Они стояли, взявшись за руки, с таким чувством, будто на них смотрел весь цех: ни отступить, ни спрятаться. Внимательные, строгие глаза осудят и не простят.
- Как у молодогвардейцев, помните? - сказала за всех Варя, все еще не разжимая руки.
Идя к больной Ирине, Варя ждала слез, уверений работать лучше, но Ирина попросила только об одном:
- Если можно, Варя, пусть Сима встанет на мои станки, а я на её. А то будет мне все грезиться. Ну понимаешь? - добавила она горько.
Варя, воспитанная в семействе, скупом на внешнеё проявление чувств, знала цену такой сдержанности.
Ремонт станка Ирины близился к концу, а работать на нем было некому. Варя ходила просить у мастера на время работницу на пустующие станки, но он сухо отказал ей:
- Не могу, товарищ Жданова, не проси.
Варя ушла от него пристыженная. Не в её характере было просить. Уступила настояниям бригады и пошла, хотя заранеё знала, что не даст мастер замену: негде взять её. Цех расширяли, прибывали новые станки, а рабочих рук не хватало.
- Не дал? - спросила Сима, хотя и так все прочитала на лице Вари.
- Нет, конечно, - с досадой ответила Варя, - чего спрашиваешь. - Она думала, что сейчас Сима вспылит по своему обыкновению и побежит ругаться к мастеру, но Сима задумалась о чем-то, молча отойдя к своим станкам.
По дороге домой она сказала Варе:
- Станки Ирины стоять не должны, иначе мы план не выполним. Не попробовать ли мне, Варя, заменить её? Как ты считаешь?
- Как считаю, надо подумать…
- Думай, ты бригадир. Только я уже придумала, - сказала Сима. - Кричи, Варюшка, ура мне!
Дома, расставив четыре стула, девушки стали тренироваться.
- Готово! - кричала Варя Симе, как кричат" метро, когда секундная стрелка отсчитывала пятнадцать секунд, предусмотренные нормой для установки кольца.
Сима по маршруту шла дальше и, не делая никаких лишних движений, простаивала здесь положенное, словно дожидаясь обрабатываемого кольца. Крючок для очистки стружки со шпинделя, замененный хворостиной из веника, был прицеплен к Симиному ремешку, чтобы, упаси боже, не забыть его на первой паре, когда он может потребоваться на второй.
Тамара, заставшая их за этим занятием, хохотала во все горло.
- Вы бы посмотрели на себя со стороны, - с трудом выговаривала она от смеха. - Какая серьезность в лицах, какая важность!..
После памятного собрания Тамара быстро оправилась. Мастер вместо Симы дал ей в бригаду станочницу Фросю Субботину, а Вася Коротков работал станоч- ником-оператором, при случае помогая Комовой в наладке. По цеху Тамара ходила гоголем.
- От добра добра не ищут, - говорила она всем. А кто не понимал, поясняла - Работала бы лучше Варька в моей бригаде. Жизнь спокойная, ни аварий, ни волнений.
Через день станок Ирины был уже готов. Ремонтники, лихо откозырнув Варе, сказали на прощание:
- Трудись, хозяйка, в случае чего - мы недалече!
Испробовав станок, Варя приступила к наладке. Сима, не пожалев своей "неразбери-пойми" прически, как её в шутку называла Варя, плотно повязала голову платком, подтянула потуже ремень, закатала повыше рукава и, вооружившись крючком из проволоки для отгребания стружки, стала обслуживать две пары.
Варя видела, как Никита Степанович долго издалека наблюдал за Симой и, ничего не сказав, не подойдя к ней, ушел.
Сима работала сосредоточенно, без своих обычных шуточек и замечаний, на что просто-напросто у неё не хватало сейчас времени.
В каждую свободную минуту Варя шла помочь ей, работая за станочника: подкладывала поковку на полочки станков, проверяла размер колец, чтобы ничем не отвлекать девушку от её основной работы. Варя боялась спросить у контролера свое привычное: "Сколько, Анна Федоровна?" Лучше не знать, а то совсем опустятся руки.
Анна Федоровна сказала сама, любовно укладывая кольца в стопочку:
- Что же не интересуешься? Комова вон не раз любопытствовала: сколько у Ждановой да сколько?
- Ну и как? - спросила Варя сразу осипшим от волнения голосом.
- Ничего, говорю, с заданием идет вровень. А Та "марка-то, слышь, на соревнование вас вызвала через газету. Аль не видала?
- Нет, не видала, - ответила Варя недоумевая: "Не посоветовалась с нами, не предупредила. Странно очень…"
Она завернула к цеховой доске, где, очевидно, только недавно была вывешена свежая стенгазета, и Тамарин вызов красовался рядом с передовицей, написанный яркими, крупными буквами. Варя прочитала его, и ей подумалось, что этот вызов - как удар в спину.
"Ведь знала же, что Ирина больна, станок в ремонте! Да и к чему сразу через газету? Голова же к голове спим, сказала бы сначала. Психической атакой действует, запугать думает".
Варя побоялась во время работы объявлять своей бригаде о Тамарином вызове: вдруг Сима разволнуется, побежит ругаться, - стыда с ней не оберешься! Она сказала лишь о задании одно слово:
- Выполняем!
Наскоро пообедав, они снова спустились в цех.
- Давайте посидим у своих станков, - предложила Сима, - и помолчим.
- Устала, Сима? - участливо спросила Лиза, обнимая подругу.
Они сели на деревянную решетку, лежавшую между Лизочкиными станками, как никогда чувствуя себя близкими друг другу.
Варя смотрела в лицо Симы и думала; "Не ошиблась я в тебе, Симочка, выручила ты бригаду в трудную минуту".
- Девочки, а ведь нас Комова на соревнование вызвала, - прервала молчание Лизочка, - в газете напечатано. Вот смотрите, что она предлагает, я записала.
Варя благодарно взглянула на неё и тоже вытащила свой блокнот.
- Ну что же, обсудим, - сказала она. - Сима, твое слово!
Так они, сидя у станков, серьезные и чуть-чуть торжественные, решали дальнейшую судьбу своей бригады.
- Ищем, ищем вас, а они вот где спрятались! - проговорила, появляясь, Тамара. Она шла в сопровождении всей своей бригады и фотографа из редакции. - Ну, бригадир, вызов принимаешь? Условия читала? Сто процентов гони!
- Мало, - сказала, поднимаясь, Варя, - Мы решили двести и брак снизить до одной десятой процента. На таких условиях согласны.
- Мало! - сказал вдруг кто-то за спиной так, что Варя вздрогнула. - Мало, мало, говорю! - повторил Никита Степанович, обращаясь к Варе. - С твоими девушками можно и больше.
- Нет, Никита Степанович, пока довольно, - ответила, вспыхнув, Варя. - А что будет больше, все равно на общеё благо пойдет.
Глава 10
Сима Кулакова ждала гостей из колхоза, из-под древнего города Углича. Должны были приехать отец и мать, иначе Настасья Петровна, как звала её Сима. Отец, овдовев, снова женился после войны.
Родители еще ни разу не были у неё в Москве, и Сима собиралась встретить их с помпой. В письмах она не скупилась на похвалы своей новой, самостоятельной жизни в общежитии и нужно было показать её.
Отработав ночную смену, Сима сбегала в магазин и с бесхозяйственной расточительностью накупила всего, что попалось на глаза, не забыв прихватить отцу, как он говорил, "косушку" водки. И, уже выходя из магазина, Сима подумала о том, что одних закусок мало, необходим обед, но не из столовой, а приготовленный ею.
Пусть порадуется мать дочерней домовитости. Готовить, конечно, котлеты и любимую отцом лапшу!
В самом веселом расположении духа Сима принялась на кухне за дела, повязав кофточку за рукава вокруг талии вместо фартука. Было, правда, небольшое осложнение с мясорубкой, которую обычно в дни празднеств занимали в соседнем семейном доме. Симе не захотелось идти за нею, и она решила щегольнуть новаторством, обойтись без машинки.
Варя с Тамарой, задержавшиеся в душе, застали Симу в самый разгар её "поварской деятельности": в кухне стоял чад и пахло пригорелым тестом, но Сима ничего не замечала.
- Сумасшедшая, да тут дышать нечем! - крикнула Тамара, поспешно проходя в комнату.
Добродушно настроенная, Сима промолчала, перевертывая ножом котлеты на сковороде с видом заправского кулинара.
- Приглашаю снимать пробу! - крикнула она девушкам. - Сима Кулакова на новом поприще! Как вам нравится?
- Сейчас приду, дай раздеться, - не отказалась Тамара, заранеё посмеиваясь. Минуту спустя она кричала на всю квартиру - Ой, ой, не могу! Варя, Варя, ты смотри, что она настряпала!.. Это, говорит, котлеты. Узнаешь?! - Тамара, смеясь, подбрасывала на ладони кусочек темно-бурого сплющенного мяса, похожего на осколок кирпича. - По новой методе, говорит, приготовлено: вареное мясо нарублено ножом и потом при помощи яйца склеёно вот в этот каблук от старого сапога. Попробуй только разжевать его!
Сима, насупившись, молча ждала, что скажет Варя, сама несколько разочарованная в своем "изделии", хотя котлеты, жарясь, буквально плавали в русском масле и Сима ничего не жалела, лишь бы получилось вкусно.
Варя, не без труда откусив кусочек так называемой котлеты, медленно разжевала его, с трудом подавив в себе смех: он сейчас был бы очень неуместен и обидел бы Симу - ведь она так старалась!
- Нет, ничего, есть можно, - проговорила Варя. - Ну а на первое чем угощаешь? - спросила она удрученную стряпуху.
Но вмешалась Тамара, с удовольствием потешаясь над Симой:
- Лапша для дорогих родителей! Чуешь, как горелым пахнет? Ушки вместе с мясом засыпала, вот и получилась тюря.
- Кончишь издеваться? - выкрикнула вдруг Сима, бросаясь на Тамару и с силой выталкивая её из кухни в комнату. - Посмотрим, чем ты свою мамочку кормить будешь?
- Да уж угощу, пальчики оближешь, - отвечала через дверь Тамара. - Слышишь, Сима Кулакова на новом поприще!
- Успокойся, Сима, - сказала Варя, пробуя ложкой лапшу. - С дороги съедят, еще хвалить станут, хотя на до сказать, что сварена она не по-людски. Ты что, в самом деле не знала, как варить лапшу?
- Ах, да черт её возьми, никогда не задумывалась. Теперь знать буду.
Варя посоветовала пожарить луку, чтобы отбить запах горелого, и положить петрушку, которая, к счастью, нашлась на полке.
Ободренная Сима вновь захлопотала, представляя, как она станет угощать родителей.
"Папка выпивши все съест, не заметит. Он на еду не привередлив, а вот с мамой посложнеё. Ну, да пусть на закуски нажимает".
Варя, заранеё дав Симе согласие встречать родителей, поехала с ней на Савеловский вокзал; по письмам она давно уже была знакома с ними, передавая и получая поклоны.
- Обратно на такси в "Победе" вернемся, с шиком доставлю их, - говорила радостно-возбужденная Сима. - Папка у меня ужасный хвастунишка. Да ты читала его письма…
- Читала, - сказала с улыбкой Варя, вспоминая поименные поклоны Симе от знакомых колхозников, занимающие три четверти письма. И в конце по-детски затейливая с вензелями подпись Александра Павловича, глядя на которую, Варе думалось, что отец Симы человек веселого, удалого характера и что дочь вся в него.
Сима не ошиблась, собираясь взять такси: родители столько навезли всего, что о трамвае нечего было и думать. Тут были лукошко с яйцами, окорок, соленые огурцы в ведре, ватрушки, пироги на деревянном лотке и в довершение большой мешок с чем-то мягким. Сима даже ахнула, когда все эти деревенские гостинцы вытащили на платформу.
- Да вы что? Куда мне столько! Как же вы садились-то? - спросила она.
Александр Павлович в шубе сборами, крытой сукном, с черным каракулевым воротником и в каракулевой шапке, невысокий, но ладный весь только посмеивался:
- Ничего, ничего, все пригодится. Это мать постаралась. А садились мы очень даже хорошо.
Варя верно предугадывала сходство между отцом и дочерью: то же чистое круглое лицо и голубые, слегка выпуклые глаза, быстрые, озорноватые, и добродушная улыбка та же.
Мать Симы - Настасья Петровна, пол у сгорбленная женщина, накрытая поверх пальто толстой, точно одеяло, клетчатой зеленой шалью с бахромой, - стояла рядом. Лицо её напоминало сморщенный пергамент, но карие глаза были молоды. Обнимая Симу, она разогнулась- и сразу стала ростом с дочь, на полголовы выше мужа.
- Мама, а в мешке-то у вас что? - спросила обеспокоенная Сима, по характеру своему нетерпящая никаких запасов.
- Пуху тебе со своих гусей накопила, перину везу!
Сима, захохотав, плюхнулась на мешок с пухом, словно она была в общежитии, а не на многолюдном вокзале, сразу позабыв про свое решение держаться с родителями как можно степеннеё. Засмеялся и Александр Павлович, пренебрегая сердитыми взглядами жены, которые в присутствии дочери теряли, должно быть, над ним силу.
В общежитии гости перездоровались со всеми за руку, называя свое имя-отчество. А Сима, обегав все подъезды, приглашала к себе:
- Идите познакомиться с моими предками!
Сима стала накрывать на стол, в душе робея за свою стряпню. Но все обошлось как нельзя лучше. Мать, тронутая заботами Симы, словно помолодела; она сидела за обильно уставленным столом, прислонясь к спинке стула, и хвалила угощение. Александр Павлович, увидев "косушку" ("как выпил, так и окосел", - приговаривал он), весело подмигнул Симе:
- Ай да дочка, вся в меня догадливая!
Тамара, посидев с полчаса с гостями, засобиралась к сестре. Она высокомерно сказала на кухне Варе:
- И охота тебе с ними цацкаться!..
- А ты помнишь: "Язык мой - враг мой"?.. - холодно сказала Варя, очень довольная, что Тамара уезжает.
За столом разговорились. Александр Павлович стал расспрашивать девушек об их жизни и работе в бригаде.
- Ну, а с учебой как у тебя, Сима? - спросил он. - В Москве нельзя не учиться.
Сима, меньше всего ожидавшая таких разговоров, не знала, как выкручиваться. Ей жалко было омрачать настроение отца, которому хотелось видеть свою дочь во всем преуспевающей. Она растерянно переглянулась с Варей. Этот взгляд не ускользнул от отца. Он нахмурился, но промолчал.
- Сима обязательно станет учиться, это я вам обещаю, - сказала Варя, строго посмотрев на подругу.
Погостив три дня. родители Симы уехали, наказав девушкам жить дружно, хорошо работать и учиться. Прощаясь с отцом на вокзале, Сима неожиданно всплакнула и потом долго стыдилась перед Варей своих слез. Об учебе Варя с ней не заговаривала: до осени далеко еще.
На второй день после отъезда гостей Никита Степанович Лукьянов пригласил к себе двух соревнующихся бригадиров. С Варей пошла и Сима, хотя Тамара пробовала намекать ей, что зря она, незваная, увязалась с ними. Но Сима будто не слышала её. Мысленно махнув на неё рукой, Тамара заглянула в карманное зеркальце и приняла независимо-надменное выражение лица. "Вы знаете, к кому я иду?"- говорил её вид.
Никита Степанович сидел за столом и разговаривал с кем-то по телефону. Он положил трубку и посмотрел на пришедших.
- Присаживайтесь, товарищи!
Варя с проступившим румянцем на щеках, раскрыв свою вместительную, с помятыми углами записную книжку, стала рассказывать о том, как бригада думает построить работу. Сима следила за нею, обдумывая, будто свое, каждое её слово.
Никита Степанович спокойно, с дружелюбием во взгляде рассматривал молодые лица девушек. Варя как будто возмужала за последнеё время, или она просто похорошела: черты её лица стали тоньше и одухотвореннеё. Озорноватое, немного мальчишеское лицо Симы нравилось Лукьянову своей безыскусственностью: оно служило его обладательнице верным отражением всех её мыслей и чувств. Тамарино важно-надутое лицо вызвало у парторга едва заметную улыбку, и он поспешил отвести взгляд.
"Начало хорошеё, хвалю!"- говорили глаза Никиты Степановича.
- А как по-твоему, - перебил он её, - Комова справится с планом, у неё ведь станочница из новичков?
- Да, думаю, - не совсем решительно отозвалась Варя, и эта нерешительность в её голосе не ускользнула от Лукьянова.
- Нельзя забывать самого главного в соревновании, - сказал он, - это помощь друг другу всегда и во всем: опытом, резцами, поковкой. Расти сам и веди за собой товарища! Вот тогда соревнование будет действенным. Да вы дружите ли между собой, девчата? - вдруг спросил Лукьянов, припоминая одно комсомольское собрание, на котором изрядно покритиковали Комову.
- Мы вместе живем, товарищ секретарь! - поспешила воскликнуть Тамара таким тоном, точно общая над головою крыша снимала всякое сомнение в их дружбе.
- Ну, а ты что скажешь, Варя? - вполголоса промолвил Лукьянов, не придавая, видимо, много значения словам Комовой.
Варя не сразу ответила:
- С Симой мы очень дружны, по-настоящему… А вот что касается Тамары, то… не получается, Никита Степанович, у нас с ней дружбы. Не знаю, кто тут прав, кто виноват? Люди мы с ней совсем разные. Впрочем, - договорила Варя, глядя на, опущенную голову Тамары, - в последнеё время отношения у нас с ней установились правильные. Да, правильные, - повторила она понравившеёся ей слово.
Никита Степанович улыбнулся своей веселой, очень молодящей его улыбкой, обнажив два ряда сплошных белых блестящих зубов и, не ответив на звонок телефона, стал расспрашивать девушек, как живется им в общежитии, вне родной семьи, на что они тратят свои заработанные деньги, ходят ли в кино, в театр и какие пьесы им больше всего нравятся.
- Героические, только героические и постановки и кино! - говорила Сима, воинственно жестикулируя. А про любовь, где к тому же без конца целуются, она, Кулакова, терпеть не может, не то что некоторые…
- Да, да, героика, залпы… Это так романтично! - засюсюкала в поддержку Симы Тамара, закатывая под лоб глаза.
Комова чувствовала себя на верху благополучия в эти минуты здесь, в комнате секретаря партбюро одного из ведущих цехов завода, который с заботливостью отца, можно сказать, интересовался её жизнью и предлагал даже в случае какой-либо нужды свою помощь.
"А со многими ли он беседует так, всех ли он знает в цехе по имени?"- кичливо думала Тамара, заранеё испытывая удовольствие от пространного разговора на эту тему с Левой Белочкиным.
- Слыхали? - напомнила Комова Варе с Симой, когда они, попрощавшись с Никитой Степановичем, вышли. - Помощь! Вот и давайте помогать друг другу.
Они шли по коридору завода вместе, как давно уже не ходили, и Тамара, взяв Варю под руку, негромко, чтобы не слышала Сима, говорила ей:
- Я тебе худа не желаю. Что было, то быльем поросло. Хочу помочь тебе, послушай меня, вникни. Нельзя так распускать бригаду, цацкаться с ними: и в баню и в кино вместе. С Иринкиным ребенком за няньку. Нельзя! Авторитета себе не приобретешь. Они тебя вон Варей, случается Варькой называют. Не-е-ет, я на работе - Тамара Владимировна. Порядок!
Варя незаметно улыбнулась: "И чего она тут плетет, эта Тамара Владимировна?"
- Сима, ты слышишь?
Но Сима, занятая своими мыслями, прибавив шагу, ушла от них.
- Бригадир, по-твоему, пугало огородное, чтобы все галки дрожали, да, Тамара? - спросила Варя. - Я иначе думаю: бригадир - первый друг, советчик. Вот тогда и авторитет и уважение.
В вестибюле они разошлись: Тамара в парикмахерскую завиваться, а Варя, вопреки её наставлениям, к Ирине, посмотреть на Юрку в новом костюмчике, который в выходной ездили покупать всей бригадой.
Ирины дома не оказалось. Соседка сказала, что она ушла с сыном к Лизочке.
Лиза Лаптева жила через два дома от Ирины, и Варя, направляясь туда, подумала, что вот где Юрка может найти себе приют после детского сада, если Ирина занята или на работе.