- А ведеттамъ что платятъ!.. По миллiону долларовъ въ недѣлю, а у насъ и ведеттъ никакихъ нѣтъ.
- Ты, Аполлонъ, свободно за ведетту сойдешь.
- Ну, ладно, - сказалъ Нордековъ, - будетъ болтать, по мѣстамъ, господа. Полурота смирно!
- Тамъ-тамъ-тамъ-та-тамъ, - забилъ снова барабанъ, вбивая муштру и выбивая Парижскую дурь.
VII
Совсѣмъ измѣнилась послѣ этого дня жизнь Ранцева. Онъ забылъ, что ему подъ пятьдесятъ. Никогда, даже въ школѣ, онъ не былъ такъ занятъ. Все свое горе, всю сердечную тоску онъ забылъ. Тѣло съ его потребностями не существовало. Онъ понялъ-для кого онъ работалъ… Для Россiи!.. И по мѣрѣ того, какъ онъ знакомился съ размахомъ организацiи, созданной капитаномъ Немо - онъ вѣрилъ въ успѣхъ. Это было настоящее. Организацiя, какъ какой то микроорганизмъ почковалась или какъ растенiе расло не по днямъ, а по часамъ и захватывало все больше и больше людей:
Ранцевъ вставалъ въ пять часовъ утра.
Въ окно на третьемъ этажѣ особняка капитана Немо мутное глядѣло небо. По ту сторону улицы высилась сѣрая громада дома со слѣпыми, заставленными ставнями окнами и съ крутою крышею. Чуть слышно съ перерывами гудѣлъ просыпающiйся Парижъ.
Лакей приносилъ чай, хлѣбъ и масло. Безъ четверти въ шесть, громадный Рольсъ Ройсъ уже мчалъ его и капитана Немо по спящимъ улицамъ Парижа.
Они ѣхали на Ile St Louis, гдѣ въ подвалѣ, у самой набережной Сены, работалъ "интендантъ" полковникъ Дрiянскiй. Въ просторномъ, ярко освѣщенномъ электричествомъ помѣщенiи, на длинныхъ столахъ человѣкъ двадцать рабочихъ разбирали, чистили, сшивали, чинили и штопали наваленное передъ ними платье и тряпье. Душный запахъ старой одежды стоялъ въ подвалѣ.
Дорогой капитанъ Немо расказалъ Ранцеву; что Дрiянскiй работаетъ у него уже больше трехъ лѣтъ, что имъ основаны конторы "Кортинена, Симелiуса и K°"въ Выборгѣ, "Ермилова съ сыновьями" въ Нарвѣ, Ухналева въ Бѣлостокѣ и графа О'Рурка въ Кишиневѣ. Эти конторы скупаютъ у переходящихъ законно и
незаконно изъ С.С.С.Р. людей "совѣтское" платье и всѣ мелочи ихъ "потусторонняго" быта, паспорта, документы, форменную одежду бѣглыхъ красноармейцевъ и чекистовъ и при соотвѣтствующихъ описяхъ отправляютъ Дрiянскому на Ile St Louis, гдѣ все это сортируется и приводится въ порядокъ. Все, значитъ, это было нужно. Для фильмы?… Все это распредѣлялось по районамъ, откуда что было получено и съ соотвѣтствующими описанiями отправлялось по Сенѣ на баржахъ къ морю. По каждому району у Дрiянскаго были свои спецiалисты. Такъ казачiй есаулъ Востротинъ вѣдалъ вещами, поступавшими съ юга, а бывшiй прокуроръ С.-Петербургскаго суда Демчинскiй вещами, приходивши съ сѣвера.
Дрiянскiй встрѣтилъ капитана Немо въ дверяхъ подвала.
- Ну какъ? - спросилъ Немо.
- Какъ видите, кипитъ. Гаврила Михалычъ похвастайтесь вашими наблюденiями.
Высокiй, очень худой отъ долгаго недоѣданiя и непосильной работы немолодой есаулъ Востротинъ пододвинулъ корзину, которую онъ укладывалъ, къ Немо и сказалъ:
- Вотъ, извольте видѣть, Ричардъ Васильевичъ, на Дону шаравары съ лампасами носятъ. Фуражка красноармейца, пиджакъ сквернаго матерiала, а шаравары съ алымъ лампасомъ. Выходитъ, живъ еще Донъ. He забылъ дѣдовскихъ завѣтовъ. Головка гнiетъ, а корни, видать, еще цѣлы. Только бы добраться…
Востротинъ вынулъ изъ корзины и любовно встряхнулъ шаравары съ лампасами.
- Графъ О'Руркъ пишетъ, черезъ Братство Русской Правды получены изъ Нижне-Чирской станицы.
Онъ отставилъ корзину и поставилъ на ея мѣсто картонку.
- А на Кубани, Ричардъ Васильевичъ, черкеску совсѣмъ забросили. На рубашку въ родѣ, какъ бы толстовку, гозыри нашиваютъ. Ичиговъ и за большiя деньги не достанете… Вѣрно и лезгинки больше не пляшутъ, а какой нибудь "товарищескiй" фоксъ тротъ танцуютъ… Такъ это интересно. Роешься въ тамошнемъ платьѣ, по ржавымъ карманамъ шаришь и отъ этой, простите, вонючей прѣли, точно духъ родной идетъ. Прямо жаль и въ дезинфекцiю сдавать… А пуговицъ стало совсѣмъ мало. Рѣдкая одежонка съ полнымъ комплектомъ… A бѣлье!.. При Государяхъ и нищiе такимъ бы погнушались… Въ ночлежкѣ и то засмѣяли бы…
Въ разговоръ ввязался Демчинскiй.
- Я разбираю, Ричардъ Васильевичъ, платья изъ Ленинграда. И, знаете, какiя мысли! Конечно, сословiя и классы тамъ уничтожены, нѣтъ ни богатыхъ, ни бѣдныхъ. Общее такъ сказать, поравненiе, а посмотрите ка…
Онъ досталъ изъ картонки черную рубашку.
- Посмотрите на эту толстовку. Англiйское, или, какъ у насъ въ былое время прикащики говорили - аглицкое сукно… Штаны какiе!.. Башмаки американскiе… Это жъ прямо - буржуй!.. Снято братчиками съ убитаго комиссара… А вотъ это… Бож-же мой!.. Какiя заплаты, какая штопка!.. Сѣрыми нитками по коричневому сукну. Штаны - бахрома чуть не отъ колѣнъ начинается. Башмаковъ признакъ одинъ. Босыми пятками человѣкъ по снѣгу шелъ. Куплено у профессора Оглоблина… Помните: - отъ "нихъ" перебѣжалъ въ Терiокахъ. Нѣтъ, знаете, классы остались н никакого поравненiя не произошло.
Капитанъ Немо переговорилъ съ Дрiянскимъ о срокахъ послѣдней отправки въ портъ и, простившись съ рабочими, поѣхалъ дальше.
Мощная машина мчала ихъ по пробуждающемуся Парижу, мимо озареннаго весеннимъ солнцемъ собора Нотръ Дамъ, съѣхала на лѣвый берегъ Сены, углубилась въ самую глушь пятнадцатаго Парижскаго округа и, наконецъ, остановилась въ маленькой тихой уличкѣ. Кругомъ были гаражи. Они стояли съ открытыми воротами, уже пустые: шофферы такси всѣ выѣхали на работу. Сѣрые высокiе дома, населенные бѣднотою были мрачны и унылы.
Капитанъ Немо и Ранцевъ поднялись по лѣстницѣ безъ лифта на шестой этажъ и позвонили у квартиры, похожей на мастерскую художника, или фотографа.
Едва они позвонили, какъ видно за дверью кто то былъ, - ихъ спросили:
- Qui est là?…
- Господи спаси Россiю, - сказалъ Немо.
- Коммунизмъ умретъ - Россiя не умретъ, - отвѣтили за дверью. Она раскрылась.
- Пожалуйте, ваше превосходительство, - бодро привѣтствовалъ Немо рослый, молодцеватый человѣкъ въ синемъ "форменномъ" платьѣ.
За передней была свѣтлая мастерская. Изъ нея вышелъ худощавый, сѣдобородый человѣкъ. Въ немъ Ранцевъ, къ большому своему удивленiю узналъ генерала Чекомасова, ведшаго его Заамурцевъ въ конную атаку въ Великую войну.
- Что это, Александръ Васильевичъ, - обратился къ Чекомасову Немо - съ какими вы предосторожностями теперь работаете?
- Нельзя иначе, Ричардъ Васильевичъ, дѣло то такое… Конечно, - фильмовое общество, да послѣ похищенiя генерала Кутепова и отношенiя къ этому ужасному дѣлу французскихъ властей, приходится быть вдвойнѣ осторожнымъ.
Чекомасовъ взялъ у стоявшаго за столомъ мастерового печать, которую онъ вырѣзалъ и показалъ ее Немо.
- Какъ никакъ, Ричардъ Васильевичъ, не знаю, конечно, какъ это по ихъ законамъ, а все таки фальшивые паспорта готовимъ. Хотя и чужого государства.
- Когда кончите?
- И не знаю право. Только бумагу настоящую достали. И знаете гдѣ?… Я было хотѣлъ черезъ Кортинена изъ Финляндiи выписывать, да вы такъ торопите, a это мѣсяцы прошли бы. Такъ я ничто же сумняшеся взялъ да и послалъ въ здѣшнее полпредство.
- И неужели получили…
- За деньги все можно. Вотъ ггосмотрите. Это настоящiй паспортъ, а это нашъ. Наклейте только фотографiю и не отличите. Даже руку ихъ писца поддѣлали.
- Какъ хотите, Александръ Васильевичъ, а на этой недѣлѣ надо все это кончать и везти на пароходъ.
- Постараюсь. Главное то сдѣлано. Теперь пойдетъ быстро.
- А какъ у Ястребова?…
- Сергѣй Алексѣевичъ, - крикнулъ къ запертой двери Чекомасовъ, - Здѣсь капитанъ Немо. Пожалуйте сюда.
Изъ комнаты, гдѣ полы, подоконники, стулья были завалены книгами и тетрадями, гдѣ стояли большiе ящики, тоже наполненные книгами, появился маленькiй лысый человѣкъ въ большихъ очкахъ въ черной роговой справѣ. Онъ привѣтливо улыбался и жестомъ приглашалъ Немо и Ранцева войти въ его книжное царство.
- Кончаете? - спросилъ капитанъ Немо.
- Упаковкой занятъ. Дня черезъ два и отправлю. Библiотечки на славу вышли… А вотъ, - онъ взялъ изъ кипы свѣже переплетенныхъ одинаковыхъ книжекъ одну и показалъ ее Немо. - Это послѣдняя моя работа. Съ полковникомъ Субботинымъ вмѣстѣ составляли. Я вамъ еще не показывалъ. Необходимѣйшая, знаете, вещь: - словарь совѣтскихъ словъ и терминовъ. Заучивать многое придется. Такъ они языкъ исковеркали.
Всѣ ихъ учебники имѣю. Воинскiе уставы, милицейскiя, трамвайныя, желѣзнодорожныя, театральныя и другiя правила, "весь Ленинградъ" за прошлый годъ, "вся Москва", сочиненiя Катаева, Пантелеймона Романова, а Зощенки, тридцать комплектовъ забралъ, потому, знаете, безподобное пособiе для изученiя тамошняго быта… Да томовъ болѣе тысячи веземъ съ собою. И, смотрите, еще какую штуку я собралъ изъ разныхъ газетъ и журналовъ.
Ястребовъ положилъ словарь на мѣсто и взялъ небольшую тетрадку, съ наклеенными въ нее вырѣзками изъ газетъ.
- Вотъ послушайте-ка, если это да на тонъ-фильмѣ пустить съ талантливой какой пѣвичкой, этакой Плевицкой, что ли…
И слегка нараспѣвъ, какъ говорятъ народныя частушки, Ястребовъ сталъ читать изъ тетрадки:
- Сама садикъ я садила,
Сама буду поливать,
Не хочу свое хозяйство
Голодранцамъ отдавать.
Скоро солнышко пригрѣетъ,
Станутъ груши зацвѣтать,
Вмѣсто тракторовъ въ колхозахъ
На котахъ будутъ пахать…
- На Дону, - пишутъ, - такiя частушки распѣваютъ. Чистѣйшая контръ- революцiя! А ну-ка представьте себѣ такую пѣвунью, да еще, если она и хорошенькая. Остановите-ка ее! Вы ей, поди, слово, а она вамъ десять, да какихъ!.. А при ней кавалеры. Вотъ и насаждайте при такихъ обстоятельствахъ общину. Видите, какое влеченiе къ индивидуальному хозяйству. И это тогда, когда тамъ считаютъ идетъ расцвѣтъ коммунизма и колхознаго хозяйства: - "вмѣсто тракторовъ въ колхозахъ на котахъ", - чувствуете всю силу этой иронiи, - "на котахъ будутъ пахать"…
И Ястребовъ разсмѣялся такимъ искреннимъ веселымъ, заразительнымъ смѣхомъ, что даже и на замкнутомъ и всегда строгомъ лицѣ капитана Немо появилась улыбка.
- А то позвольте я вямъ изъ Зощенки прочту. Удивительное у него "отображенiе" быта. Смѣяться можно до упаду.
Но Немо торопился. У него много было еще впереди дѣла. Онъ поблагодарилъ Ястребова, еще разъ нодтвердилъ, чтобы къ концу недѣли все было сдано на желѣзную дорогу большой скоростью и сталъ прощаться.
Генералъ Чекомасовъ, все присматривавшiйся къ Ранцеву, наконецъ, узналъ его. Въ прихожей онъ задержалъ его и схватилъ за руку.
- Ранцевъ, - шопотомъ заговорилъ онъ. - Вотъ удивительная встрѣча! Боевой соратникъ! Вмѣстѣ вѣдь… Вмѣстѣ… Помните, австрiйцевъ то порубили… Какъ васъ изранили… Думали, и не выживете… Славная атака!..
И совсѣмъ на ухо добавилъ:
- Скажите, Ранцевъ?… Неужели для фильмы нужны "липовые" паспорта?… Господи!.. Да, неужели правда?… Тамъ будемъ работать?…
И, отпустивъ руку Ранцева, чуть слышно прошепталъ:
- Даже страшно становится.
VIII
Самому Ранцеву, по мѣрѣ того, какъ онъ ѣздилъ съ капитаномъ Немо тоже становилось волнующе страшно. Громадный разворотъ организацiи, привлеченiе къ ней многихъ и такихъ разнообразныхъ людей его пугалъ. Да все это было не такъ просто: - фильмовое анонимное общество "Атлантида"!..
Сидя въ машинѣ на мягкихъ подушкахъ и покачиваясь съ ея ходомъ, онъ спросилъ Немо:
- Если не секретъ, скажи мнѣ, сколько же у тебя людей занято въ Парижѣ?
- Отъ тебя у меня нѣтъ и не должно быть секретовъ… Въ Парижѣ, - поднимая брови, - сказалъ Немо. - Нѣтъ, милый Петръ Сергѣевичъ, во всей Францiи, болѣе того во всемъ мiрѣ… Болѣе тысячи… Вотъ, напримѣръ, манометры для аэроплановъ заказаны въ Нью-Iоркѣ. Палаточный лагерь для Нордековской роты прибылъ на дняхъ изъ Бомбея, изъ Индiи… Моторы для аэроплановъ изготовляли на заводахъ Эспано-Сьюза, Юнкерса и Фармана. И вездѣ мною приставлены свои летчики и инженеры.
- Но почему это такъ?
- Потому, мой милый, что этого требуетъ во-первыхъ конспирацiя, тайна, которую мы не можемъ открыть газетнымъ репортерамъ и сдѣлать достоянiемъ толпы. А во-вторыхъ, все основано на цѣломъ рядѣ новыхъ изобрѣтенiй. За изобрѣтателями охотятся. Подслушиваютъ у дверныхъ скважинъ. Ловятъ на лету ихъ слова. Хорошiй инженеръ по тому, какiя части ты заказываешь, какiе мелкiе инструменты ставишь, возсоздастъ всю машину. Вотъ и приходится чертежи отдѣльныхъ частей машинъ посылать по заводамъ всего мiра, чтобы самую машину то собрать окончательно… на островахъ Галапагосъ… Впрочемъ одну я собралъ для испытанiй здѣсь и ты ее увидишь.
Изъ мастерской генерала Чекомасова они проѣхали на тихую и скромную rue de Mouzaïa, подлѣ расцвѣтившагося весеннею зеленью парка de Buttes Chaumont, гдѣ въ скромной конторѣ они нашли Ферфаксова.
Загорѣлый Факсъ работалъ тамъ съ двумя писарями.
Онъ подалъ капитану Немо для подписи нѣсколько чековъ. Немо показалъ ихъ Ранцеву. Ихъ сумма превышала полмиллiона франковъ.
- Каждую недѣлю такъ, - сказалъ, выходя изъ бюро Ферфаксова, Немо. - Война требуетъ денегъ. И слава Богу, что онѣ у меня есть… Н, конечно, медлить нельзя. Надо торопиться. Иначе и накопленныхъ мною богатствъ не хватитъ.
Снова были улицы Парижа. Теперь было на нихъ людно и шумно, и часто и по долгу приходилось стоять на перекресткахъ, пока не раздастся рѣзкiй свистокъ полицейскаго и не махнетъ бѣлой палочкой постовой городовой, приглашая поторапливаться.
Они заѣхали на склады громадной французской оружейной фабрики. Тамъ капитану Немо показали длинные, точно темные гробы ящики. Въ одномъ, еще не забитомъ досками въ стружкахъ на особыхъ зарубкахъ лежали новенькiя Русскiя трехлинейныя винтовки со штыками… Съ глубокимъ волненiемъ, не въ силахъ сдержать своего вдругъ забившагося сердца, смотрѣлъ Ранцевъ на эти родныя винтовки. Ложи изъ моренаго американскаго орѣха съ красивымъ узоромъ, вороненые, черные, блестящiе отъ густой смазки стволы, тонкiе четырехъ гранные штыки, вдающiе въ желто-матовый цвѣтъ отъ масла затворы все такъ напоминало ему счастливые дни службы въ Императорской армiи.
Онъ взялъ винтовку въ руку. Прiятно и привычно легла ея тяжесть въ рукѣ. Къ скобѣ былъ привѣшенъ ея "формуляръ".
- Кто же пристрѣливалъ? - спросилъ онъ. Онъ поперхнулся отъ волненiя. Какъ давно онъ не держалъ въ рукѣ военнаго ружья!
- Норвежцы, - невозмутимо спокойно сказалъ Немо. - Вѣдь эти винтовки заказаны для Норвегiи.
И, подтвердивъ завѣдующему складомъ, что винтовки должны быть непремѣнно на этой еще недѣлѣ сданы капитану Ольсоне на пароходъ "Немезида", капитанъ Немо вышелъ изъ склада. Казалось, что онъ боялся, что волненiе его спутника выдастъ секретъ.
Теперь мощная машина выбралась изъ Парижа. Они ѣздили все утро и совсѣмъ забыли о ѣдѣ. Время завтрака пришло и прошло. Мимо мелькали маленькiе домики предмѣстiй, аллея шоссе разворачивалась въ безкрайнюю даль. За деревьями крутились поля и нивы. Наконецъ, показались высокiя металлическiя мачты, линiи полукруглыхъ изъ вулканизированнаго желѣза сдѣланныхъ сараевъ для аэроплановъ и большое зеленое поле.
Они прiѣхали на аэродромъ.
Немо предъявилъ свой и для Ранцева приготовленный билеты и ихъ пропустили на поле.
Это былъ часъ, когда почтовые и пассажирскiе аэропланы давно улетѣли въ очередные рейсы, а прилетъ возвращающихся еще не начался. На аэродромѣ было пусто. Ученики школы и абитурiенты изъ бывшихъ военныхъ кончили учебные полеты. Нѣсколько офицеровъ, французскихъ летчиковъ ходили по полю безъ дѣла. Они увидали Немо. Его здѣсь видимо хорошо знали.
Два офицера подошли къ нему.
- Mon colonel, когда же мы полетимъ? - спросилъ маленькiй съ худощавымъ, загорѣлымъ лицомъ летчикъ. Его сейчасъ же узналъ Ранцевъ по безчисленнымъ портретамъ, помѣщавшимся въ газетахъ въ связи съ его отважными полетами.
- Отсюда? Думаю, что я больше не полечу. Аппаратъ уже разбирается.
- Mais tu sais, - оживленно заговорилъ летчикъ, обращаясь къ своему спутнику, шедшему рядомъ безъ фуражки. Это былъ высокiй французъ, бѣлокурый съ тонкимъ аристократическимъ породистымъ лицомъ. - Tu sais это же не аппаратъ, а чудо. Пойдемъ, посмотримъ… А вы, какъ вы жестоки! Вы его уже почти разобрали. Но я видалъ, какъ на прошлой недѣлѣ вашъ летчикъ, мосье Арановъ, леталъ. Онъ и сейчасъ тамъ возится съ нимъ.
Онъ опять обратился къ своему товарищу.
- Представь, какъ стоялъ вотъ здѣсь, такъ безъ всякаго шума, прямо съ мѣста, безъ разбѣга, поднялся на воздухъ… Мнѣ даже показалось, что онъ крыльями взмахнулъ, какъ птица. Прямо вертикально, и скрылся въ небѣ. Небо было ясное, видимость прекрасная, а его и не видно. Точно онъ растаялъ въ эфирѣ. И черезъ полъ часа на томъ же самомъ мѣстѣ безшумно опустился. Сейчасъ же закатили въ ангаръ и этотъ жестокiй капитанъ Немо сталъ разбирать его.
Они шли вчетверомъ, Немо, Ранцевъ и два французскихъ офицера, - никакъ нельзя было отдѣлаться отъ нихъ, они же были хозяева здѣсь, - черезъ поле, поросшее молодою весеннею травою, направляясь къ сараю, гдѣ возышсь люди и стоялъ грузовикъ. Металлическiе удары молотка неслись изъ ангара.
- Вотъ онъ красавецъ… Авiонъ… Какъ лебедь бѣлый, - говорилъ французскiй летчикъ. - Эге, уже и пропеллеры сняли. А вотъ и мосье Арановъ.
Арановъ въ синей рабочей блузѣ, перепачканной масломъ съ французскимъ ключомъ въ рукѣ вылѣзъ изъ подъ аэроплана.
И точно: - красавецъ былъ авiонъ. Покрашенный въ серебристо-сѣрую краску, и правда, должно быть, невидимый въ небесной синевѣ, съ какими то особой формы крыльями, чуть напоминавшими крылья аппарата Махокина, съ кабинкой со всѣхъ сторонъ закрытой, очевидно приспособленной для полетовъ на громадной высотѣ, въ стратосферѣ, онъ казался громаднымъ серебрянымъ лебедемъ… Спереди зiяло отверстiе, откуда былъ вынутъ пропеллеръ.
- Намучаешься съ ними, - сказалъ, обтирая масляныя руки о фартукъ, Арановъ.
Немо представилъ его Ранцеву.
- Простите, руки грязныя, - сказалъ онъ, не беря протянутую ему руку. - Работаютъ, словъ нѣтъ - прекрасно - интеллигентны… Но вотъ такую штуку отвинтить - цѣлый часъ ему надо. Совсѣмъ, какъ наши хохлы медлительны. Я хочу просить васъ, на аккордъ перейти, а то никогда не кончимъ.
- Къ субботѣ надо кончить. Всѣ ваши остальныя машины уже погружены, - сказалъ Немо.
- Да, конечно, - сказалъ, какъ бы что то обдумывая Арановъ.
Они обходили аэропланъ. Надъ рулевыми приборами показалась стальная труба съ полозьями.
- A… tiens… Что это такое? - закнтересовался бѣлокурый.
- А, въ самомъ дѣлѣ, что это такое?… Я тогда, когда смотрѣлъ полетъ и не примѣтилъ… Такъ былъ пораженъ видѣннымъ… Для чего это?
Немо и Арановъ молчали.
- Нѣтъ, въ самомъ дѣлѣ, - продолжалъ разглядывать аппаратъ бѣлокурый, совсѣмъ, какъ минный аппаратъ на подводныхъ лодкахъ.
Они заглянули поглубже въ отверстiе.
- Mon colonel, неужели вы думаете, что съ аэроплана можно пускать управляемыя мины? Я думаю, ничего изъ этого не выйдетъ. Мина упадетъ на землю… Какъ же она полетитъ?… Что же у ней и крылья и пропеллеръ будутъ?…