- Что ж ты мне не сказал? - проговорил Филипп.
- Не беспокойся! Я два рубля положил - один за тебя.
Стас взял бутылку, посмотрел на свет и встряхнул.
- Ну, теперь звону не оберешься. Все ОКБ будет говорить. Слух дойдет до управления…
- Брось! - оборвал Филипп.
- Показуха! - крикнул Стас. - Сцена на публику!
Левка посмотрел на Стаса круглыми глазами.
- Тише! Идиот! Там ведь слышно.
- Пусть слышит, - Стас тяжело дышал. - Возьму сейчас эту бутылку и грохну!
Филипп ловким движением выхватил коньяк и прижал к груди. Стас посмотрел на него, отвернулся и проговорил:
- Ладно! Валяйте, несите.
Филипп протянул Левке бутылку. Левка взял коньяк и торт и направился в соседнюю комнату.
- Пропустим еще раз, - предложил Филипп. - Меня смущает холостой выброс.
Лоток вновь задрожал.
Через пять минут Левка вернулся.
- Она все слышала… Еле уговорил! Сказал, что ты ненормальный. Кажется, поверила…
- При чем тут она, - равнодушно проговорил Стас, словно ничего и не случилось. - Я могу извиниться… Хватит! Забудем!
Где-то хлопнула далекая дверь. Кто-то шел. Очевидно, сюда - больше некуда. Филипп посмотрел в пустой пролет. На стене протанцевала тень, и через секунду в дверях выросла фигура Маркелова.
Филипп выключил прибор. Подвал провалился в тишину. Скрипнул стул - это у Козловской, в соседней комнате.
Маркелов достал из кармана мятую сигарету и коротким движением бросил ее в рот. Вспыхнула зажигалка. Прикурив, Маркелов сунул руки в карманы брюк и прислонился плечом к дверному косяку.
- Привет контрабандистам!
- Здорово, Мизинец, - ответил Филипп.
Он не хотел. Это вырвалось непроизвольно - старая кличка Маркелова, которая доводила того до бешенства. Женя вытащил правую руку и посмотрел на скрюченный полиомиелитом палец.
- Не забыл. А я полагал, что ты совсем забыл меня. В служебном рвении.
- Брось, Женька! - проговорил Левка. - Я ведь тебя предупреждал насчет неверной корректировки чертежей. Ты отмахнулся…
- С тобой я не разговариваю.
- Ну и глупо! - взорвался Левка. - Рад буду, когда тебе влепят выговор!
- Тихо, братцы! Берегите нервы! Что произошло? Не ошибается тот, кто не работает! - крикнул Стас и включил прибор.
ПОА захлебнулся в сумасшедшей тряске. Филипп подскочил к столу и отбросил клеммы питания от гнезд батареи. Повернулся к Стасу.
- Слушай, примиренец!.. Тебя возмутил коньяк, да?! А почему тебя не возмущает Маркелов? Где твой гражданский гнев, а?
Стас усмехнулся, подошел к Жене и попросил у него закурить. Маркелов протянул сигарету и щелкнул зажигалкой. Стас глубоко затянулся, поблагодарил и сел на табурет, заложив ногу на ногу.
- Во-первых, как видишь, от Маркелова мне польза - угостил сигаретой. Копеечная, правда, но польза. А прибор мне алмазов пока не дал. И не даст. Его даже на толчке никто не купит… А Маркелов мне завтра подарит еще сигаретку, правда, Маркелов? Молчит - значит, правда! Даже пачку…
- Паяц, - зло проговорил Филипп.
- Во-вторых! - продолжал Стас. - Во-вторых, Маркелов меня не удивляет. Он не открыл Америки. Он обыкновенный лентяй! Так сказать, ординарный лентяй. Их много. Это факт, и с ним надо считаться… Лентяй, если он не принципиальный лентяй, кажется работягой и даже корчит оскорбленную добродетель…
Женя что-то хотел сказать.
- Я вам слова не давал, - предупредил Стас.
Филипп не понимал, куда Стас клонит. Но поведение Стаса начинало ему нравиться. Стас расхаживал от Онегина к Маркелову и обратно…
- Лентяи были всегда. При Мономахе и даже при Великом Рамзесе. При первом они держали шапку, а при втором… Что они делали при втором? - Стас вопросительно посмотрел на Филиппа, пощелкал пальцами. - Словом, при втором они были просто лентяями. Им было плевать на освоение великой Нубийской пустыни… У нас тоже немало лентяев.
Маркелов потушил сигарету о стенку и повернулся. Стас тронул его за плечо:
- Погоди. Я еще не все сказал!
Круглое лицо Маркелова чуть побледнело, он сбросил с плеча руку Стаса.
- Ты что, драться собираешься?
- Упаси бог! - ужаснулся Стас. - Наоборот! Мир - дружба! Нет, действительно, что случилось? Бросили под хвост девять тысяч рублей? Так на фоне миллиардного бюджета это же чепуха! Во-первых! А во-вторых, деньги не мои! А в-третьих, какая мне польза от того, что я поссорюсь с тобой? Ты, например, подарил мне сигаретку! Пусть с тобой борется завком. Они за это получают зарплату. А мне-то что, правда, Маркелов?
Женя отошел в сторону и повернулся к Филиппу.
- Обижен, что не досталось место в конструкторском отделе? Ход ищешь?
- Что?!
- Копаешь, говорю. Закон джунглей…
В соседней комнате скрипнул стул. Что ей там не сидится? Филипп видел круглое Женькино лицо. Такая мысль могла прийти только ему, Маркелову, чтоб побольней оскорбить. Отвечать не было смысла. Да и ни к чему.
Филипп наклонился и подобрал разбросанные у батареи концы питания. Левка подошел к Маркелову, расставил ноги и заложил руки за спину.
- Ты подонок!
- Отойди…
- А вот не отойду. Мы с тобой учились не один год и знаем, что́ ты собой представляешь. Если хочешь, ты и вправду сидишь на месте Филиппа. Понятно?!
- Тихо! - заорал Стас и повернулся к Маркелову: - Ладно, мотай отсюда! Сквози!
Женька усмехнулся.
- А ты-то, ты-то… Магнитофоны и приемники ремонтируешь из заводских деталей. Весь наш отдел тебе должен за халтуру… Ты левак и спекулянт!
Маркелов не договорил. Стас чуть отвел плечо и взмахнул рукой. (По всем правилам бокса - корпус, плечо, рука.) Маркелов повалился на стол, сбросив паяльник и фотоумножители в белых коробочках.
- Нокаут! - проговорил Онегин и, вдруг вспомнив, закричал: - Идиоты! Радиация!
Он бросился к Маркелову. Женька ругался и пытался подняться, но руки не слушались и соскребали со стола какие-то инструменты. Еще немного, и он спихнет головой осциллограф.
- Хулиганы! - закричала Козловская из своей комнаты. Выйти она не решалась…
Филипп и Левка старались увести Стаса. Тот вырывался…
Маркелов наконец поднялся и выбежал из подвала. Лихорадочно протанцевала тень на белой стене пролета, и через секунду хлопнула далекая дверь.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
1
На углу Литейного продавали цветы. Орхидеи в целлофане, мятые скучные розы, белые нарциссы. Филипп слабо разбирался в цветах. Девушка выбрала из корзины трескучий пакетик и встряхнула. Филипп купил орхидею. В целлофане цветок выглядел нежно и загадочно.
Они не виделись два дня. Договорились встретиться у Летнего сада. Если Нина не придет к восьми, можно опоздать в кино. Филипп взглянул на часы. Надо торопиться…
Подошла "четверка". Филипп остался на площадке. Тонкие ленты рельсов будто выдавливались из тюбиков. Он подумал о том, что, если Нина вдруг не приедет, будет некуда себя деть…
Трамвай свернул к Инженерному замку. Что их связывало? Только та ночь? Но почему он хочет все знать о ней, о ее жизни и неделю и год назад? Разве ему не все равно, что с ней было год назад? Почему она ездила на пляж с Левкой? А до Левки? Она ничего не рассказывает о своем муже…
Трамвай приближался к площади Суворова. Надо выходить. В памяти мелькнуло лицо Киры. Он давно ее не видел. С тех пор прошло много времени. Или это так кажется… Дверь вагона раздвинулась. Филипп сошел с трамвая…
Гранитные плиты веером сползали к воде. Вдоль набережной стояли рыболовы. Как статуи. Молчаливые и важные. Еще? Кто еще? Несколько прохожих. И все… Филипп подошел к лестнице и увидел Нину. Нет, раньше он услышал ее голос. Конечно, она!
Нина стояла на площадке у самой воды. Рядом замер рыбак лет десяти в огромной фуражке. В солдатском котелке металлической стружкой сверкала рыбешка. Филипп остановился и свистнул. Нина и мальчишка обернулись.
- Смотри, Филипп, какой поросенок! Две при мне поймал, а всего-то сколько.
Филипп сбежал по ступенькам и обнял Нину. Даже забыл про орхидею.
Мальчишка не сводил тревожных глаз с удочки.
- Вот ханурики, вот ханурики… Всю рыбу разгоните.
Филипп вспомнил о цветке, секунду помедлил и сунул Нине в руки орхидею.
- Спасибо! Мне давно не дарили цветов, - проговорила Нина. - Ты слышал, как он нас назвал?
Мальчишка смутился. Боязнь, что опрокинут котелок, прошла. Люди стали нормальными. С ними можно разговаривать.
- Я ничего. Я думал, что вы в воду свалитесь. Костюм-то новый.
- Тебя оштрафуют. Здесь ловить запрещено, - улыбнулся Филипп.
- Ну да! Вы, дяденька, не в курсе. У Дворцового и у Кировского запрет. А тут как раз отопрет….
…Они шли вдоль шеренги рыболовов. Колокольчики, тросики, потертые пиджаки, брезентовые штаны. Но лица почему-то у всех одинаковые… Нина раскрыла пакетик и освободила орхидею.
Смятый целлофан скрежетал, как старая калька.
- Не помню, как те назывались. Я похожие цветы собирала в тайге, под Енисейском, - произнесла она.
- А что ты там делала?
- Мы испытывали аппаратуру. Там я познакомилась с Владиком и вышла замуж. Он был геолог.
На Зимней канавке, как обычно, было пустынно и уютно. Оттого и уютно, что пустынно. Нина будто подслушала его мысли. Те, в трамвае… Она молчала. Что она еще скажет?
- Чертовски далек этот Енисейск, - пробормотал Филипп.
- Самолетом - чепуха. Наши заводские часто ездят в такие командировки. Недавно монтировали электронный пульт на химкомбинате в Якутии.
По Эрмитажному мостику пронеслись ошалелые "волги". Голубая и серая. По улице Халтурина, громыхая, проехал фургон "Мебель".
- Да, чертовски далек этот Енисейск, - вздохнул Филипп.
Нина поднесла к лицу орхидею.
- Я была не в самом, Енисейске, а в Маклакове. Поселок километрах в двадцати. Тайга, деревянные домики. Вечерами ходила к геологам играть на бильярде. Знаешь, я здорово играю на бильярде. Удивительно, в Маклакове дома деревянные, и среди них огромный каменный Дворец культуры. С колоннами. С лепными потолками. В Красноярске, наверно, такого нет… Послушай, Филипп, я ведь понимаю. Зачем тебе знать то, что было? Я у тебя не спрашиваю.
- Хочешь, я тебе все расскажу? - искренне воскликнул Филипп.
- Не надо. Люди должны чуточку не знать друг друга. Так лучше, - сказала Нина!
Десять теребеневских парней-атлантов озабоченно поддерживали навес старого подъезда Эрмитажа. У атлантов наивные детские лица и могучие фигуры. Атлантам досаждали голуби. Филипп, запрокинув голову, смотрел на гранитных парней. Атланты казались живыми. Или это шевелились голуби…
Рядом с Филиппом суетился невысокий человек с фотоаппаратом. Наверняка приезжий. Его спутница, полная женщина, держала синий плащ.
- Не мучайся, Боря… Сколько можно? Ты уже снимал таких мужчин возле красивого дома, где покупал сигареты.
- Тебе жалко пленку на искусство?! - укорял ее неутомимый Боря. - Это же произведение искусства!
- Боря, я знаю. Но сколько можно? Ты сегодня три раза заряжал свой аппарат… Боря, который час?
- Без четверти восемь.
Нина тронула Филиппа за рукав.
- Пошли. Мы можем опоздать!
Женщина посмотрела на Нину, виновато улыбнулась и принялась рассматривать атлантов, но через секунду забылась:
- Боря, какое сегодня число? Я, кажется, потеряла счет дням…
2
Первое августа падало на среду. С первого Филиппа подключили к группе, созданной по указанию директора для доводки ПОА. Ответственный - Трофимов. От конструкторского - Гликман. От отдела техконтроля - Круглый. Ларионов - эксперт по электромеханическим вопросам. От технологов Лузгин выделил бледную девицу с ретушированными ресницами. Девица когда-то занималась ПОА.
Первое пленарное заседание проходило в подвале после рабочего дня. Будто днем не было времени. Приборы оттащили в угол и обложили толстенными свинцовыми листами.
На заседании присутствовало трое: Филипп, Стас и Левка. Трофимов зашел на пять минут. Выразил им полное доверие, настоятельно порекомендовал обращаться к нему за всевозможными консультациями и смылся. Девица с ретушированными ресницами заявила, что оставаться после работы не будет - у нее ребенок в детском саду, - попрощалась и ушла.
- Вообще-то она нам нужна, как зайцу стоп-сигнал, - заключил Стас.
- Дело не в ней. С технологом солидней, - сокрушался Левка.
- Вы посмотрите на него. Ему нужна помпа! - сказал Стас.
Филипп промолчал. Он знал Левку. Ему не нужна помпа, ему нужна девица с ретушированными ресницами.
Группа начала свою работу. Первоочередная задача - найти удачную конструкцию для экранирования. Туллий обладает двумя основными видами излучения - гамма и бета. Алюминиевый корпус прибора не пропускает бета-лучи, а вот гамма… Расчеты Филиппа и Левки почти совпали: чтобы подавить гамма-лучи, необходима толщина свинца двенадцать миллиметров…
Эскиз был готов через полтора часа. Защита получилась довольно сложной конфигурации, зато не надо было нарушать расположение узлов.
- Неплохо вышло, а? - произнес Стас. - А завтра метр свободной рукой художника пройдется по эскизу и…
Послышался стук далекой двери.
- Идут, что ли? - закончил свою фразу Стас.
Он не ошибся. В подвал вошел директор.
- Ну, подпольщики, как дела? Собрался домой и думаю, надо проведать. А где Александр Михайлович?
- Вышел… Сейчас придет. - Левка покрывал начальство.
Корнев придвинул табурет и сел.
- Ох, и влетело мне в управлении за этот прибор! А в августе должны десять штук выпустить. И задолженность - три штуки.
- Жмет план! - проговорил Филипп.
Он не знал, как держаться: чего доброго, Корнев подумает, что Филипп обижен, что он слюнтяй.
…Днем его вызвал Терновский и протянул прозрачные листки папиросной бумаги. Между приказом № 844:
"…считать вернувшимся из командировки Гришина В. К." и приказом № 846: "…ушедшей в декретный отпуск Крыловой А. Т." был отстукан приказ № 845: "…объявить выговор за нарушение трудовой дисциплины Круглому Ф. М.". Внизу - подпись директора.
"Видел? Достукался! А я тебе тоже выговор обещал, забыл? Да ладно уж, прощаю!" - говорил Терновский. "Напрасно. Обещали - надо выполнять! - ответил Филипп. - Просто вы не знали, как пишется слово "дискредитация"".
В лаборатории его громко поздравляли. Особенно Стас: "Еще один мученик!" Но к концу дня Филипп забыл о выговоре. Начисто! Вспомнил лишь с приходом директора.
Чего доброго, Корнев подумает, что Филипп - слюнтяй. И Филипп проговорил первое пришедшее в голову. "Жмет план!"
- Дело не в плане. Работаем неритмично. Сборочный цех месячную программу за последние десять дней выдает.
- А почему так, Роман Александрович? Все знают, и все мирятся? - спросил Филипп.
- Трудно иначе. Завод годами работает неритмично, - серьезно ответил Корнев. - Надо перестраивать работу вспомогательных цехов, отдела снабжения… А это непросто.
- Конечно. При чем сборочный цех, если детали вместо первого им подают к двенадцатому? - встрепенулся Левка.
До этого он молчал. Его тяготила мысль: директор будет ждать Трофимова, и откроется, что Левка соврал. Ладно, как-нибудь выкрутимся! Разговор на высоком уровне, и нечего терять время. Надо чувствовать себя государственным человеком.
- За количеством гонимся! Вот и получается тяп-ляп. - Левка решил начать серьезный разговор с критики.
- И количество не мешает, - уклончиво ответил директор.
"Не хочет ввязываться в скользкую тему", - решил Левка.
- Такое количество нужно годовому отчету, а не государству, - произнес Стас. Он тоже до сих пор молчал, рисуя женские профили на полях эскиза.
Корнев зеленоватыми глазами взглянул на Стаса. Видимо, его задели слова, произнесенные ленивым тоном. Ленивым и небрежным, как умел говорить Стас. Когда хотел… Это был вызов директору. Вызов не по пустякам.
Корнев чуть смешался. Вообще-то получилось нагловато. Слегка. А Стас? Стас дорисовывал девицу с ретушированными ресницами. Девица сидела верхом на саксофоне.
- Что ты сделал с эскизом?! - возмутился Левка.
- Ерунда. Все равно переносить на чертеж, - ответил Стас и дал девице толстую сигару с дымом.
Филипп из-под руки Стаса вытащил эскиз, сложил его и спрятал в карман.
- Когда мы были слабы… Ну, в тридцатых, сороковых годах… нам нужно было количество. Каждый станок на счету. Главное - тянуть! Срывали мозоли, потели, но тянули. Было надо. А сейчас? - Стас говорил так же лениво. Его никто не перебивал. - Неужели так нужно задыхаться, работать в конце месяца по воскресеньям, чтобы выпустить в суматохе еще десяток ненадежных приборов?! Что важней - ненадежные приборы к тридцатому или хорошие к десятому числу следующего месяца?
Корнев закурил. Потом спохватился и предложил сигареты ребятам. Все взяли и закурили. Разговор был мужской.
- Что ж, - сказал Корнев, - давайте разберемся.
- Начнете подводить базу под фразу? - проговорил Стас. Опять получилось грубо. Но ведь здесь собрались мужчины. И разговаривали на серьезную тему.
Корнев рассмеялся.
- Не спешите, юноша! Дайте отдышаться!
Филипп и Левка не вступали в разговор. После каждой новой реплики они молча принимали сторону сказавшего. На чьей же стороне они будут в конце спора? Они поворачивали голову туда, откуда ожидался удар. Как на волейбольном матче. А это трудно, когда болеешь за обе команды сразу. Что ж, пусть победит сильнейший…
Корнев. Если у нас выпускается ненадежная продукция, виноваты вы, отдел контроля.
Стас. А вы, директор? Почему вы ставите под удар отдел контроля своего завода? Когда за последнюю неделю надо принять месячную программу…
Корнев. Не спешите обобщать! Мне доводилось быть на заводе, собирающем космические корабли. Думаю, что у вас изменились бы взгляды на вещи…
Стас. Это - дело особое.
Корнев. Почему? Космические корабли - синтез экономики. Там их собирают, а делают на обыкновенных, рядовых заводах. Вы помните, наш завод делал для них один прибор.
Стас. Так то для космического корабля!
Все усмехнулись. Натянуто, но вежливо.
Корнев. Раньше приборы были несложные, и большинство заводов налаживало все у себя. Начиная с разработки и кончая выпуском. Они ни от кого не зависели. Работу таких предприятий планировать было несложно. В любом масштабе… И планирование было на уровне такого производства. Вы понимаете меня?..
Филипп улыбнулся. Левка кивнул. Стас промолчал.