Между тем обе группы приближались, Данц выстроил цепь, приказал идти вперед в готовности открыть стрельбу из луков по его команде. Но делать этого дружинникам не пришлось. У вожака звероподобных не было времени глядеть, что творится у него за спиной, а когда все-таки посмотрел, застыл на месте. Он с испугу громко рыкнул, его подданные, будто того ожидали, дружно бросились вправо, но обнаружив группу Селона, с удивительным проворством развернулись кругом, и удалились в открытую степь так быстро, как им позволяла громоздкая одежда. Преследовать беглецов Данц не разрешил, не до того было.
Не успели еще звероподобные удалиться с поля зрения, перед глазами оказались люди, вооруженные луками и длинными пиками с темного цвета наконечниками. Дружина стала на одно колено, прикрываясь щитами, изготовилась к стрельбе из луков.
Преследователи остановились в замешательстве. Только что, неизвестно по какой причине, без серьезного сопротивления трусливо убежали враги. Теперь еще непонятнее. Вместо полу-зверей впереди появились люди, но потом на этом месте оказались какие-то круги над снегом. Недоумевали дружинники. Перед ними находились люди в такой же одежде и с такими же луками. Подошел вождь. И вдруг со стороны пришельцев раздался громкий крик: "Нольц, Нольц!"
- Это же Бор, светловолосый сын вождя Уольца! - воскликнул радостно Данц. Он бросил в снег свои пику и лук, побежал на голос друга детства.
Навстречу ему от группы уольцев отделился молодой человек с раскрытыми для объятия руками. Вслед за командирами начали обниматься уольцы и донольцы, торопливо рассказывать друг другу обо всем, что происходило с ними после расставания возле балки с дождевой водой, едва началось переселение. Подошли группы Димора и Селона, включились в рассказы и воспоминания.
Вдали стояли звероподобные, с удивлением глядели на большое количество хорошо вооруженных людей. Чутье подсказывало, в эти края еще раз наведываться не стоит. Места хорошие, но уже чужие. Вожак с большим ножом на ремне поверх плохо обработанной шкуры с раздражением резко выдохнул "хы", зимняя одежда степного кочевника колыхнулись будто от внезапно налетевшего порыва ветра, и толпа верноподданных продолжила бег в открытую степь.
Нольц пригласил близких по духу и родственным связям людей в гости. Пока толпа возвращалась к саманной крепости, Бор рассказал, как складывалась судьба племен в период переселения.
- Во время нападения горных людей, других племен по пути следования мы потеряли много сородичей, - с горечью говорил он. - Во всех случаях выручали стрелы. Без них мы погибли бы уже в первые дни переселения. Нас враги научили лишь бросать камни навесом. Таким способом охотники проверяют нахождение зверя в засаде, за камнями, в зарослях травы, кустарника.
- А мы! - возбужденно воскликнул Данц, но остановился на полуслове, увидев прижатый отцом палец к губам.
Бор недоуменно посмотрел на друга, кивнул головой снизу вверх, как бы приглашая продолжить разговор.
- Мы реку, откуда вы пришли, назвали "Дон", а сами стали донольцами, - нашелся Данц.
- Уолыды тоже станут так называть реку.
- Как вы называете наших врагов? - спросил Димор.
- "Полузвери". Наш прорицатель говорит, будто они произошли от обезьян, которые были умнее других. Когда полузвери расплодились, они не захотели жить с себе подобными животными, а люди их не приняли. Так и живут, ни с одними, ни с другими. Когда мы пришли на берега Дона, они напали из засады на колонну, убили и съели двух соплеменников. Отец приказал уничтожать людоедов при всякой встрече. Этих, - кивнул Бор в сторону убежавших врагов, - наша группа встретила случайно на берегу Дона, перешла вслед за ними реку по твердой воде с желанием исполнить приказ вождя.
- Мы у горных людей научились многому. У нас имеются теперь щиты, циновки, "бум" для передачи сигналов вождя на большие расстояния, "ха", для охоты на крупных животных. - Есть пленные, которые стали нашими соплеменниками, - рассказывал в свою очередь Данц, - перед наступлением холодов построили саманную крепость, живем в тепле и уюте. Общих наших врагов тоже станем называть "полузверями".
- Как живет теперь ваше племя? - спросил Селон, - как у вас идет охота?
- Дичи на нашем берегу хватает. К холодам мы успели сделать большую хижину. Вырыли для этого круглую яму выше пояса, стены внутри укрепили костями, с наружной стороны вокруг забили деревянные колья, вдоль частокола положили черепа мамонтов, носорогов, других крупных животных, засыпали все это землей. Из бивней мамонтов сделали каркас крыши, покрыли шкурами, сверху забросали ветвями, камышом и травой. Верхняя часть хижины получилась хорошей, не протекает.
- Не холодно?
- Внутри хижины горит непрерывно большой костер. Людей- то у нас меньше, чем у вас, вполне обходимся одним. Придут теплые времена, станем строить другие хижины.
- А как размещаются семьи внутри помещения?
- Соседи между собой вбили в землю ребра животных, прикрыли перегородки шкурами.
- У нас по-другому.
Встречать дорогих гостей вышло все племя донольцев. И мужчины, и женщины подходили к уольцам, каждому непременно хотелось притронуться к их одежде, посмотреть в лицо, как бы удостоверяясь, что произошло не чудо, а пришли настоящие близкие люди, которых никто уже не мечтал когда-либо увидеть.
Обнимая и взрослых, и детей, Бор неожиданно замер на полушаге, часто моргал, будто не верил реалиям.
- Улка! - Закрыл глаза, вновь посмотрел. - Улка!
Сын Уольца бросился к девушке, обнял, прижал к груди, водил ладонью по светлым волосам, заглядывал в глаза. С навернувшимися от радости слезами повторял одно и то же: "Улка, Улка, Улка". Удерживая трепетные теплые девичьи ладони, будто опасаясь, что видение исчезнет, сказал.
- Это моя невеста!
- Теперь она моя, - подошел сразу посуровевший Данц. - Моя! - повторил он.
Удивленно поглядел Бор на сына вождя донольцев, на стоявших вокруг людей, как бы желая заручиться их поддержкой, что он ослышался. Лицо его вдруг приняло жесткое выражение.
- Теперь она моя невеста, - еще раз сказал Данц.
- Она моя соплеменница и мне решать, чья она невеста!
Горбоносый Бор орлом надвинулся на соперника, лицо его покрылось розовыми пятнами, сжимались и разжимались вспотевшие ладони, охрип голос.
- У тебя ее отобрали горные люди, мы спасли от неминуемой смерти, она стала нашей соплеменницей. Нам теперь решать, как поступить и кто станет ее мужем.
- Я ее не отдам, - схватился молодой гость за обоюдоострый кремневый нож, - станем биться!
- Биться, так биться, - взял Данц наизготовку длинный остроконечный костяной нож.
- В чем разлад? - подошел вождь.
Сын торопливо рассказал суть спора, зло посмотрел на соперника, крепко сжимая рукоять ножа.
- Вы сподобились самцам диких зверей, готовых биться насмерть за обладание самкой? Сыновьям вождей надо быть мудрее, от этого зависит многое. Нет ничего страшнее, чем вражда братьев. Нольцы и уольцы всегда жили в мире и согласии, потому племена наши многолюдны и враги боятся нападать. Сейчас спросим Улку, без нее ваши споры ничего не значат. Она назовет жениха, как скажет, так и будет.
Нольц обратился к девушке. Она стояла рядом с пунцовым румянцем на щеках, скрестив руки на груди, молча, смотрела то на одного, то на другого из парней.
- Данц, - ответила она без заминки, виновато глянула на Бора и в замешательстве опустила глаза.
- Улка сказала свое слово, пущай будет так. Вокруг полу-зверей полным полно, биться с ними придется совместно, не до злобных нападок друг на друга. В жены, Бор, мы отдадим тебе дочь нашу любимую, Ниа.
Ошеломленный сын Уольца в душевном смятении стоял с опущенными руками, тупо глядел себе под ноги. К отцу неспешно приблизилась Ниа с покрасневшим от смущения лицом. Своими большими глазами она робко посмотрела на парня, машинально перебирая пальцами кончики длинной косы. Бор улыбнулся в ответ. Было видно, юная дочь Нольца ему понравилась.
- Пусть придет отец, - положил вождь руки на плечи белокурого юноши, - мы все уладим.
ГЛАВА 16
В радость дело, если оно по душе. Уже через несколько дней вождь племени уольцев с охотниками пришли в гости к донольцам. Немногое, о чем успели поговорить Нольц и Уольц. Они с удовлетворением отметили, что их задумка с переселением удалась, погоревали о погибших на тяжком пути, порадовались тому, что было уже сделано на новом месте. Зимний день короток, надо было спешить, но вожди решили главный вопрос. Ниа уходила с Бором, Улка оставалась в племени донольцев с Данцем. Руководители племен договорились, кроме того, бить полузверей, если они нападают. В других случаях гнать их в дикую степь вслед за стадами животных и туда, откуда летели птицы перед наступлением холодов, да так, чтобы у врагов отпала охота возвращаться.
Хозяин напоследок угостил перебродившим медом Уольца, его сына, своих детей, отца Улки. Уходить от друзей не хотелось, но надо было торопиться, успеть дойти до своего становища в светлое время. На горизонте за долиной появилась сизая туча. Данц и Бор на прощание обменялись рукопожатием. Сын Уольца задержал руку брата своей невесты, слабо улыбнулся, резко повернулся и поспешил догнать соплеменников.
До вечера в долине ни ветерка. Тишина. Перестали каркать шумные вороны. Багряное холодное солнце на закате погрузилось в непроницаемое облако. Донольцы допоздна возбужденно обсуждали события дня, не спалось, каждому хотелось поделиться впечатлениями обо всем, что довелось услышать и увидеть. Едва начали затихать голоса людей, послышались тревожащие душу звуки за стенами жилища. Налетел ветер, заколыхались пологи в отсеках, их пришлось привязывать к вбитым в землю костям животных. Там за входными проемами повалил снег, стаей волков на разные голоса завыла, загудела пурга, закружились в бешеном вихре снежные массы, которые лежали на земле и те, что летели с небес. Донольцы в страхе вслушивались в жуткую неведомую ранее "музыку" зимней непогоды.
Буран в степи - взбесившаяся стихия, разгул нечистой силы: разрушит, унесет, засыплет. Попытался Селон выйти утром из отсека, надо было идти к затону. Открыл в темноте наружный полог и уткнулся лицом в холодную стену. Недоуменно протянул вперед руку, она уперлась в снег. Не понимая, что к чему, он рассказал отцу о происшествии, вдвоем сделали попытку покинуть жилище, но вновь были вынуждены остановиться у беспросветного снежного завала. Нольц зажег лучину, открыл полог, впереди в белой массе отраженное пламя заискрилось множеством огненных кристаллов.
- Ну и ну! - в недоумении вымолвил вождь, - только этого нам не хватало.
Он уселся на пол, молча с тревогой смотрел на закупоренный выход из жилища. Не зная, что предпринять, послал внука предупредить соплеменников, чтобы не делали попыток выйти из жилища. Нольц ушел на свою лежанку, в задумчивости смотрел в потолок, потом отдал распоряжение загасить костры.
- Без них тепло в отсеках, запасы топлива небольшие, а варить или жарить нам нечего.
В саманной крепости воцарилась глухая тишина. Данц подошел к холодному очагу, посмотрел вверх в вытяжной канал, увидел дневной свет, позвал отца.
- Ребенок пролезть и посмотреть, что там наверху, сможет, - сказал он, - надо же что-то делать!
- Я пойду, - напросился Кол.
Мальчик встал на плечи отцу, но глаза его оказались лишь на уровне вершины снежного заноса жилища.
Селон поднял сына на вытянутых руках. Разведчик шагнул на крышу и сразу оказался по пояс в снегу.
- Тут ничего нет! - воскликнул мальчик, - ни реки, ни затона, ни наших пещер, ни саманной крепости, даже ворон. Кругом белым-бело, торчат лишь стволы деревьев да обрыв наш темный виднеется. Есть еще солнце, оно слепит глаза, но не греет.
- Ветер сильный?
- Тихо.
- Сынок, - крикнул Селон, - дам тебе лопатку носорога, надо откопать яму в снегу напротив нашего входного проема.
- Как я узнаю, где он находится? Я ничего не вижу, мне здесь даже боязно одному.
- Стань спиной к стене обрыва, иди от дымохода прямо, никуда не сворачивая. Когда крыши под ногами не станет, там и копай, снег отбрасывай подальше, чтобы тебя не завалило.
Не для детских рук такая работа, но как поступить по иному, ни отец, ни дед не знали. Вылезли на крышу другие мальчики и работа закипела. Благо, снег не успел слежаться, отрывка колодцев перед входными проемами особой сложности не представляла.
В группе Юха детей не было. С большим трудом на крышу подняли Ию. Она наотрез отказалась, чтобы ее поднимали мужчины, работу пришлось выполнять малосильным женщинам. Справились и не пожалели. Пленница оказалась проворнее мальчишек, раньше других открыла полог в свой отсек. Первым через отрытый в снегу колодец из жилища выбрался Юх. Утопая по грудь в снегу, он начал помогать мужчинам своей группы подняться на поверхность заноса. Лишь к вечеру донольцам удалось прорезать в снежной массе траншею вдоль жилища, она оказалась глубиной выше вытянутой вверх руки взрослого человека.
Люди утром не поверили словам Кола, будто пропала Белояра вместе с затоном. Теперь они с ужасом глядели на кипенно белый пейзаж, с горечью вспоминали извилистую речку с теплой водой и затон-кормилец. У охотников появлялись желания отыскать исчезнувшие под снегом рыбу, мясо и топливо. Но единственное, что они могли делать, горестно вздыхать от бессилия. За выходом из долины изредка слышалось завывание голодных волков, затем вновь наступала тишина. Женщины неспешно, молча уходили в холодные отсеки, забирались под шкуры на своих лежанках, укрывались с головой. Даже поговорить друг с другом, думать о еде и тепле не хотелось. Мужчины оставались на поверхности снежного заноса, глядели по сторонам, не зная, на что решиться.
Выход из, казалось бы, безвыходного положения, нашел внук вождя. Кол попросил разрешения у отца прорыть нору под снегом к яме, где хранились кости. Уплотняя меховыми рукавицами стенки углубления, мальчик начал медленно продвигаться вперед в окружении серой холодной мглы. На случай внезапного обвала отрытого хода Селой привязал к ноге сына прочный ремень, вслед за Колом начал расширять и уплотнять стенки норы.
Яма недалеко от входного проема в отсек. Но это, когда она навиду. Сейчас хранилище костей находилось тоже рядом, только неизвестно в каком месте. Можно было рыть нору долго и бестолку. Прошло время, прежде чем из-под толщи снега послышалось радостное "Нашел!" Смельчак прополз бы мимо кладовой, не наткнись случайно на оставленное кем-то ребро лошади рядом с запасником. Кол навытаскивал из ямы кучу костей, связал добычу прочным ремнем, припасенным для этой цели. Вместе с топливом Селон вытянул из норы замерзшего, но довольного собой сына. Утопая в снегу, мужчины прорыли потом к хранилищу глубокую траншею. Ориентиром служила нора Кола. Уже успело стемнеть, когда в отсеках зажглись костры, пошло долгожданное тепло, люди начали выбираться из-под шкур, но только этим довольствовались весь вечер и все следующее утро. В одну из пещер с рыбой донольцы смогли добраться лишь к середине следующего дня. Даров исчезнувшей Белояры едва хватило на два ужина. В другое хранилище с рыбой надо было пробиваться через большой снежный завал. Люди с надеждой глядели на охотников, но те лишь разводили руками.
Снег осел, но временами еще вихрился поземкой, продолжал оставаться по пояс. Нужда, однако, заставляла Селона идти за пропитанием. Его группа пробилась гуськом к выходу из поймы и с удивлением обнаружила, в степи белое покрывало земли оказалось ниже колен. Местами виднелась даже пожухлая трава.
Охота на редкость оказалась удачной, без особых затрат сил. Волчья стая загнала крупного секача в лощину, где он увяз в снегу по самые уши. Хищники кабана загрызли, но сами попали под стрелы донольцев. Двух убитых волков и отобранную у хищников добычу охотники приволокли в становище к вечеру. До полночи в саманной крепости слышались чарующие запахи жареного и вареного мяса, возбужденные голоса ее обитателей. Чтобы не повторялись из-за буранов или по другим причинам голодовки, уже следующим утром вождь отдал распоряжение в каждом отсеке иметь в запасе куски копченого мяса и рыбы не менее чем на пару суток. А, кроме того, накопить на такое же время необходимое количество топлива для костров.
Заметно увеличилось дневное время суток. Два дня светило яркое солнце с утра и до вечера. Теплый ласковый ветер радовал взрослых и детей. Всем хотелось подольше побыть на свежем воздухе, порадоваться весне. Но снег все еще лежал вокруг рыхлой массой, от саманной крепости не отойти и нескольких шагов. Хорошая ясная погода простояла недолго. Наплыли громады туч, закрыли небесное светило, вдоль долины потянуло холодным ветром, заморосила нудная, противная изморось, потом пошел сильный дождь, он не прекращался ни на мгновение весь день и всю ночь. Люди безвылазно находились в отсеках. Вновь выручали запасы рыбы в пещере, пробиться к которой помог дождь.
Когда ливень прекратился, природа преобразилась до неузнаваемости. Там, где когда-то находилась неширокая Белояра, теперь по всей долине от берега до берега плескалась мелкой волной большая река, в ее водах исчез затон. Освободились от надоевшего снега входные проемы в пещеры, появились большие проталины земли вблизи саманной крепости, очистилась ее крыша. По склону долины, где соплеменники еще недавно радовались быстрой езде, теперь шустро бежали ручьи. Еще пару дней грело яркое солнце, и снега в долине не стало. Донольцы радовались вновь появившейся земле, горячим солнечным лучам, подолгу не уходили в душные отсеки. Мальчишки в расстегнутых куртках гонялись друг за другом по подсохшим проталинам, девочки, по большей части, являлись активными наблюдателями. Мужчины выносили шкуры, раскладывали их на крыше для просушки, ворошили.
Безоблачная ночь. Ярко светит луна, матовым светом заливает окрестности. На широкой реке поблескивает мелкой рябью лунная дорожка. Ничем не нарушается покой долины. Пост наблюдения у кромки воды вполглаза смотрит по сторонам, давно ничего не случалось, да и случиться не может, когда вокруг непролазная грязь. Набежал ветерок, всколыхнул поверхность воды, умчался в затопленный тальник, снова тишина. И тут старший наряда охранников заметил нечто странное и страшное. Там, где была исчезнувшая Белояра, водная гладь вдруг начала пучиться, горбиться. Послышались резкий треск, громкий скрежет, потом стала медленно подниматься высокая светлая стена. Она постояла мгновение неподвижно, затем плашмя упала на поверхность воды. Грохнуло так, что соплеменники в жилище вскочили на ноги, наблюдатели в испуге отбежали к саманной стене. Дружинники в полном боевом снаряжении бросились к берегу реки, охранники окружили становище постами.