4
Уже около часа шло совещание в кабинете директора рудника. Плавали клочья табачного дыма, было душно, и участники сидели полусонные, осоловевшие. Все, кроме Сокольского. Главный геолог выглядел бодро, почти весело. Он внимательно и, казалось, даже с удовольствием выслушал сообщение начальника Южной шахты о том, что вопреки прогнозам геологической службы - тут начальник шахты виновато посмотрел на Василия Ефимовича - подсечь рудное тело из южного квершлага не удалось; понимающе кивал, когда начальник обогатительной фабрики, заикаясь от волнения, доложил: содержание металла в руде уменьшилось, и если так дальше пойдет, то…
- Да, да, я знаю. У меня есть сегодняшние данные химлабораторий. И вообще я внимательно слежу за результатами анализов… Разреши, - Сокольский тронул за руку директора. - Пора закругляться.
Директор, подперев огромным волосатым кулаком рыхлую щеку, чертил в блокноте треугольники, квадраты и тщательно заштриховывал их. Он устал и тоже отупел от этой говорильни, недоумевая: зачем это главному геологу понадобилось экстренно собирать такое представительное совещание? Никто ничего нового не сказал, все было знакомо и привычно, все, о чем говорилось, каждый знал, и знал давно, и выступали все с привычными интонациями, привычными словами, привычным темпераментом. Искренне, конечно, но… все это было уже и месяц, и полгода, и год назад.
- Слово имеет главный геолог, - директор переменил позу, подпер другую щеку другой рукой, чтобы видно было Сокольского.
- Вот что, товарищи. - Василий Ефимович откашлялся. Откинулся к спинке, качнулся вместе со стулом. - Все, о чем вы говорите, - справедливо. И то, что вы при этом во всех бедах рудника упрекаете геологов, тоже будем считать справедливым. Поэтому хватит слов, перейдем к делу… Абдрашитов, бурцех!
Смуглый круглолицый Абдрашитов вздрогнул, преданно посмотрел на главного геолога.
- Скважину семьсот девяносто два закрывайте. Нечего гнать ее по пустым породам, - голос Сокольского стал четким, властным. - Завтра начинайте демонтаж установки и перевозите ее на Марковскую горку. Вторую установку, ту, что наметили для восемьсот первой, завтра же - к обогатительной фабрике. Место для той и другой укажет Юрий Петрович.
Абдрашитов, не вслушиваясь, кивал согласно головой, но когда до него дошел смысл слов, удивленно заморгал. Отыскал взглядом Юрия Петровича. Тот, спрятавшись за соседом, сделал скорбное лицо, закатил глаза - что, мол, поделаешь, приказ, а я-де сам ничего не понимаю.
- Дальше, - Сокольский постучал карандашом по графину. - Абдрашитов, слушаешь? Прекращаешь подземные на юге первой шахты. Переводишь буровиков на север сто шестьдесят второго горизонта. Место и направление тоже укажет Юрий Петрович.
Начальник бурцеха совсем уж бестолково замигал, с силой потер лоб ладонью. Сокольский улыбнулся, но тут же стал серьезным.
- Дудин! - вдруг окликнул он. - Ты где прячешься?
- Слушаю, Василий Ефимович, - улыбающееся лицо Юрия Петровича выражало внимание и готовность все немедленно исполнить.
- Как мы и договорились, завтра же вы разработаете обоснование проходки скважин: и поверхностных, и подземных. За основу можете взять этот документ, - Сокольский приподнял над столом папку с дипломным проектом Шахова. - Изучите внимательно, здесь вы найдете много интересного, - подчеркнул, заметив, что лицо у Дудина стало кислым. - Завтра же - записывайте, записывайте - пришлете ко мне Ольгу Владимировну. У вас ведь она северным участком занимается?
Дудин нехотя кивнул, черкнул что-то в блокноте.
- С завтрашнего дня передадите в помощь ей Рогачева, - размеренно продолжал Сокольский. - Он человек старательный и добросовестный. Через месяц я потребую от вас черновой подсчет запасов по северу.
- Через месяц? - Дудин резко вскинул голову. - Это нереально!
- Почему? - подчеркнуто изумился Василий Ефимович. - Ведь чем-то северная группа занималась все это время? Пусть оформят результаты работы - вот и все. Или результатов нету?
- Вы же знаете мнение геологов о севере, - Дудин заерзал.
- Знаю, - Сокольский насмешливо глядел на него. - Так вот: через неделю у меня должна быть докладная записка по северному участку, в которой вы обоснуете перспективность его. - Юрий Петрович волком посмотрел на главного геолога, но промолчал. - Геофонды завтра к обеду подберут вам материалы. Я приказал Тамаре Александровне. Если не успеете составить сами, можете перепечатать отсюда вводную часть, - Василий Ефимович постучал ногтем по папке Шахова. Дудин покраснел, даже бритая голова его налилась краской. - Только уберите всю литературщину, всю патетику… Передайте, пожалуйста, Юрию Петровичу.
Дудин сложил на груди коротенькие полные руки. На папку, которую положили рядом с ним, и не посмотрел.
- Я читал это… произведение, - сказал сквозь зубы.
- Ничего, прочтите еще, полезно, - Василий Ефимович, опустив глаза, отмечал что-то карандашом в своих записях. - Я постараюсь поговорить с Твердышевым. Попробуем привлечь его, он много занимался севером.
- К чему пороть горячку? Во имя чего? - громко вздохнул Дудин.
Сокольский поверх очков взглянул на него:
- Во имя дела… - И повернулся к директору: - Завтра оформим эти распоряжения приказом. У вас есть еще что-нибудь по повестке?
- Нет, пожалуй, - директор откровенно обрадовался. - Вы свободны, товарищи. До свидания. Простите, что пришлось задержаться дольше, чем предполагалось… Разведчики недр, как видите, коррективы внесли.
Все заулыбались, расслабились, задвигали стульями. Потянулись к выходу, столпились у двери, стараясь поскорей покинуть кабинет.
Директор, большой, грузный, подошел к окну, распахнул его.
- Не возражаешь, а то дышать нечем. - Обернулся. - Ты кури, кури… Сейчас вытянет. - Провел ладонью по короткому седому ежику волос, задержал в раздумье руку. - Скажи, что значат все эти твои решения?
Подошел к столу. Сел, поворочался, устраиваясь поудобней.
- Я хотел все объяснить тебе до совещания, но ты уехал в райком, - Сокольский забросил руку за спинку стула, выгнул грудь, разгоняя усталость. - Спасибо, что не вмешивался, когда я, как маршал на маневрах, раскомандовался здесь.
- Ну, это твое дело, - директор перебирал бумаги на столе, складывал их, и лицо его с мешками под глазами было равнодушным. - Пока ты ворошил только свое ведомство, тебе за него и отвечать. Хотя, - он насмешливо взглянул на главного геолога, - приказ-то придется подписывать мне. Могут быть неприятности - новые участки разведки в титул не внесены. Хотелось бы знать, ради чего ты лезешь на скандал? - сцепил руки, поиграл большими пальцами.
- Титул, скважины, подземные на север - все это мелочи. Это я беру на себя, - лениво отозвался Сокольский. Оперся локтями на стол, посмотрел в упор на директора.
- Что ты задумал? - насторожился директор.
- Нам с тобой предстоят горячие денечки, - Василий Ефимович засмеялся, показав плотные белые зубы. - Поэтому запасайся валерьянкой, валидолом или - что там тебе от сердца помогает? И чемоданом тоже.
Директор знал своего главного геолога и встревожился всерьез.
- Да в чем дело, в конце концов? - возмутился он.
- Мы с тобой будем добиваться пересмотра перспективного плана и полной отмены намеченных на будущее работ, - будничным голосом сообщил Василий Ефимович. Щелкнул портсигаром, достал папиросу. Закурил.
- Ты здоров? - директор постарался выглядеть ироничным.
- Будем настаивать, умолять, чтобы нам разрешили пройти шахту на севере и перенести туда все работы, - Сокольский выпустил в потолок тоненькую струйку дыма. - И мы с тобой добьемся этого.
- Болен! - уверенно решил директор и, натянуто засмеявшись, полюбопытствовал: - Температуру мерил?
- Это потребует сил, нервов и терпения, - не слушая его, пророчествовал почти мечтательно Сокольский. - Надо будет убедить геологоуправление, чтобы поддержали, потом трест, главк, министерство, Совмин…
- Да подожди ты! - директор стукнул кулаком по столу. - Что еще за шахта? - он покраснел, переполошился не на шутку.
- Ствол - пятьсот метров, - Василий Ефимович бережно пронес папиросу к пепельнице. - Штрек на север три километра.
Директор со страхом смотрел на главного геолога.
- Подряд отдадим спецпроходке. Наша задача - убедить всех там, - Василий Ефимович показал на потолок. - Поэтому приготовься. Завтра сходим в райком, объясним им ситуацию. На днях съездим в геологоуправление, заручимся поддержкой. Проект докладной записки у меня вчерне готов. Пока наши экономисты будут его пересчитывать, мы уже разворошим муравейник, сдвинем машину с мертвой точки. Главное - начать. Понял?
- Ничего не понял, - директор достал платок, вытер лоб, шею. И неожиданно взорвался: - Что ты меня разыгрываешь? Зачем?
- Смотри, - Сокольский развернул перед ним геологический план. - Я давно думал над севером, но не решался так радикально, так революционно… послать все к черту. Страшно было: любой студент знает наше месторождение по учебникам. Еще бы, классический пример рудообразования. А этот мальчишка Шахов наплевал и на учебники, и на авторитеты.
- Так это его идея? - директор удивленно глянул на Сокольского.
- Его, его, - недовольно поморщился Василий Ефимович. - Дипломный проект Шахова сырой. Много в нем наивного, нахального. Но если оправдаются даже не самые оптимистические надежды, а они оправдаются: я прощупал, проверил проект со всех сторон. Так вот, если оправдаются надежды, тогда руднику обеспечена долгая, если не вечная жизнь, а страна получит металла… Сколько ты думаешь?
- Откуда я знаю, - буркнул директор. Он еще не пришел в себя и относился к разговору как к абстрактным, гипотетическим рассуждениям.
- Пятнадцать - двадцать граммов на тонну товарной руды, - засмеялся Василий Ефимович и потер руки.
- При наших трех? - директор недоверчиво посмотрел на план.
- Пятнадцать - двадцать, - с удовольствием повторил главный геолог. - Вот гляди, - наклонился над столом. - Это рудное тело, которое мы разрабатываем сейчас…
- Постой, - директор придержал его за руку. - Что же это получается? - он насмешливо склонил голову набок. - Двести лет никто до этого додуматься не мог, а пришел какой-то студент и открыл истину? Он что - ясновидец? Как он разглядел под землей, да еще на глубине пятисот метров, то, что до него никто увидеть не мог?
Теперь, когда прошел первый испуг от фантастической, немыслимо трудной по исполнению затеи главного геолога, когда стало ясно, откуда и чего ожидать, директор успокоился, и его ум, практический и цепкий, опять приобрел выработанный годами, здоровый и полезный скепсис ко всякого рода неожиданным новшествам, смахивающим на авантюру.
- Ага! - Сокольский возликовал. - Ты ударил в самое уязвимое место Шахова: слабая аргументированность! Но, - поднял палец, - все-таки аргументированность. Достаточная, чтобы начать разведку. Во-первых, он использовал незаслуженно забытые работы профессора Вельяминова о природе и условиях рудообразования. Впрочем, это теория, пусть из-за нее ломают копья и головы ученые сухари, - главный геолог пренебрежительно раздавил в пепельнице окурок. - Во-вторых, Шахов привлек студентов из научного общества. Они создали установку "Импульс", которая позволяет оконтурить, определить мощность и даже грубо подсказать состав месторождения. - Василий Ефимович достал из портфеля, положил на стол реферативный журнал, подаренный Шаховым. - Здесь есть материал об установке такого типа… На днях я ездил в горный институт и в Дом техники и все выяснил: "Импульс" абсолютно надежен и верить ему можно. И третье - две скважины дали неплохие результаты, неожиданные для нас, но подтверждающие прогнозы Шахова. Еще две, что мы наметили сегодня, плюс подземные, и с нашим проектом шахты можно смело стучаться в любой парадный подъезд.
Директор в раздумье смотрел на него. Сокольский выжидательно помолчал, но, почувствовав, что собеседник ждет еще чего-то, что он не убежден до конца, добавил деловито:
- Все три аргумента, которые я назвал, сами по себе, разумеется, мало что значат. Но в сумме, в совокупности - это серьезно. В академических, научных кругах идею Шахова и его дипломный проект пусть разносят вдрызг. Не жалко. Нам до этого дела нет. Нам важно другое. - Нагнулся к лицу директора, требовательно заглянул ему в глаза остановившимся взглядом: - Нам важно начать разведку. Для этого у нас есть все основания. Второе, что нам важно, это заинтересовать там, - опять ткнул вверх пальцем. - И это мы можем. А пока дело дойдет до практического утверждения проекта наверху, мы набурим столько результативных скважин, что нашу правду и слепой увидит. Это ты понял?
- М-да, - директор почесал переносицу. Засунул палец за воротник рубашки, покрутил головой. Посмотрел на часы: - О-о, половина седьмого. Дай-ка мне все твои бумаги. Я дома посижу над ними, подумаю. Мне все это, - похлопал по плану, по папке Сокольского, - переварить надо. Да, дела-а-а… - протянул он с тяжелым вздохом.
- Дела еще только предстоят, - весело, звонко засмеялся Сокольский. - Дела делать надо.
5
- Ого, уже половина седьмого! Быстро же время летит. - Шахов захлопнул крышку чемодана. - Ну вот… Кажется, все собрал.
Подошел к столу, за которым, обхватив голову руками, маялся над учебником Самарин. Порылся в книгах, выбрал несколько.
- Не забудешь сдать? Вот, я отобрал… - Заглянул через плечо Алексея в тетрадь: - Не получается?
- Получится, - буркнул Алексей. Запустил еще глубже пальцы в волосы.
- Получится, получится… - Андрей навалился на спину друга, подбрасывая в вытянутой руке книги. - Тэк-с, это верно, это верно, - его палец быстро скользил по строчкам записей. Замер. - А здесь липа. Почему у тебя касательное напряжение-то, вот это тау-три, равно нулю?.. Эх ты, мыслитель, - постучал по формуле, потом по лбу Алексея.
Самарин запыхтел обиженно, погрыз карандаш.
Шахов положил книги на подоконник, напомнил еще раз:
- Не забудь сдать! - и отошел к шкафу. Достал белую рубашку.
- Смотри-ка, вышло! - удивился Алексей. Отбросил карандаш, потянулся, широко раскинув руки. - Способный ты парень, Шахов, - сказал привычно, без зависти. - Только не задирай нос, через три года и я получу свой диплом. Вот увидишь!
- Разве кто сомневается? - Андрей провел ладонью по щекам: надо ли бриться? Покосился на Алексея. - А ты чего не собираешься? Пора.
- Я же сказал, мне в третью, - раздраженно ответил тот. - Ты что, Бахтина не знаешь? От него черта с два до утра вырвешься.
- Зря не идешь, - Шахов, пританцовывая на одной ноге, натягивал брюки. - Тебе как комсоргу нельзя отрываться от масс. Скажут, заелся.
- Завтра зайду и поздравлю, - Алексей зевнул. - А сейчас отсыпаться буду, поэтому - не кантовать!.. И комсоргство, кстати, тут ни при чем.
- Шахов! - раздался истошный вопль в коридоре. - К телефону!
- Кто бы это? - удивился Андрей и поспешно вышел.
Вернулся он быстро. Деловито подошел к зеркалу и, увидев в нем вопрошающее лицо Алексея, пояснил:
- Сокольская. Просит, чтобы ее к Бахтину проводили. Не знает, говорит, где тот живет. И вообще, сказала, неудобно, мол, одной приходить. - Он, вытянув шею, завязывал галстук. - Может, ты ее встретишь и отведешь? Я в это время в магазин смотаюсь. Нам с тобой надо ведь еще подарки купить. - Повернулся, прикрикнул: - Давай не дури! Одевайся!
Алексей, смущенно улыбаясь, опустил глаза, Поднялся не спеша, подошел вразвалку к шкафу, достал рубашку, костюм.
- Да не копайся ты! - рассердился Андрей. - Опоздаем… Может, и в самом деле ты к Наташе пойдешь, а я в магазин? Она на почте ждать будет. А около дома Бахтина встретимся.
- Она же тебя просила, - Алексей подчеркнул слово "тебя".
- Какая разница, - равнодушно ответил Шахов. - Вы ведь знакомы… Наташа девушка славная, умная. Красивая. Не прельщает моя идея?
- Пусти-ка, - Алексей оттолкнул его плечом. Затянул, поправил перед зеркалом галстук. - Лучше на часы посмотри.
- О, черт! Действительно… - Андрей, вытолкав друга в коридор, торопливо замкнул дверь.
Через полчаса они, заскочив на почту за Наташей, побывав в промтоварном магазине, подходили к дому Бахтиных.
Из распахнутых окон, прикрытых буйным и высоким черемушником, тек гул большого и хорошо разгулявшегося застолья.
Андрей, зажав под мышкой огромного плюшевого медведя, взялся за кованую ручку калитки добротных, с резными розетками, ворот.
- Во, уже пирует рабочий класс, - он удивленно оглянулся.
Алексей, за всю дорогу не сказавший ни слова, проворчал:
- А что им, нас, что ли, дожидаться? - Слегка подшвырнул, перехватив поудобней, красный трехколесный велосипед. - Николай нас, наверно, и ругать-то уже перестал.
Наташа неуверенно глянула на него, на Андрея, на дом.
- Может, в таком случае и ходить не стоит, если опоздали? - Она помахала непринужденно пакетиком на розовой ленточке, и хотя голос был равнодушным, Андрей уловил в нем испуг.
- Что, боишься к работягам идти? - насмешливо спросил он, приоткрывая калитку. - Обижаешь их, Наталья Васильевна. Напрасно обижаешь.
- Глупости говоришь, Шахов, - девушка решительно вошла во двор, поднялась на крыльцо.
Но когда Андрей, опередив ее, открыл дверь в сени, а потом в квартиру и Наташа, переступив порог, увидела длинный стол, множество людей за ним, а смутный гул, слышанный на улице, превратился в гомон, вскрики, смех, ударившие по ушам, она остановилась.
- Разреши, - Андрей, слегка оттеснив ее, гаркнул, подняв медведя над головой: - Здравия желаем, честная компания! Принимайте гостей!
За столом замерли, повернули головы на голос и тут же загалдели:
- О, геология, привет!..
- Здорово, начальник. Опаздываешь!..
- Начальство не опаздывает - задерживается… Андрей, топай сюда!
Максим, склонившийся к плечу курносой девушки с кудряшками шестимесячной завивки и нашептывающий ей что-то, отчего девушка ежилась, точно от щекотки, радостно заулыбался, увидев Наташу. Но еще он увидел и медведя в руках Шахова. Закричал громко и восторженно:
- Ух ты, какой редкий подарок принесли! Молодцы, всем нос утерли!
Захохотало, захихикало, загоготало неудержимо застолье.
Протиснулся в дверь и Алексей. Поставил на пол велосипед, заулыбался, но, увидев Николая Бахтина, который уже наливал в стаканы, сник.
- А, пришел, Леха! - торжествующе взревел Николай. - Поздно, брат. Я уже Славкой сына назвал! - И басовито позвал через плечо: - Ма-а-аш!
Мария вышла из соседней комнаты - лицо счастливое, ясное.
- Спит, - доложила мужу. - Пушкой не разбудишь.
Увидела новых гостей, улыбнулась радостно, и тут же улыбка ее погасла. С постным видом сверху вниз оглядела Наташу - ее затейливую прическу, белое платье с юбкой-колоколом, белые туфельки, задержала взгляд на пакетике в руке девушки и снова улыбнулась, но так, чтобы всем, а особенно гостье, было ясно, что это лишь знак вежливости.
- Здравствуй…те, - поклонилась, опустив глаза, Мария.
- Здравствуй, Маша, - гостья покраснела. - Что это ты меня на "вы" зовешь? - И, не дождавшись ни слова, ни взгляда, поинтересовалась чуть-чуть заискивающе: - А где сын?
- Сейчас покажу! - плотно сжатые губы хозяйки слегка расслабились.
- Идемте, - Николай вдруг легкомысленно хихикнул, покрутил головой.
В горнице стало тихо.