Стр. 108. Что же касается стихотворения "Вполоборота"… – Стихотворение О. Э. Мандельштама "Ахматова" начинается строкой: "Вполоборота, о печаль…".
Пронин Борис Константинович (1875–1946) – актер, режиссер, основатель литературно-артистических кабаре "Бродячая собака" и "Привал комедиантов".
Стр. 109. Таким же наброском с натуры было четверостишие "Черты лица искажены…":
Черты лица искажены
Какой-то старческой улыбкой.
Ужели и гитане гибкой
Все муки Данта суждены…
Городецкий Сергей Митрофанович (1884–1967) – поэт, в начале творческого пути – символист, позднее вместе с Н. С. Гумилевым стал одним из основателей ("синдиков") акмеизма. См. о нем главу "Лишний акмеист" во "Второй книге" Н. Я. Мандельштам (М., 1990, с. 31–38). В одной из черновых редакций "Листков из дневника" Ахматова писала: "М<андельштам> всегда говорил, что у Георгия Иванова мелкий и злобный ум и что Городецкий обладает живостью, которая заменяет ему ум (1923). Потоки клеветы, которую извергало это чудовище на обоих погибших товарищей (Гумилева и Мандельштама), не имеют себе равных (Ташкент, эвакуация). Покойный Макридин, человек сериозный и порядочный, нахлебавшись этого пойла, с ужасом спросил меня: "Уж не он ли их обоих погубил? – или он совсем сумасшедший". (Цит. по сб.: Анна Ахматова. "Requiem", с. 146). Макридин Николай Васильевич (1888–1942) – инженер-мелиоратор, член Цеха поэтов.
Этот список я давала японцу Наруми в 30-х годах. – Кандзо Наруми (1899–1974) – японский филолог-русист.
Стр. 111. Приводим тексты стихотворений О. Э. Мандельштама, посвященных Ахматовой.
Первое стихотворение – "Я не искал в цветущие мгновенья…" (таким текст был продиктован автором в 1961 г. В. Виленкину; хранится в его архиве):
Я не искал в цветущие мгновенья
Твоих, Кассандра, губ, твоих, Кассандра, глаз,
Но в декабре торжественные бденья –
Воспоминанья мучат нас.И в декабре семнадцатого года
Всего лишились мы, любя, –
Один ограблен волею народа,
Другой ограбил сам себя.Когда-нибудь в столице шалой
На скифском празднике на берегу Невы
Под звуки омерзительного бала
Сорвут платок с прекрасной головы.Но если эта жизнь – необходимость бреда
И корабельный лес – высокие дома,
Лети, безрукая победа –
Гиперборейская чума.На площади с броневиками
Я вижу человека – он
Волков горящими пугает головнями:
Свобода, равенство, закон.Касатка милая, Кассандра!
Ты стонешь, ты горишь – зачем
Сияло солнце Александра
Сто лет тому назад, сияло всем?
(Впервые напечатано в газ. "Воля народа" 31 декабря 1917 г. в другой редакции.)
Второе стихотворение:
Твое чудесное произношенье –
Горячий посвист хищных птиц.
Скажу ль: живое впечатленье
Каких-то шелковых зарниц."Что" – голова отяжелела.
"Цо" – это я тебя зову!
И далеко прошелестело:
Я тоже на земле живу.Пусть говорят: любовь крылата, –
Смерть окрыленнее стократ.
Еще душа борьбой объята,
А наши губы к ней летят.И столько воздуха и шелка
И ветра в шепоте твоем,
И, как слепые, ночью долгой
Мы смесь бессолнечную пьем.1918
Кроме того, ко мне в разное время обращены четыре четверостишия… – Вот тексты этих четверостиший:
1. Вы хотите быть игрушечной,
Но испорчен ваш завод:
К вам никто на выстрел пушечный
Без стихов не подойдет.2. Черты лица искажены
Какой-то старческой улыбкой.
Ужели и гитане гибкой
Все муки Данта суждены…3. Привыкают к пчеловоду пчелы –
Такова пчелиная порода.
Только я Ахматовой уколы
Двадцать три уже считаю года.4. Знакомства нашего на склоне
Шервинский нас к себе зазвал –
Послушать, как Эдип в Колоне
С Нилендером маршировал.
К последнему четверостишию прямо относятся строки из черновой рукописи Ахматовой (РНБ, ф. 1073, ед. хр. 76): "Мы (Мандельштам и я) у Шервинского слушаем перевод Ш<ервинского> и Нилендера "Эдип в Колоне" (когда?). Эпиграмма".
Стр. 114. "Вчерашнее солнце на черных носилках несут" – строка из стихотворения О. Э. Мандельштама "Сестры – тяжесть и нежность, одинаковы ваши приметы…" (1920).
Стр. 115. …в Китайской деревне, где они жили с Лившицами. – Имеются в виду поэт Бенедикт Константинович Лившиц (1886/87–1938) и его жена Екатерина Константиновна (1902–1987).
"Там улыбаются уланы". – В первом сборнике Мандельштама "Камень" и в дальнейших переизданиях стихотворение "Царское Село" начиналось строфой:
Поедем в Царское Село!
Свободны, ветрены и пьяны,
Там улыбаются уланы,
Вскочив на крепкое седло…
Поедем в Царское Село!
Беседа с Колей не прервалась и никогда не прервется. – В черновой рукописи (РНБ, ед. хр. 76) есть строки: "Когда я стояла в очереди "на прикрепление" на март 1921 г. в Доме ученых, в соседней очереди оказался Н. С. Гумилев, с которым я тогда редко встречалась. Очутившись со мной рядом, он заговорил о стихах Мандельштама и особенно восхищался стихотворением о Трое ("За то, что я руки твои…"). Он всегда очень высоко ценил поэзию О. Э.".
Стр. 116. Тынянов Юрий Николаевич (1894–1943), Эйхенбаум Борис Михайлович (1886–1959), Гуковский Григорий Александрович (1902–1950) – видные ленинградские литературоведы.
Знакомство с Белым было коктебельского происхождения. – Имеется в виду Андрей Белый (Бугаев Борис Николаевич. 1880–1934) – поэт, писатель-символист. В черновой рукописи (РНБ, ед. хр. 76, л. 2): "Встречи и беседы с Белым в Коктебеле произвели на него очень сильное впечатление (когда?). О смерти Белого он сказал мне по телефону в Ленинград: "Я сейчас стоял в почетном карауле у гроба Андрея Белого".
Стр. 117. Вольпе Цезарь Самойлович (1904–1941) – литературовед.
"Квартира тиха, как бумага…" – Вот как это стихотворение звучит полностью:
Квартира тиха, как бумага –
Пустая, без всяких затей,
И слышно, как булькает влага
По трубам внутри батарей.Имущество в полном порядке,
Лягушкой застыл телефон,
Видавшие виды манатки
На улицу просятся вон.А стены проклятые тонки,
И некуда больше бежать –
А я как дурак на гребенке
Обязан кому-то играть…
Наглей комсомольской ячейки
И вузовской песни наглей,
Присевших на школьной скамейке
Учить щебетать палачей.Пайковые книги читаю,
Пеньковые речи ловлю
И грозное баюшки-баю
Кулацкому баю пою.Какой-нибудь изобразитель,
Чесатель колхозного льна,
Чернила и крови смеситель,
Достоин такого рожна.Какой-нибудь честный предатель,
Проверенный в чистках, как соль,
Жены и детей содержатель –
Такую ухлопает моль…И столько мучительной злости
Таит в себе каждый намек,
Как будто вколачивал гвозди
Некрасова здесь молоток.Давай же с тобой, как на плахе,
За семьдесят лет начинать, –
Тебе, старику и неряхе,
Пора сапогами стучать.И вместо ключа Ипокрены
Давнишнего страха струя
Ворвется в халтурные стены
Московского злого жилья.Ноябрь 1933
Москва, ул. Фурманова
(Архив В. Виленкина. Дано ему Н. Я. Мандельштам.)
Стр. 120. А его театр, а Комиссаржевская, про которую он не говорит последнее слово: королева модерна… – Это "последнее слово" договаривает за Мандельштама Ахматова в строках из погибшей поэмы 1940-х годов (см. в книге "Анна Ахматова "Сочинения в 2-х томах"", М., 1990. Т.2, с. 89).
Стр. 166. …для помещения в книгу "Писатели советской эпохи" (цитата). – Что именно предполагала процитировать здесь Ахматова, установить не удалось. В кн.: "Писатели современной эпохи" (1928) под ред. Б. П. Козьмина, на которую она дважды ссылается, ничего похожего нет.
…прочел "Под собой мы не чуем…". – Стихотворение О. Э. Мандельштама, начинающееся строкой: "Мы живем, под собою не чуя страны…" (1933) – сатира на Сталина; в СССР было напечатано только в 1988 г., в журн. "Огонек" № 47. Приводим полный текст:
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца, –
Там припомнят кремлевского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
А слова, как пудовые гири, верны.
Тараканьи смеются усища,
И сияют его голенища.
А вокруг его сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет.
Он один лишь бабачит и тычет,
Как подковы, кует за указом указ –
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него – то малина
И широкая грудь осетина.
Стр. 121. О своих стихах, где он хвалит Сталина… – Имеется в виду стихотворение "Когда б я уголь взял для высшей похвалы…" (1937).
…в стихотворении "Немного географии…" – см. в книге "Анна Ахматова "Сочинения в 2-х томах"". М., 1990. Т. 1, с. 254–255.
…я взяла с собой мой орденский знак Обезьяньей Палаты… – Имеется в виду шуточный "орден", обозначавший принадлежность награждаемого к выдуманному писателем А. М. Ремизовым (1877–1957) "тайному сообществу" людей искусства близкого ему круга. Каждому принятому в сообщество выдавалась замысловато разрисованная и собственноручно изготовленная самим Ремизовым грамота.
Кирсанов Семен Исаакович (1906–1972) – поэт.
Стр. 121–122. Следователь при мне нашел "Волка"… – то есть стихотворение Мандельштама:
За гремучую доблесть грядущих веков,
За высокое племя людей
Я лишился и чаши на пире отцов,
И веселья, и чести своей.Мне на плечи кидается век-волкодав,
Но не волк я по крови своей,
Запихай меня лучше, как шапку, в рукав
Жаркой шубы сибирских степей.Чтоб не видеть ни труса, ни хлипкой грязцы,
Ни кровавых костей в колесе.
Чтоб сияли всю ночь голубые песцы
Мне в своей первобытной красе.Уведи меня в ночь, где течет Енисей
И сосна до звезды достает,
Потому что не волк я по крови своей
И меня только равный убьет.17–28 марта 1931
Стр. 122. …ему казалось, что за ним пришли (см. "Стансы", строфа 4-я) … – Ахматова отсылает читателя к стихотворению О. Э. Мандельштама "Стансы":
Подумаешь, как в Чердыне-голубе,
Где пахнет Обью и Тобол в раструбе,
В семивершковой я метался кутерьме.
Клевещущих козлов не досмотрел я драки,
Как петушок в прозрачной летней тьме,
Харчи, да харк, да что-нибудь, да враки, –
Стук дятла сбросил с плеч. Прыжок. И я в уме.
Потом звонил Пастернаку. – К этому месту в одной из рукописей Ахматова делает следующее примечание: "Все, связанное с этим звонком, требует особого рассмотрения. Об этом пишут обе вдовы, и Надя и Зина, и существует бесконечный фольклор. Какая-то Триолешка даже осмелилась написать (конечно, в пастернаковские дни), что Борис погубил Осипа. Мы с Надей считаем, что Пастернак вел себя на крепкую четверку.
Еще более поразительными сведениями о Мандельштаме обладает в книге о Пастернаке X.: там чудовищно описана внешность и история с телефонным звонком Сталина. Все это припахивает информацией Зинаиды Николаевны Пастернак, которая люто ненавидела Мандельштамов и считала, что они компрометируют ее "лояльного мужа".
Стр. 123. …подлинные слова оратора были смягчены (см. "Лит. газети" 1934 года, май). – В черновой рукописи (РНБ, ед. хр. 76): "Коктебель – рассадник клеветы и сплетен. Роль салона Бриков, где Мандельштам и я назывались "внутренними эмигрантами". (Городецкий в мае 1934)".
…еще не тронутая бедствиями Сима Нарбут… – Серафима Густавовна Нарбут – жена поэта В. И. Нарбута, арестованного в 1936 году (погиб в лагере в 1938-м).
Нина Ольшевская – ближайшая приятельница Ахматовой, в то время актриса МХАТа.
Стр. 124. …читавших Пушкина "славных ребят из железных ворот ГПУ…" – цитата из стихотворения О. Э. Мандельштама "День стоял о пяти головах…" (1935):
…Где вы, трое славных ребят из железных ворот ГПУ?
Чтобы Пушкина чудный товар не пошел по рукам дармоедов,
Грамотеет в шинелях с наганами племя пушкиноведов…
Стр. 125. "Письмо о русской поэзии", 1922, Харьков… – ошибка памяти: статья Мандельштама "Письмо о русской поэзии" была напечатана в газ. "Советский юг" (Ростов-на-Дону, 1922, 21 января).
Стр. 126. Рудаков Сергей Борисович (1909–1944) – литературовед, поэт; друг Мандельштама и Ахматовой, которая посвятила его памяти стихотворение "Памяти друга" (1945) – автограф с посвящением хранится в частном собрании – и специальную "новеллу", примыкающую к воспоминаниям о Мандельштаме, но не входящую ни в одну из редакций. Приводим эту новеллу по рукописи, хранящейся в РНБ (т. 1073, ед. хр. 84, л. 1–1 об.):
"Рудаков. Листки из дневника
Перелом руки очень долго давал себя чувствовать: когда я приехала в Воронеж, у Осипа Эмильевича рука была на перевязи, он не мог сам надеть пальто, не мог и писать. Свои стихи он диктовал жене, и поэтому огромное количество его стихов написано не его почерком. Рядом с ним или, вернее, около него появился новый человек – Сергей Борисович Рудаков, молодой ленинградский литературовед и поклонник стихов Мандельштама. Всего один месяц Осип Э. диктовал ему свои стихи (цикл "Чернозем"). Под конец этот юноша начал раздражать Осипа Эмильевича. Получив освобождение в июле 1938 г. (он был выслан в Воронеж), Рудаков вернулся в Ленинград, где продолжал заниматься Пушкиным. Я была в Пушдоме на его докладе о "Медном всаднике". В конце войны он (Рудаков) был убит на фронте.
И вот вчера мне пришлось увидеть письмо С. Б. Рудакова воронежского периода к его жене Л. С., в котором он утверждает, что 160 стихов (строк) Мандельштама написаны им, Рудаковым (или, вернее, сотворены из какой-то мертвой массы), что они втроем (он – Рудаков, Вагинов и Мандельштам – составляют всю русскую поэзию) (Пастернак, Цветаева и Ходасевич не в счет), что (о ужас!) потомки будут восхищаться им, Рудаковым, что он объяснил Мандельштаму, как писать стихи и т. п. Все это, конечно, больше всего похоже на бред мании величия, но, если эти письма попадут в руки недоброжелателей, я могу себе представить, какие узоры будут расшиты на этой канве. Вся "работа" (?!) Рудакова в настоящее время находится неизвестно где. Собственные стихотворные попытки Рудакова манерны, вычурны, действительно похожи на стихи Вагинова к других представителей тогдашней "левой" поэзии, но ни на что большее претендовать не могут (выделено Ахматовой. – М. К.).
Ясно одно: и до и после Рудакова Мандельштам писал гениальные стихи, так называемый второй период начался с конца 20-х годов (напр., "Армения"…), и претензии Рудакова могут вызвать только усмешку.
В этом страшно одно. Какие бездны у каждого под ногой, какой змеиный шелест зависти и злобы неизбежно сопровождает людей, одаренных талантом. Придумать, что у нищего, сосланного, бездомного Мандельштама можно что-то украсть – какая светлая благородная мысль, как осторожно и даже грациозно она осуществлена, с какой заботой о потомках и о собственной, очевидно, посмертной славе.
Подумать только, что эти письма (к жене) писались рядом с еще живым, полным мыслей и ритмов гениальным поэтом… в то время, как Надя делила всю еду на три равные части. Хочется закрыть лицо и бежать, но куда…
3 февраля 1960
Красная Конница".
(Более подробную и объективную характеристику С. Б. Рудакова и его отношения к О. Э. Мандельштаму дает Э. Г. Герштейн в ее кн.: "Новое о Мандельштаме", Париж, 1986.)
Стр. 131. "У подружки Лены…" – Е. К. Гальперина-Осмеркина (1903–1987) – первая жена художника А. А. Осмеркина; "… а подружка Надюша овдовела…" – В черновой рукописи (РНБ, ед. хр. 76, л. 5) за этим следует: "P. S. Когда я написала последнее слово, приехала Ира (Ирина Николаевна Пунина. – М. К.) из города и привезла письмо от Нади. Оно кончается так: "… а Ося, слава Богу, умер".
Письма
Существует мнение, что Анна Ахматова почти не писала писем. Действительно, ее нельзя назвать таким любителем эпистолярного жанра, какими были Цветаева или Пастернак. Ее письма, в еще большей степени, чем ее проза, обладают "головокружительной краткостью" (как сама она определила основное свойство прозы Пушкина).
Но Анна Ахматова не только немного написала писем, но и сохранилось их мало. Большая часть эпистолярного наследия Ахматовой сделалась жертвой огня: по взаимному соглашению была сожжена вся досвадебная переписка ее с Н. С. Гумилевым, большое количество писем было сожжено "после визита следователя" в 1949 году. Письма уничтожала не только сама Ахматова, но и ее корреспонденты. Ее сын, Лев Николаевич Гумилев, после освобождения в 1956 году уничтожил почти все письма матери, а их было немало, судя по ответным письмам Льва Николаевича, хранящимся в РНБ (среди них случайно сохранились три письма Ахматовой к сыну, печатающиеся в настоящем издании). Не сохранились, судя по всему, письма Ахматовой к Н. В. Недоброво, А. С. Лурье, В. Г. Гаршину… Последние были уничтожены самой Анной Андреевной после разрыва с Владимиром Георгиевичем. Та же участь должна была постигнуть и письма Ахматовой к Н. Н. Пунину – Марта Андреевна Голубева спасла от аутодафе письма своей соперницы, и ныне они хранятся в РГАЛИ.
Наконец, многие письма Ахматовой (особенно письма к читателям) до сих пор не разысканы и, возможно, хранятся у адресатов. Перед исследователями творчества Ахматовой стоит задача: собрать и опубликовать все ее эпистолярное наследство. Но это – дело будущего. В настоящем издании печатаются избранные письма Ахматовой, впервые собранные более или менее полно и дающие представление о разных сторонах ее "эпистолярной музы". Среди них – и интимные письма к близким людям (В. К. Шилейко, А. Г. Найману), и дружеские – к людям, с которыми Ахматова была душевно близка на протяжении десятков лет (письма М. Л. Лозинскому, Н. И. Харджиеву, Э. Г. Герштейн), и, наконец, письма читателям (Ф. И. Малову, Е. М. Ольшанской, С. И. Четверухину) – как правило, лаконичные, дышащие вниманием и благожелательностью…
С. В. фон Штейну – журн. "Russian Literature Triquarterly", Ann Arbor, 1975, № 13. В СССР – журн. "Новый мир", 1986, № 9, с. 199–207 (публикация Э. Г. Герштейн). Печатается по этому изданию.
Сергей Владимирович фон Штейн (1882–1955) – филолог, поэт, переводчик, муж старшей сестры Ахматовой Инны Андреевны Горенко. Инна Андреевна умерла 15 июля 1906 года. Вторичная женитьба Штейна, возможно, послужила причиной охлаждения к нему Анны Андреевны, отраженного в двух последних письмах.