и можем выпустить его на рынок, когда нам заблагорассудится. Вы не смеете меня брать - нет такого закона…
Предводитель нагнулся с взмыленного коня и заглянул прямо в глаза банкиру.
- Нет, есть такой закон, - холодно сказал он. - Калифорнийский закон - закон Линча!
…Фонарь ласковым мирными светом освещал приблизившееся к нему недовольное лицо банкира…
И что будет после введения такого нового порядка.
- Господин! Ежели вы находите, что этот хлеб не совсем пропечен - я отрежу другой кусок.
- Нет, что вы! Хлеб великолепно выпечен.
- А то скажите только. Потом тут у нас такса вывешена; так мы с ней не особенно считаемся: на копеечку все дешевле продаем. Все-таки, знаете спокойнее - хе- хе!.. Мишка! Дверь открой господину.
* * *
- Извозчик! К Народному Дому - восемь гривен.
- Это с угла-то Морской и Невскаго? Что вы, господин, - и половины довольно!
- Ну ты тоже скажешь! Бери шесть гривен.
- Да ведь езды здесь хорошей 10–12 минуть - за что же тут? Полтину извольте- больше никак невозможно! А то иначе и не поеду.
* * *
- Слушайте, г. банкир! У меня есть партия овса. Вы понимаете, 800 вагонов по пустяшной цене. А если мы потихоньку перевезем его сюда да припрячем…
- Эй, кто там! Ильюшка, Семен! Где мой большой револьвер… Держите этого субъекта, я сейчас буду стрелять ему между глаз!!!
- Ну, хорошо… Ну, вот я уже и ушел!.. Очень нужно кричать…
Одесситы в Петрограде
Утро в кафе на Невском, где "все покупают и все продают".
- А! Канторович! Как ваше здоровье?
- Ничего себе, плохо.
- Слушайте, Канторович… чем вы сейчас занимаетесь?
- Я сейчас, Гендельман, больше всего занимаюсь диабетом.
- Он у вас есть?
- Ого!
- И много?
- То есть как много? Сколько угодно! Могу вам даже анализ показать.
- Хорошо, посидите. Я сейчас, может быть, все устрою.
Убегает.
* * *
Наталкивается на Шепшовича.
- Гендельман, куда вы бежите?
- У меня есть дело. Не задерживайте меня. Я продаю.
- Что вы продаете?
- Диабет продаю.
- Диабет? Гм… Много его есть у вас?
- Положим, он есть не у меня, а у одного человечка.
- У какого?
- Вы замечательный наивник! Я, может быть, на этом заработаю - так я ему обязательно должен сказать, чтобы он из-под носу вырвал!
- Вы мне можете не говорить, но я вас заверяю, что вы без меня диабета не продадите.
- Серьезно?
- Он спрашивает! Я вам скажу, что теперь весь диабет проходит через мои руки.
- Кому же вы его ставите?
- Гендельман! Не надо считать меня идиотом. Это настолько мой хлеб, что я вам даже ничего не скажу.
- Ну, хорошо. Так сделаем это дело вдвоем.
- А вагоны?
- Ой, эти вагоны - вот у меня где сидят. Чистое с ними наказание. Ну, у нас, впрочем, есть специалист по вагонам - Яша Мельник.
* * *
- Яша! Здравствуйте, Яша! Вы могли бы достать нам вагонов?
- Под чего?
- Под диабет.
- Что это за диабет?
- Здравствуйте! Только сегодня на свет родились! Диабет есть диабет.
- Может, дрянь какая-нибудь!
- Дрянь? А если я вам покажу анализ - что вы скажете?
- Если анализ есть, так какой там разговор? Вагоны будут.
- Значит, все и устроено!!
- А у кого диабет?
- Это еще пока секрет. Но мне сказано, что я могу иметь его, сколько угодно.
- Почем?
- Что почем? Вы раньше скажите вашу цену, а потом мы уже поговорим о моей цене.
- Слушайте! Вы мне должны рубль на пуд уступить.
- Рубль? Я вам тридцать копеек не уступлю! Вы же знаете, что сейчас диабет с руками отрывается.
- Серьезно?
- Он спрашивает! Вот смотрите: Моносзон! У вас есть диабет?
- Нет.
- Видите? Эй, молодой человек… Как вас… Вот вы, в коричневом. У вас есть диабет?
- Нет.
- Вы видите? Вы расспросите все кафе - и почти ни у кого не будет диабета.
- Хорошо. Мальчик! Дай, милый мальчик, перо и чернила - мы напишем куртажную расписку. Значит, будем работать на проценте. Мои - пятьдесят (я же продаю!), Яше за вагоны - двадцать и вам, Гендельман, за то, что вы найдете нам диабет, - тридцать процентов. Согласны?
- Еще я буду торговаться! Хорошо. Но где же ваш покупатель?
- Я сейчас буду к нему звонить. Мы в три дня это все и покончим! Сделаем хорошие деньги. Яша! Я пойду в комитет звонить, а вы работайте насчет вагонов.
- Уже!
- Алло! Это военно-промышленный комитет?
- Да.
- Слушайте! Вы интересуетесь диабетом?
- Что? Алло, что вы говорите?
- Диабетом интересуетесь?
- Чем?
- Диабетом! Вы только скажите: хотите вы иметь диабет? Так вы его будете иметь.
- Вы - идиот!
- Что? Алло! Разъединили. Это центральная - прямо какой-то бич народов. Центральная? Дайте мне 628-62. Это что такое? Это военно-промышленный комитет? Слушайте… Вы можете через меня очень быстро иметь диабет, - хотите?..
- !!.
- ?!!!
- !!
- …?!!
- !!.
* * *
Через десять минут Шепшович приближается к Яше Мельнику и Гендельману.
- Ну, что?.. Поговорили с покупателями?
- Гендельман! Скажите мне правду: кто вам сказал, что у него есть диабет?
- Слушайте… Раньше бы я вам не сказал, потому что вы бы из-под носу дело вытащили, но раз мы уже подписали куртажную расписку, так я вам скажу: диабет имеется у Канторовича!
Шепшович со зловещим спокойствием:
- Может быть, вы скажете, сколько у него этого диабету?
- Э-э…Мня…Тысяч тридцать пудов…
- Так-с. И почем?
- Э… семнадцать рублей пуд… Вы же сами понимаете, что раз на рынке диабету почти нет…
- Хорошо, хорошо… Скажите, это цена франко Петроград?
- А то что же!
- Тогда я вам скажу, что вы, Гендельман, не идиот - нет! Вы больше, чем идиот! Вы…вы… я прямо даже не знаю, что вы! Вы - максимум! Вы - форменный мизерабль! Вы знаете, что такое диабет, который есть у Канторовича "сколько угодно"?! Это сахарная болезнь.
- Что вы говорите? Почему же вы сказали мне, что весь диабет проходит через вас?
- А!! Если я еще час поговорю с таким дураком, так через меня пройдет не только диабет, а и холера, и чума, и все вообще, что я сейчас желаю на вашу голову!!!
Французская борьба
Французская борьба, как и всякий одряхлевший, обветшавший организм, скончалась неожиданно и по самой пустяковой, незаметной для здорового организма причине…
В один из обычных "борьбовых" дней, когда знаменитый "дядя Ваня", под звуки марша, вывел свою разношерстную команду на цирковую арену и, построив всех чемпионов полукругом, заревел своим зычным голосом:
- В настоящем международном чемпио…
- Неправда! - крикнул чей-то звучный голос с третьего ряда.
Дядя Ваня споткнулся и недоумевающе взглянул на перебившего.
- То-есть… что неправда?
- Да вот вы сказали "в настоящем международном" - это неправда.
- Что именно? - обиделся дядя Ваня. - Неправда, что он настоящий, или что он международный?
- И не настоящий он, и не международный.
- А какой же он?
- Вам лучше знать. Только он не настоящий.
Дядя Ваня пожал плечами и пошел дальше:
-..чемпионате, организованном в интересах спорта для борьбы за первенство мира…
- И это неправда, - твердо сказал голос уже из первого ряда.
- Что… неправда?
- Что вы говорите "в интересах спорта"… Ну, при чем тут интересы спорта?
- Как это… так… при чем? Спорт же - вы сами знаете…
- Знаю, знаю, - засмеялся зритель. - Потому и говорю: не верю.
Дядя Ваня скрыл смущение и гаркнул дальнейшее:
- …для борьбы за первенство Мира…
- Неправда! - крикнул кто-то из второго ряда. - И в Одессе, и в Харькове, и в Ахтырке, и в Виннице сейчас борются в цирках за первенство мира…
- Ну, так что же?
- Сколько же у вас миров, если в каждом паршивом городишке ваши дармоеды возятся на пыльных коврах "за первенство Мира"?
- Дядя Ваня, - крикнул с галерки сиплый, дружески-фамильярный голос. - Не втирай очки.
Дядя Ваня призвал на помощь все свое самообладание и крикнул:
- Победителям будут розданы следующие призы…
- Неправда!..
- Что? Господи, Боже ты мой… Что же неправда?
- Вот это… что победителям…
- Почему?
- Ну, какие они победители? Тоже спорт нашли! Ха-ха!
Дядя Ваня чуть не плакал:
- …следующие призы: большая золотая медаль.
- Неправда! Не верим!
- Да медали хоть поверьте! - стукнул страшным кулаком себе в грудь дядя
Ваня.
- Не хотим! Довольно верили! Хватить!
- Да чему ж вы тут не верите: обыкновенная большая золотая медаль…
Со всех сторон кричали:
- Неправда!
- Нет! Не может быть!
- Она не обыкновенная!
- Не большая!
- Не золотая!
- Не медаль!
- О, Господи! - надрывался дядя Ваня. - Да ведь что-нибудь борцы получат?
- По морде они получать!
- Брось, дядя Ваня! Иди спать.
- Господа, господа! Так же нельзя… Вас много, а я один. Если у публики есть какие-нибудь заявления, пусть она говорит по очереди. Вот вы… чего вы от меня хотите?
- Я? От вас? Конечно, хочу… Скажите, дядя Ваня, у вас нет продажного бензина? Я вчера в кафе принял заказ на 3000 пудов… Может, продаете?
- Господа! Это коммерческое дело, а мы… в интересах спорта…
- Борьба тоже коммерческое дело!
- Дядя Ваня! А где теперь Вахтуров?..
- Вахтуров в Одессе! Сейчас его Пеликан избирает почетным гражданином города Одессы и ее окрестностей!
- Как низко пал Вахтуров!..
Увидев, что публика как будто отвлеклась в сторону, хитрый дядя Ваня воспользовался случаем и гаркнул:
- Сегодня состоятся борьбы следующих пар…
- Неправда! - взвизгнул женский голос.
- Что неправда?
- Все неправда! Не сегодня! Не состоятся! Не борьбы! И никаких пар нет!
- Мадам, что вы! Да два борца - разве это не пара?
- Ничего подобного! Вы с вашими борцами - два сапога пара!
- Дядя Ваня, брось. Охота… Иди спать.
- Пррошу внимания! Борется первая пара: сэр Джон Кукс, Англия…
- Неправда! Он армянин! Какой же он сэр, если еще на прошлой неделе нам у Макаева шашлык подавал…
Дядя Ваня сделал вид, что не слышит.
- Сэр Джон Кукс, Англия и Лиман Фрей, негр, Тимбукту!!
- Дядя Ваня, какой же он негр, ежели он белый.
- Он очень чистоплотный… часто моется…
- Вот тебе раз!.. А говорят: черного кобеля не отмоешь до бела.
- Прошу почтеннейшую публику моих негров с собаками не смешивать! Вторая пара индус Кахута, Индостан…
- Индус? Да я с ним давеча разговаривал, - так по-ярославски и чешет.
- Он за это будет оштрафован, успокойтесь! Вторая пара…
- Дядя Ваня, - проникновенно сказал искренний юный студентик из ложи. - Мне скучно.
Солидный господин в первом ряду вынул золотые часы, взглянул на них и сказал:
- Досточтимый дядя Ваня! Чтобы не тратить зря драгоценного времени, сделаем так: пусть они не борются, а просто вы скажете нам - кто кого должен побороть. Ей Богу, это все равно. А вечер будет свободный - и у вас и у нас.
- Прравильно! - заревел мальчишка с галерки, подражая голосу дяди Вани.
Грустным, полным затаенной боли взглядом, обвел дядя Ваня всю свою понуренную команду… Всем было не по себе, все сердца щемила боязнь за будущее.
- Доборолись? - ядовито прошипел дядя Ваня. - С вами, чертями, и не в такую историю втяпаешься. Тоже, борцы выискались… Ступайте домой.
И, рявкнув по привычке: "Парад, алле!", тихо побрел за борцами, которые гуськом, с понуренными головами, убитые, молча покидали арену.
* * *
Так кончится французская борьба на Руси…
Скука человеческая вознесла ее превыше леса стоячего, скука человеческая и положить ее на обе лопатки.
Разбредутся безработные борцы, всякий по своему делу, и не скажут даже напоследок своему предводителю:
- Avе, дядя Ваня! Morиturи te salutant.
Не скажут, ибо не только не знакомы с латынью, но и по-русски подписываются так: "Борец Сиргей Петухоф".