- Картошку пооставляли! - говорит он, наклоняясь. - Что это? Что это? - приговаривает он сердито, поднимает картофелины и, прищурив глаз, долго целясь, запускает их в кучу. Видимо, это доставляет ему удовольствие.
- Поначалу прощается, - говорит он обеспокоенной Римме Владимировне, - а завтра такую работу принимать не буду.
Он снимает привязанный к седлу двуногий деревянный треугольник и замеряет обработанное учениками поле.
Деревянные ноги проворно шагают по полю, и так же проворно парень считает:
- Два, четыре, шесть, восемь, десять, двенадцать.
Тихон бежит сзади и тоже считает вслух. Ему кажется, что придирчивый парень обязательно просчитается.
Через некоторое время парень и вспотевший Тихон подходят к толпе ребят.
Парень на ходу пишет в записную книжку.
- Четыре гектара восемьдесят соток, - говорит он, - делю на двести сорок.
- Стоп! - с восторгом ловит его Тихон. - А дежурные по кухне, дежурные по общежитию?
- Сколько же их?
- Семь да шесть… всего тринадцать человек, - говорит Римма Владимировна.
- Двести сорок, отнимаю тринадцать, - водит карандашом по бумаге парень, - получается двести двадцать семь. Четыреста восемьдесят делю на двести двадцать семь. По две сотки на брата.
- С небольшим, - придирчиво поправляет Тихон.
- Слезы! - пренебрежительно говорит парень. - А норма - четыре сотки! Ну, поначалу прощается, - смягчается он. - Дело-то новое, пообвыкнете.
4
Вечером Павел, Ваня и еще несколько ребят выпускают полевой листок. Они располагаются в комнате девочек, предварительно выгнав хозяек. Со стола ребята снимают скатерть, банки с разноцветными листьями и еще уцелевшими осенними цветами.
- Любят девчонки на пустяки отвлекаться, - говорит Павел, неумело складывая скатерть.
Он с удовольствием рисует огромный лист картофельной ботвы с цветком, проткнутый ученической ручкой. Ваня сочиняет стихи. Но вдруг все, как по команде, оглядывают комнату. Они слышат в углу чей-то плач. Павел вздрагивает, роняет с кисти на газету зеленую каплю.
- Кто это?
Он не может переносить плач. Он готов отдать все, что есть у него, только бы не видеть ничьих слез.
Павел вскакивает и бежит в угол. За ним идет туда же Ваня. Но в комнате снова тишина.
- Показалось… - неуверенно говорит Ваня. - Или кто-то на улице…
Но в углу из-под топчана уже слышится не плач, а громкий неудержимый хохот. Павел поднимает одеяло. Оттуда выглядывают смеющиеся лица девочек.
Работа прервана. Началась веселая возня.
Девочек вытягивают из-под топчана и выпроваживают из комнаты. Павел снимает с гвоздя полотенце, накидывает на плечи смеющейся Риты и вытаскивает ее на улицу.
На улице холодно. В темноте чуть видны очертания "Победы". Она только что подошла к крыльцу клуба. Вот открылась дверка автомобиля, неярким светом загорелся плафон, и Павел увидел… Григория Александровича и еще какую-то женщину. К ним спешит Римма Владимировна и здоровается за руку.
От неожиданности Павел роняет на крыльцо полотенце.
"Зачем он здесь?" - думает Павел и быстро убегает в комнату.
Рита растерянно поднимает полотенце и стоит на ступеньках. "Какой он странный", - думает она.
И вдруг Рита видит, что из "Победы" выходит ее мать.
- Мамочка! - радостно кричит Рита, бросается к ней, обнимает и кружит небольшую полную женщину в пальто и пуховой шали.
Мать смотрит на нее большими ласковыми глазами, пряча от ветра под шаль короткие, как у мальчишки, курчавые волосы.
- Беги быстро оденься, и тогда поговорим! - говорит она.
- Да ты заходи, посмотри, как мы устроились… - зовет ее Рита.
- Нет, доченька, не зайду.
Странно. Мать всегда интересуется каждой мелочью, а сейчас она не хочет зайти к ним в комнату, посмотреть, как живут школьники.
Рита бежит в клуб.
- Прошу прощения, ребята! - говорит она членам редколлегии. - Я только пальто возьму, ко мне мама приехала.
Мальчики, кроме Павла, бросаются к окну, но из освещенной комнаты ничего не видно.
Рита второпях набрасывает на плечи пальто и выбегает на улицу.
Мать уводит ее в сторону.
- Ты посмотри нашу кухню, столовую, - говорит Рита и тянет мать под навес.
- Нет, доченька, некогда, в следующий приезд посмотрю.
Рита удивленно останавливается подле матери в тени забора.
- Ну как? - спрашивает мать.
- Хорошо! Весело!
- Я вижу, что весело! - смеется мать. - Даже тебя на полотенце какой-то мальчик на улицу вытащил.
- Это Павел Огнев, новенький, одноклассник мой!
- Павел Огнев? - Мать некоторое время молчит. - Ну как сегодня, трудно было? - спрашивает она.
- Трудно, - сознается Рита. - Ноги, руки болят и спина тоже. И знаешь, мама, работали мы на совесть, а сделали только половину нормы.
- Ну это вначале. Опыта нет. - Мать подает Рите сверток со сладостями: - Тебе и товарищам.
Григорий Александрович прощается с Риммой Владимировной, садится в машину и, широко открыв дверцу, кричит:
- Мария Васильевна! Поехали!
Шофер включает мотор, и Римма Владимировна на шаг отступает назад.
- Одну минуточку, - отвечает, обернувшись, мать Риты.
Затем она приближается к дочери и тихо говорит ей:
- Рита! Павел Огнев и есть тот мой подследственный, о котором я тебе рассказывала. Я верю, что ты никому об этом не скажешь. В школе никто ничего не должен знать. Постарайся сделать так, чтобы Павел был не одинок. С тобой товарищи считаются - помоги ему найти здесь новых, хороших друзей, и найти как можно быстрее.
- Я так и поняла, что у него на сердце неспокойно, - чуть не плача, говорит Рита. - У него еще и отец ушел…
- Я знаю. Ты пойми, Рита. Он потерял двух самых близких и дорогих людей… Особенно тяжела для него потеря друга - ведь он считает себя виновным в его гибели. Необходимо помочь ему забыть об этом, помочь найти свое место в жизни… - Мать некоторое время молвит. - Вот и его бывший директор приезжал сюда, для того чтобы поговорить с классным руководителем.
- Значит, Римма Владимировна тоже знает?
- Знает, Рита. Она и ты - и больше никто. Поняла?
- Поняла, мамочка!
Мать целует Риту и почти бежит к машине.
- Ну, колхозница, чтобы урожай собрать вовремя! - кричит она уже из машины и, прижавшись лицом к стеклу, машет рукой.
Рита стоит у крыльца и смотрит вслед автомобилю. Еще долго горят во тьме красные огоньки над колесами. Где-то мычат коровы, лают собаки, скрипят колодезные журавли. Вечерний шум здесь непривычный, не городской.
Рите очень жалко Павла. Она вспоминает все, что рассказывала о нем мать, и хочет, чтобы он стал счастливым и забыл все, что пришлось пережить ему.
Рассказать бы ребятам - они окружили бы Павла теплом, заботой… А рассказать нельзя. Может быть, посоветоваться с Риммой Владимировной? Но мать почему-то об этом не сказала. Нет, лучше подождать.
Рита вспоминает тот день, когда она не могла решить задачу и стала звонить по телефону матери на работу. Тогда она за своим уютным письменным столом готовилась к экзаменам, а Павел Огнев, еще неизвестный ей, решал для нее задачу в кабинете следователя. Мать так хорошо сказала тогда о нем по телефону. Вечером в тот день, вернувшись из школы, Рита подробно расспрашивала ее о подследственном. Она жалела его и с тревогой ждала окончания следствия.
Рите вспоминаются слова Павла:
"Трудно перевоспитать не только настоящих преступников, но даже и тех, кто случайно совершил преступление, потому что и у этих на душе такой мрак, такое отчаяние…"
"Бедный Павел! - думает Рита. - Это он-то считает себя преступником! У него такие честные, ясные глаза".
Она заметила, что он очень правдив и до резкости прямолинеен. Об этом говорила и мать Риты.
Рита заметила еще, что мальчишки начинают относиться к Павлу с уважением, а Ваня и Тихон ходят за ним по пятам. Девочки прозвали их "огневскими ассистентами".
Особенное уважение к Павлу в 9-м "Г" появилось после того, как Римма Владимировна на линейке "пробрала" мальчиков за плохую работу.
- Как ни посмотришь - все стоят, все отдыхают! - сердилась Римма Владимировна. - Один Павел Огнев за всех работает. Только он и обеспечивает бесперебойную работу девочек.
- Я? - искренне удивился Павел. - Вам так показалось.
У Павла нет мозолей, как у других ребят. Ему не тяжело подкапывать картофель. Он привык к гребле. У него натренированы спортом руки, ноги и все тело. Но Павел не замечает, что работает лучше всех. И товарищам это нравится - значит, он скромен и не тщеславен, а в коллективе нет приятнее этих качеств.
Нравится товарищам и то, что Павел силен и ловок. Он один из всего класса поднимает тот камень, что лежит у крыльца клуба; остальные поднимают его только вдвоем.
5
С утра ясно и тепло. Кажется, что холодные ветры и дождь покинули эти края, и наконец установилась обычная для сентября ласковая, солнечная погода. Но это только кажется. Из-за горизонта уже выплывают черные тучи, и ветер порывами пробегает по полям.
До полей идти больше двух километров, но они незаметны, когда идет шумная ватага ребят.
Рита следит за Павлом. Он идет между Ваней и Тихоном.
Павел бледен, он сегодня не спал ночь: приезд директора напомнил ему о старой школе и обо всем страшном, что тогда произошло.
Сворачивая на поле, Павел проходит мимо Риты, но или не видит ее, или не хочет замечать. Он берет в руки лопату, всаживает ее в твердую землю, рывками выворачивает гнезда картофеля. Ему не хочется работать, он измучился от страшной апатии. Ему очень хочется спать.
"Что это? Я болен?" - думает Павел.
Он не поднимает головы, не разговаривает, не смеется, как другие.
Павел втыкает в землю лопату, пересекает дорогу, идет куда глаза глядят. Вот небольшой стог сена. Павел ложится на сено, закладывает руки за голову и бездумно глядит на небо. По небу плывут и плывут обрывки грязных облаков…
"Огневские ассистенты" и Рита сразу же замечают исчезновение Павла.
- Куда это Павел ушел? - спрашивает Рита.
- Сам интересуюсь, - отвечает Ваня. - Эй, Тихон! Куда Павка смылся?
- Заболел, может? - беспокоится Рита. - Вы заметили - он сегодня все время молчит.
- Не заметил, - говорит Тихон. - Надоело болтать, как эти трещотки, - кивает он в сторону девочек, - вот и решил помолчать.
Ваня выходит на дорогу - смотрит направо и налево. Там только чернеют машины. Он проходит по ближнему лесу и возвращается обратно.
- Нигде нет, - говорит он Рите и Тихону. - Попадет ему от Риммы Владимировны.
День кончается. Вот уже приехал учетчик, и деревянные ноги шагают по убранному полю. Рябой парень, довольно улыбаясь, к изумлению ребят, хлопает широкой ладонью Римму Владимировну по плечу:
- По пять соток, значит, на брата!
- Ура! Перевыполнили норму! - кричат ребята, и в воздух летят перчатки, шапки, картошка и даже лопаты.
В это время по полю, по самому видному месту, шагает Павел.
- Эх, дурак, дурак! - заволновался Тихон. - Подошел бы со стороны кустов - никто бы и не заметил!
Павел подходит к ребятам хмурый.
- Ты где был, Огнев? - спрашивает Римма Владимировна.
- Он пить ходил! - торопится Ваня.
Павел поворачивается к нему и говорит резко:
- Пожалуйста, без защитников! Там я был, - указывает он рукой на лес, - спал на сене.
- Спал?.. Мы работали, а ты спал? - изумляется Римма Владимировна. - Знаешь, Огнев, я даже не верю этому.
- Честное комсомольское, спал, - говорит Павел и опускает голову под возмущенным взглядом учительницы.
Еще несколько секунд Римма Владимировна смотрит на Павла. Ребята знают ее характер - сейчас ока "разделает его под орех". Язык у нее как бритва - и отругает и засмеет так, что спать в другой раз не захочется. Но сейчас она вдруг молча отвертывается и, точно делая усилие над собой, коротко бросает удивленным ребятам:
- Ну что же, пошли!
Павел идет молча, почти сзади всех. За ним тащатся Ваня и Тихон.
6
Остаток вечера ребята проводят на улице. Под гармонь Тихона поют "Рябину" - и получается дружно, слаженно, с настроением.
- Хоть сейчас на олимпиаду! - довольно говорит Тихон.
Сельские школьники каждый вечер собираются у клуба. Вместе с городскими ребятами они поют, танцуют и просто разговаривают.
Житель села Вова Хомутов и Олег Столяров из города ясными вечерами сидят вдвоем на крыше клуба с электрическим фонариком и, руководствуясь картой звездного неба, отыскивают на небе, испещренном мириадами звезд, созвездия.
- "Лира"! "Весы"! "Дева"! - только и слышатся возгласы на крыше.
- Эй! Чернокнижники! Не слетите вниз в порыве вдохновения! - предупреждают их девочки.
Вот и сейчас, несмотря на то что накрапывает дождь, Олег и Вова сидят на крыше, освещая фонариком карту. Небо задернуто тучами, и каждому ясно, что мальчики оригинальничают. Куда удобнее было бы в такую погоду изучать карту звездного неба за столом в клубе, при электрическом свете.
Сельские старшеклассники собрались около клуба; дома только те, кто болен или чем-то занят. На площадке, освещенной светом из окна клуба, танцуют польку.
Застенчивый сельский десятиклассник, почти двухметровый детина, с презрением относившийся к танцам, танцует теперь чуть не до упаду. С девятиклассницей из города - Люсей Королевой, игриво косящей одним глазом, он готов танцевать часами. Танцует он неуклюже, тяжело, точно трамбует землю кирзовыми сапогами сорок третьего размера. Танцует и Римма Владимировна в паре с Тихоном. Римма Владимировна танцует легко, грациозно, с увлечением. С учениками она забывает о своем возрасте, и в такие минуты кажется, что ей шестнадцать лет.
Искренне огорчается Римма Владимировна, когда чувствует, что стесняет учеников, приглушает их веселье. Тогда она уходит расстроенная, горько посмеиваясь над собой.
- Павел! Пойдем танцевать! - печально говорит Рита, словно приглашает его не танцевать, а погрустить вместе.
Павел отрицательно качает головой:
- Не хочется.
- Ты не любишь танцевать?
- Нет, прежде любил…
Не сговариваясь и, может быть, даже не замечая этого, они отходят от крыльца клуба и идут по чуть заметной дороге к пруду, мимо низких построек птицеводческой фермы. В темноте блестят струйки воды, шумят редкие капли дождя.
Так же, не сговариваясь, оба останавливаются и долго молчат.
- Видишь, какой я скучный, - невесело улыбается Павел.
- Почему же тебе невесело?
- Мне нельзя быть веселым, Рита, даже если бы я и хотел.
- Что-то очень мудреное, - говорит Рита. - Объясни.
- Может быть, когда-нибудь объясню.
- А я хочу сейчас.
- Сейчас? - Павел некоторое время молчит, будто взвешивая, можно ли об этом говорить сейчас. - Нет, Рита, сейчас не могу.
- Ну, тогда я сама объясню.
Рита чувствует, что летит головой в пропасть.
- Ты думаешь, что не имеешь права больше радоваться… Ты думаешь, что все хорошее у тебя осталось позади… Павел, прости меня, но я же все знаю!
Павел отступает назад и в волнении берет Риту за руку:
- Что ты знаешь? Откуда?
Рита уже не рада этому разговору. "Все испортила, все!" - думает она и с отчаянием говорит:
- Мама была следователем по твоему делу, Павел. Она мне рассказывала…
- Она - твоя мама? - еще больше изумляется Павел.
- Она очень заботится и сейчас о тебе, Павел. Из-за тебя и приезжала сюда.
Павел вспоминает освещенный автомобиль, Григория Александровича, протянувшего руку Римме Владимировне. Рядом с шофером сидела женщина - видимо, это и была мать Риты.
- Так вот, значит, почему ты подходишь ко мне, вот почему ты все время учишь меня, как мне жить!.. Тебе мама велела! - Павел говорит негромко, медленно. Он замолкает, неподвижно стоит несколько секунд и исчезает в темноте.
- Павел! - окликает его Рита.
Но шаги его слышатся уже где-то в стороне. Она бредет под дождем по грязной дороге и думает: "Во всем он видит какой-то тайный умысел. Никому он не доверяет. И зачем это я заговорила о его прошлом, о маме… Ведь мама же рассказывала мне, что однажды шла по улице и увидела Павла. Они должны были встретиться, но она намеренно зашла в магазин, чтобы не сталкиваться и не напоминать ему о пережитом. А я так неосторожно… Дура, дура!"
А Павел бежит куда-то в темноту ночи. Дождь уже не капает, а льет как из ведра. С мокрых волос его стекают под рубашку холодные капли. Ноги тонут в жидкой грязи. Но он ничего не чувствует.
"Неужели в товарищах своих я жестоко ошибся? - думает Павел. - Неужели нет на свете ни любви (он вспоминает отца), ни дружбы?"
Ему представляется серьезное лицо Риты, ее внимательный взгляд. А какое теплое, хорошее чувство возникало у него всегда, как только она подходила к нему! Всегда она первая. Он почему-то не смел приблизиться к ней.
С тех пор как он узнал Риту, ему хотелось подолгу и откровенно разговаривать с ней. Но таких минут не было. Они только перекидывались незначительными фразами в обществе товарищей. Поговорить по-настоящему они могли в этот ненастный вечер у пруда, около птицеводческой фермы, но разговор кончился так нелепо.
И вдруг Павел вспоминает Тышку, его слова за минуту до смерти: "Я сам, я сам, Павел не виноват". А ведь он знал, что умирает, Павел же, виновник его смерти, будет жить. "Нет, есть на свете крепкая, настоящая дружба!" - думает Павел.
Почти ночью он возвращается в общежитие, тихо снимает грязные сапоги, разбрасывает на табуретке промокшую телогрейку. Осторожно укладывается на свою постель, около сладко спящего Вани.
Он знает, что не заснет в эту ночь. Если закрыть глаза и дрожат веки - значит, сна не будет. За четыре месяца он хорошо узнал это. И сна действительно нет. Только под утро он забывается, и снова в мертвой тишине ему слышится зловещий выстрел, и он видит изумленные глаза Тышки.
Он просыпается оттого, что за плечо его трясет Ваня:
- Павка, ты так сильно кричишь…
Павел садится, вытирает рукой потный лоб и быстро одевается.
Заспанные ученики строятся на линейку в зале клуба. Начальник лагеря Семен Семенович проходит меж рядов крупными шагами, сцепив за спиной руки.