Мне становилось все легче. Анатолий и на этот раз правильно все рассчитал. Девушки уже знали о наших с ним отношениях, косились на меня, кто завистливо, кто просто с любопытством. Я молчала. Пришла из лаборатории Лидия Николаевна с нашим инструментом, ничего не спросила у меня, только глянула внимательно. И я была благодарна ей, что она ничего не сказала девушкам о нашем внезапном возвращении в чертежку. Я аккуратно разложила инструмент, приколола поверх какого-то чертежа лист кальки и стала усердно работать. От механических, однообразных движений я почти совсем успокоилась, только все никак не могла понять, что именно я калькирую. Не знаю, сколько прошло времени, помню только, что это было до обеда, меня кто-то позвал к телефону. Подошла, взяла трубку, и вдруг всю меня от затылка до пяток словно кипятком обдало: Олег весело - я еще успела удивиться, но тут же сообразила, что о моем разговоре с Анатолием он ничего не знает, - говорил мне:
- Танька-Встанька, поедем после работы купаться? Погода-то сегодня, а?..
И засмеялся. И все сразу стало вчерашним, счастливым, ярким, а то, что связано с Анатолием, куда-то исчезло, пропало, и мне задышалось легко и вольно. И я не могла слова сказать, только смеялась и смеялась ему в ответ как дурочка. И была согласна на все, что бы он ни предложил, хоть пешком на Северный полюс идти. И вдруг закричала в трубку на весь зал:
- У меня с Собой купальника нет!..
Мы еще о чем-то говорили, и я, все смеялась, в чертежке перестали работать и смотрели на меня, и в конце концов мы с Олегом договорились - от радости я все никак не могла взять в толк, где мы увидимся, - сразу после работы ехать купаться.
Шла я к своему месту как по воздуху и блаженно улыбалась.
Лидия Николаевна тихонько спросила меня, нагнувшись к самой доске:
- Олег?
- Ага…
- Ну, слава богу! - облегченно выдохнула она, вдруг придвинулась ко мне, обняла за плечи, шепнула на ухо: - Ты прости, что я раньше плохо о тебе думала. - И спросила с таким отчаянием, точно от этого зависела вся ее жизнь: - Ладно, Танюшка?!
- Что вы, тетя Лида!.. - И я ткнулась носом ей в плечо.
17
Первой выбежала я из чертежки, завернула за угол к аптеке: Олега не было. Сейчас подойдет… Глядя в стекло витрины, я стала поправлять волосы. Куда мы, интересно, поедем? Да все равно куда, ведь Олег будет рядом!
И тут раздался голос Анатолия:
- Вот ты где… А я ищу, ищу!
Я так испугалась, что не могла пошевелиться. Подумать только: я совсем забыла о его существовании… Из груди уходило что-то теплое, живое, во рту делалось горько, сухо…
- Пообедаем или сначала в загс?
- Хорошо…
- Сначала пообедаем? - уже чуть тревожно переспросил он.
- Хорошо…
- А загс не закроется? - Он перестал улыбаться.
- Танька-Встанька!.. - весело крикнул Олег, выбегая из-за угла; я резко обернулась, невольно шагнула ему навстречу. Олег увидал Анатолия, смутился и шел теперь к нам все тише, тише, уже только по инерции.
Лицо Анатолия будто окаменело в презрительной гримасе: он свысока, почти с отвращением смотрел на Олега. В эту минуту я подумала, что Анатолий скорее всего заранее предусмотрел возможность подобной встречи и заготовил даже это выражение лица.
- Ну, знаешь ли! - возмущенно проговорил Анатолий и двинулся к Олегу, сжимая кулаки. - Всего мог от тебя ожидать!.. - И по-петушиному тонким, срывающимся голосом вскрикнул: - Это мерзко, низко, грязно! - Он смешно выгибал грудь и приподнимался на носках.
И тут лицо Олега стало спокойным, а в глазах появились смешинки. И тотчас я еще отчетливее увидела всю напыщенную оскорбленность Анатолия, у которого украли то, что он уже твердо считал своим, - меня, и еще злее осудила его за несдержанный крик, зачеркнувший всю его воспитанность. Насмешливое выражение лица Олега помогло мне ясно увидеть разницу в их отношениях друг к другу. Да и способен ли Анатолий вообще на настоящую дружбу?..
- Ты подлец! Подлец!.. - У Анатолия тряслись руки. - За такое морду бьют!
- С этим успеется, - спокойно сказал Олег и вдруг горестно, горячо спросил: - Ну за что ты на меня так?! - И облизнул вдруг пересохшие губы. - Давай поговорим как следует…
Анатолий резко повернулся, угрожающе произнес:
- Хорошо! - И скомандовал - Пошли! - И быстро зашагал вперед, низенький, готовый решительно на все; весь вид его говорил, что он уверен в своей правоте и только по необходимости вынужден еще куда-то идти, о чем-то разговаривать. Интересно, а меня он все-таки за человека считает?
Олег посмотрел на меня, но в этом взгляде ничего нельзя было прочесть. Неужели я еще в чем-то виновата?!
Мы пошли за Анатолием. Я смотрела на Олега, а он все глядел вперед, лицо его было каким-то замкнутым. Мне стало больно и страшно и вдруг захотелось, чтобы все это поскорее кончилось. Все равно как, только поскорее! Но у меня хватило силы не убежать. Анатолий свернул в какой-то скверик за низенькой решетчатой оградой, пошел прямо по куче песка, возле которой возились дети, сел на пустую скамейку, стал смотреть на нас… Мы с Олегом обошли детей - женщины что-то сердито говорили нам, - и он сел рядом с Анатолием, а я, чуть задержавшись, - по другую сторону Олега.
- Ну?! - позванивающим голосом требовательно спросил Анатолий у Олега.
Олег, нагнув голову, долго доставал из пачки сигарету, сунул пачку в карман брюк, достал коробок спичек, долго закуривал.
- Нечего сказать?! - с издевкой выговорил Анатолий. - Знаешь, как это называется?..
Олег поднял голову, внимательно посмотрел на Анатолия и наконец негромко, удивленно сказал:
- Мы же с тобой почти двенадцать лет… дружим, как же ты можешь со мной так разговаривать?
- А как же мне прикажешь с подобными… типами разговаривать? По головке гладить?!
- Ну вот что! - отвернувшись, уже как чужому, сказал ему Олег. - Можешь ты спокойно послушать?
- Я жду!
- Мы, понимаешь, с… Таней как-то утром ехали в автобусе, и я уже тогда…
- Меня эти детали не интересуют!
- И я тогда уже понял, - продолжал Олег, глядя перед собой, - что… что это не просто знакомство… Я, конечно, все знал о ваших отношениях, вернее, сразу же узнал…
- Ты не оправдывайся!
- И старался… погасить в себе это. Но у меня ничего не вышло… - Он снова посмотрел Анатолию в глаза: - Я люблю ее, Толька!
- Очень хорошо! Ну и что же?!
- Я, знаешь, долго мучался… Если бы она была твоей женой, я бы уехал куда-нибудь, что ли…
- А что меняется, если невеста? Или тебе бумажка из загса нужна? Законником стал? Иди-ка ты отсюда подобру-поздорову, - точно все уже решилось, вдруг спокойно сказал Анатолий. - Иди, иди, голубчик!
- Так! - медленно проговорил Олег, удивленно рассматривая его. - Джентльмен-то ты джентльмен, а по-мужски не можешь!
Анатолий вскочил, глаза его совсем скрылись под выпуклым лбом, он сжал кулаки.
- Я не об этом, - уже почти устало договорил Олег. - Думал, не придется ее вмешивать… Да сядь ты, сядь!
Анатолий медленно опустился на скамейку, напряженно отодвинулся.
- Нас трое, - сказал Олег.
- Она еще девчонка! - крикнул Анатолий. - У нее еще… много увлечений в жизни может быть!
- А если это не увлечение?
- Она моя невеста! - поспешно, будто боясь, что я заговорю, сказал Анатолий. - Это решено! Об этом все знают. Понимаешь, все! Один из нас двоих должен уйти!
- И этот благородный человек, конечно, я? Нет, не могу я этого сделать… Если бы мог…
- Не надеешься ли ты, что уйду я?!
- Подожди, давай поспокойнее…
- В этом вся моя жизнь! - вскрикнул Анатолий и даже руки прижал к груди. - Видишь, она молчит!.. - Он повернулся ко мне, глядя по-нищенски, умоляюще, как утром у вокзала, и одновременно значительно, словно хотел напомнить обо всем, что было у нас с ним.
Если бы он не смотрел на меня так, если бы я не видела его лица, если бы он не говорил так, я, может, отмолчалась бы. Но уж очень я устала… А Олег не двигался, не смотрел на меня. Я только видела, как у него побагровело ухо. И поняла: стоит мне только попросить, и он сразу же встанет и уйдет. И не оглянется. Навсегда уйдет! И опять смутно почувствовала, что Анатолий все равно вернется ко мне, чтобы ни случилось, вернется обязательно. А Олега я потеряю. Потеряю! Все задрожало у меня внутри. И я сказала:
- Я люблю Олега, Анатолий.
У Олега, будто солнце выглянуло, засветилось лицо. Я тихонько положила руку ему на колено, он тут же сжал ее своей ладонью. И я с ужасом подумала, что еще минуту назад, скажи я хоть слово, он бы этого не сделал. И больше никогда бы не сделал! И откуда-то издалека услышала хриплый, отчаянный крик Анатолия, и все не могла понять, чего он мечется передо мной. Наконец я расслышала - он кричал:
- Это предательство! Я не верю! Ты не можешь!..
Женщины с соседней скамейки с жадным любопытством смотрели на нас, и я, глянув на Анатолия их глазами, вдруг улыбнулась - так он был смешон. Эта моя улыбка окончательно взорвала его: он хотел ударить Олега, промахнулся и по инерции упал на него. Олег одной рукой - другую он так и не снимал с моей - уперся ему в грудь, медленно отодвинул Анатолия, помог ему выпрямиться и сказал:
- Ну и варварства еще в тебе, Толька!..
Анатолий сморщился, втянул голову в плечи, встал и пошел, раскачиваясь, как пьяный. Не разбирая дороги, он шел через кучу песка, женщины испуганно убирали с его пути детей. Зацепился плечом за столбик ограды у калитки, вяло приостановился, заплетаясь ногами, вышел на улицу и скрылся за углом дома.
- Жалкий какой!.. - сказал Олег. - Двенадцать лет его знаю… никогда бы не подумал…
- Он вообще скрытный… Он тебя ударил?
- Да нет…
Я погладила Олега ладонью по щеке. Мы поднялись и, крепко держась за руки, пошли. Опять обогнули кучу песка с детьми, прошли мимо замолкших женщин, вышли на улицу и зашагали куда глаза глядят… Толстая женщина, самодовольная и тупая, выпятив живот, вразвалку переходила улицу. Я была уверена, что и Олег видит ее сытое самодовольство. И тут же подумала: раньше я бы, конечно, тоже поняла, что она сытая, самодовольная, но отметила бы для себя и хорошее платье женщины, и дорогие, модные туфли, а для Олега ее платье и туфли не имели никакого значения, он видел только это сытое, нахальное, хвастливое довольство. Но я уже почему-то знала, что теперь и он будет замечать такие вещи, как платье и туфли, а я сама - оценивать каждого человека полнее и глубже… Так мы и шли из улицы в улицу, и неважно было, куда и зачем мы идем…
Потом вдруг оказалось, что мы с Олегом едем в электричке. К нам, в Мельничный Ручей. Наверно, ноги сами занесли меня на вокзал и в поезд, а Олег ни о чем не спрашивал, просто шел вместе со мной. Мы стояли в тамбуре, крепко взявшись за руки, глядя на пролетавшие мимо дома, деревья, лужайки.
Потом мы купались в озере, серо-багровом от вечернего солнца. А на берегу сидела Зинка со своим маленьким Витенькой и, ничего не понимая, смотрела на нас.
Вышли, вделись и медленно пошли вдоль озера, потом в лес. Было тихо; тени от деревьев тянулись через поляну. Мы вдруг легли, и произошло то, что происходит, когда, человек, томимый жаждой, увидит наконец оду. И весь мир стал таким дорогим для меня, и все, вся жизнь стала такой огромной и светлой. И я знала: Олег чувствует то же. Мы долго лежали не двигаясь…
А потом, будто по воздуху, перенеслись к нам в дом. Там были отец, мама - и Анатолий. И мы с Олегом ничуть не удивились, увидев его, словно именно так все и должно было быть, и он должен был приехать за нами в Мельничный Ручей, прийти к нам домой, сидеть и ждать нас. Только я все не могла вспомнить, зачем именно он приехал, не могла понять, почему кричит мама, почему суетится в комнате Анатолий, почему отец, сбычившись, молча сидит в углу. А когда сообразила, сказала им троим:
- Все уже. Все, понимаете? - И, взяв Олега под руку, повела его в свою комнату, закрыла на задвижку дверь. А мама все кричала, дергала дверь, и Анатолий стучал в нее…
18
Утром вышла из своей комнаты и очень удивилась, когда увидела маму, бледную от злости, услышала ее свистящий шепот:
- Иди-ка сюда!
Я остановилась, мама резким движением вдруг дернула полотенце, висевшее у меня на плече. Вслед за ней я вошла в их комнату. Отец сидел за столом, пил чай, не поднял головы.
- Что тебе? - спросила я маму, уже понимая, что происходит, и все же с удивлением глядя на ее осунувшееся за ночь лицо.
- Ах, ты еще не знаешь?! - Я не успела отшатнуться, мама влепила мне звонкую пощечину. - Теперь знаешь?
- Убедила! - насмешливо ответила я, потирая щеку, и подумала, что Олег сказал бы ей то же и так же вел бы себя; отец не шевельнулся.
- Тихо, бабы, три-четыре!.. - негромко сказал он, не вставая из-за стола, и приказал: - Сесть!
Мы с мамой сели у разных концов стола. Отец закурил, отодвинул стакан, поправил скатерть, поднял на меня тяжелый взгляд, медленно заговорил:
- Ну, Анатолий рассказал нам про этого… Олега.
- А уж он врать не будет! - быстро вставила мама.
Отец поморщился и, не глядя на нее, продолжал:
- Ну, Анатолий простит тебе все, это видно, три-четыре…
- Папа, я его не люблю, понимаешь? Я люблю Олега!
- Любишь - не любишь!.. - почти презрительно выговорил он. - Ты мне про любовь не толкуй; поумнеешь - сама поймешь, что к чему в жизни. Любовь дело пятое, простое: живут рядом два здоровых да еще молодых человека - вот между ними и любовь. Любовь эта самая и приходит, и уходит, и снова приходит. Будешь все время с одним человеком жить, так любовь зла, хочешь не хочешь, а полюбишь его! Дело обычное, три-четыре, житейские. Подожди, не встревай, ты меня слушай! Мы с матерью тоже не вечные… Ну, нам с ней этого, - он кивнул на дом и двор, - на нашу жизнь хватит. Да ведь и оно требует глаза и глаза. Попробуй, не подои корову хоть день… Подожди, мать! Ну, это ладно… А ведь Анатолий-то человек надежный! Надежный, вот ты что учти. Мы тебя вырастили, ничего не жалели, человеком сделали… Подожди, говорю! А ты чем нам с матерью платишь?! Мы все одна семья. Мы родные! Нам надо зубами друг за дружку держаться! Иначе проглотят, и оглянуться не успеешь! Вот она какая, жизнь, три-четыре…
- Я все понимаю, - тихонько сказала я. - Ты не думай. Я вас люблю. Я вам благодарна за все!
- Давно бы так! - сказала мама.
- Только у нас с Олегом… уже все было.
- Что-о-о?! - Мама привстала.
- У нас будет ребенок, - твердо ответила я.
Плечи у мамы затряслись, она закрыла лицо руками и зарыдала глухим, грубым голосом. Отец закуривал новую папиросу, спичка в его руке дрожала, он никак не мог попасть огоньком в папиросу. Мне было тяжело, больно смотреть на них, я никогда еще не видела их такими. Как во сне, цепляясь за пол ногами, я вышла из комнаты.
Пришла к себе, бесцельно потолкалась, вспомнила, что надо умыться. Делала это долго, неловко, измазалась зубной пастой. Наконец умылась, оделась, взяла сумку. Отец позвал меня. Я вошла. Он все еще сидел за столом, лицо у него было такое, будто он только-только вышел из больницы. Мама лежала на кровати, отвернувшись лицом к стене. Отец сказал мне:
- Ну, теперь уж ничего не воротишь, дело сделано, три-четыре… Сама себе судьбу выбрала, сама и расплачиваться будешь. Только уж давай все по-законному, с регистрацией и прочее. Как у людей. Пусть он к нам приходит, этот… Олег. Да и люди пусть к этому привыкнут, нам по-петушиному не надо! - Отвернулся к окну, горестно выдохнул: - Вот уж чего не ждал от тебя так не ждал! Ну, Светка, та такая… Вот, мать, дети-то, три-четыре…
Мама ничего не ответила.
- Спасибо вам за все! - сказала я, подождала - они молчали; повернулась и пошла…
В городе на остановке у вокзала меня ждал Олег. Мы втиснулись в автобус. Когда дверцы уже закрылись, мы увидели, что по панели к автобусу бежит Анатолий.
- Вот черт… - досадливо и огорченно проговорил Олег.
- Прямо с ума сошел! - сказала я. - Как ты теперь у него в лаборатории будешь работать? Он тебе не будет вредить?..
Олег удивленно посмотрел на меня и засмеялся.
- Он ведь сильный, ты не думай, - договорила я.
- Не та у него сила. - Олег еле вытащил руку, зажатую между чьих-то плеч и ласково поправил мне волосы.
И сразу исчезло все неприятное, даже о разговоре с отцом и матерью я не сказала Олегу. Тесно в автобусе, прямо не вздохнуть, но никогда еще мне не было так приятно ехать.
В чертежке все уже знали о случившемся. Лида-маленькая и Галя смотрели на меня во все глаза со страхом и восхищением, точно я на Луну слетала.
- Смотри, девушка! - по-старушечьи сказала мне Галя. - Не пробросайся!
- У нее же любовь, как ты не видишь? - перебила ее Лида-маленькая и доверительно шепнула мне: - А мы все знали, что с Локотовым ты только время провести хотела. Ух и здорово, девочки!
Клара-Вертолет завистливо вздохнула:
- Этой Беловой и мечтать не надо: что только задумает - сразу исполняется. Счастливая!..
Лидия Николаевна тихонько спросила меня:
- Анатолий сильно психовал?..
И я неожиданно для себя откровенно и подробно рассказала ей и о разговоре между нами троими, и о том, что Анатолий приезжал к нам домой, и как утром поговорила с родителями. У Лидии Николаевны все время было ласковое и тревожное лицо, точно она старшая сестра мне. А я рассказывала и все про себя удивлялась, как это раньше я не видела, что она такой хороший человек, даже боялась ее. И вдруг поняла, что у меня появился настоящий друг. Лидия Николаевна сказала: