На своей земле: Молодая проза Оренбуржья - Краснов Петр Николаевич "Атаман" 20 стр.


В кухне горел свет. За столом, видно было в окно, сидели отец и Евгений Васильевич. На столе дымил самовар. Отец что-то говорил, а Евгений Васильевич, одетый, должно быть, еще к собранию в праздничный костюм, склонив голову, слушал.

Коля поставил удочки за дверь, звякнул ведерком.

- А, рыбаки, - Евгений Васильевич обернулся на звук. - Покажите карпа.

- Карп в пруду остался, - быстро, пытливо взглянув на Евгения Васильевича, Коля шмыгнул по лавке за стол.

- Им ужин не надо давать, самовольникам, - проговорила бабка, ставя вареники на стол.

- Пусть их резвятся пока, - добродушно усмехнулся отец.

Евгений Васильевич посадил Толика на колени, пододвинул ближе к нему миску. Толик закрывал глаза и с усилием жевал вареник.

- Что ж, теперь, небось, в город зафинтилите? - спросил Коля председателя, не поднимая глаз от еды.

- Ишь какой! - усмехнулся Евгений Васильевич. - Нет, не зафинтилю, пойду на прежнюю должность, агрономом.

- Это правильно.

- Ах, шельмец! - Евгений Васильевич рассмеялся, но тут же снова задумался.

- Скорее учись, да помощником к нему. Пойдешь? - спросил отец.

- Ладно, вот только школу закончу.

- Хорошие у тебя растут дети, Илья Платонович.

- Ничего дети, без ремня пока обходятся, - улыбнулся отец, а Толик открыл при этих словах глаза и стал жевать веселей.

Мальчики, постелив себе, легли тут же, у двери на крылечке; за дверью еще долго слышались голоса.

- Студентами были, - говорил Евгений Васильевич, - жизнь на селе собирались ладить. Шумели, спорили...

- А тут жизнь тебя ладит, - поправил отец. - Не горюй шибко-то. И бери выше. Тогда своя беда покажется вдвое меньше.

- Как это?

- А так: что там твое горе или мое!? Переживем да еще научимся на нем. Надо, чтобы мы колхозу беды не сделали.

- И правда, я ведь об этом забыл в обиде.

- Тасю свою меньше жалей, пусть в поле идет... - уж не вытерпела, вставила свое слово бабка.

Кто-то скрипнул крылечком и тенью прошел на кухню. Там стало оживленней, и голос Кирилла Прохина проговорил:

- Не думай плохо, Евгений Васильевич. Ничего не поделаешь, раз так получилось. А работу ты любишь и агрономское дело хорошо знаешь. Так что народ решил верно.

- Ишь, успокоитель нашелся, - снова встряла бабка.

- Ладно, бабка Матвевна, на сегодня давай перемирие, - попросил Кирилл.

Отец и Евгений Васильевич засмеялись.

Издалека послышались шаги с улицы. По ним Коля узнал мать, подумал, что сейчас отругает за Толика, и закрыл глаза, как будто давно спит. Мать подошла к ним, наклонилась, и он услышал запах полегшего сена и степного простора от ее одежды. Материны слова теплым дыханием коснулись лица:

- Спят мои бегуны, спят мои сладкие. А я их ищу...

Толик давно спал. Коля, прислушиваясь к разговору, глядел на звезды. Может, он забылся и не заметил, как кто-то еще прошел в кухню, потому что там прибавился голос, похожий на голос Таисии Михайловны, только не четкий и ясный, каким она говорит в школе, а простой, домашний, как у матери.

- Я его жду, жду, - жаловалась и слабо упрекала она. - Разве так можно, Женя. Думала, уж что случилось.

- Да вот зашел. Душу на людях отвести...

- Нечего ее отводить, - сказала бабка. - Поглядите на себя, какие вы стали. У нас таких в селе и не найдешь. Я тебе, дочка, вот что скажу: плюнь на докторов да больницы. Глянь на наших баб. Ты спроть них перепелка. Выходи с ними завтра на сенаж. День-другой поработаешь - и аппетит и сила появится. А я тебя утрешним молоком буду отпаивать. Уж я тебя поставлю на ноги.

- Правильно, бабка Матвевна, - поддержал Кирилл.

- А что, Тась? - вставил Евгений Васильевич, - может, и правда, как это: раззудись плечо, размахнись рука...

За дверью послышался общий смех и оживление.

Коля уже успокоился от волнений этого долгого дня. И только что-то саднило внутри, словно там осталось наболевшее место от ушедшей тревоги. И тут кто-то, вроде балуясь, навалился на грудь, стало трудно дышать. Коля сглотнул, и теплые слезы защекотали в носу. Тогда тело сразу расслабло и через некоторое время всплыло в легком забытьи...

Примечания

1

Пятс и Лайдонер - главари фашистской клики, правившей в буржуазной Эстонии в 1934-1940 гг.

2

Селг - спина (эст.).

Назад