* * *
В полдень к Роберту постучали. Роберт сначала открыл глаза, потом проснулся.
- Прошу, пожалуйста.
Вошёл Георгий.
- Извини, ради бога, ты работал?
- Нет, ничего. Пора вставать. Ты давно встал?
- Только что.
Роберт сел на постели и провёл рукой по щеке.
- Надо побриться.
Он подошёл к рукомойнику и ополоснул лицо.
- Ты уже работал? - спросил он, включая в розетку электробритву.
- Так, немного. Вообще говоря, я вздремнул.
- Конечно, надо выспаться. Бессонница разрушает организм. - Роберт повысил голос, чтобы шум бритвы не заглушал его.
- Но ведь мы работаем и во сне. - Георгий тоже повысил голос. - Мне объяснял это один учёный. Творческая работа происходит даже тогда, когда человек спит.
- Но это не у всех, - напомнил ему Роберт. - Исключительно у творческих людей.
- Само собой, - согласился Георгий. - Так уж мы устроены.
- Поэтому мы живём на износ, - вздохнул Роберт и вынул бритву из розетки. Потом без видимой связи сказал: - Галя - красивая девушка.
Георгий додумал и согласился.
- Девушка она, безусловно, хорошая. И даже чем-то меня волнует. Возможно, в ней есть определённая искренность. И всё-таки я боюсь: для неё все лица уже слились в одно.
- Ты так полагаешь? - спросил Роберт, одёргивая водолазку.
- В этом городе у них страшная турбулентность.
- И заметь, больше всего виноваты девушки. Нету принципов, нету правил.
- Ты собираешься выйти? - спросил Георгий.
- Да, надо сходить на почту. Мне может прийти письмо до востребования. Подкрепиться тоже не мешает.
- Пожалуй, я пойду с тобой.
- Буду очень рад.
* * *
Роберт и Георгий закусывали в "Ядвиге".
- Неплохое название - "Ядвига", - сказал Роберт.
- Здесь названия вообще хорошие. Я тут видел одно местечко, оно называется "Тамариск".
- Надо будет туда зайти.
- Видишь, - сказал Георгий, - название тоже имеет значение.
- Всё имеет значение, - сказал Роберт. - Если предприятие питания плохо спроектировано и плохо смотрится, то самый умелый повар окажется бессилен.
- Конечно, кусок во рту застрянет.
- В том-то и дело, - сказал Роберт. - Я однажды хотел соорудить один ресторан, у меня была очень свежая идея.
- Я уверен, что у тебя это здорово вышло б, - сказал Георгий.
- Да, но обстоятельства сложились против меня. Меня все отвлекали.
- Вот люди! - Георгий тяжело вздохнул.
- Дома невозможно работать, - сказал Роберт.
- Тебе надо было уехать, вот как сейчас.
- Надо было, но ничего не вышло.
- Здесь тоже можно наскочить на человека, который ни с чем не хочет считаться, - сказал Георгий. - Я тут жил в прошлый раз с одним соседом, вот как с тобой.
- У Люси Аркадьевны?
- Нет, в другом месте. И там вторую комнату снимал один приезжий.
- Откуда? - поинтересовался Роберт.
- Насколько я помню, из Дербента. Вообще-то он был человек неплохой, не хочу сказать о нём ничего дурного. Но он совершенно не мог понять, что я приехал сюда работать.
- Вот это самое неприятное, - покачал головой Роберт. - Отсутствие взаимопонимания.
Георгий кивнул.
- Он ничего не мог понять. Человек неплохой, сердечный, искренний, но тут была полная несовместимость.
- Чем же это кончилось? - спросил Роберт.
- Кончилось очень неудачно. Я попал под его влияние и не смог работать.
- Я таких людей не понимаю, - сказал Роберт. - Не хочешь работать - не работай, но не мешай работать другим.
- Ему это нельзя было втолковать, - сказал Георгий. - Он даже в этом не виноват. Уж так он устроен.
Приятели молча осушили фужеры.
- Вино не из худших, - сказал Георгий.
- И не из лучших, - улыбнулся Роберт.
- Говоришь, Манаджаров совсем не пьёт?
- Вина? Ни под каким видом.
- Я бы хотел с ним познакомиться.
- Считай, что ты с ним уже знаком.
Внезапно Георгий выхватил из стаканчика бумажную салфетку и что-то лихорадочно стал на ней записывать.
- Тема? - спросил Роберт.
- Тим-там-там, - помурлыкал Георгий, - том-тим-том… Нет, не то…
Он порвал салфетку.
- Жаль, - сказал Роберт.
- Что поделаешь.
- Ничего, - успокоил Роберт, - она не уйдёт.
* * *
На улице Роберт сказал:
- Зайдём на почту.
- Ты хочешь отправить письмо?
- Нет, письма я ещё не написал, - сказал Роберт.
- Ах, так ты сам ждёшь письма?
- Очень возможно, что пришло и письмо. Но вообще говоря, я жду перевода.
- Ох, не обольщайся, - сказал Георгий, - из этих учреждений всё очень медленно идёт. Такая волокита.
- Это правда, но я жду перевода от матери.
- Это другое дело, - согласился Георгий. - И письмо от неё?
- Может быть. А может быть, от женщины.
- От какой? Извини, если я задал нескромный вопрос.
- Почему нескромный? От моей женщины.
- Ах, так у тебя есть женщина? - удивился Георгий.
- А у тебя, что ли, нет?
- В таком определённом смысле, пожалуй, нет, - сказал Георгий. - Я знаю, что способен на большее чувство, и немножко сдерживаю себя. Каждый раз при встрече волнуешься: а если это любовь?
- Да, ты должен быть начеку, - сказал Роберт. - Современная девушка может тебя не пощадить.
- Потому я их и опасаюсь, - вздохнул Георгий. - Встретить девушку с устоями - большая редкость.
- Мало в них чистоты, - сказал Роберт.
Георгий грустно кивнул. Помолчав, спросил:
- А как зовут твою девушку? Прости, если это нескромный вопрос.
- Нет, почему же. Её зовут Нонна.
- И в ней ты, надеюсь, не разочаровался?
- Этого я не могу сказать. У неё, конечно, есть достоинства.
- Очень счастлив за тебя, - сказал Георгий.
- Она, разумеется, не вертушка. Этого я сказать не могу.
- Уже немало, - порадовался Георгий.
- Да, конечно. Но есть свои сложности.
- Такова жизнь. - Георгий покачал головой.
- Я, безусловно, к ней привязан и отношусь к ней очень искренне, - сказал Роберт.
- Не сомневаюсь, - сказал Георгий.
- Но мне уже не семнадцать лет, и я вижу некоторые недостатки.
- Надеюсь, они не носят решающего характера? - спросил Георгий.
- Решающего характера они не носят, - задумчиво произнёс Роберт. - Но лучше, конечно, если б их не было.
- Понимаю тебя, - вздохнул Георгий.
- Но могу сказать, что я к ней привязан. Сильно привязан.
- Это очень ценно. - Георгий приподнял указательный палец.
С моря повеяло свежестью. Роберт запахнул плащ.
* * *
На почте было довольно людно. Роберт и Георгий встали в очередь. Впереди стояло четверо - двое мужчин и две женщины. Один из мужчин был довольно пожилой человек, все верхние и нижние зубы у него были золотые. Другой был ещё относительно молод. Молоды были и обе женщины. Та, что постарше, была полновата, с лёгким намёком на второй подбородок, с крупными чертами яркого лица; та, что юней, - худенькая, с миндалевидными глазками.
Роберт сказал Георгию:
- Интересно, они все вместе или порознь?
- Наверно, порознь, - сказал Георгий.
- Мужчины могли бы уступить женщинам очередь, - сказал Роберт.
- Да, - кивнул Георгий, - это было бы элементарной вежливостью.
Молодые женщины оглядели их, фыркнули и стали перешёптываться. Золотозубый мужчина посмотрел недружелюбно. Молодой человек, поглощённый разговором с девушкой, выдававшей письма, не обернулся.
Пожилой мужчина окинул приятелей испепеляющим взглядом.
- Ты видел, как он на нас посмотрел? - спросил Георгий.
- Кто?
- Этот, с золотыми зубами.
- Совсем ему нечего на нас смотреть, - произнёс Роберт недоуменно. - Посмотрел бы он лучше на этих женщин. У них уже ноги подгибаются.
- Слушай, - сказал золотозубый мужчина, - ты помолчать не можешь? Эти женщины со мной.
- Как? - удивился Роберт. - Обе?
- Обе, обе, - сказал золотозубый.
- Ты только не нервничай, - попросила его толстушка и успокоительно положила ладошку ему на грудь.
- Простите, - сказал Роберт, - произошло недоразумение. Я думал, что вы стоите раздельно. Надеюсь, ваша красавица дочь меня извинит.
- Какая дочь? - крикнул мужчина, яростно багровея. - Это моя жена! Же-на!
- Поздравляю и вас и её, - сказал Георгий.
- Ребята, отвяжитесь, - сказал молодой человек. Он наконец закончил свои дела и повернулся.
Георгий вскрикнул:
- Арсений!
Молодой человек вскрикнул, в свою очередь:
- Гогочка, это ты?
Георгий и Арсений долго обнимались. Роберт широко улыбался. Женщины перемигивались. Только пожилой мужчина хмурился.
Наконец Георгий отпустил Арсения и сказал Роберту:
- Это Арсений, с которым я жил в прошлом году.
- Ах, тот самый? - Роберт всё понял. - Ты ещё попал под его влияние?
- Вот-вот, - радостно кивал Георгий. - Именно о нём я и говорил. Арсений, дорогой, разреши тебе представить моего друга и земляка. Это Роберт, известный архитектор. Он здесь трудится над проектом. Он создаёт Дворец пионеров.
- Очень, очень счастлив, - сказал Арсений. - Вы друг Георгия, этим всё сказано. А это мой дальний родственник, но близкий моей душе Христофор. Это его очаровательная жена Тамара, а это её не менее очаровательная сестра. Её зовут Нина. Нина, Тамара, это Георгий. Композитор, о котором я рассказывал. Христофор, это Георгий. Это Роберт, знакомьтесь!
Все пожали друг другу руки, но Христофор оставался мрачен.
- Вы обязательно должны нас посетить. - Арсений говорил почти без паузы. - Завтра исполняется ровно месяц со дня свадьбы нашего уважаемого Христофора, и мы, естественно, отметим такую важную дату. Георгий, дорогой, у тебя есть при себе ручка? Спасибо. Сейчас я запишу тебе адрес. Сначала мы думали пойти в "Прибой", но Христофор не любит людных мест. Он предпочитает посидеть дома, в узком, но тесном семейном кругу. Надеюсь, вы не обидите ни Христофора, ни Тамару в такой торжественный день?
- Да, пожалуйста, - сказала Тамара.
Христофор пробурчал что-то невнятное.
- Спасибо, мы глубоко растроганы, - сказал Роберт.
Когда они распрощались, Георгий сказал:
- Как видишь, Арсений очень обаятельный. Неудивительно, что я попал под его влияние.
- Всё-таки это нехорошо, что ты тогда не работал.
- Да уж, хорошего ничего.
- Ещё надо очень и очень подумать, стоит ли принять его приглашение, - задумчиво сказал Роберт.
- Тем более в этом Христофоре я не ощутил теплоты.
- А жена его очень милая дамочка.
- Он, наверно, обиделся, что ты назвал её дочерью.
- Я ему польстить хотел, - сказал Роберт. - Иначе бы я её назвал внучкой.
- И сестра у неё красивая девушка. Какие глазки!
- Хорошие глазки. Но интересно, какой у неё голос.
- Удачно вышло, что они не идут в "Прибой", - сказал Георгий.
- Христофор боится выводить её на люди, - объяснил ему Роберт.
- Это понятно, но я не о том, - сказал Георгий. - Ты ведь помнишь, в "Прибое" работает Галя. Она бы стала переживать.
- Прекрасно, что ты об этом думаешь, - сказал Роберт.
Очередь у окошка пришлось занять снова.
Когда она наконец подошла, Роберт обнаружил, что оставил паспорт дома.
- Невезенье, - сказал он.
- Да, обидно.
- Ничего, завтра зайдём.
* * *
- Можно? - раздался голос Георгия.
- Прошу, пожалуйста, - отозвался Роберт.
- Я думал, ты уже встал, - сказал Георгий, входя.
- Как раз собираюсь, - сказал Роберт.
- Ты работал, я тебе помешал.
- Ничего, всё равно пора подниматься.
- Я подумал, что ты собирался на почту, - сказал Георгий.
- Да. Может быть, пришёл перевод.
- Ты ведь ждал и письма?
- И письмо должно быть.
Роберт подошёл к рукомойнику, ополоснулся и начал бриться.
- Нас сегодня вечером ждёт Арсений, - сказал Георгий задумчиво.
- Да, сегодня вечером он нас ждёт, - кивнул Роберт, вытягивая перед зеркалом шею, чтобы удобнее было пройтись бритвой.
- Но я не убеждён, что туда следует идти, - сказал Георгий.
- Семь раз надо отмерить, - сказал Роберт веско.
- Дело даже не в Христофоре, - объяснил Георгий, - хотя я в нём и не чувствую искренности.
- А в ком же дело?
- Ты понимаешь, я как-то опасаюсь Арсения. Чтобы он не выбил меня из колеи.
- Ну поскольку я с тобой, тебе нечего опасаться.
- Не будь тебя, я бы сразу сказал ему, что занят, - сказал Георгий.
Роберт продул бритву и надел свежую сорочку.
- Очень надеюсь, что перевод пришёл.
- Да, это было бы очень кстати.
- Тем более, если мы к ним пойдём, неудобно являться с пустыми руками.
- Естественно, - согласился Георгий. - Как работалось?
- Боюсь сглазить, - сказал Роберт, - но, как будто мелькнула одна идея.
Георгий радостно пожал ему руку.
- Я уже чувствовал, что ты на пути.
- Нет, нет, об этом говорить ещё рано. - Роберт проявлял осторожность. - Это ещё только намёк.
* * *
Они вошли в здание почты.
Перевод Роберту был, а письма не оказалось.
- Вот видишь, - сказал Роберт, - письма нет.
- А перевод от кого?
- Перевод от матери.
- Почему же Нонна не написала? - поинтересовался Георгий.
- Да уж верно, на что-нибудь дуется, - пробурчал Роберт.
Георгию захотелось его утешить.
- Ничего, - сказал он. - Письмо придёт. На этом этапе перевод важнее.
Приятели вышли на набережную и зажмурились. Облака, застилавшие небо, разошлись, солнце золотило крыши и стены. И море точно щурилось под прикосновением света, тёмно-зелёные складки мягко обозначались на его поверхности. Из винного подвальчика доносились шумные, перебивающие друг друга голоса, а из магазина грампластинок неслась мелодия.
- А где-то дождь и слякоть, - сказал Георгий восторженно.
- Где-то даже снег, - сказал Роберт. - И, может быть, даже собачий холод. Не умеют люди ценить солнце.
- И вообще даров природы, - обобщил Георгий.
- Люди любят дёргать друг друга, им не хватает теплоты.
- И доброжелательности, - добавил Георгий.
- Особенно это относится к женщинам, - сказал Роберт. - Ну что ей стоило черкнуть несколько слов? Я ж не прошу написать диссертацию.
- Ты очень переживаешь, - покачал головой Георгий. - Я просто в тебе узнаю себя. Если я привяжусь, я мучаюсь.
- Я живу с открытой душой и не признаю этих штучек, - пояснил Роберт, - у неё много достоинств, но характер нелёгкий. Когда бы ты ни вырвался к ней, она тебе непременно скажет: "Я не хочу сидеть в четырёх стенах". Слушай, Георгий, мне не семнадцать, чтоб ходить по улицам. Мы взрослые люди.
- Может, ей хочется и ресторан? - спросил Георгий.
- В ресторане я могу посидеть с Манаджаровым. Неужели она не в силах понять, что, если уж я к ней прихожу, прерывая творческую работу, бросаю друзей, дела, обязанности, то, значит, мною владеет потребность домашнего уюта, пристанища, чего-то истинного, изолированного. Хочется другой атмосферы.
- А ты объясни ей, как ты занят.
- Десять тысяч раз объяснял.
- Она должна бы ценить твоё отношение.
- Каждый нормальный мужчина так скажет, - у Роберта был огорчённый вид, - но для женщин не существует логики.
- Трудно с ними, - сказал Георгий.
- Вдруг она захотела ребёнка, - Роберт пожал плечами, - говорит, это - право женщины. Я полгода ей объяснял: так нельзя, должно быть чувство какой-то ответственности. Материнство - это серьёзная вещь. Куда там! Она меня даже не слышит.
- Они думают, главное - это родить, - сказал Георгий. - Родить - пустяк. Воспитать - вот в чём сложность.
- Примерно это я ей говорил. Будет ребёнок. С течением времени. Но на неё резоны не действуют. Она чувствует, что у меня мягкий характер. Систематически осуществляет прессинг. Хорошо, говорю ей, нет проблем. Готов пойти тебе навстречу.
- Ты уступил ей?