- Мы заверяем наших дорогих гостей, что, как и до сих пор, будем стоять в самых первых рядах и ни на шаг не отступим с фронта передового сельского хозяйства Советской страны, пусть живет…
Смуглый длиннолицый паренек в матроске и пионерском галстуке, боясь, видимо, не успеть в нужный момент ударить в барабан, заблаговременно поднял палочки, а, глядя на него, кряжистый, широкоплечий старый трубач с густыми и висячими, как у Тараса Бульбы, усами поднял ко рту свою здоровенную трубу, подав етим знак остальным музыкантам, среди которых было немало пионеров, - и не успел Коцин докричать свою речь, как оркестр грохнул, заглушая его слова. Но Коцину, видимо, казалось, что митинг проходит недостаточно торжественно, и он возглашал всё новые здравицы, заставляя оркестр играть за тушем туш. Наконец ретивый оратор выдохся и умолк. Теперь заговорил приезжий бритоголовый человек с маленькими, глубоко посаженными глазами. Он говорил быстро и горячо, так и сыпал примелькавшимися, стертыми от частого употребления словами.
Митинг закончился, и народ стал расходиться. Но долго еще провожал гостей Коцин, долго и энергично тряс им руки, прощаясь. И только когда гости уехали, Коцин увидел Шалита и Журбенко на стоявшей у обочины двуколке.
- Вот те на! - воскликнул он с наигранной радостью. - Откуда вы взялись? Не иначе как с неба свалились… Жаль, жаль, что опоздали на митинг… Мы, слава богу, гостями не обижены - у нас делегации почти каждый день… Но вы у нас особенные, самые дорогие гости… Где же музыканты? Мы ведь встречаем делегации не как-нибудь - с музыкой. У нас свой оркестр.
Коцин сделал несколько шагов вперед, как будто желая догнать оркестр, но тут же повернулся к Шалиту и Журбенко:
- Почему вы не дали знать о своем приезде? Мы бы вас встретили, как подобает встречать таких почетных гостей… Жаль, жаль, что опоздали. Хоть бы послушали наш оркестр!.. К нам ведь без конца едут делегации, - повторил он свою любимую фразу. - Мы любим гостей - наши двери для всех открыты. Пускай видят, как мы живем, как трудимся. Пускай учатся, - а у нас, вы увидите, есть чему поучиться.
Коцин был слишком занят собой и не заметил, что гости устали и не прочь отдохнуть с дороги. И когда Шалит как бы невзначай спросил, где бы им поставить лошадь и задать ей корму, недогадливому хозяину стало неловко.
- Милости просим, милости просим ко мне, - зачастил он, - будете у меня самыми желанными гостями, умоетесь, перекусите как следует.
- Да ты не беспокойся, спасибо, - попробовал уклониться от приглашения Шалит, - мы спешим, нам бы только лошадь ненадолго пристроить.
Но от Коцина не так-то легко было отделаться.
- Нет уж, вы, пожалуйста, заезжайте ко мне, кровно обидите отказом. Ведь я зову вас, поверьте, от чистого сердца.
Пришлось заехать.
Когда гости пообедали и отдохнули немного, Коцин повел их осматривать хозяйство колхоза.
- С чего начнем? - заискивающе спросил он. - Не заглянем ли мимоходом в клуб? Право же, стоит посмотреть, какой мы клуб отгрохали - настоящий дворец. Могу с гордостью сказать, что далеко не все городские клубы так обставлены. Правда, он стал нам в копеечку!
- В клуб зайдем на обратном пути, - предложил Журбенко, - а сейчас отправимся на молочную ферму.
- Что ж, на ферму так на ферму, - согласился Коцин. - Так даже лучше. Попозже в клубе будут крутить фильм, вы и его заодно посмотрите. Ведь к нам привозят лучшее, что только есть в области: что показывают в областном центре, то и у нас.
Коцин тем охотнее согласился с предложением Журбенко, что ему не терпелось показать гостям асфальтированную дорогу, которую при помощи шефов ему удалось проложить от околицы до самой фермы. И красовавшейся на площади, рядом с правлением колхоза, Доской почета хотелось похвастать Коцину. Да не пришлось. Гости так засыпали его разными вопросами, что он едва успевал отвечать. Севооборот на полях "Маяка", удельный вес пропашных культур в колхозе - вот что главным образом интересовало дотошных гостей.
Коцину не хотелось углубляться в эти темы, и, чтобы отвлечь от них внимание гостей и заодно показать свою ученость, он козырнул цитатой из вычитанной в какой-то брошюре статьи о важности зерновой проблемы. Но надеждинцев не так-то легко было провести.
- О значении зерновых культур, - резко перебил Коцина Журбенко, - и мы кое-что знаем. Мы тоже читаем газеты и малость смыслим в хозяйстве. А что касается пропашных культур, так вы, похоже, вовсе ими не занимаетесь - с ними забот не оберешься, потрудиться над ними надо, а вам неохота… Теперь понятно, почему вы раньше других колхозов план выполняете.
- План мы выполняем раньше других потому, что дело у нас поставлено лучше, - загорячился Коцин. - А что до того, какие культуры сеять надо, нам и думать нечего, за нас думают в районе, а то и повыше, - там лучше нашего знают, что нужнее всего государству.
- Так-то оно так, - вмешался в разговор Шалит, - ко мы можем иногда посоветовать такое, чего в районе, а тем более в области не замечают. А если говорить напрямик, то мы иной раз знаем, как вести хозяйство, получше тех, которые бумажками занимаются, а сами не пашут, ведь хлеб-то растет не на бумаге, а на земле.
Коцин совсем запарился, не зная, что отвечать острым на язык гостям, и облегченно вздохнул, войдя с гостями на просторный двор образцовой фермы. Тут, думал он, гости перестанут копаться в таких делах, которые непонятно почему их так интересуют и в которых он, Коцин, не так уж хорошо разбирается. Тут он наконец сумеет их поразить: вон какое великолепное строение возвел он тут - настоящий дворец!
- Ну, что скажете? - подвел он гостей к высокому кирпичному зданию с множеством окон и ярко разукрашенным фасадом.
Коцин намеренно задержал гостей во дворе; чтобы они могли вдоволь налюбоваться фермой и как следует все оценить: ведь он, Коцин, не скаредничал, щедрой рукой вкладывал средства в это сооружение. Наконец он размашистым жестом широко распахнул ворота:
- Вот это у нас коровник для рекордисток.
Они вошли в коровник, и гости увидели чисто выбеленные стены, просторные, удобные стойла, перегородки, на которых крупными буквами были выведены клички рекордисток и более мелко - их рацион, часы кормления и дойки.
- Ну, что? Как? - ежеминутно спрашивал гостей Коцин. - Культура! А? Ничего не скажешь, не правда ли?
- Гарно! - отозвался Журбенко.
- Гарно? - переспросил Коцин. - И только-то? А позвольте вас спросить, в каком колхозе нашего района, да и не только нашего, найдете вы такие коровники?
- Ну, положим, если поискать, найдутся такие колхозы. Важно не это, важно, во что обошлась такая вот постройка: недешевое, знать, удовольствие!
- А я не любитель строить как-нибудь, тяп да ляп, - кичливо ответил Коцин. - Уж если строить, так строить: чтоб было на что посмотреть!..
- А если средств мало? - перебил его хвастливые разглагольствования Шалит. - И не лучше ли построить два обыкновенных коровника взамен одного такого дворца, поглотившего, думать надо, черт знает какую кучу денег?
- Нет, я противник таких методов. Это бедняцкий подход. А мы, слава богу, давно покончили с нищетой.
- Вовсе это не бедняцкий подход, а хозяйственный, - вмешался в спор Журбенко. - У хорошего хозяина каждая копеечка на счету. Особенно если каждая копеечка - кровная. Мало ли нашим людям надо потрудиться, и тяжко потрудиться, чтобы добыть эту копейку? Так разве можно бросать ее на ветер?
- Да разве это значит бросать на ветер? - вспыхнул Коцин. - Я стремлюсь к тому, чтобы все в моем хозяйстве было образцовым, чтобы у нас было чему поучиться. Не забывайте, что наше хозяйство - это своего рода университет!
- Для этого мы и приехали - поучиться. Но нам нужно ознакомиться не только с вашей образцовой фермой для рекордисток, а и с обычными коровниками, осмотреть не только выборочный клин земли, но и все остальные поля, мы хотели бы поговорить с вашими людьми, - вот тогда-то мы и прослушаем полный курс лекций в вашем университете.
- Милости просим, - уже менее уверенно сказал Коцин, но тут же сорвался на прежний, хвастливый тон и повторил, видно, ставшей привычной фразу: - У нас вы найдете, чему поучиться!
Гости ходили по коровнику, осматривали холеных, упитанных рекордисток, беседовали с доярками и все тшательно записывали.
- А обыкновенные коровы, не рекордистки, у вас есть? - осведомился Журбенко.
- Имеются и обыкновенные, - не очень охотно ответил Коцин.
- Так, может, зайти и на них посмотреть, - предложил Шалит.
- Да там нет ничего интересного, - хмуро отозвался председатель "Маяка".
- А нам вот интересно, и уж если перенимать ваш передовой опыт, так перенимать до конца. Мне бы хотелось, например, сравнить себестоимость литра молока, полученного от рекордистки и от обыкновенной коровы.
- Разница, конечно, есть, - уклончиво ответил Коцин.
Ему явно не хотелось вести гостей в обыкновенные коровники, и он наскоро придумывал разные отговорки: и идти-то далеко, и другие объекты есть, более достойные осмотра. Но гости настояли на своем, и Коцину пришлось-таки повести их в обычные коровники, которые, особенно после великолепия образцового, показались надеждинцам поистине жалкими: окон в них не было, в тесных стойлах было темно и грязно, с первого же взгляда ясно стало, что уход за этими коровами далеко не такой, как за рекордистками.
- А каков удой у ваших коров? - поинтересовался Журбенко.
- Да разный - у рекордисток один, а у простых - другой…
- Так ведь рекордисток-то у вас всего-навсего двенадцать, - перебил Коцина Шалит. - А сколько гектаров занято у вас под образцовый клин?
- А какая разница - сколько? Неважно, сколько гектаров, важно, что на опыте "Маяка" учатся другие колхозы.
- А мы пока ничего поучительного для себя у вас не видели, - отрезал Шалит. - Двенадцать образцовых коров поставили в образцовый коровник, создали для них исключительные условия, выделили им одним обильный рацион - чего ж вы хотите. Да тут и коза даст столько молока, сколько не даст иная корова! А вы шумите! То же самое и с вашим образцовым клином: на семи-восьми гектарах хорошо удобренной и ухоженной земли вы снимаете небывалые урожаи… Ну, а на остальных полях? Да ведь вы и самих себя обманываете, и нас всех!..
Коцин был уверен, что надеждинцы, так же как и остальные гости, бывавшие в "Маяке", будут поражены всеми чудесами, которые он им покажет, и вдруг… вот те на! Да нет, это не что иное, как черная зависть! Не о них же пишут в газетах, а о нем, о Коцине, не их ставят в пример всей округе, а его, Коцина! Вот их зло и берет.
Так думал уязвленный до глубины души Коцин, в упор уставившись на гостей глазами, в которых застыла холодная злоба.
- Так что же вы думаете, что больше всех смыслите в хозяйстве? Вот только что, за несколько минут до вашего приезда, были у нас гости, и они были поражены, понимаете, поражены всем тем, что им довелось у нас увидеть.
- Очень может быть, но это потому, что вы провели их через парадный ход в специально для гостей убранную залу, а то, что у вас кругом творится, вы им так и не показали, - отозвался Журбенко.
- А разве я должен был провести их через черный ход? Вы, быть может, прикажете мне нужники и мусорные ямы людям показывать, - иронически отозвался Коцин. - Э, нет, мы показываем гостям самое лучшее в нашем хозяйстве, чтобы они смогли у нас позаимствовать что-либо полезное, поучительное!
- Ну, что ж, мы не возражаем. Только покажите нам побольше хороших примеров, - примирительно сказал Журбенко, дернув за рукав Шалита: мол, успокойся, будь посдержаннее.
Но Коцин уже разошелся.
- Я же говорил, - кричал он, - что у вас бедняцкий подход к жизни! Увидели такие коровники, какие вам и во сне не снились, асфальтированные дороги, клуб, который не уступит любому городскому, вот вам и стало не по себе - глаза на лоб полезли…
- Глаза у нас на месте, мы только хотим, чтобы у вас было побольше таких коровников, а не один, - с добродушной улыбкой возразил ему Журбенко. - Мы считаем, что ваше хозяйство требует еще немалых средств. А раз так, вы не имеете никакого права тратить на один коровник такую уйму денег.
- Дайте срок, у меня все коровники будут такими! - раскипятился Коцин. "Вот еще, - подумал он, - эти молодцы, как видно, приехали сюда не учиться, а меня учить".
Но как Коцин ни выходил из себя, внешне он еще пытался казаться спокойным и приветливым хозяином. Проходя мимо гаража, он приказал шоферу подъехать к правлению, откуда через несколько минут выехал вместе с гостями осматривать поля. Вернулись они, изрядно устав, поздно вечером. Последние лучи заходящего солнца уже начинали гаснуть, но у края небес еще алела полоска зари, а вечерний воздух был прозрачен и пронизан мягким голубоватым светом. Не глядя на это, Коцин приказал включить электричество, и перед изумленными гостями над входом в клуб ярко засверкала приветственная надпись из искусно сплетенных электрических лампочек: "Привет гостям из братского колхоза!" Очевидно, это было сделано по приказу Коцина, пока они объезжали поля.
- Пожалуйста, - радушно пригласил их Коцин. - Загляните в клуб, посмотрите нашу выставку.
Они вошли в фойе просторного, светлого клуба. Рука на плакате указывала на зал, в котором разместились стенды выставки. На первом же стенде надеждинцы увидели поясной портрет председателя колхоза с четкой надписью под ним: "Аншл Менделевич Коцин - кавалер медалей, награжденный почетной грамотой райисполкома и райземотдела".
Далее шли гораздо более скромные стенды с портретами Героев Труда - полеводов, животноводов, доярок, стенды с фотомонтажами, лозунгами и диаграммами, снопами пшеницы и початками кукурузы.
- Неплохо, - отозвался Шалит, - выставка настоящая. Как тебе удалось все это устроить? Недешево, видать, обошлось?
- А ты что, даром захотел? - не выдержав, огрызнулся Коцин. - Так ведь это же культура, понимаешь ты - куль-ту-ра!
- А ты бы лучше на деньги, которые всадил в эту культуру, построил еще один образцовый коровник, а то и два - куда больше пользы принес бы хозяйству, - рассудительно отозвался Шалит.
- Да ты, кажется, так отстал от жизни, что разучился отличать выставку от хлева, - ядовито прошипел Коцин.
- А зачем нам глазеть на твой портрет на выставке, когда мы с таким же успехом и бесплатно можем любоваться тобой в натуре? - пошутил Шалит и уже серьезно добавил: - Для ваших героев хватит, пожалуй, Доски почета. Ну, а остальные экспонаты каждый может без прикрас увидеть, побродив по твоему колхозу. Так зачем же бросать на эту бесполезную, в конце концов, затею такие средства?
- Да пойми ты, что выставка как зеркало отражает все наши достижения! - совсем уже вышел из себя Коцин. - Вот посмотри, как люди отзываются о ней. Что они - все невежды или круглые дураки? Так, что ли, ты, единственный в районе умник, считаешь?
С этими негодующими словами Коцин подбежал к столику, на котором лежала приготовленная для гостей книга отзывов, и стал лихорадочно ее перелистывать.
- Почитай, почитай, что добрые люди пишут, - развернул он книгу на давно, видно, облюбованной странице и стал с нетерпением ждать, выглядывая из-за плеча склонившегося над книгой Шалита, что тот скажет. Но Шалит молчал.
Так и не дождавшись ни слова, Коцин потянул его за рукав:
- Ну, так что же ты скажешь? Разве плохо отзываются люди о нашей выставке? Есть ведь чему у нас поучиться, не правда ли? Чем же мы не университет?
Белокурая секретарша райкома Маша, с голубыми, детски ясными мечтательными глазами и задорно вздернутым носиком, в этот ранний час была одна в приемной. Она делала вид, что разбирается в поступивших бумагах, а сама внимательно прислушивалась к тому, что делается в кабинете у Шулимова. Судя по громкому голосу и отдельным доносившимся в приемную раздраженным фразам, тот распекал, председателя колхоза "Надежда", первым явившегося в этот день на прием.
- До каких пор вы всё будете экспериментировать, и не выполнять государственный план? - донеслось в приемную.
- По мере сил мы выполняем то, что от нас требуется, - услышала секретарша спокойный, как будто чуть-чуть печальный голос Журбенко. - Но нам обидно, что вы совсем не замечаете наших трудов. Что бы мы ни делали, вам все кажется плохим и ненужным.
На минуту в кабинете стало тихо: как видно, Шулимов был немного озадачен ответом Журбенко. Но вскоре он опять загремел:
- Я спрашиваю, почему вы не выполняете план, а вы увиливаете от прямого ответа!
И опять донесся слегка хрипловатый голос Журбенко:
- Мы вкладываем немало сил и средств в наш сад и виноградник и в другие отрасли хозяйства, которые дадут результаты не сразу, а попозже… Именно поэтому нам и трудно было к сроку выполнить план.
- Все это пустые отговорки, - все еще сердито отозвался Шулимов, - а если даже и так, зачем было затевать такое, на что силенок не хватало и чего от вас, собственно говоря, не требовали.
- Да это-то так, - послышался певучий голос Журбенко, и разговор перешел, очевидно, на другое, стал спокойнее. - Все это пускание пыли в глаза или попросту надувательство, - услышала Маша характерный для Журбенко приглушенный говор. - Вы только присмотритесь как следует и убедитесь сами, что это так. Коцин обманывается сам и всех кругом обманывает. Нет, это не партийный путь, ни в коем случае не партийный.
В тот момент, когда взволнованный Журбенко произносил эти слова, в приемную вошел высокий, хорошо одетый мужчина средних лет. Маше бросились в глаза коротко подстриженные усики на полном лице приезжего.
- Могу ли я видеть секретаря райкома? - спросил он, подойдя к небольшому столу, за которым сидела девушка.
- Секретарь собирается, кажется, куда-то выехать, - ответила та, подняв глаза на нового посетителя. - К тому же он сейчас занят, принимает товарища. Когда тот выйдет, я спрошу - может быть, секретарь сумеет вас принять. А вы по какому вопросу?..
- Мне очень нужно поговорить с ним, и сейчас же… Я из Москвы, корреспондент, - представился приезжий.
Приехав накануне вечером в районный центр, корреспондент прямо из гостиницы направился в редакцию местной газеты - он был почти уверен, что застанет там кого-нибудь из сотрудников и тот подскажет ему, в какой колхоз лучше всего отправиться завтра, чтобы побеседовать там с народом. Но дежурный работник редакции предложил посоветоваться об этом с секретарем райкома.
Не успел журналист закончить свои переговоры с секретаршей, как из кабинета быстрыми шагами вышел взволнованный, красный от возбуждения Журбенко.
- Входите, - кивнула девушка приезжему, и тот, стремительно распахнув дверь, попросил разрешения войти.
Углубленный в какую-то сводку секретарь, не отрываясь от нее, утвердительно кивнул.
- Я вас слушаю, - сказал он, подняв наконец голову.
Корреспондент предъявил ему командировочное удостоверение и представился.
- Так, корреспондент, значит, - сказал Шулимов. - Ну что ж, у нас любят журналистов. В нашем районе, дорогой товарищ, вы найдете хороший материал. Есть о ком написать, кого похвалить. Надо, чтобы о наших людях знали по всей стране. Они заслуживают этого.
- Все это верно, однако корреспонденты далеко не всегда хвалят, бывает иной раз, что и поругивают, - полушутя отозвался корреспондент.