- А ну показывай!
Сергей повел. Присвистывая, утопая деревяшкой в мягкой земле, бригадир пошел следом.
Постоял над миной, посопел, внимательно окинул Сергея.
- Ишь какая дура сытая! После такой кусочков не соберешь. Считай, парень, в рубашке родился. Надо срочно в военкомат звонить, чтобы саперов прислали.
Бригадир Уварцев резво прыгнул в двуколку и погнал лошадь к правлению.
Часа через два приехали саперы - трое молодых солдат с миноискателями, и с ними лейтенант. Отметив ветками найденную мину, разбрелись по всему картофельному полю. Ходили до самого вечера, но больше ничего не нашли.
- И откуда она, зараза, выискалась, - недоумевал Уварцев, - который год тут пашем.
Саперы забрали мину и вечером за деревней взорвали. Туго качнулся воздух. И только в эту минуту, глядя на высоко взметнувшееся черное облако, Сергей в полной мере осознал, что могло случиться с ним.
Тогда, держа на руках мину, он, конечно, думал, что с ним может случится всякое, может оказаться раненым, контуженым. Но то, что его убьет?! Что его может в одну секунду не стать - об этом он, пожалуй, не думал…
Сергей поднял глаза к небу. Черная туча на горизонте расходилась медленно, словно бы нехотя.
V
Урок военного дела проходил вместе с восьмым "Б". Василий Иванович Портнов, военрук, выстроил их в две шеренги на школьном пустынном дворе. Сегодня должны отрабатывать строевой шаг. Кадровый военный, майор запаса Портнов свои уроки считал главными в школьной программе. И потому гонял мальчишек безбожно, всякий раз вспоминая данное на первом уроке обещание - "выбить" из них дурь.
- Левой, левой, - прикрикивал сиплым, простуженным голосом военрук. - Баранов, ты что, три дня не ел? А ну, выше ногу! Ррраз, два! Четче, шаг! Левое плечо ко мне! Алымов, не сутулься, хомут надену.
Ребята засмеялись, стали подначивать попавших на заметку военруку.
- Оставить разговорчики! - приказал Портнов. - И - рраз!..
Портнов прибыл в их поселок позапрошлой осенью, вскоре после Закона о сокращении Вооруженных Сил, В ту осень в их поселке объявилось много военных. Держались они с достоинством, помня о своих офицерских погонах. Привыкшие командовать, они и на гражданке присмотрели себе неплохие места. Разве плохо, к примеру, быть заведующим райкомхозом, начальником автоколонны или директором птицефабрики? Почета и уважения ничуть не меньше, чем любому командиру.
Портнову, конечно, в этом смысле повезло меньше, чем другим, но кто знает, может, он и не хотел изменять военному делу. Военрук ходил к ним на уроки, да и всюду по поселку в той форме, что пришел из армии, сняв лишь майорские погоны да споров малиновые пехотные петлицы. Держал себя Портнов с учениками строго, словно с солдатами. Команды отдавал зычно, требуя незамедлительного, беспрекословного исполнения. Нерасторопных терпеть не мог.
Вот и сейчас насмешливо покрикивал:
- Баранов, подтяни живот, или ты на шестом месяце? А тебе, Тальянов, я следующий раз привяжу солому, чтобы не путал левое с правым.
Что и говорить, Портнова побаивались.
Погоняв их вдоволь по школьному двору и оставшись, видимо, довольным, Портнов объявил пятиминутный перекур и вытащил из кармана шинели непочатую пачку "Беломора". Баранов вроде бы по нужде рванул к уборной, чтобы там, втихаря, выкурить свою запретную папироску. А ребята обступили Портнова в надежде услышать какую-нибудь интересную историю из военной жизни, на которые военрук был охоч. За эти истории они могли простить ему любую строгость. Портнов медлил, наслаждаясь папиросой.
- Слышишь? - дернул кто-то за руку Сергея.
Он обернулся. Это был Полосин из параллельного класса.
- Отойдем, разговор есть.
Они отошли подальше от ребят к гимнастическому бревну.
- Я слышал, ты собираешь самолеты.
- Собираю.
- Поклянись, что никому не скажешь, о чем я тебе скажу.
"Уж не дурачит ли? - подумал Сергей. - Кажется, нет".
Полосин говорил на полном серьезе.
- Клянешься?
- Ну, клянусь!
- Без всяких ну. Так клянешься или нет?
- Клянусь!
- Смотри! - многозначительно предупредил Полосин и огляделся по сторонам.
- Я изобрел пороховой двигатель. Теперь бы хорошо его опробовать. Я думаю, для этого дела подошел бы твой самолет. Конечно, не простой, особой конструкции. Двигатель-то пороховой. Взялся бы за такой самолет?
- Не знаю, - признался Сергей. - Это ведь дело такое. Попробовать, конечно, можно.
- Вот и попробуй. Только учти, самолет должен быть современной конструкции. Старые формы тут не пойдут. Понял?
Сергей понимающе кивнул.
- Наподобие реактивного?
- Что-то вроде этого. Но не совсем. Скорость у нашего будет обалденной. Реактивному такая и не снилась!
- Ну да?! - усомнился Сергей.
- Точно тебе говорю, - усмехнулся Полосин, явно довольный произведенным впечатлением.
- Первое, второе отделение, стройся! - прокричал зычно Василий Иванович.
Они поспешили занять свое место в строю.
- Нам бы с тобой хорошо в одном классе учиться, - толкнул в плечо Полосин.
- Рравняйсь. Смирно! - скомандовал Портнов, не дав Сергею ответить.
"Ясное дело, хорошо", - подумал Сергей, вспомнив, что в том же классе, где и Полосин, учится Рита Опалейко.
- После школы ко мне зайдем. Покажу эту штуку, - шепнул Полосин.
- Разговорчики! - напомнил Василий Иванович.
Полосин жил в двухэтажном деревянном доме. Этих стандартных домов, которые составляли красу и гордость их главной улицы, в поселке было три. Дома были восьмиквартирные, с двумя подъездами. Жили в них руководители разных районных организаций. Юркин отец был заведующим райзо (районным земельным отделом), И по праву начальника занимал трехкомнатную квартиру на втором этаже. Во дворе дома стоял длинный со множеством дверей сарай, где жильцы держали топку и разные, оказавшиеся лишними для дома вещи.
Полосин открыл крайнюю, обитую изнутри старой мешковиной дверь и, впустив Сергея, поспешно накинул крючок..
Из маленького пыльного окошка над дверью сочился слабый серенький свет, и Сергей, обвыкнувшиеь с темнотой, осмотрелся по сторонам. Много всякого хлама хранилось тут. Кастрюли, ведра, примус, спинки и сетка старой ржавой кровати. На колченогом, рябом, источенном древесным жучком столе лежала груда выпотрошенных репродукторов, валялись провода, лампы, индикаторы, наушники, телеграфный ключ. Сергей подступился к столу, прислушиваясь к шорохам за поленницей березовых дров, где возился Юрка Полосин. Наконец он выбрался оттуда, держа в руке что-то завернутое в грязную тряпицу. Пояснил, кивнув на стол:
- Приемник-передатчик вот хочу собрать!
- Для чего?
- Для дела, разумеется. Например, нужно с тобой поговорить. Включил передатчик, сообщил, что нужно.
- Здорово! - согласился Сергей. - Но у меня приемника нет.
- Это другое дело, - возразил Полосин, осторожно разматывая тряпицу. - Сейчас ты увидишь двигатель.
Полосин разворачивал тряпицу как бы нарочно медленно, все больше растравляя душу Сергея.
- Держи! - наконец сказал он и протянул длинную алюминиевую трубку с небольшим треугольным надрезом посредине. Один конец трубки был сплющен.
- Ты не смотри, что двигатель прост по конструкции. Он себя еще покажет!
- Уже испытывал? - спросил настороженно Сергей.
Полосин ушел от ответа.
- Ты еще увидишь, какой это двигатель!
- Ладно, - согласился Сергей, боясь обидеть своего нового друга. - Двигатель мне как, взять с собой?
- Само собой. Ты по нему будешь подгонять планер.
- Ясно, - отозвался Сергей, продолжая рассматривать алюминиевую трубку, стараясь угадать, где раздобыл ее Полосин.
- Как сделаешь, тут же сообщи, - предупредил Полосин. - А я закончу последние опыты с топливом. Думаешь, если двигатель пороховой, значит, один порох ему и нужен? Как бы не так! Порох - лишь один из компонентов, - совсем уж по-научному завернул Полосин. - Помимо пороха есть и кое-что еще. Но это пока тайна. Это топливо, может, еще возьмут на вооружение. Да ты не смейся. Я тебе серьезно говорю. Сухое топливо легче жидкого, меньше места занимает и вообще…
- Это еще как сказать, - возразил Сергей.
- Точно тебе говорю. Сам убедишься. Но пока никому ни слова.
Полосин замотал алюминиевую трубку в тряпицу.
- Подальше спрячь. Головой отвечаешь.
Сергей примерил трубку к сумке - великовата. Распахнул узкое пальто, купленное матерью еще позапрошлой осенью, и спрятал трубку на груди.
- Дело! - одобрил Полосин. - Только смотри не потеряй. Другой такой не достать. Настоящий авиационный алюминий. Чапаевские ребята на Федоровчихе нашли. Я у них на наушники выменял.
"Не с сурневского ли это самолета?" - подумал Сергей.
Ему снова вспомнилась та заснеженная поляна в лесу, во все стороны забрызганная черной землей. Вспомнился тот день, когда разбился реактивный истребитель.
- Это не с того ли самолета?
- С него, - подтвердил Юрка.
"Интересно, где сейчас Сурневы?" - подумал Сергей, вспомнив Сашу Сурнева, сына летчика, дружбой с которым гордился. Правда, была она недолгой. Виделись редко. Он не всегда мог выбраться в город, а Саша приехать к нему. Прошлым летом Сурневы уехали к родным его матери, на Азовское море. Обещали писать друг другу. И вначале писали часто. Хоть и трудно давались Сергею письма, но он старался вовремя отвечать на каждую Сашину весточку. Но чем дальше, тем реже были они. А потом и вовсе перестали приходить.
Сергей попытался возобновить переписку, послал приятелю к Майским праздникам открытку, но ответа не получил. Он не мог понять причину его молчания. Не хочет писать? Или, быть может, их уже давно нет там? Переехали в какое другое место? Было грустно-думать так. И обидно. Как хорошо дружили они! Сергею часто вспоминалась его поездка на аэроклубовский аэродром, полет с Косаревским на "ЯКе" в зону, их тайные побеги за город на рыбалку.
Сергей не оправдывал переезда Сурневых на Азовское море. Он считал, что Сашина мать поступила нехорошо. Он, правда, не совсем отчетливо понимал, в чем ее вина, но был уверен, что жена героя-летчика не должна уезжать из того города, где похоронен ее муж… Кто-то должен из родных приходить на его могилу.
- Чего задумался? - спросил Полосин.
- Просто так, - соврал Сергей.
- А я уж думал, ты засомневался. Мы такую штуку с тобой соорудим - будь спок!
VI
Близился Октябрьский праздник. По поселку развешивались флаги, транспаранты. Яркий кумач придал серому, унылому в осеннюю пору поселку нарядный веселый вид. Стало светлее вечерами. Над элеватором всю ночь напролет горела иллюминация.
Сергей любил праздники. В доме в эти дни всегда была вкусная еда. К тому же мать делала ему какие-нибудь обновки. К нынешнему празднику купила хорошие ботинки. Она, правда, держала в тайне подарок, но Сергей видел под кроватью коробку с башмаками.
Он представлял, как наденет новые ботинки и пойдет на демонстрацию. Ему нравилось, когда люди, надев самое лучшее, став красивее и моложе, спешили из домов к месту сбора - районному Дому культуры, где, весело переговариваясь, пересмеиваясь, строились в колонны. Потом колонны выходили на шоссе, закрытое на полдня для машин, и шли, шли с гармошками, песнями, размахивая красными флажками, разноцветными воздушными шарами, на привокзальную площадь, где проходил торжественный митинг…
В школе, по случаю праздника, готовился большой концерт. Калерия Ивановна, длинная, худая, в черном, подчеркивающем ее худобу платье, математичка, заменившая Шумилину, которая ушла инспектором в районо, обходила классы, напоминая об очередной репетиции. Калерия Ивановна руководила школьным хором. Сергей не отличался особым голосом и слухом, но в школьном хоре не хватало мальчишек, и его записали. Поначалу он противился, представив, как это глупо выйти на сцену, на всеобщее обозрение, как будут глазеть на него, потешаться над ним ребята. Но, узнав, что в том же хоре Полосин и Рита, Сергей смирился.
Репетиции проходили на втором этаже, в актовом зале. Хор выстраивался в два ряда: в первом - девчонки, во втором мальчишки, забравшись на стулья.
- Внимание; внимание, - призывала Калерия Ивановна, прихлопывая в сухие, узкие ладоши.
Протянув одну руку к ним, другую отведя в сторону, где с важным видом сидел лысый, губастый школьный баянист Зарьян Степанович, Калерия Ивановна замирала, требуя от участников хора собранности и послушания. Следовало традиционное: "И - начали": Калерия Ивановна беспрестанно взмахивала перед лицами девочек длинной сухой рукой, временами поднимая ее выше их голов, обращая лицо ко второму, мужскому ряду, и тогда вступали мальчики, вызывая на ее лице откровенную боль и страдание.
Она обрывала их резкой отмашкой руки, как бы стирая неверные голоса. Приподнявшись на носки, возмущенно выговаривала:
- Мальчики, вы совершенно не чувствуете такта. Нельзя же так! Послушайте еще раз внимательно…
И она показывала, как это нужно делать.
- Ясно?
- Ясно, - хором соглашались они.
- Повторим это место, - предлагала Калерия Ивановна, обращая взгляд на девчонок - свою надежду и опору.
Те старательно, добросовестно начинали выводить мелодию, но когда она переходила к ним наверх, получалось, что мальчишки, словно бы нарочно, губили ее.
Зарьян Степанович недовольно сдвигал мехи баяна и недобро смотрел наверх, на хористов. Девчонки откровенно шипели на них.
Сергею уже и не верилось, что они когда-нибудь осилят эту злосчастную мелодию. Но наконец уставшая Калерия Ивановна вяло взмахнула рукой:
- На сегодня довольно.
Репетиция закончилась поздно, около десяти. Поселок был пустынным. Их возбужденные голоса громко раздавались на вечерней улице. Отрезок пути от школы до шоссе шли все вместе, а на шоссе распались на группы. Фигурки товарищей скрывались, пропадали в темных переулках и улочках.
Сергей и Полосин жили в центре и потому домой не спешили, провожая ребят то в один, то в другой конец поселка. Шли, весело болтая обо всем, вспоминая события минувшего дня, репетицию, учителей. И что бы они ни вспоминали, все казалось забавным, вызывало смех. Баранов удачно копировал Калерию Ивановну - движениями и голосом: приподнимался на носки, вытягивал шею, щурил глаза. А стоило сделать губы трубочкой - вылитая она.
Сергей смеялся от души, поглядывая украдкой на Риту. Она шла рядом под руку с подругой Ирой Кичайкиной, которая жила за переездом на одной улице с Ритой. Сергей в последнее время встречал их вместе.
Приближались к переезду. Обычно Рита с Ирой прощались с ними здесь, быстро перебегали лежащие внизу, матовые в свете луны рельсы, затем забирались по тропке на ту сторону, где меж голых деревьев темнели дома глухой Зеленой улицы, имевшей худую славу. Здесь могли и поколотить. Говорили, парни с Зеленой ревниво оберегают девчонок своей улицы, не разрешая им дружить и встречаться с другими ребятами. Бывали случаи, когда девчата ослушивались. И тогда доставалось не только провожатому, но и тем, кого провожали…
За переездом словно бы начиналась запретная зона.
Что за ерунда? - возмущался про себя Сергей, надо сломать этот идиотский порядок, заведенный ребятами с Зеленой. Ему нравится Рита, и он будет провожать ее каждый вечер до самого дома, не стыдясь и не боясь никого.
Правда, согласится ли Рита?
Он завидовал смелости Валерки Херувимова и других ребят, которые могли запросто подойти к любой девчонке и говорить с ней о чем угодно.
Сергей же в присутствии Риты деревенел, казался себе неуклюжим.
У самого переезда навстречу, горячо, загнанно дыша, выкатился паровоз. Он шел тяжело, шумно, с хрустом проминая рельсы, слепя ярким светом передних огней, далеко и мощно бросая впереди себя прямой и дымный луч высокого прожектора. Лицо начала сечь невидимая пыль. Состав был длинным. Но вот мелькнул и поплыл в сторону красный фонарь последнего вагона. Рельсы возбужденно гудели.
- Ну мы пошли! - сказала Ира, потянув за рукав Риту.
Сергей нетерпеливо толкнул Полосина в бок.
Рита с Ирой, чему-то смеясь, перебежали рельсы и стали забираться по тропинке наверх. Слышно было, как сыплется гравий из-под их легких ног.
- Идем! - поторопил Сергей приятеля, чувствуя, что решительность и смелость покидают его.
- Неудобно перед ребятами, - сказал Полосин, - шли вместе, а тут откололись. Лучше как-нибудь в другой раз.
- Думаешь, мне удобно? - отозвался Сергей.
- Мальцев, Полосин! Чего вы там? - окликнули их ребята.
Полосин вопросительно поглядел на Сергея.
- За нас не беспокойтесь, не заблудимся, - отозвался за обоих Сергей.
- Смотрите, вам видней, - ехидно крикнул Баранов.
- Бежим, а то уйдут, - сказал Сергей.
Они мигом перескочили рельсы и влетели по сыпучей тропинке наверх. Зеленая улица начиналась тут же за поворотом дороги, от маленького кривобокого домика, где размещалась товарная контора.
Заслышав их, за забором конторы заметалась большая сторожевая собака.
- Цыц, - прикрикнул сторож, довольный своим псом. Впереди слышался веселый смех девчонок. Уж не над ними ли смеются? Сергей насторожился, прибавил шагу. Рита уже подходила к своему дому.
- До завтра, - услышал он знакомый голос, и сердце его оборвалось.
- Обождите, девчонки, - окликнул их Сергей.
- Ой, - притворно вскрикнула Ира, будто только сейчас заметив их.
Выбравшаяся из облаков луна встала прямо над ними, залив все вокруг призрачным изжелта-голубоватым светом. Они молча стояли друг против друга. "Нужно что-то сказать, - напряженно думал Сергей. - Но что, что?"
- Нам пора! - сказала Рита. В ее голосе послышалась усмешка.
- Обождите, - повторил Сергей, оглядываясь на Полосина, словно бы ища у того поддержки. Всем своим гордым независимым видом Полосин показывал, что он тут ни при чем, что Сергею придется расхлебываться одному.
"А, была не была!" - решил Сергей.
- Мы вот что хотели вам сказать…
Рита с Ирой, да и сам Полосин насторожились, ожидая, что же скажет он дальше.
Сергей ощутил неприятную сухость в горле.
- Мы решили каждый день провожать вас домой!
Ира хихикнула. Рита удивленно подняла вверх маленькие прямые плечи.
- Зачем? Мы и сами дорогу найдем, - возразила она.
- То же мне про-во-жа-тые, - пропела по слогам Ира и весело расхохоталась.
Полосин, не ожидавший такого поворота дела, насупился.
- Вы же знаете, какие на нашей улице порядки? - напомнила Рита.
- Ну и что? - вызывающе ответил Сергей.
- Подумаешь, нашли чем пугать! - вступился Полосин.
- Подождите, вот как разок вас встретят, - сказала Ира.
- Пускай встречают. Им же худо придется, - отозвался со злостью Сергей.
Однако скорее всего это была злость не на ребят с Зеленой улицы, а на самого себя. За то, что их первое свидание вышло не таким, как хотелось ему. Они что-то мямлят, о чем-то просят девчонок, а те лишь знай потешаются над ними.
- Ну ладно! - вздохнула Рита. - Пойдемте по домам. Поздно уже.
Ему показалось, что и Рита тоже сожалеет о расставании.