- Я никому не мешал высказаться, прошу и мне не мешать, - огрызнулся Пудалов. - Объясните, товарищ Алтунин, а зачем нашему цеху ритмичность? Мы и при сегодняшней нашей аритмии не в состоянии загрузить сполна высокопроизводительное оборудование. Вы хотите бороться с ветряными мельницами, и я с цифрами в руках докажу это. Поймите же наконец, что цех живет на дефиците. На дефиците! Как можно при этом ратовать за научное планирование и организацию ритмичной работы, за непрерывность, пропорциональность, прямоточность, добиваться увеличения пропускной способности цеха? Зачем?.. И на кой черт нам новации плановика Авдониной - "стандартплан", "условное изделие", планово-учетные карты? Нетрудно извлечь со склада и установить в диспетчерском бюро электронную картотеку. Не очень сложно на первый взгляд сократить внутрицеховой документооборот - товарищ Алтунин собирается решить эту задачу пересадкой всех участковых плановиков в мою рабочую комнату... Боюсь, однако, эти "дерзания" сразу же разобьются о нашу неподготовленность к ним: на участках ведь то отсутствуют нужные материалы, то нет заготовок, то технологическая оснастка оказывается непригодной. Хочешь не хочешь, а мы вынуждены запускать детали в производство случайными партиями, исходя из наличия заготовок и степени потребности в тех или иных изделиях. Никакая электронная картотека нас от этого не избавит. Мы с вами жилы рвем, увеличиваем количество переналадок, а съем продукции с единицы оборудования все равно остается низким. И пока штамповка будет вестись случайными партиями, количество переналадок оборудования не уменьшится. Может быть, кто-нибудь хочет мне возразить? Буду рад.
Всю эту тираду экономиста Алтунин выслушал спокойно, даже с улыбкой. Так же спокойно вел себя и секретарь парткома Букреев.
Все ждали, что скажут они в ответ на выступление Пудалова.
Алтунин поднялся, хотя до этого, как и все участники совещания, говорил сидя. Уперся ладонями в стол, сказал убежденно:
- Все, чем пугал нас здесь Игорь Евсеевич, - сущая правда. Мы поверили бы вам, Игорь Евсеевич, даже без цифр, которыми вы собирались сокрушить мое донкихотство. Но нельзя отменить требования технического прогресса. Да и не нужно их отменять. Мы хотим жить с перспективой. Есть ли выход из того далеко не блестящего положения, которое создалось в кузнечном цехе? Думаю, есть. Если бы мы, к примеру, объединили наш цех с кузнечным цехом Второго машиностроительного, то хроническая недогрузка исчезла бы сама собой: нам пришлось бы обслуживать оба завода. Одновременно облегчилось бы решение вопроса и о специализации производства. Я уверен, что ликвидировать или, на худой конец, существенно уменьшить хронические недогрузки кузнечного оборудования нам помогло бы переключение нашего цеха на формообразование деталей без последующей обработки их в механических цехах. Этим мы сразу убьем трех зайцев: обеспечим себя крупносерийными заказами, ослабим острую нехватку станочников и миллионы рублей сэкономим...
Встретив отрицательное отношение к объединению кузнечных цехов со стороны Лядова, Алтунин думал, что и партийно-хозяйственный актив отнесется к этой идее скептически. Но он ошибся.
- Так это же прекрасно! - воскликнул Голчин. - Мы должны зафиксировать предложение Сергея Павловича в своем решении и довести все до коллектива цеха, завода, до администрации.
- Вы забыли о Втором машиностроительном, - мягко напомнил ему Пудалов. - Вдруг они не захотят объединяться?
Голчин осекся.
- Все может быть, - продолжал между тем Алтунин. - Но насколько мне известно, главный инженер Второго машиностроительного товарищ Пригожин за объединение цехов.
- Так о чем же толковать?! - снова воспрянул Голчин. - Нужно объединяться...
- Не так это просто, Виктор Иванович. - подал голос секретарь парткома Букреев. - Предварительно нужно выслушать коллективы обоих заводов, узнать, что они думают об этом, хотя, конечно, такие дела не решаются простым поднятием рук. Я, со своей стороны, полагаю, что в первую голову стоит сконцентрировать наше внимание на подготовке цеха к выпуску готовых деталей без дополнительной механической обработки. Будем рассматривать это как первый шаг по пути ликвидации хронической недогрузки кузнечного оборудования.
Он помолчал, словно бы проверяя, понял ли его актив. И лишь убедившись, что понят правильно, заговорил снова:
- Подготовительная работа должна включать в себя и выяснение некоторых не вполне еще ясных вопросов. Скажем, возможно ли производство способом штамповки крупногабаритных деталей? Придется, очевидно, послать людей на другие заводы, где такая технология уже освоена или осваивается, поучиться у них, привлечь к делу специалистов НИИ. Помните, как мы ковали вал в сто сорок тонн, как бились за автоматизацию свободной ковки? Вот и теперь к новому делу надо готовиться так же основательно.
В кузнечном цехе Букреев чувствовал себя и воспринимался всеми как свой человек. Казалось, будто он и поныне трудится в бригаде уникального гидропресса. С ним можно было поговорить и поспорить о делах чисто профессиональных, на высоком профессиональном уровне. Совещание затянулось до позднего часа.
И хотя Букреев несколько охладил пыл Голчина по части объединения кузнечных цехов, тот возвращался домой в самом добром душевном расположении. По пути сказал Клёникову:
- Простаки мы с тобой, Алексей Степанович. Куда нам тягаться с Алтуниным? Вот голова! Универсал! Так что смиряй себя молитвой и постом и не лезь в замы начальника цеха. Нет у тебя такой головы. И у меня нет. Чего нет - того нет. А у этого парня она всегда была.
8
Зашагали идеи Алтунина из цеха в цех. Взбудоражили не только кузнецов, но и рабочих механических цехов, инструментальщиков. Перебрались на Второй машиностроительный завод, где их тоже встретили с одобрением.
Освоить технологию штамповки деталей, не нуждающихся в дополнительной механической обработке! Объединить кузнечные цехи! Об этом теперь громко говорили все.
Шла деятельная подготовка к общезаводской производственно-технической конференции.
Алтунин, не дожидаясь конференции, занялся перестройкой работы в цехе, пункт за пунктом выполняя свою программу. Ему позволили усилить цех технологами, и те шли сюда охотно. Алтунин сформировал из них творческую группу. Был разработан углубленный план повышения технического уровня производства с внедрением прогрессивного инструмента, штампов, оснастки...
Хочешь не хочешь, а начальнику инструментального цеха Силантьеву пришлось подтянуться. Его теперь даже не спрашивали, желает он подтягиваться или нет, - издали строжайший приказ, обязали, создали в инструментальном постоянную смотровую комиссию, в которую вошли передовики производства.
На производственных совещаниях начальник НОТ Карзанов доказывал: алтунинская технология останется пустым звуком, если не будет устранена основная причина отставания отдельных цехов - несовершенная организация управления и планирования.
- Дайте нам совершенную! - потребовал Ступаков.
Теперь Алтунину приходилось в довершение ко всему заниматься вместе с Карзановым разработкой "пирамидальной схемы управления заводом".
Из маленького зернышка, брошенного Сергеем на плодородную почву отдела НОТ, начало развиваться стройное дерево. Карзановская гвардия инженеров-организаторов отвоевывала первые плацдармы.
В производственно-диспетчерском отделе был уже создан подотдел по вспомогательному производству. Во главе его, по совету Алтунина, поставили старшего мастера Голчина, который сразу же занялся совместно с планово-экономическим отделом разработкой для каждого вспомогательного цеха технико-экономических показателей, оперативными графиками. Голчин проявил себя здесь лучше, чем на прежней работе, и не скрывал своего чувства благодарности к Алтунину.
- Что бы ни говорили, Алтунин - золотая голова! В душу мою заглянул и все понял. А Самарин глядел, глядел и ничего не разглядел. Столько лет держал на должности начальника участка, ни на шаг продвинуться не давал. А почему? Производственный эгоизм! Хвалился всем: "У меня начальники участков с высшим техническим образованием". Ну, были бы все с высшим, куда ни шло! А то ведь на весь цех - один я. И невдомек Юрию Михайловичу, что от бесперспективности я уже сохнуть стал.
Алтунин, разумеется, не слышал этих излияний. Он не любил, когда его благодарили. И чего греха таить, не о выдвижении Голчина заботился Сергей, рекомендуя его в производственный отдел, а только об эффективности работы нового подотдела, где требовался человек умный, оперативный, волевой. Голчин был таким.
Сергею неведомо было и то, что на подотдел этот метил Пудалов. Он узнал об этом значительно позже и удивился: "Пудалов? Почему Пудалов? Зачем? Чтобы с самого начала обречь дело на провал?" Но Игорь Евсеевич метил и, когда ничего не получилось, взбунтовался. Начальник подотдела по вспомогательному производству - фигура крупная, по сути, один из заместителей начальника производственного отдела! А к старости Пудалов все больше жался поближе к начальству...
Игорь Евсеевич был достаточно умен, чтобы не заявлять о своем недовольстве вслух. Негодовал молча: "Вот она, награда за многолетний бескорыстный труд. А все этот декоративный робот Алтунин!" Однажды, будучи в командировке в Харькове, Пудалов видел такого робота, сделанного очень искусно. Тот брал в стальную лапу графитовый порошок, совал в свою огнедышащую пасть, с огромной силой сжимал челюсти - и, пожалуйста, чудо: кристаллики алмазов. Подобные же чудеса совершает Алтунин.
Игорь Евсеевич без приглашения отправился к нему.
- Я по важному для меня делу.
- Какому же?
Пудалов замялся, носок левого ботинка нетерпеливо отбивал непонятный такт.
- Хочу подать заявление об уходе. По собственному желанию.
Алтунин резко выпрямился на стуле:
- Я вас чем-то обидел?
У Пудалова дрогнул в усмешке рот.
- При чем здесь вы? Вы для меня никогда всерьез не существовали. Да и не существуете!
Тонкий нос его задрожал от возбуждения, пальцы рук нервно переплелись.
- Вы должны как-то аргументировать свой уход, - спокойно сказал Алтунин. - В самый разгар перестройки работы цеха...
- Не беспокойтесь! - перебил его Пудалов. - Я ухожу, потому что получил приглашение на Второй машиностроительный завод от вашего приятеля Скатерщикова. Там условия лучше. Представьте себе, в цехе никогда не бывает недогрузок. Наоборот, цех едва справляется с заданием, потому и решили пригласить меня. Что ж, надо помочь! О том, что не желаю участвовать в ваших авантюрах, я, так и быть, никому ни слова.
Сергей пропустил мимо ушей последнюю его фразу - был всецело поглощен размышлениями о другом: "А Петенька как всегда, оказался шустрым: не успел сам обосноваться на новом заводе и уже переманивает кадры!"
- Почему не сказали о своем намерении раньше? - спросил он Пудалова.
- Не успел. Приглашение получил сегодня утром.
- И сразу согласились?
- Ну, окончательного ответа пока не дал. Однако утвердился в мысли: пора уходить отсюда. Не сработаемся мы: не люблю прожектеров.
Алтунин нервически рассмеялся.
- А вы фруктик, Игорь Евсеевич! От своего любимого начальника и друга Юрия Михайловича убегаете. Он-то с вами носился, потворствовал вам. А стоило ему заболеть - и дружба врозь. Хотя бы дождались возвращения.
Пудалов повел плечиком:
- Молодой человек! Мне не семнадцать, не тридцать и даже не сорок, чтобы верить в некую романтическую дружбу. Да и не существует ее в природе. Мушкетеры Дюма считались друзьями, но каждый из них преследовал свои, глубоко скрытые корыстные цели. А почему я должен всю жизнь ходить на поводке у Самарина? Вы сами носились со Скатерщиковым, воспитывали его, а он вот в самое трудное для вас время тащит меня в свой цех. И я уйду туда через две недели, а вам придется сесть в галошу со всеми вашими прожектами. Вы ждать возвращения Самарина не захотели, я - тоже.
Сергею стоило больших трудов держаться со спокойным достоинством. Его явно провоцировали на скандал.
- Я ни от кого не убегаю, - фиглярничал Игорь Евсеевич. - Лично вам я ничем не обязан. Ну, а песенка Самарина спета: если даже он вернется в цех, то ненадолго. Вас, наверное, учили в институте, что здоровье не последнее качество руководителя. А под вашим началом я не хочу ходить.
- Кого предложите на свое место? - спросил Сергей холодно.
Пудалов поморщился.
- Это уж не моя забота. Можете ставить хоть Авдонину.
- А в самом деле! - искренне обрадовался Алтунин. - Как это мне сразу не пришло в голову? Спасибо за добрый совет. Авдонина справится. Умная женщина.
Он говорил озабоченным тоном, а Пудалов принял его слова за издевку. Авдонину Игорь Евсеевич назвал, чтоб подчеркнуть свое полное безразличие к будущим делам цеха: после нас хоть потоп! Пудалов был убежден, что Авдонина через два дня превратит порядок в первозданный хаос.
- Хорошо, - заключил Алтунин. - Будем считать, что вы предупредили меня за две недели. Скажу начальнику отдела кадров, что возражений не имею. Вы свободны.
Все так просто? Пудалов чуть не лопнул от уязвленного самолюбия. Он-то рассчитывал, что Алтунин станет уговаривать его, убеждать. А тому все трын-трава. Чего доброго, и впрямь может Авдонину на его место поставить... Пусть ставит. Самарин его за это по головке не погладит. Самарин Авдонину терпеть не может.
И все-таки честолюбивая натура Игоря Евсеевича требовала оханий, сожалений. Он должен уйти как лицо глубоко оскорбленное, а не просто незаметно исчезнуть с цехового горизонта. Пусть говорят: "Такого специалиста Алтунин выжил! Недалекий человек. Самарин ничего подобного не допустил бы!" Да, самая убийственная штука - холодное безразличие.
Взвесив все, Игорь Евсеевич написал большую слезницу на имя директора. Мол, задумал уйти с завода, хочу напоследок выразить свое отношение к тому, что происходит в кузнечном цехе.
Заниматься коренной перестройкой работы в отсутствие начальника цеха прямо-таки непозволительно, бестактно, и очень жаль, что заводская администрация пошла на поводу у незрелого, неопытного инженера Алтунина, который по сущности своей или маниакальный прожектер, или просто слишком молодой человек, стремящийся всеми способами выдвинуться. А кто будет отвечать за ущерб, нанесенный им? Самарин? Ведь каких колоссальных затрат потребует переход цеха на технологию, предложенную Алтуниным. А окупится ли все это? Не ухудшится ли от того финансовое положение завода? И если окупится, то когда? В необозримом будущем?
Есть и еще один камень преткновения - вспомогательные подразделения. Новая технология обязывает их работать в ином режиме. А откуда там взяться иному режиму? Всем известно: в результате разделения труда на каждом заводе два вида производства - основное и вспомогательное - живут как бы самостоятельно, они давно обособились. Мы внедряем передовую технику в основные цехи, а о вспомогательных как бы забываем. И это привело вот к чему: уровень организации и механизации вспомогательных работ весьма низок, обслуживание очень дорого. В США на одного ремонтного рабочего приходится двадцать единиц оборудования, а наш вспомогательный рабочий за то же время успевает отремонтировать всего четыре единицы.
Наше вспомогательное производство с его большой долей физического труда, отсталой техникой, несовершенной организацией не подготовлено к осуществлению алтунинской технологии. Изготовление вполне законченных изделий в кузнечном цехе - это пока лишь голубая мечта, и она останется таковой на многие десятилетия.
Отдавая дань "хорошему тону", Пудалов оговорился: не собираюсь-де порочить молодого специалиста. И тут же набросился на Алтунина с новой яростью. Обвинив его в разбросанности, шараханье из одной крайности в другую, легкомыслии и даже авантюризме. Особенно возмущался Игорь Евсеевич взбалмошной идеей объединить кузнечные цехи двух заводов. Большей нелепости не придумать! Это все равно, что каждый раз ходить принимать ванну в чужую квартиру. Главк и министерство не допустят такого противоестественного объединения, если даже Алтунину удастся перетянуть на свою сторону дирекции обоих заводов.
Заканчивалось послание в минорных тонах. Пудалов скорбел, расставаясь с родным заводом. Но что поделаешь? Не желает он нести ответственность за проделки Алтунина, который, к слову сказать, вовсе не дорожит опытными кадрами. Вон и Голчина спихнул в какой-то там подотдел, обезглавив важнейший участок в цехе. Скоро вокруг Алтунина совсем не останется людей, столько лет державших кузнечный цех на своих плечах.
Ступаков прочитал пудаловское письмо и передал его Лядову.
- Разберись, Алтунин, по-моему, перехлестывает через край. Зачем отпустил Пудалова? И насчет Голчина мы зря его послушались. В самом деле, оголил участок. Что, кроме Голчина, некого было поставить на подотдел? Бесхозяйственность. Нельзя так бездумно разбрасываться кадрами.
Лядов знал Пудалова и тоже ценил его. Подосадовал на горячность Алтунина: как же не сумел он сработаться с ветераном цеха, можно сказать? У него, видите ли, нет возражений против ухода Пудалова. Почему нет? Почему не поговорил с ним по-человечески? Ведь не из корысти же Пудалов перебирается на соседний завод: зарплата там не выше, а работы больше.
Глухое сомнение зашевелилось в душе Лядова и в отношении других решений Алтунина. Может быть, прав Пудалов: ухлопаем уйму денег на перестройку работы в кузнечном цехе, а ничего не достигнем.
"Вызову-ка Алтунина! - решил главный инженер. - Но вначале нужно бы ознакомиться с материалами его комиссии. Работа не завершена? Ничего. Ознакомление предварительное. Скажу, что хочу проверить, все ли вопросы охвачены..."
Материалы были затребованы, и, знакомясь с ними, Лядов не раз покачивал головой. Ну и Алтунин!.. Есть сказка про терем-теремок. Цеховой теремок явно тесен этому добру-молодцу. Ворочается и ворочается, пока все не перевернет. А что, если назначить его вместо Блохина - взять к себе заместителем по вспомогательному производству?.. Блохин явно не справляется - не авторитетен, безынициативен, а этого только сдерживай...
Главный инженер по собственному опыту знал: не сразу человек, выдвинутый к руководству, обретает четкие черты руководителя. Алтунин пока действует почти интуитивно, и, к счастью, у него неплохо это получается: есть чутье на кардинальные производственные проблемы. А это хороший признак.
Объяснение с Алтуниным начиналось не очень любезно. Главный инженер сидел, положив локти на стол, весь какой-то нахохлившийся.
Едва Сергей переступил порог, как Лядов резко спросил:
- Почему от вас уходит Пудалов?
- Не хочет работать.
- Вот почитайте его письмо. Тут он объясняет все. Вы даже не потрудились отговорить его. "Против ухода возражений не имею" - и до свидания! Этак мы Второму машиностроительному всех специалистов отдадим. А сами с кем будем работать? Где возьмете экономиста?
Он не предложил Алтунину сесть, и Сергей стоял, переминаясь с ноги на ногу, читал слезницу Пудалова, возмущался: "Скверный старикашка!"
Обидный тон Лядова мало задел его: привыкай, Алтунин, выслушивать замечания начальства без обид. Обиды все равно не помогут. Будь тверд, как сказочный оловянный солдатик. Главному приспела пора разрядиться. Прочитав письмо Пудалова, сказал спокойно:
- Он совершенно прав. Я все понял.