В новой школе встретили и новые слова: гардероб, вестибюль, буфет, химическая лаборатория, физический кабинет. И радостно щеголяли ими в разговорах. Весело обживали новую школу - без удержу, пока не одернет кто-либо из учителей, носились взад-вперед по длинным коридорам, обжигали руки о деревянные перила школьной лестницы, съезжая на животе со второго этажа.
Прекрасной была их новая школа. Решительно все нравилось в ней Сергею. И новые учителя, приехавшие в поселок с открытием школы, и новые ученики, которых в восьмом "А" было больше половины, в основном сельские ребята - из Лебедки, Богдановки, Талызина, Тулупова, Ледна, Себякина, Сотникова - больших и малых, близких и дальних деревень, где не было своих десятилеток.
Сергей не успел познакомиться как следует с этими ребятами. Учились они вместе всего две недели. К тому же после занятий сельские ребята спешили домой. Он жадно наблюдал за тем, как они, выскочив из школы, торопливо разбирали свои велосипеды, прислоненные к школьному забору, и, побросав на багажники сумки, пулей проносились мимо. Как жгуче блестели на солнце обода и спицы их легкокрылых, блестящих свежей заводской краской, пензенских, московских и харьковских великов. Как звонко высвистывали по асфальту их шины.
Сергей остро завидовал в эту минуту им, обладателям прекрасных летучих машин. Как много бы отдал он, чтобы иметь вот такой же велосипед. Из его прежних друзей ни у кого велосипеда не было. Это обстоятельство и толкнуло его на знакомство с новым учеником их восьмого "А", Валеркой Малаховым из Ледна - большегубым, конопатым парнем. С разрешения Малахова Сергей на большой перемене вскакивал в седло и в те минуты, пока ребята толкались в буфете за пончиками и кофе, стремительно пролетал по переулку и выскакивал на шоссе. Он даже успевал проскочить изрядно по трассе, до самой чайной, до поворота на вокзал и взмокший, возбужденный, с учащенно бьющимся сердцем возвращался в класс, как заправский гонщик, намеренно не снимая защепку с брючины, радостный, сияющий.
С первого же дня занятий в новой школе Сергей горячо взялся за учебу.
- Чего это с тобой, Малец, тебя прямо не узнать, - пытал его, дергая за локоть, Баранов, сидевший сзади него, на излюбленной последней парте. Сергей терпеливо молчал. И не только Баранову, но и другим ребятам трудно было поверить в ту перемену, что происходила в нем, ставшей теперь столь очевидной.
Сергей жестко стал относиться к себе. Никаких поблажек! Вставать ровно в семь. Двадцать минут быстрой зарядки. Холодный душ. Он приучил себя быстро, на солдатский манер застилать кровать. Брался за мытье полов без понуждения со стороны матери.
Он приучил себя к мысли, что мужчина должен уметь делать все. Учился строгать, пилить, сколачивать. Козлы, на которых они с матерью пилили дрова, скамейка у дома, две новых табуретки в комнате, скворечник во дворе на березе - его работа. Он теперь брался за любое дело. Но больше всего по-прежнему влекли самолеты. Как счастливый сон Сергей вспоминал славный мартовский день на аэроклубовском аэродроме, сверкающие под ярким солнцем плоскости самолета и он, стоящий у самолета в ожидании чуда. Летчик Косаревский звонко защелкивает замки его парашюта. Грохот двигателя наполняет кабину, все напрягается, подбирается в нем. Сейчас они оторвутся от земли и взмоют в небо.
Нынешней осенью к школе в одну из перемен подъехал темно-зеленый аэроклубовский автобус, который в свое время приезжал за Юркой Должиковым и его приятелями. Теперь Юрка уже на втором курсе Качинского училища. Прошлой зимой Юрка приезжал в отпуск, был на традиционном вечере-встрече с выпускниками. Пришел в форме: серой шинели, курсантских голубых погонах в желтой окантовке, с золотыми птичками в петлицах.
Сергей не сводил глаз с Юрки Должикова.
Сергей знал, скоро настанет день, когда зеленый аэроклубовский автобус придет за ним, Сергеем Мальцевым, его товарищами.
Он вздохнул, повел плечами под тесной форменной школьной тужуркой и тут же услышал свою фамилию.
- Я попрошу Сережу Мальцева повторить то, о чем я только что здесь говорила.
Анна Михайловна Маховых, преподаватель химии, отложила в сторону кусок мела и осторожно потерла одну пухлую ладошку о другую.
Сергей встал из-за парты и растерянно посмотрел по сторонам.
Он молчал, и от этого молчания кому-то уже становилось весело, кто-то рядом прыснул, ожидая от него очередной хохмы, Баранов, делая вид, что пытается помочь ему, нашептывал за спиной явную ерунду, плел о каких-то чугунках, которые, пройдя через огонь печи, превращаются в чистый феррум два. Сергей растерянно глядел на химичку, та с любопытством на него. И по мере того как затягивалось молчание, на невозмутимо-спокойном, несколько рыхловатом лице Анны Михайловны все яснее проступала усмешка.
- Очень жаль, что ты слушал невнимательно. - Она хотела что-то еще сказать, но тут в коридоре, извещая о долгожданной перемене, раздался резкий электрический звонок.
III
- Не забудьте, в среду после уроков - открытое комсомольское собрание, - напомнила новый комсорг Надежда Кныпович. Вместе со своим братом Анатолием - крупноголовым, крепким, носившем, на зависть многим из них, настоящие флотские брюки клеш и тельняшку, - она пришла в их школу из Подзавалова. Анатолий был года на три старше сестры, но ходили они в один класс. То ли Анатолий сидел в каком-либо классе дважды, то ли учился в морской школе, а потом бросил. Многие терялись в догадках. И узнать ни у кого нельзя. Из Подзавалова их ходило двое. Единственное, что они узнали, мать Кныпович - председатель Подзаваловского сельсовета.
Объявление о собрании кольнуло Сергея, Ему шел пятнадцатый. На пиджаках у сверстников на левой стороне груди алыми пятнышками светились комсомольские значки. Такой же значок лежал у него во внутреннем кармане пиджака. И Сергею чертовски хотелось носить этот натертый до блеска значок. Чувствовать себя равным среди других.. Но в прошлом году ему отказали. Сказали, что прежде нужно научиться как следует вести себя…
Как только прозвенел звонок с последнего урока, Надежда Кныпович вышла из-за своей парты и решительно прошла к учительскому столу, мельком взглянув на присевшую к столу классную руководительницу Анну Михайловну Маховых. Кныпович важно и торжественно обвела класс глазами. Лица у большинства ребят были настороженны. Ждали, что скажет комсорг.
Кныпович говорила быстро и толково, изредка, словно ища одобрения, поглядывая на Анну Михайловну, на что та легонько, согласно кивала головой.
Кныпович говорила, как им следует учиться и вести себя, на память цитировала изречения мудрых людей…
Сергей во все глаза глядел на Кныпович, восхищаясь ее умением держаться, ее удивительной памятью. Нет, он бы так никогда не смог. Он остро завидовал Кныпович, как и всем, кто умел хорошо говорить. Он догадывался, что такой талант дан не каждому. Этому просто так не научишься, думал он. С этим люди рождаются.
Кныпович сделала паузу, тем самым дав понять, что переходит к основному разделу выступления.
- Я должна сказать вам о главном, ради чего мы сегодня собрались! - сказала она, торжественно возвысив голос.
Анна Михайловна, на которую она бросила беглый взгляд, слегка, величаво наклонила голову.
- В будущем году наша школа будет отмечать свое семидесятилетие. Здание той школы не сохранилось. Но не это главное. Школа наша, как вы знаете, дала много хороших людей.
Кныпович назвала нескольких: директора совхоза, начальника станции, профессора, художника. К своему стыду, Сергей никого из них не знал.
- Так вот, принято решение, - сказала с ударением Кныпович, - отметить юбилей. Нам надо подумать, какой подарок школе приготовим мы.
- Чего там думать, - загудел Баранов, - что скажешь, то и сделаем. Выставку или еще что? Лично мне предложить нечего.
По классу прошел шумок.
Кныпович властно переломила бровь.
- Если тебе, Баранов, сказать нечего, то это еще ничего не значит. Не надо за всех говорить. Пусть каждый за себя скажет.
- Кто желает? - Кныпович прямо и строго смотрела перед собой. - Комсомольцы? К вам это в первую очередь относится.
Ребята многозначительно переглядывались.
- Так и будем молчать? - сказала Кныпович, повернув пылающее лицо к Анне Михайловне, словно бы ища у нее поддержки.
Та встала, одернув короткую, явно тесную для се крупного тела, кофточку.
- Стесняться тут нечего. У каждого есть любимое увлечение. Вот говорят, Сережа Мальцев строит летающие модели. Он и смог бы сделать нам такую модель и подарить родной школе.
"Ну зачем она об этом?" - подумал Сергей, чувствуя, как у него краснеют уши.
- Слышь, Малец, - окликнул его Баранов, - на какой тяге твои аэропланы летают?
Кто-то рядом хохотнул.
- А вот Коля Баранов - наш самый большой остряк, - продолжала дальше Маховых, - прекрасно лобзиком выпиливает.
- Да уж ладно, - проворчал Баранов.
"То-то же, искусный пильщик, помалкивал бы", - ехидно подумал Сергей, оборачиваясь к Баранову.
Так понемногу и разобрались со всеми.
Кныпович сияла, объяв мысленным взором всю ту сказочную гору подарков, которую поднесет класс к юбилею школы.
Собрание кончилось. Захлопали крышки парт. Ребята кинулись к выходу. "Самое время подойти", - решил Сергей.
Кныпович сосредоточенно укладывала портфель. Рядом стоял ее брат Анатолий. Портфель был у них общим, и носил его Анатолий.
- Ты что-то хотел спросить? - Кныпович продолжала втискивать книги в пухлый портфель.
Сергей замялся.
- Я в прошлом году подавал заявление в комсомол. Не приняли. Хочу снова попробовать.
- А почему не приняли? - насторожилась Кныпович. - Плохо себя вел, учился?
- Все было!
- Так ты старайся учиться, вести себя как следует, - подбодрила его Кныпович. - А там будет видно. Вступление в комсомол не должно быть самоцелью. В комсомол идут по убеждению. Понимаешь?
- Понимаю, - буркнул Сергей, потужив, что затеял так некстати этот разговор. Теперь бог весть что подумает.
Придя домой, Сергей по привычке заглянул за шкаф, где уже вторую неделю пылился его самолет. Он собирался как-нибудь на досуге заняться им, но теперь потерял к нему всякий интерес. Сергей не хотел, чтобы кто-нибудь в классе знал о его занятии. Не для выставок же собирал он самолет, не для того, чтобы похваляться им. Да и нужен им его самолет? Поглазеют и забудут.
Сергей вздохнул, разобрал самолет и запрятал его в картонную коробку под кровать. Подальше от глаз.
В коридоре раздались легкие шаги матери.
- Ну как ты тут? Не умер с голоду? - спросила она с порога.
Мать была чем-то взволнована. Сергей редко видел ее такой.
- А я в военкомате, сынок, была. Военком вызывал. - Она присела на табуретку. - Тебе пенсию за отца прибавили. Из Москвы бумаги пришли.
У Сергея запершило в горле. К чему эта пенсия! Лучше бы отец был живой. Но таких ребят, у кого остались в живых отцы-фронтовики, в классе было немного.
IV
Каждую осень, начиная с пятого класса, их посылали в колхоз убирать картошку. И поэтому Сергей не удивился, когда Анна Михайловна сказала, что завтра они на целую неделю уезжают в Ледно помогать колхозу. Все радостно зашумели, закричали, обрадовавшись неожиданной вольнице, перемене места.
В восемь утра собрались у школы кто в чем, одевшись похуже, с ведрами в руках. Тут же подкатили два грузовика - за теми ребятами, которым надо ехать в дальние колхозы "Власть труда" и "За мир". Девятиклассники быстро, словно боясь того, что в последнюю минуту могут дать отбой, овладели грузовиками.
- Житуха ребятам, - сказал Баранов. - Целую неделю домой не приезжай.
- Завидуешь? - спросил Сергей.
- А ты, что ли, нет?
В отличие от счастливчиков из девятых классов, им - восьмым "А" и "Б" - достался колхоз "Новая жизнь" - в пяти километрах от поселка, куда их и повели толпой во главе с двумя классными руководителями, Анной Михайловной Маховых и Александром Александровичем Савченко - молодым очкастым преподавателем физики, прозванным ребятами Шуриком в квадрате. Сергей хорошо знал ледненский колхоз. Он почему-то даже был уверен, что их вновь определят в бригаду Уварцева - горластого, ряболицего, с деревянной ногой.
Так оно и случилось. Уварцев, сняв старую мятую кепку, переместив тяжесть со здоровой левой ноги на правую, деревянную, радостно, как старых знакомых, приветствовал их.
- Приехали работнички. Ну айдате.
И зашкандылял вперед, словно циркулем, промеряя своей деревянной ногой поле, очерченное вдалеке низкорослыми молодыми лесопосадками, что жались вдоль двухпутной железной дороги.
Борозды были распаханы, и на них свежо лежали крупные матовые клубни. Каждый стал у своей борозды, и началось веселое соревнование. Кто быстрее, кто раньше прогонит борозду. По прошлому опыту Сергей знал, что так в охотку бывало лишь в первый день. Потом однообразная работа всем наскучит, надоест. Ребята начнут понемногу терять к ней интерес, а затем и откровенно противиться - обращая работу в забаву, перебрасываясь за спиной учителей картошкой.
Сергей быстро прошел свой ряд. И принялся за второй. День был безветренный, теплый, хотя октябрь перевалил на вторую половину. Обычно в эту пору у них холодало, бывало, и снег ложился, а тут будто и не собиралась приходить зима, - "на лодыря осень", говорила мать. В уборку все дело стопорилось из-за погоды, а тут стояли редкие, сухие, теплые дни.
Сергей сбросил фуфайку, прислушиваясь к тому, как глухо падают в ведра на соседних бороздах тяжелые клубни. Крупной, хорошей уродилась колхозная картошка.
Работу Сергей делал машинально, бросая в ведро одну картофелину за другой, поглядывая по сторонам, отыскивая знакомых, прикидывая, как далеко ушел от них. Ребята разбрелись по всему полю. Свои перемешались с чужими. На соседней борозде подбирала картошку новенькая девчонка из восьмого "Б", приехавшая в поселок недавно и запомнившаяся Сергею непривычными для здешних мест именем и фамилией - Рита Опалейко. Была она дочерью высокого тучного лесничего, ходившего всегда в защитном кителе с широкой орденской колодкой, в галифе с кожаными нашлепками. Молва о каждом новом жителе разлеталась по поселку быстро. И Сергей знал, что лесничий - бывший командир кавалерийского полка. "Это ж какая должна была быть у него лошадь!" - весело думал Сергей, представляя огромного тучного лесничего в его полном кавалерийском обмундировании. И верхом.
Ребята также рассказывали, что в доме лесничего по стенам висит с десяток самых различных шашек.
Уважение к лесничему, к его многочисленным боевым наградам Сергей всецело перенес и на дочь, которая среди других девчонок выделялась застенчивостью. И это Сергею нравилось.
Ему хотелось заговорить, познакомиться с ней, но он не знал, с чего начать, о чем спросить. Все вопросы казались ему неуклюжими, дурацкими. Такие вопросы даже стыдно было задавать, не то чтобы отвечать на них.
"Нет, пожалуй, ни к чему это", - решил он, не сводя глаз с Риты, которая легко управлялась со своей бороздой. По ее быстрым, энергичным движениям было видно, что работа эта для нее привычна, знакома. Подхватив полное ведро, склоняясь немного набок, помахивая в такт шагам свободной рукой, Рита заспешила к бурту. Высыпав ведро, весело подпрыгивая, вся легкая, быстроногая, в синеньком тонком трико, в белой косынке, она побежала к своему ряду.
Сергей к ужасу и стыду заметил, что соседка уходит вперед. Наметившийся небольшой разрыв с каждой минутой увеличивался. Ему не хотелось уступать. "Догоню, догоню", - подхлестывал он себя, рывками перебрасывая вперед ведро, торопливо подхватывая клубни.
Свое ведро он теперь нагружал сполна и, чтобы выиграть время, расстояние до бурта преодолевал широкими прыжками. Соседка вроде бы и не смотрела в его сторону, но Сергей-то догадывался, что она тайком наблюдает за ним. И от этого работал еще яростнее, злее, упрямо сокращая разрыв. Когда наконец он поравнялся с Ритой и, обрадованный этим, украдкой счастливо смахнул пот со лба, она словно бы невзначай обернулась, и Сергей поймал в ее глазах веселое любопытство. Ее кроткий взгляд словно бы подтолкнул его. И он, уставший от этого быстрого темпа, заданного ею, решивший было немного передохнуть, вдруг ощутил в себе новые силы, почувствовал, что сможет без передышки гнать до самого конца свой ряд.
Борозды они закончили одновременно. "Интересно, что она думает обо мне?"
Парни и девчата у них, в школе, как правило, начинали встречаться между собой с восьмого класса. Так что, выходит, самое время. Чем он хуже других? Конечно, он не такой красавец, как Валерка Херувимов из восьмого "Г", о котором шепчутся девчата, утверждая, что он похож на Раджа Капура, но не всем же быть красавцами. А так он парень как парень.
Сергею стало казаться, что Рита догадывается о его намерении. Он решил, что за неделю, которую им предстоит провести на колхозном поле, найдет предлог, чтобы познакомиться с ней. А если кто-то опередит его? Эта мысль обожгла Сергея. Да тот же Валерка Херувимов. Недаром он хвастался победами над девчонками, утверждая, что назначить свидание любой - пара пустяков. Он даже предлагал на спор. Видя откровенные симпатии девчат к Херувиму, который вполне оправдывал свою фамилию, никто не решался спорить.
- Ой! - услышал Сергей испуганный крик и обернулся.
Лицо Риты было бледным.
Сергей в два прыжка оказался рядом с ней.
У самых ее ног, распушив веером хвост, лежала хорошо знакомая "крылатка". Сергей опустился на корточки перед миной, пристально вглядываясь в тронутые ржавчиной бока. Пустая, наверное? Откуда ей быть заряженной? Поле уже тыщу раз пахали, перепахали. Заряженная давно бы рванула…
Сергей осторожно поднял мину.
- Что ты делаешь? - вскрикнула Рита. - Оставь. Убьет!
Мина была тяжелой. Холодея нутром, Сергей растерянно посмотрел по сторонам. Как быть с этой дурацкой штукой? Сергей перевел взгляд на Риту. У той дрожали губы.
- Ничего, - сказал он как можно тверже, стараясь подавить неожиданно подступивший предательский страх. - Отойди! Подальше отойди. Слышишь?
Но Рита не двинулась. До нее, видимо, не доходили суровые приказы. Не давая себе отчета, Сергей тяжело качнул мину.
- Ложись, - крикнул он и швырнул мину на пустую борозду.
Он ждал страшного взрыва, но его не последовало. Сергей осторожно поднял голову. Перед лицом тихо качалась сухая былка паслена. Рядом зашевелилась Рита.
Он встал, протянул ей руку, но в ответ услышал всхлипывание.
- Ты чего? - спросил он, отряхивая с коленей землю.
- Ничего, - глотая слезы, ответила она.
К ним уже бежали ребята. И между ними беспокойно колыхалось грузное тело Анны Михайловны.
- Что случилось? - задыхаясь, спросила она.
- Да вот, мина, - Сказал Сергей.
- Мина?
- Ну да, немецкая.
- Где? - Анна Михайловна почему-то перешла на шепот.
Сергей указал.
- Ха, подумаешь, мина, - хмыкнул Баранов, наклоняясь над "крылаткой". - У нее давно уже взрывателя нет.
- Баранов, не смей, - строго прикрикнула Анна Михайловна. - Всем немедленно отойти. Все за мной!
И повела их с поля.
Впереди показалась бригадирская двуколка.
- Что за шум?
Уварцев остановил лошадь.
Маховых объяснила.
- Ты смотри! - изумился бригадир и, бросив вожжи, придерживая деревянную ногу, живо сполз с двуколки.