Большинство рассказов свердловского писателя Эрнста Бутина посвящены современности. Повесть "Аномалия", рассказы "И день тот настал", "Испытание прошлым", "Друза горного хрусталя" повествуют о геологах.
В книгу вошли два рассказа на историческую тему.
Живые характеры, яркие приметы времени, точно найденный ритм повествования придают книге достоверность и значимость.
Содержание:
АНОМАЛИЯ - Повесть 1
РАССКАЗЫ 24
И день тот настал 24
Испытание прошлым 28
День рождения 33
Несчастный случай 35
Этюд Скрябина 37
Нежданно-негаданно 39
Друза горного хрусталя 41
Свет, который тьма 44
Суета сует 49
Эрнст Бутин
Суета Сует
АНОМАЛИЯ
Повесть
1
- Ну что ж, Андрей… э… Михайлович, работу вашу я изучил внимательнейшим образом, - главный геолог Сокольский, не поднимая головы, с силой потер широкой ладонью большой выпуклый лоб.
Андрей Шахов, притворяясь безучастным, смотрел в открытое окно, где в почти белых от солнца листьях огромной березы, заслонившей небо, суетились, галдели истошно воробьи, но не видел ни окна, ни этой березы, а, напружинившись, прислушивался, как Сокольский шуршит бумагами.
- М-да, - главный геолог подровнял листы текста, аккуратно сложил длинные ленты разрезов и планов. - Вы позволите быть откровенным?
Он быстро глянул на Шахова, увидел его окаменевшее лицо с выступившими скулами, длинную шею, на которой дернулся острый кадык, словно Шахов пытался, но не мог что-то проглотить, и взгляд главного геолога из настороженного превратился в снисходительно-насмешливый. Сокольский откинулся на стуле, достал не спеша массивный серебряный портсигар.
- Вы знаете мое мнение, - скучным голосом начал он, разминая папиросу. - Еще когда вы выбирали тему дипломной работы, я предупреждал, что надежды на северный участок довольно… проблематичны. - Щелкнул зажигалкой, прикурил, прищурив левый глаз. - Я предупреждал вас, а вы заупрямились. И вот результаты, - подтолкнул к Шахову папку.
Жест получился пренебрежительный - папка скользнула по полированной поверхности стола, слегка развернулась. Шахов покосился на нее, усмехнулся.
- Все, что вы предлагаете, похоже больше, простите, пожалуйста, за резкость, на научную фантастику, чем на научное предвидение, - голос главного геолога был ровным, скучным. - Выводы, к сожалению, бездоказательны, прогнозы не аргументированы, расчеты уязвимы, а общая картина рудного поля, и особенно - невероятная гипотеза рудообразования, весьма и весьма сомнительны.
Сокольский подождал, не скажет ли чего Шахов, но тот молчал. Сидел неподвижно, только иногда ощупывал торопливо верхнюю пуговицу рубашки, будто проверяя, цела ли она, и тогда видно было, что пальцы его слегка дрожат.
- Дался вам этот северный участок, - главный геолог щелчком сбил пепел в большую хрустальную пепельницу. - Разработали бы диплом по югу, и не было бы всех этих… - он помялся, вздохнул, - неприятностей.
- Я работал над югом, - Шахов наконец повернулся к главному геологу, и взгляд его прищуренных серых глаз стал злым. - Там ничего нет. Все выгребли. Бесперспективно!
- Не считаете же вы нас, стариков, дремучими невеждами, - Сокольский улыбнулся. - Во всех учебниках наш рудник - классический пример классического рудообразования, и двести лет он развивается именно в южном направлении…
- Рудник двести лет разрабатывает линзу, - раздраженно перебил Шахов. - Это аномалия, кулиса. Основное месторождение надо искать на севере.
- На глубине пятисот метров, как вы предлагаете? - Сокольский снисходительно посмотрел на него, ткнул окурок в пепельницу, тщательно раздавил.
- Да! И мощность его увеличивается в меридиональном простирании, по глубинному разлому. Вот смотрите… - Шахов торопливо подтянул к себе лист бумаги, выдернул из стаканчика карандаш, но вдруг опомнился, обмяк. - Впрочем, все это вы читали в проекте.
- Читал, читал, - главный геолог встал, повел плечами, разгоняя усталость. Прошелся по кабинету, опустив голову и сцепив за спиной руки. Развернулся. Остановился около Шахова, качнулся с пяток на носки. - А факты, доказательства?
- Факты? - удивился Шахов и тоже встал. - А шестьсот тринадцатая скважина? А семьсот первая?
- Всего две? Неубедительно, - Сокольский покачал головой. Вернулся к своему стулу, но садиться не стал. Уперся кулаками в стол, поджал губы.
- Две, конечно, мало, - желчно согласился Шахов. - Что ж, вы, Василий Ефимович, не согласились пробурить хотя бы одну по моему проекту? Особенно у Марковской горки.
- По вашему проекту? - главный геолог изумленно повернул к нему голову. - Да ты представляешь, сколько стоит скважина?! - перешел он от возмущения на "ты". - Представляешь?!
- Представляю. Точнее, знаю, - Шахов помрачнел. Стукнул с силой кулаком в раскрытую ладонь. - Ну что бы нам в прошлом году пройти поглубже пятьсот девяносто вторую!
- Она пустая, - поморщился Сокольский. Тяжело сел, заворочался на стуле, устраиваясь поудобней.
- Пустая… Еще бы сотняжку метров - и она подсекла бы рудное тело, - Шахов вцепился в спинку стула, качнулся имеете с ним. - Это подтвердила геофизика и наша установка "Импульс". Об этом же сказано в дипломе.
Сокольский сморщился, и его лицо стало кислым.
- Опять вы за свое, Андрей Михайлович, - покрутил в руках портсигар, кинул его на стол. - Ваша самодеятельная установка - не аргумент. Это несолидно, несерьезно. Кто ей поверит?
- Кроме данных электросейсморазведки, - не слушая, продолжал раздраженно Шахов, - я использовал материалы Твердышева. А он занимался севером много лет, - раскрыл портфель, согнулся, разыскивая что-то в нем.
- Вижу, вижу руку Твердышева, - усмехнулся Сокольский. Потер со страдальческим видом виски. - Этот фанатик и вас заразил своими… идеями?
- Вот. Нашел, - Шахов протянул главному геологу невзрачный серый журнал. - Прочтите, пожалуйста, если найдете время, там, где закладка. Пишут о совместной советско-французской установке. Конечно, у них база, мозги, фонды, но принцип тот же, что и в нашей самоделке. Разница в мощности и точности.
- Спасибо. Посмотрю, - Сокольский плавно вытянул из нагрудного кармана очки, тряхнул их, чтобы раскрылись дужки. - "Реферативный журнал Академии наук", - прочитал вслух. - И что же?
- А то, - слегка передразнивая его, ответил Шахов, - что наши парни изобрели, разумеется, велосипед. Им так и сказали на ВДНХ. Обидно, естественно, но диплом, который получила установка "Импульс", подтверждает ее абсолютную надежность. Ей можно верить.
- Ах, факты, факты, - задумчиво протянул Сокольский, листая журнал. - Вдруг вы правы, Андрей Михайлович, а мы ошибаемся? Тогда основное месторождение останется ненайденным, а рудник придется закрывать.
- Вы лучше меня знаете, что он и так уже на грани закрытия, - Шахов деловито защелкнул замки портфеля. - Я думал и об этом, когда писал диплом… Но главное все же - истина. Геологическая истина! Понимаете?
- Понимаю, понимаю, - Сокольский нахмурился, чтобы скрыть улыбку. - Можете мне оставить этот экземпляр? - показал взглядом на папку.
- Пожалуйста. Он лишний, - Шахов пожал плечами и вдруг испуганно вскинул голову: - А что, рецензия не готова? Мне же завтра ехать?
- Почему не готова? Готова. Зайдите утречком, я вам ее отдам… Хочу сегодня еще раз прочесть ее, чтобы быть предельно объективным, - главный геолог вежливо, одними губами, улыбнулся. - Но, извините, - и улыбка исчезла, лицо стало жестким, голос серьезным, - обманывать не буду, напишу честно. Изложу все, что думаю. Так что не обессудьте.
- Конечно, естественно, - Шахов потоптался. - До свидания.
И вышел.
Сокольский полистал без интереса журнал, отложил его. Подпер ладонью лоб, закрыл глаза и несколько секунд сидел неподвижно, сдвинув брови и почти не дыша. Потом резко выпрямился. Снял телефонную трубку.
- Директора! - потребовал властно. - Анатолий Степанович?.. Ты вот что, пригласи-ка сегодня на совещание начальника промразведки и их старшего геолога. И начальника бурцеха… Нет, нет, идея тут одна созрела. Может, я зайду к тебе, но не сейчас - попозже. Надо еще посидеть, обдумать все… Хорошо, договорились.
Бережно, двумя пальцами, положил трубку; задумавшись, подержал недолго руку над аппаратом. Потом пододвинул к себе папку с дипломным проектом, раскрыл ее, достал графические приложения, развернул их.
А Шахов, выйдя из кабинета, постоял недолго у дверей, уставившись в пол, и неглубоко вздохнул. У него после разговора с главным геологом осталось какое-то странное, тревожное чувство. То, что Василий Ефимович был против дипломного проекта по северу, Андрей знал, и знал давно, еще с тех пор, как начал собирать материалы. Уже тогда Сокольский советовал, сначала мягко, а потом все настойчивей, отказаться от темы, а когда Шахов пытался доказать перспективность своей работы, главный геолог слушал вежливо, но в глазах его была откровенная и подчеркнутая насмешка. Тогда он был и резок, и грубовато-язвителен, и ироничен. Прочитав же окончательный вариант работы, Василий Ефимович стал по-новому относиться к Андрею. Казалось, он присматривается к нему, и у Шахова все время было ощущение, что главный геолог всегда настороже, словно хочет о чем-то спросить или попросить… и не решается. То, что Сокольский долго тянул с рецензией, которая для него, сторонника "южного варианта" и человека властного, крутого, была бы делом нетрудным - хлесткой квалифицированной отпиской, то, что рецензировать он взялся сам, а после двухнедельного изучения дипломного проекта стал задумчиво и с интересом смотреть на Андрея, не удивило Шахова. Он был уверен, что всякий мало-мальски грамотный геолог, - а Сокольский был не мало-мальски грамотным, но большим геологом, - согласится с логикой и стройностью выводов работы. Но сегодня Василий Ефимович вел себя странно: интерес к Шахову и его работе у него явно пропал, и он опять, как когда-то, в период подготовки Андрея к дипломному проектированию, смотрел снисходительно и покровительственно, точно получил ответ на тот невысказанный вопрос и ответ этот был не в пользу Шахова…
- Шахов? - негромко, с радостным удивлением окликнул кто-то.
Он вздрогнул, нахмурился, поднял глаза.
Около стенда по технике безопасности, на фоне плаката, на котором нарисован был парящий в штреке гигант бурильщик с паническим лицом, отброшенный похожим на комок паты взрывом, стояла невысокая черноволосая девушка. Тоненькая. В синих джинсиках. В пестрой приталенной блузке. Над головой грозное предупреждение плаката: "Не бури в стакан!"
- Наташка! - Андрей обрадовался, подошел торопливо, стиснул протянутую ладонь. - Какими судьбами? Когда приехала?
- Отпусти, больно, - Наташа поморщилась, выдернула руку, помахала ею. - Соизмерять надо свои силы, Шахов.
- Извини, - Андрей смутился. - Что ты тут делаешь?
- Здравствуйте, - обиделась девушка. Плавно отвела рукой стекающие на плечи волосы. - Я по распределению.
Андрей удивленно заморгал, но тут же сообразил, хлопнул себя по лбу.
- Вот дубина, забыл. Поздравляю. Дай я тебя поцелую, - раскинул руки, как шахтер на плакате, но девушка отшатнулась, посмотрела на него насмешливыми черными глазами.
- С ума сошел? - Она уперлась ладонями в грудь Шахова, толкнула его. - Пусти, мне сюда, - мотнула головой в сторону кабинета Сокольского.
- А, ты к отцу… - Андрей поскучнел. - Иди, у него никого нет.
- Не к отцу, а к главному геологу, - строго уточнила Наташа. Попыталась нахмуриться, но это у нее не получилось.
- Да, да, понимаю. Субординация, - кивнул Андрей и усмехнулся.
Девушка быстро и внимательно глянула на него, задумалась на миг, прищурившись, и только сейчас Андрей заметил, как сильно она похожа на отца: тот же высокий лоб, нос с небольшой горбинкой, то же выражение больших черных глаз: ироническое и оценивающее, когда Василий Ефимович или его дочь, уйдя в себя, забывали о собеседнике.
- A-а, ладно. Не к спеху, - Наташа отбросила назад волосы, улыбнулась, и сходство с отцом тотчас исчезло. - Пойдем поболтаем. Ты не спешишь?
- Нет, - Андрей незаметно взглянул на часы.
После унылого глухого коридора, освещаемого тусклой лампочкой за пыльным плафоном, солнце - яркое, резкое, веселое - показалось настолько неожиданным, что Шахов зажмурился.
- И-эх, славно как! - Он потянулся, раскинув руки. Хотел приобнять девушку за плечи, прижать ее шутливо к себе, но та увернулась. Посмотрела с веселым изумлением.
- Шахов, что с тобой? Что еще за фамильярности?
- Да, нехорошо… - Андрей постарался сделать серьезное лицо. Откашлялся, поинтересовался: - Как жила? Как защитилась?
- Защищалась по молибдену. Ездила на Приполярный Урал, - Наташа пошла впереди, держа на отлете синюю сумку "Адидас", покачивая ее размеренно. - Поставили "отлично"… Да это ерунда все. Формалистика. Ты же знаешь. - Помолчала, спросила незаинтересованно: - Как у тебя с дипломом?
- Ну-у, у меня… - Андрей шел слегка сзади, сутулясь, чтобы быть хоть немного пониже, но тут выпрямился. - У меня такой диплом, что все ахнули. Некоторые от восхищения, некоторые от смущения, большинство - от возмущения.
Девушка быстро взглянула на него, но ничего не сказала.
Они спускались под горку по широким плахам старого щелястого тротуара. Шли мимо палисадников, густо заросших сиренью и черемухой, за которыми прятались длинные двухэтажные "казенные" дома, срубленные из огромных, в обхват, лиственниц, теперь потрескавшихся от времени; мимо нахально торчащих из-за серого штакетника таких же серых от пыли гигантских лопухов и репейников.
Андрей, сначала нехотя, посмеиваясь, а потом все более серьезно и даже желчно, рассказывал, как его идея была встречена сперва настороженно, а потом и вовсе в штыки.
- Конечно, все, о чем я пишу, может показаться бредом, - сквозь зубы процедил он. - Еще бы! Корифеи, зубры, киты науки и практики утверждают, что рудник разрабатывает коренное месторождение, которое якобы простирается на юг. И никому в голову не приходит, что мы выгребаем по сусекам последние крохи, что разведка на юге - дохлый номер. Основное месторождение там. Там! - развернулся, ткнул рукой за спину девушки и увидел ее скучные глаза, равнодушное лицо. - Не веришь?
- Я читала у отца твой диплом, - сухо сказала Наташа. - Так что… представляю, в общем, - она вежливо улыбнулась.
- И что же? - посопев, осторожно спросил Андрей.
Девушка смотрела на грязно-желтый каток, который неторопливо ползал на небольшой площади перед клубом. По жирно чернеющей, дымящейся полосе битума носились с истошными визгами босоногие ребятишки, увертываясь от притворно рассерженных женщин в оранжевых жилетах.
- Смотри ты, асфальтируют! Надо же… - Наташа удивленно-радостно взглянула на Андрея, но, увидев его хмурое лицо, опустила глаза. - Знаешь, сначала твоя работа показалась мне дерзкой, даже гениальной, но потом…
- Отец разубедил? - Андрей усмехнулся.
- При чем тут отец? - возмутилась Наташа. - Логика разубедила.
Они вышли на бетонный мост через обмелевшую, белую от рудничных вод Акташку. На отмелях ее, там, где когда-то плескались волны давным-давно спущенного пруда, весело зеленели тоненькие липы, посаженные в прошлом году школьниками. Наташа остановилась, уперлась ладонями в перила, спросила сердито, не повернув головы:
- По-твоему, все идут не в ногу, один ты в ногу?
- Почему не в ногу? В ногу, - Андрей язвительно засмеялся. - Только не в ту сторону. И мы с парнями из научного общества доказали это.
- Да, да, я видела тебя с ними, - рассеянно кивнула девушка.
- Где? Когда? - удивился Андрей.
- В институте, - пояснила она и торопливо уточнила: - Один раз… Смотри, благоустраивается наш Катерининск. Мост бетонный, асфальт, парк вот разбили, - кивнула в сторону отмели. - Хожу и не узнаю.
- Что же ты не подошла ко мне в институте? - спросил Шахов.
- Некогда было. Спешила, - как можно равнодушней ответила Наташа.
Не могла же она сказать, что еще задолго до сессий изучала расписание заочников и знала его лучше, чем свое, поэтому, когда приезжал Андрей, видела его часто - не раз наблюдала за ним в щелку двери аудитории или, оставаясь незамеченной, смотрела издали, как он, чуть-чуть ссутулясь, идет озабоченный по коридору.
- А вот я, свинья, ни разу не повидался с тобой, - виновато и подчеркнуто покаянно вздохнул Шахов. - Ни в институте, ни на квартире у тебя. Хотел, клянусь, зайти в гости, но… - развел виновато руками.
- Шахов, не ври, - Наташа засмеялась. - Ты даже не знаешь, где я жила.
- Не знаю, - согласился смиренно Андрей и опять старательно изобразил вздох. - Но мог бы узнать.
- Если бы захотел, - девушка повернулась к нему, сморщила нос, склонила голову к плечу. - Но ты не захотел, Шахов! - Взяла его под локоть. - Можно?.. Когда ты ушел на заочный, - задумчиво начала она, слегка покачиваясь в такт шагам, - стало как-то пусто и скучно, - быстро глянула на Андрея, уточнила торопливо: - В группе. И все преподаватели очень сожалели, что ты ушел. Особенно Королев. Вот, говорил, геолог, талант милостью божьей…
- Что ты меня, отпеваешь, что ли? - насмешливым голосом, в котором скользнуло, однако, удовольствие, поинтересовался Шахов.
- Не отпеваю, а воспеваю, не понял разве? - фыркнула Наташа. И, чтобы сменить тему, заметила удивленно: - Ох ты, как земляки-то заелись, из таких хоромин переезжают!
Они свернули на улицу Кирова - широкую, горбатую, с разбитой самосвалами рыжей дорогой, вдоль которой стояли крепкие, крытые железом дома с затейливой резьбой наличников. Выглядели дома уныло: заколоченные ставни, распахнутые ворота, заросшие безлепестковой ромашкой дворы.
- Ага, переезжают, - согласился Андрей и нахмурился. - Вернее, уезжают. В другие края, на другие рудники.
- Ну зачем так мрачно, - вяло возразила девушка. - В Советском поселке вон какие дома понастроили.
- Верно. Для леспромхоза и цементного завода. А шахты закрывают. Остались Южная, первая да пятая. И те еле дышат.
- На наш век хватит, - у Наташи дрогнули ноздри от сдерживаемого зевка.