Через каждую тысячу метров он докладывал о высоте и получал указания, с какой вертикальной скоростью ему снижаться.
Самолет по-прежнему со всех сторон окружали облака. Летчик не видел даже плоскостей своей машины. Все внимание он сосредоточил на авиагоризонте, высотомере, показателе скорости и указателе курса. Эти приборы сейчас были поистине глазами летчика.
Шкуров знал, что главное сейчас - не растеряться, не впасть в панику, четко и быстро выполнять команды, подаваемые с земли.
Он вспомнил об одной давней посадке, которая была посложнее этой. Тогда Шкуров и еще три летчика получили задание перегнать самолеты из ремонтных мастерских на свой аэродром. В пути нужно было сделать несколько посадок на промежуточных аэродромах. И вот, взлетев с одного из них, Шкуров обнаружил, что сектор газа заклинило в положении максимальных оборотов. Он немедленно доложил об этом на стартовый командный пункт.
Руководитель полетов приказал летчикам вернуться на аэродром. Самолеты начали заходить на посадку, а Шкуров летал по кругу, вырабатывая горючее из подвесных баков. Несколько раз он пытался сорвать сектор газа, но безуспешно.
Невеселые мысли одолевали летчика. Садиться с выключенным двигателем да еще на чужом аэродроме - дело нешуточное. Тут нужен очень точный расчет, а ветер, как нарочно, был сильный, порывистый и дул под девяносто градусов к полосе.
Летчик еще раз проверил, не попал ли посторонний предмет в паз колонки управления двигателем. Но в пазу ничего не оказалось.
Когда горючее из подвесных баков было выработано, Шкурову разрешили заходить на посадку.
- Третий разворот выполнять дальше обычного. С таким расчетом, чтобы на прямой после четвертого выключить двигатель, предупредил руководитель полетов.
И вот сделан четвертый разворот. Шкуров вышел на прямую к посадочной полосе. Теперь нужно закрыть стоп-кран, чтобы прекратить доступ горючего в камеры сгорания. Летчик прекрасно знал: как только прекратится тяга, самолет резко пойдет на снижение.
Полоса приближалась с каждым мгновением. Уже видны были люди, высыпавшие на аэродром. Они переживали за Шкурова: как-то справится он с этой посадкой?
Пора!
Летчик взялся за рычаг стоп-крана и потянул его вверх. Но что это? Кран оставался неподвижным. Новые попытки также ни к чему не привели.
По спине пробежал холодок, но летчик взял себя в руки и передал на землю:
- Заклинило стоп-кран.
Теперь у Шкурова был один выход: набрать необходимую высоту и покинуть самолет методом катапультирования.
Покинуть самолет! Эта мысль не укладывалась в его голове. Сколько человеческого труда, сколько времени, сколько средств было затрачено на его постройку! И вот ни за что, ни про что бросить его на высоте нескольких тысяч метров. Неужели нет другого выхода?
Мысли работали лихорадочно: спасти самолет - вот что было главным в эту минуту.
Летчик снова потянул вверх стоп-кран, еще и еще… Но попытки его ни к чему не привели.
Самолет шел от второго разворота к третьему, когда летчик решил попробовать соединить усилия всех четырех конечностей. Он уперся ступнями в ножные педали и обеими руками, оттянув сектор газа в сторону, резко рванул его на себя.
Рычаг отошел назад и встал в положение малого газа.
Двигатель засвистел, сбавляя обороты, и Шкуров в первую секунду подумал, что двигатель остановился. Но снова, плавно подав вперед сектор газа, летчик увидел, что обороты стали возрастать.
О своей победе над тысячами лошадиных сил он немедленно доложил на СКП.
- Производите посадку! - приказали с земли.
Как только самолет срулил с полосы, к нему подъехали старший инженер полка и командир соединения.
- Что у вас произошло? - спросил генерал.
- Заклинило.
Летчик вылез из кабины и остановился в нескольких шагах от самолета. Ветер норовил сорвать с его головы шлем, и Шкуров укрылся от него воротником куртки. Из-за мехового воротника торчал тонкий острый нос.
Через пять минут инженер докладывал генералу о причине неисправности. Между тягами сектора газа и стоп-крана попала заглушка воздушного шланга от противоперегрузочного костюма. Она была искорежена и помята.
Тут же инженер вставил заглушку между тягами и попытался вместе с техником самолета сорвать сектор газа. Но безуспешно. Генерал, оценив их старания, перевел взгляд на летчика, который, укрываясь от ветра, выглядел сейчас беспомощным, слабым.
- Ну и ну!
Генералу трудно было поверить, что этот щуплый человек смог сделать в воздухе то, чего не могут на земле сделать два здоровенных детины.
- Вы молодец, старший лейтенант! - И генерал пожал летчику руку.
* * *
Руководитель посадки Бутин следил за индикатором курса и ждал, когда появится на нем отметка от самолета Шкурова. Он то и дело связывался с операторами посадочного радиолокатора, подсказывал им, как лучше управлять антеннами курса и глиссады, чтобы скорее "поймать" цель на экраны.
Но пока, кроме белых хлопьев, на экранах ничего не было видно.
Прошло еще несколько секунд, и среди этих хлопьев появилась новая отметка. Она передвигалась по экранам в нужном направлении. Сомнений быть не могло - это самолет Шкурова.
Скуластое лицо Бутина вмиг преобразилось. На лбу меж широких черных бровей залегла глубокая поперечная морщина, а маленькие остро глядящие глаза стали совсем как щелочки. Теперь все зависело от него.
- Цель не терять из виду, - передал он операторам посадочного локатора. - Вижу на удалении пятнадцать.
Бутин видел и то, что самолет шел с отклонением от курса влево на десять градусов.
- Вправо десять, - передал он летчику.
- Выполняю, - ответил Шкуров и стал доворачивать самолет.
Теперь Бутин видел, что светлая отметка от цели двигалась точно по глиссаде, начерченной на экране. Это говорило о том, что летчик своевременно выполнял команды и снижался правильно. Вот он уже вышел на установленную высоту, но земли еще не видел: погода, как говорят в таких случаях, была ниже установленного минимума.
- До дальней четыре, - сообщил Бутин.
В наушниках летчика зазвенел звонок. На приборной доске замигала лампочка. Шкуров проходил над дальней приводной радиостанцией. Об этом ему сообщил и Бутин.
Теперь мешкать нельзя ни секунды. Шкуров переключил автоматический радиокомпас на ближний привод, выпустил закрылки в посадочное положение и доложил о своих действиях руководителю полетов. Он сразу же Начал плавное снижение с тем расчетом, чтобы над ближней приводной радиостанцией пройти на высоте около ста метров.
- На курсе, - спокойно говорил Бутин. - На глиссаде.
Спокойствие руководителя посадки передалось летчику. Появилась уверенность, что он сделал правильный расчет на посадку и теперь точно выйдет на полосу.
Самолет вынырнул из облаков. Шкуров увидел впереди в снежной сумятице две светящиеся точки - включенные прожекторы. Больше ничего не было видно, только снег хлестал по фонарю.
Снова зазвенел звонок, замигала лампочка. Самолет проходил над ближней приводной радиостанцией. И в это время показалась полоса. На душе у летчика стало веселее.
"Теперь-то я дома", - подумал он и, проверив скорость, стал плавно убирать газ.
- Пониже, пониже, - слышался в наушниках голос руководителя посадки. - Хорошо!
Самолет уже бежал по полосе.
- Парашют! - приказали с СКП.
Летчик нажал кнопку, и сзади из-под стабилизатора белой змейкой вынырнуло полотнище. Купол вмиг наполнился воздухом, скорость на пробеге резко затормозилась.
Через несколько секунд летчик срулил в сторону.
- Полосу освободил! - доложил он руководителю полетов.
РАЦИОНАЛИЗАТОРЫ
Флюгер качнулся раз-другой и повернулся на сто восемьдесят градусов. Метеоролог полол плечами и, зло чертыхнувшись, пошел докладывать руководителю полетов о том, что ветер изменил направление.
Если бы это произошло во время полетов в простых метеоусловиях, сменить старт не составляло бы большого труда. Но условия были крайне сложные. Над аэродромом низко висели тучи. Видимость только-только отвечала условиям полетов. Возвращаясь с заданий, летчики заходили на полосу вслепую, с помощью радиотехнической системы посадки.
Для обеспечения посадки с другим курсом нужно было развернуть посадочный локатор, установленный на автомашине. Делалось это обычно так. Шофер заводил двигатель, радио-электроспециалисты отключали все кабельные устройства, и машина, сделав по аэродрому маневр, вставала на свое место, только носом в другую сторону. Снова подключались соответствующие кабели, и операторы занимали свои места у локаторов. На всю эту процедуру уходило много времени. Летчики, израсходовав горючее, не могли все это время находиться в воздухе и садились по ветру, рискуя поломать самолеты.
А тут вдруг с СКП поступила команда руководителю посадки: "Развернуть локатор для обеспечения посадки с другим курсом".
Бутин продублировал команду по громкоговорителю. Стоявший у индикатора "курса" и "глиссады" младший сержант Никуличев вышел на улицу, а через минуту снова поднялся по лестнице на командный пункт и, как ни в чем не бывало, склонился над экраном. Но теперь посадочный локатор смотрел в другую сторону. На его разворот потребовались считанные секунды: руководитель полетов не успел на машине добраться до стоявшего на другом конце полосы второго стартового КП.
Нельзя сказать, что поворотное устройство на посадочных локаторах - новинка. Рационализаторы и раньше делали поворотные "столики", куда, например, ставился кузов от машины со всем его сложным электронным оборудованием.
Чтобы снять кузов весом в несколько тонн, нужно было пригнать на аэродром не менее двух мощных подъемных кранов. А при передислокации станции на другое место (а в боевых условиях это может происходить очень часто) кузов снова требовалось поставить на автомобильную раму. Тут без кранов не обойдешься!
А сколько времени уходило у тех, кто делал такой "столик", на всякие подсобные и монтажные работы! Под рукой нужно было иметь металлические тросы, распорки, брусья, зацепы. Чтобы снять кузов, требовалось срезать автогеном крепежные болты.
Аналогичную работу предстояло проделать и на этом аэродроме - таков был приказ вышестоящего начальства. При всех недостатках поворотного устройства оно все-таки позволяло коллективу станции разворачивать локатор за пятнадцать-двадцать минут.
Начальник радиосветотехнической системы посадки самолетов майор Афанасьев собрал офицеров системы и показал полученные чертежи.
- Продумайте план работы, - сказал он. - Возможно, у вас появятся какие-то предложения по улучшению поворотного устройства…
- А что, если нам объявить конкурс всему личному составу системы? - застенчиво предложил молодой подтянутый лейтенант Попов, которого назначили недавно начальником посадочного локатора.
- А почему бы и нет! Афанасьев посмотрел в глаза румянощекому лейтенанту с густыми волосами, которые никак не хотели слушаться своего владельца и задорно топорщились кверху. Попов положительно ему нравился. Заботится человек о своей станции, болеет за дело…
Спустя некоторое время стали поступать предложения. Оператор посадочного локатора рядовой Маргарян предложил поставить на поворотное устройство не кузов, а всю машину. И так, чтобы ее рама лежала на столе.
Это было удобно, так как освобождало людей от трудных демонтажных работ. Да и при переезде на другую точку меньше хлопот. Правда, поставить машину рамой на поворотный стол, точно сориентировать ее, а также снять со стола тоже трудновато. Поэтому офицеры, капитан Серенко и лейтенант Попов, взяли за основу предложение Маргаряна - не разбирать машину и пошли дальше. Они предложили соорудить большой поворотный стол наподобие тех, которые существуют в железнодорожных депо, и ставить на него машину своим ходом.
А начальник станции вместе с Маргаряном искали тем временем на свалочных складах города поворотное устройство. В одном из хозяйств они наткнулись на списанный экскаватор, который рабочие разрезали на куски с помощью автогена.
- Это то, что нам нужно! - сказал Афанасьев, указывая на мощное поворотное устройство. Он разыскал главного механика склада и договорился с ним обо всем.
На другой день на базу приехали солдаты и за три дня разобрали экскаватор. Поворотное устройство погрузили краном на прицеп-траллер и привезли на аэродром. А здесь уже рыли котлован под фундамент, на который нужно было поставить поворотное устройство, изготовляли крепежные болты и другие необходимые детали.
Площадку для машины сделали из рельсов и бетона.
Ефрейтор Меремуков предложил оригинальное стопорное устройство для закрепления посадочного локатора в любом положении относительно взлетно-посадочной полосы.
Итак, работы закончены.
Старший лейтенант Бутин позвонил на новый стартовый командный пункт:
- Посадочный локатор для обеспечения посадки другим курсом готов!
Руководитель полетов посмотрел на часы и, довольный, улыбнулся.
КОГДА БУШУЮТ МЕТЕЛИ
- Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя, - бубнил себе под нос высокий худощавый капитан, нетерпеливо расхаживая по домику для инструктажа и думая о чем-то невеселом.
Еще вчера стояла тихая морозная погода и вся аэродромно-техническая рота, призванная содержать в постоянной эксплуатационной готовности аэродром, занималась, как говорят в обслуживающих подразделениях, "малыми работами", то есть приводила в порядок и ремонтировала разные машины и инвентарь. А сегодня к вечеру температура воздуха вдруг резко повысилась, повалил огромными хлопьями снег. Может быть, кого-нибудь такая погода и радовала, да только не его, капитана Магаева, командира аэродромно-технической роты.
В домик входили люди в выцветших куртках и ватных комбинезонах, стряхивали с шапок снег у порога и, приглаживая волосы, садились на скамейки возле макета аэродрома.
- Все в сборе? - спросил капитан, оглядывая собравшихся слегка запавшими голубыми глазами.
- Все, - ответило сразу несколько голосов.
- Сейчас разговаривал с метеостанцией, - сказал Магаев. - Обещают такую заваруху надолго. Так что придется поработать.
- Не впервой, чай, - ответил старшина сверхсрочной службы Колитвенцев. За время службы в аэродромно-технической роте он привык ко всякой погоде и был спокоен.
"Не впервой, это правда, - усмехнулся про себя капитан, почему-то вспомнив в эту минуту упреки жены: "Сынишке уже год исполнился, а ты, наверно, не знаешь, какие глазки у него… Уходишь на аэродром - он спит. Приходишь - тоже спит. Нет тебе ни праздников, ни выходных…"
"Что поделаешь, - ответил своим мыслям Магаев. - Вот научатся управлять погодой, отоспимся за все…"
Он посмотрел на командира автотракторного взвода аэродромной техники старшего сержанта Никитина.
- Выделишь для уборки и подметания снега четыре поливо-моечных машины и два роторных снегоочистителя. А часа через полтора-два, когда бетонное покрытие будет очищено, высылай два трактора со снеготасками для уборки снежных валов.
- Автогрейдер тоже?
- Обязательно. И ротор. Подъездные пути к спецскладам, от которых зависит боеготовность, должны быть всегда очищены от снега, как и взлетно-посадочная полоса… Ну а ты, Колитвенцев, принимай всю эту технику и приступай к делу. Все!
Капитан не любил длинных речей. Да и время было дорого. Уже темнело, а впереди еще много всяких дел.
Через некоторое время машины, включив фары, колонной выехали на аэродром. Там их уже ждал занесенный снегом командир аэродромного взвода Колитвенцев.
Капитан Магаев позвонил в столовую:
- Приготовьте на два часа ночи дополнительный ужин на шестнадцать человек.
- Будет сделано, - ответил дежурный, проникаясь уважением к "трудягам". - Пришлем в тепляк с дежурным нарядом.
Потом капитан позвонил жене, прикрыв трубку ладонью:
- В кино тебе придется идти одной. Загорать буду. До утра.
Утром снегопад усилился. Магаев позвонил в парк, сказал хрипловатым простуженным голосом:
- Высылайте дополнительно два ротора.
А спустя некоторое время пришлось затребовать трактор с дисковой бороной, чтобы разрыхлить снег, который уже утрамбовался колесами других уборочных машин.
Люди устали. Капитан ходил от машины к машине, подбадривал:
- Терпите, хлопцы. Мы не можем, не имеем права снижать боеготовность полка!
И хлопцы терпели.
Часа через два после завтрака из столовой привезли бутерброды с салом. Магаев сам развозил их прямо по машинам.
- Может, подменить, Бухраидзе? - спросил он шофера КПМ. - Засни часок…
- Не нужно!
- А тебя, Грачев?
- Меня? Что вы! - ответил водитель плужного снегоочистителя.
- А тебя, Продан?
- Не нужно, товарищ капитан.
- Может, тебя, Андроник?
- Не до сна сейчас…
Водители и трактористы всегда неохотно идут на подмену. Но иногда без этого не обойдешься. Вот почему многие солдаты и сержанты в аэродромно-техническои роте имеют по нескольку специальностей. Взять тракториста Иванова. Он и шофер третьего класса, и грейдерист, и бульдозерщик. Заместитель командира автотракторного взвода старший сержант Козис освоил специальности тракториста, шофера, водителя КПМ; роторщик Гладков - одновременно шофер, тракторист грейдерист, водитель поливо-моечной машины.
Освоили смежные специальности и многие саперы, которых выделяют, чтобы переставлять ограничители, обозначающие взлетно-посадочную полосу, стряхивать с них снег.
Двое суток не уходили с аэродрома солдаты и офицеры из аэродромно-технической роты, убирали снег. А когда убрали и, поставив в гараж машины, улеглись спать, снег пошел снова.
И опять пришлось идти на аэродром и работать целые сутки. К концу этих суток люди валились с ног, засыпали на ходу. А потом температура воздуха еще повысилась, пошла мелкая изморозь, сменившаяся, наконец, настоящим дождем.
Попадая на холодные бетонные плиты, влага тотчас замерзала. Вся взлетно-посадочная полоса и рулежные дорожки превратились в каток, хоть соревнования устраивай.
Вот тут-то и началось самое трудное для аэродромно-технической роты.
Чтобы убрать снег, достаточно пройтись разок-другой снегоочистительным машинам, и, если нового не навалит, полоса будет чистой, а лед убрать - дело хлопотное кропотливое.
Тепловым машинам, которые используются для этого, иногда приходится по пяти минут на одном месте стоять, пока лед не растает и не превратится в пар.
Мотористы тепловых машин Добровольский и Масленников на этот раз решили заправляться на ходу, чтобы не терять времени. И вот загудели машины, извергая из сопла струи раскаленного газа. Лед таял, вода стекала с полосы в стороны. Машины медленно ползли по плитам, оставляя после себя полосы сухого бетона.
Через четыре часа к ним подошли два топливозаправщика. Шоферы подали мотористам шланги, включили насосы. Во время перекачки горючего тепловые машины продолжали плавить лед на полосе и сдувать воду.
И еще несколько раз заправлялись на ходу тепловые машины, прежде чем полоса была полностью очищена ото льда.