Крепостное право, община, колхоз нивелировали людей, страшились появления Личностей, науськивали на них тысячи запуганно-равнодушных, бесправных, разуверившихся людей: "пусть живет, как все, и не высовывается!" Там, где общины не было, где не царствовал рабский труд, пепелящая зависть не проявляется в такой страшной форме, как в странах, лишенных традиций демократии и Личности.
"СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО" (июнь 1990 г.)
КОЛОНКА ГЛАВНОГО РЕДАКТОРА "СОВЕРШЕННО ОТКРЫТО-8"
ВСЕГО ОДИН ГОД.
Прошло двенадцать месяцев с тех пор, как начал выходить наш независимый (первый в стране) международный ежемесячник. Оценки, которые школа выводит учащимся, к тем оценкам, которые я намерен дать в этой краткой заметке, не имеют никакого отношения, ибо по-прежнему школа гонит валовой показатель успеваемости, а нам надлежит думать не о вале, но о качестве.
Итак, что же было в фокусе нашего внимания за прошедший год?
Так называемый "марксизм-ленинизм" и Перестройка, агрессия в Афганистане, необходимость экономических и правовых реформ, проблема роста преступности, шовинизм и национализм, вклад Андрея Дмитриевича Сахарова в борьбу за гражданские права, кардинальное изменение в отношении общества к религии, выступления против консерваторов за свободный рынок и предпринимательство, проповеди отцов Церкви, борьба за достоинство Личности, поддержка инициатив Михаила Горбачева, направленных на создание общеевропейского дома, новой атмосферы в мире, - доверия, а не конфронтации, борьба с Административной системой, призванной душить все передовое, неординарное, публикация неведомых ранее широкому читателю работ Замятина, Волошина, Бальмонта, Ремизова...
В отличие от других журналов и газет, мы работаем в двухкомнатной квартире, нас всего двенадцать человек, и я не могу не принести самую глубокую благодарность тем, кто поверил идее создания газеты и сделал ее явью, в первую очередь я имею в виду годовалых "ветеранов", чьи имена вы видите в списке членов редколлегии и педсовета.
Мы открыты всем мнениям - даже тем, с которыми не согласны; мы лишь оставляем право высказать свое отношение к публикуемому материалу, пусть читатель сам принимает решение, - за годы Перестройки он стал умным, умеющим отличать злаки от плевел.
Мы получаем множество писем от читателей с вопросом, где можно подписаться на наше издание. К сожалению, будучи международным, неправительственным изданием, мы не имеем фондов на бумагу, как остальные газеты и журналы СССР. Именно поэтому, видимо, "Совершенно секретно", как и "Детектив и политика", продается спекулянтами втридорога; нашей вины в этом, право же, нет, может быть, у правительства в недалеком будущем мы получим право приобретать бумагу и тогда откроем подписку, прекратив таким образом спекуляцию, - дефицит увещеваниями не одолеешь, только рынком.
Мы награждали и будем впредь награждать наиболее отличившихся работников МВД, стоящих на переднем крае борьбы с организованной преступностью.
Мы будем продолжать нашу борьбу против консерваторов, явных и скрытых противников Перестройки, имя которым - саботажники, мечтающих о "твердой руке", реанимации ГУЛАГа и психушек, глумления над достоинством Гражданина, придерживающегося иного мнения, мыслящего инако, не как все.
Мы создали Советский Антифашистский Комитет, к работе которого примкнули многие общественные организации страны: "Мемориал", "Апрель" и другие. В ближайшее время мы проведем Первый конгресс, который объединит тех, кому дорога память о жертвах фашизма, кто помнит ужас гитлеровского и сталинского террора, двух самых кровавых тиранов в истории человечества.
Мы помогли становлению газеты "Протестант" и журнала "Ринг"; мы стали одним из спонсоров "Русского культурного центра в Преображенской слободе"; при нашем содействии выходит "Вестник еврейской культуры в СССР"; нашей редколлегией создан музей великого русского мыслителя Николая Бердяева; десятки тысяч москвичей отдали дань благодарственной памяти великому изгнаннику, нашедшему свой последний приют в Париже; тем не менее все возвращается на круги своя, - Бердяев был, есть и будет русским; наша дочерняя фирма, первое в истории страны советско-французское совместное предприятие - издательство "ДЭМ" - выпустило книгу трудов мыслителя; нашим следующим шагом будет выпуск полного собрания сочинений Бердяева.
Мы намерены сделать все от нас зависящее, чтобы воздать должное блистательной плеяде русских мыслителей: Вернадскому, Шестову, Франку, протоиерею Булгакову.
Это, полагаю, даст нам возможность ответить на те вопросы, которые поставила перед нами вся трагическая история нашей страны:
а) кто и почему не дал осуществить Александру Первому и Сперанскому реформы, задуманные еще в начале XIX века?
б) отчего Россия потерпела поражение во время Крымской войны?
в) кто и почему не позволял Александру Второму Освободителю завершить свои либеральные преобразования и дать несчастному на роду Конституцию?
г) отчего Россия, освободившая Болгарию от турецкого ига, так легко отдала ее германской короне, разрешив воцарение пронемецкой группы?
д) кто и почему не дал Николаю Второму возможность забрать власть у некомпетентной дворцовой номенклатуры и передать ее людям Дела - Путиловым, Морозовым, Рябушинским, Терещенко, Гучковым?
е) отчего мы всегда искали причины наших неудач и провалов вовне, а не в самих себе: то спасительные "жидомасоны", то "англичанка гадит", то "полячишки бунтуют"?!
ж) почему у нас постоянны свары среди единомышленников?
з) отчего один из самых ужасных геноцидов в истории человечества - сталинская коллективизация - не вызвал сколько-нибудь серьезного отпора, - ведь миллиону фанатиков противостояли многие десятки миллионов крестьян?
и) каковы истинные мотивы вторжения в Чехословакию? Кто стоял за разгромом последней попытки убежденных коммунистов типа Александра Дубчека построить "социализм с человеческим лицом"?
к) кто стоял за расстрелом польских рабочих, которые выходили на улицы под красным флагом? Сколько нужно было пролить крови, чтобы на смену красному флагу вернули Крест - символ Церкви?!
л) каковы были истинные намерения тех, кто приказал оккупировать Афганистан? Имперские амбиции? Выход к Персидскому заливу? Кто и почему перечеркнул вековую дружбу афганцев и русских?!
Вне и без корректного и многопланового исследования философских и исторических концепций, сложившихся в России в начале XX века, нам с мертвой точки не сдвинуться; модель будущего складывается из бесстрастного, научного анализа прошлого.
Необходимо вновь и вновь изучить концепцию тех, кто стоял за отправку русских войск на подавление революций в Венгрии и Польше в прошлом веке, что позволило Энгельсу заклеймить - и справедливо заклеймить нас - "жандармом Европы".
Я намеренно написал "нас"; нельзя делить историю на ту, которая делалась без нас, и ту, которую делаем мы; так или иначе мы есть правопреемники прошлого; задача заключается в том, чтобы выработать законодательные гарантии, которые позволят превратить страну в демократическое государство народного благоденства, а не в жупел страха; надо всегда помнить, что страхом долго не удержишь и конец "империй страха" был всегда сокрушающе-унизительным, - стоит лишь вспомнить Византию, да только ли ее одну?!
...Год жизни - это и мало и много.
Тысячи писем, поступающих от советских читателей и из-за рубежа, помогают нам выработать нашу линию.
Мы намерены и впредь:
1. Всячески содействовать Перестройке, бороться с ее недругами, с тайными саботажниками и открытыми врагами из фашистского лагеря.
2. Выступать против всех проявлений шовинизма и национализма, делать все от нас зависящее, чтобы превратить нашу страну в Советское Сообщество Наций, Союз суверенных государств.
3. Выступать против всякого рода шараханий в политике и экономике, - хватит, натерпелись!
4. Требовать, чтобы с Красной площади были убраны кровавые преступники типа Сталина, Вышинского и иже с ними,- пора очистить святое место России от смердяковского тления!
5. Бороться за свободу предпринимательства, которое лишь и сможет решить все наши экономические проблемы: "Нет жандармам Административной системы!"
6. Продолжать публикации против организованной преступности, коррупции и взяточничества.
7. Выступать против той секретности, которая позволила Сталину и его банде создать камеры пыток, ГУЛАГ, расстрельные застенки, Катыни, а его ученикам - психушки и медленную мордовскую смерть...
Итак, "Совершенно секретно" - это Совершенно открыто. На этом мы стояли и будем стоять.
РЕЦЕНЗИИ
"ПУТЬ, КОТОРЫЙ СДЕЛАН" (о стихах и очерках Валерия Тура)
Начало 1960-х
Отношение к первокласснику, который перемножает двузначные числа, и определенно бытующее у нас опасение "перехвалить" молодого поэта, писателя, драматурга - категории где-то совсем близкие. И педагог и критик думают: "хвалить вслух еще рано, зазнается подопечный". Отсюда - педагог говорит домашним: "Вы себе не представляете, как талантлив Коля! Он умножает восемь на четырнадцать в уме!" Отсюда же критик говорит своему приятелю: "Старик, ты читал в седьмом номере рассказ Т-а? Как талантлив, а? Но - молод, молод! Подождем, посмотрим, что из него выйдет через годок, другой".
Не знаю кто и как, а мне такое воспитание молчанием представляется совершенно неверным. Очень умным и своевременным было выступление Наровчатова на страницах "Известий" о забытом критикой поколении сорокалетних. И еще одно поколение забыто критикой: это поколение двадцатилетних. Какими путями они идут в литературу, что является импульсом их творчества, где они черпают жизненный материал - все эти вопросы интересные и ответы на них будут диаметрально различны и поучительны. Об одном из двадцатилетних мне хочется сегодня рассказать. Так как преамбула уже несколько затянулась, я хочу остановиться на одном соображении: у нас считается несколько неэтичным писать о друзьях. Перед тем как сесть за эту маленькую статью, я долго думал: справедливо ли такое соображение, не отдает ли оно фарисейством? По-моему, в лучших традициях русской и советской литературы - слово друга о друге. Оно не обязательно обязано быть восхваляющим. Белинский не пощадил Гоголя именно потому, что любил его. Так что, по-видимому, нет ничего зазорного в том, когда хочется написать о друге, путь которого кажется интересным и точным. Писателя, о котором мне хочется сегодня рассказать, узнали многие читатели "Москвы", "Юности", "Октября", "Смены". География писателя: Камчатка и Москва, КараКумы и Бухара, Дагестан и горы Армении, глубинные районы издревле романтичной Грузии и дороги Прибалтики. Тема: люди труда. Жанр: лирические миниатюры и очерковые этюды, стихи и репортаж. Имя: Валерий Тур. Возраст: двадцать три года. Специальность: студент четвертого курса филологического факультета МГУ. Место работы: корреспондент журнала "Москва".
Сейчас человеку, рискнувшему работать в жанре очерка - куда как тяжело. Если в драматургии литературоведы насчитали всего три десятка сюжетов, то в очерке сюжетов, по-видимому, еще меньше. Уже было написано о героизме тех, кто строил Магнитку, прокладывал Турксиб, давал рекорды угля. Надо суметь сегодня рассказать о трудовых буднях так, как будто все увиденное тобой - новое, никем никогда не видено, не узнано и не понято. Это может сделать только поэт. А Валерия Тура в поэзию, как говорится, благословил такой тонкий писатель, как Михайло Стельмах. Его напутствие в "Литера-турке" было настоящим словом доброго, старшего друга.
"Строгая мысль, упругое, будто желудь, слово, лаконичный, но яркий рисунок, - писал М. Стельмах, - таким предстал передо мной молодой поэт Валерий Тур".
Эти качества получили дальнейшее развитие в последних стихах В.Тура. Вот, к примеру, описание зимней Москвы:
Давай пойдем куда глаза глядят!
Мой город! Ты прекрасен вечерами,
Ты переполнен красными огнями,
Как надвое разломленный гранат.
Неон реклам глаза запорошил.
Перебегают искры на сугробах.
Летит метель на паре крыл багровых
Вослед за стоп-сигналами машин...
Мне нравится и стиль прозы Тура - его очерков, печатающихся в "Москве", в "Октябре", в "Юности". Он ведет свой поэтический репортаж так, что его не спутаешь ни с чьим другим стилем письма. Он относится к фразе бережно и робко, словно юный влюбленный. И еще: он не перестает удивляться и поражаться увиденным: а это ли не залог успеха в истинном творчестве. Что может быть утомительнее зрелища юного скептика, ничего в своей жизни не повидавшего, но зато составившего мнение обо всем? Такие юные скептики, с фигой в кармане, трусливо шушукающиеся друг с другом, кажутся мне жалкими и беспомощными, обреченными на полную импотентность в творчестве. Мне нравится, когда двадцатилетний парень рисково бросает занятия и уезжает в пустыню, к строителях бухарского газопровода. Мне нравится, когда он, обгорелый под фиолетовым расплавленным солнцем, вместе с работягами делает дело - днем, а по ночам, устроившись в палатке, слагает стихи. Мне нравится, когда молодой парень просит себе командировку не в северную столицу и не в Одессу, а уматывает на Камчатку и там проводит время не как праздный созерцатель, а как товарищ в работе, как помощник людей, профессия которых называется вулканолог. Когда мы с Туром поехали в Дагестан, то с помощью великолепного поэта Расула Гамзатова, которого мы назвали "седым юношей", нам посчастливилось забраться в самые глухие уголки Дагестана: в Верхний Гуниб и на Кривую косу - и поездка эта была не просто данью романтике дальних странствий, а необходимым компонентом в работе над поэтическим очерком, который Валерий Тур назвал "Нечаянные страницы".
И в этом очерке привлекает удивительная точность видения:
"Взгляните на узкогорлый кувшин в углу. Он похож на застывшее движение - не то взлетающая птица, не то девушка в медлительном танце. И приятно, что металл не новый, не блескучий, а потемневший, словно покрытый голубой хворобой.
По улице неспешно кляцает лошадь, пара легавых мельтешит под копытами. На всаднике клубится папаха, косматая и большая, как туча. Черные плечи бурки остры и приподняты, словно зачатки крыльев. Это - Абдул - егерь с дальнего аула".
Когда я читаю "Миниатюры" Тура, напечатанные в журнале "Москва" за этот год - а печатались они часто, - когда я читаю его очерки о вулканологах или строителях газопровода в пустыне, мне сразу же вспоминается цикл Николая Тихонова "Люди работ". Старого, очень любимого мною мастера и молодого писателя роднит неистовая влюбленность в тех, кому они посвящают свои строки. Неистовость в творчестве - великая штука. Рационализм в литературе хорош только, когда речь идет о способах приготовления домашнего киселя. Беспокойство, жажда дальних дорог, поиск своего героя на переднем плане великого сегодняшнего созидания - это залог большого успеха в литературе. Сейчас В. Тур написал пьесу "Кто убил Тома?" по мотивам романа Харпера Ли "Убить пересмешника". Пьеса принята Театром юного зрителя и скоро ее увидит столичный зритель. "Молодая гвардия", как и всегда, первым среди издательств, заметило работу молодого писателя и сборник его очерков сейчас на редакторском столе.
Любить человека - это значит в первую очередь верить ему. Я очень верю Валерию Туру. Я знаю его мечту: он хочет на время университетской практики, или взяв отпуск, уехать в тайгу, на одну из молодежных строек, и поработать там несколько месяцев. Он привезет оттуда новые стихи и очерки. Это будет свежо и талантливо, потому что идет молодой писатель по правильно выбранному пути. Он умеет видеть новое, что пришло. Он любит это новое и умеет выразить свою любовь новым словом - стремительным и неожиданным, а потому поэтичным. И мне очень хочется как-нибудь весной, когда тайга сделается синей и прозрачной, а снега будут казаться розовыми, забраться в Саяны и встретить в палатке строителей, которые уже прошли Каспу и сейчас рвутся к Тайшету, моего московского друга. Мы бы сидели вокруг самодельной печки, пламя бы в ней ломало неистово и жарко, мы бы пили чай из железных кружек и слушали стихи о людях работ, которые свято относятся к творчеству.
РЕЦЕНЗИЯ НА ПОВЕСТЬ В. МАКАНИНА "ПРЯМАЯ ЛИНИЯ"
Для меня нет вопроса - печатать или не печатать эту рукопись в нашем журнале. По-моему, автор - человек очень, по-настоящему, по-современному талантливый. Я очень порадовался, что к нам в прозу пришла такая свежая, интересная вещь. Вещь удалась. В целом вещь удалась, хотя кое-что надо бы перекорежить. Перед тем, что я выскажу свои соображения по перекореживанию, хочу сказать, что печатать "Прямую линию" надо никак не откладывая. Ее надо печатать сразу же, как только автор сделает кое-какую правку.
1. Категорически против смерти героя. Это женственность и мелодрама. Это - подтверждение тем слабым, провальным местам в повествовании, когда Белов сам себя, бедненького, жалеет и смотрит на себя со стороны. Это - не от его характера, это, по-видимому, от яростного желания автора самовысказаться в полной мере и сразу. Увы, так не получается. Словом, не надо повторять ни Экзюпери (Ночной полет), ни Уилсона (Брат мой...) Не знаю почему, но две эти ассоциации сразу же у меня возникли. Очень просил бы автора как-то это переколпачить. Готов дискутировать с ним в устной форме.
2. Что-то странное получилось с Костей в конце. Я принимал всю вещь целиком, поэтому не могу разложить на составные части очень удачный образ Кости, но тем не менее ощущаю каким-то собачьим чувством - что-то не то с Костей в самом конце. М.б., мне мешало его упоминание про суд? М.б., эту тему исключить в НАЗВАНИИ. Бутылки вина (не одна, а очень точно - две) - хороши, только суд бы убрать вообще. Не убежден, как быть с объявлением женитьбы. Это от кинематографа. Не надо.
3.В самом конце герой много обращается к детству. Он ГОВОРИТ, что не слышит полковника, ему, мол, ничего не важно и т.п. Во-первых, не надо автору кокетничать. Лучше это выражать еще тремя эпизодами детства, вроде повешенной собаки, к "дети, смотрите, брат умирает", но - только такого накала, не меньше. Пряник в первый день войны не пройдет.
4.Благополучный полковник еврей с "выражением на лице, свойственным определенному типу умных евреев" - никак не вышел, клянусь своим евреем папой. Автор слышит интонации и даже в тексте ставит тире, показывая, как протягивается "и". Но он это слышал, он этого еврея-полковника видел, а мне, читателю, все-таки это и не слышно и не видно, да уж и слишком он грубовато-благодушен, как святочный дедушка. Эту часть вообще надо помять, поискать краски, а то выходит компот из Ремарка пополам с Бабаевским.
5.О мелочах. В лагере не ходят с песней, это колония, а не армия, зэки ходят молча.
(217 стр) "белая помятость платка" - Чарская. Не надо выгораживать Г.Б. и подсовывать ему именно жену - Лену, а не просто женщину, с которой он мог когда-то давно спать, или пить спирт, или просто ехать полчаса на попутке. "Несколько пышненькая" - (15) - это Зощенко. Надо почистить его с Эммой в начале, там герой умильный... Этого не надо.