Утром она позвонила Ермаку. Он тотчас приехал в опустевшее общежитие - все ушли на работу, и Зина все ему рассказала.
Ермак попросил ее помочь. Ей ничего для этого не надо было делать, только промолчать, чтобы все шло своим чередом…
Зина замолчала. Она была бледна и как-то подавлена.
- Когда же будет это? - испуганно спросила я.
- Это уже было… Позавчера.
Тетку, чтоб не травмировать, заблаговременно отправили на дачу со всей семьей. Оперативники приготовились. Как только Зомби, Марафон и еще двое морлоков вошли в квартиру, Зина ушла домой. Морлоков схватили с поличным - с грузом икон и прихваченными по пути меховыми шубами. В переулке их ждала грузовая машина… вернее, уже не ждала. Каким-то образом Зомби ухитрился бежать, а троих задержанных препроводили в тюрьму. Зомби ищут уже третий день… Зина его не видела. Его никто не видел, он как сквозь землю провалился.
- Тебе жалко этого Зомби? - спросила я. Зина передернула худенькими плечами.
- Этот Зомби - сволочь, пробы негде ставить. У него только мать хорошая. Он своими делишками в гроб ее вгонит, а еще говорит, что любит мать. Нет, мне ни капельки его не жалко. Пусть бы поймали поскорее.
- А что тебя тогда расстраивает? - спросила я, потому что видела: ей плохо.
- Сама не знаю, Владя. Но мне не по себе.
- Это из-за того, что они тебе так доверяли, - сказала я. - Доверие даже плохих людей к чему-то обязывает. И когда оно нарушено, совесть бунтует. Но… ведь они- могли убить эту старушку? Они бы убили еще кого-нибудь… Продолжали бы делать свои темные дела, творить зло. Мерзавцы!
- Ты хорошо сделала, что рассказала о них Ермаку, - сказал отец.
Мы долго обо всем говорили. Потом Зина ушла. А папа уже не пошел к Шуре. Только позвонил ей.
На неделе заходил Ермак. Когда он узнал, что Зина была у нас, он тоже нам кое-что рассказал. Самую главную новость. С помощью описаний Зины, а также благодаря тому, что, она сообщила, в каких ресторанах проводит время Морлок (об этом не раз с восторгом рассказывал ей Зомби), было установлено его подлинное имя и где он работает (заведующим комиссионным магазином). Обыск на квартире и особенно на даче дал следствию очень много. Вообще, эта фигура оказалась куда крупнее и сложнее, чем думали.
Зомби еще не был пойман. Из Москвы он выехать не мог: всюду были сообщены его приметы и не только приметы. У его матери позаимствовали фотографии Зомби, размножили их и разослали по всем отделениям милиции.
Для нас неделя прошла почти спокойно. Работали над биотелеметрическим передатчиком. Вот когда мне особенно пригодились навыки работы с микродеталями.
На завод приезжал дядя Александр и вместе с нами, сняв пиджак и засучив рукава, корпел над передатчиком.
Многие забегали к нам взглянуть на двух братьев: профессора и рабочего, так похожих друг на друга и делающих одно дело.
Даже Рябинин заглянул и поприветствовал профессора Гусева. Впрочем, он не только заглянул, но и дал довольно дельный совет.
Зина уже работала у нас учеником слесаря. Ее взялся обучить Володя Петров. Рябинин бросил на нее удивленный и недоверчивый взгляд. Кажется, он подозревал с ее стороны какой-то подвох.
Была я у тети Али, виделась со своими двоюродными близнецами. Они окончили семестр с отличием и теперь получали повышенную стипендию. Странно, но почему-то я их никогда не любила. А они свысока смотрели на меня.
Навестила, как всегда, маму. Ей не легче, но ее скоро выпишут, так как она, собственно, ложилась на обследование.
Ходила я с девчонками в театр на Таганке. Майя ухитрилась достать четыре билета.
Жизнь шла как ей положено. Но, где бы я ни была, что бы я ни делала, я почему-то никак не могла забыть, что в это самое время ищут Зомби - идет охота на волка. Интересно, смеется ли он сейчас, когда круг сужается? Он ведь очень смешлив.
В субботу и в воскресенье я решила приналечь на занятия" Уже апрель, и оглянуться не успеешь, как придет пора экзаменов.
На семейном совете было решено, что я подам заявление на дневной факультет. Дядя Александр говорит: "Студентами мы бываем раз в жизни, и это самая чудная пора". Поэтому папа и слышать не хочет о заочном факультете. А я твердо решила идти на заочный.
Шуру отпустили в Рождественское за вещами. Попов добился для нее московской прописки. Шура уговорила папу помочь ей. Так что они едут вместе.
Они зарегистрируют свой брак сразу, как папе дадут развод. Это будет скоро, в апреле.
Шуре, кажется, хочется похвастаться перед односельчанами своим мужем.
Пусть их едут. Оба так счастливы. И напрасно они ждут регистрации, пусть бы Шура сразу перебиралась к нам. Целых три комнаты. Зачем жить в гостинице или у тети Попова? Но отец в этом отношении какой-то старомодный.
Проводив отца, я прибрала в квартире и засела за учебники. Но часов в десять почувствовала, что сильно устала, - все же я сегодня работала. И прилегла в халатике на кровать с томиком Станислава Лема. До чего же я люблю этого писателя! И не только его фантастику, но и его философские вещи. "Сумму технологии" я проштудировала с карандашом в руках три раза. Но в тот вечер я читала рассказы о навигаторе Пирксе. Поиски человеческого в современном изменяющемся Мире, на самой высокой ступени развития цивилизации.
Днем ребята с нашего двора притащили мне котенка - такой пушистый, дымчатый, веселый-превеселый котенок, что я пришла в восторг. Я назвала котенка Мики-Маус. Напоила его молоком, потом сбегала купила ему рыбки, - он поел с удовольствием и сразу стал ходить за мной по пятам, а как только я садилась, залезал ко мне на колени.
Это был первый мой котенок в жизни, потому что мама всегда боялась глистов и никогда не разрешала приносить в дом ни кошек, ни собак. И теперь я читала, а Мики-Маус лежал, прижавшись ко мне, и мурлыкал.
Часов в одиннадцать кто-то позвонил в квартиру. Подумав, что это кто-нибудь из соседей, я, не спрашивая (впрочем, я никогда не спрашиваю: кто?), открыла дверь. За дверью стоял совершенно обессилевший Зомби.
- Владя, Владя, - зашептал он, - впусти меня.
Глава восемнадцатая
ИСПЫТАНИЕ
- Я же не фашист какой-нибудь, - жалко твердил Зомби, - впусти меня!
Конечно, этот дурак был не фашист. Скажите по совести: как я могла его не впустить?
- Заходи, - сказала я и, пропустив его, заперла дверь. Он, шатаясь, прошел в комнату и тяжело плюхнулся на стул. Затем высморкался в грязный платок - он был совершенно простужен.
- Меня ищет милиция, - сказал он, - я умираю с голоду. У меня есть деньги, но в последние два дня я боюсь заходить в магазины. Боюсь попросить купить. Всех боюсь. Дай хлеба, Владя.
- Сейчас. Подожди!
Я помчалась на кухню, поставила на одну конфорку плиты чайник, на другую обеденный борщ в кастрюле, разбила на сковородку три яйца. Нарезала хлеба.
Потом он ел, давясь от голодной жадности, а я спокойно рассматривала его. В конце концов, я будущий психолог и мне необходимо изучать всякую психику - и добрую, и злую.
Пальто и шапку Зомби положил на пол возле себя. Костюм был в пыли, в каких-то стружках, опилках, мягкие золотистые волосы в паутине. Как он сразу изменился: небритый, грязный, как Зинка неделю назад, осунулся, похудел и… не смеялся.
- Спасибо, Владя, - сказал он, поев и выпив три чашки чая, - третий день не евши не пивши. Ты одна…
Он воровато огляделся.
- Я слышал, как ты отца провожала в деревню. Ждал, когда народ перестанет ходить.
- А где же ты был?
- На чердаке прятался.
- Все время?
- Нет. Со вчерашнего дня.
- Но что же ты думаешь делать дальше?
Он болезненно сморщился и потер руки. Глаза у него всегда были навыкате, а сейчас, когда он похудел, выкатились еще больше.
Все же он был красивым парнем, если б не выражение наглости и бездумности в лучшие для него времена и панического страха теперь, в беде. Но чего он боялся? Рецидивист, тюрьма для него - дом родной. Я спросила его об этом.
- Плохо переношу арест, слишком нервный, - пояснил он мне. - Вообще, какой идиот выдумал насчет "дома родного". Хуже тюрьмы ничего нет. Я когда выходил, крепко решил завязать, и вот…
Он безнадежно махнул рукой.
- Морлока опять встретил… Человека одного… какой он к черту человек. Наподобие фашиста. Опять я и закрутился.
- Зом… Как тебя звать-то?
- Валерий Шутов.
- У меня брата зовут Валерий.
- Если бы у меня была такая сестра, как ты… не попал бы я опять е такую историю.
- У тебя мама есть?
- Есть.
- Это больше, чем сестра… если, конечно, любящая мать.
- Мать у меня хорошая. Да вот я не в нее удался.
- Что же тебе все-таки делать? Давай подумаем.
- Что теперь думать - поздно! - уныло махнул он рукой. - Если бы Морлока не взяли, он достал бы мне другой паспорт, а с этим куда я подамся?
- Валерий, сколько ты классов окончил?
- Училище я закончил медицинское. В колонии всегда фельдшером работал.
- Фельдшером? Ты фельдшер? Почему-то я была крайне поражена.
- Но у тебя же есть профессия! Тогда почему ты не поступил на работу в больницу? Я слышала, фельдшеры нужны.
- Я и хотел. Но после заключения не сразу ведь подыщешь место. Обещали взять, но тянули резину… А тут опять Морлок повстречался, Денег дал целую пачку. Велел поступить в автопарк. Ему нужен был там свой человек. Я когда-то шоферские курсы окончил, права имел. Но меня поставили на ремонт.
- А если бы ты никогда не встретил Морлока?
- Кого-нибудь "другого бы встретил. Свинья грязи найдет, - самокритично заметил Зомби. - Я чертовски рад, что его зацапали, - злорадно добавил он. - Пусть поишачит где-нибудь на севере. Жаль, если ему вышку дадут. Пусть бы хватил лиха. Хотя, будь сейчас Морлок на свободе, я уже ехал бы с новым паспортом куда-нибудь на юг. Но какая это гадина, знала бы ты!
Зомби стал рассказывать о Морлоке - со злобой, ненавистью и снова начал хихикать. Потом перешел на самого себя и рассказал мне всю свою жизнь - долгую, путаную, страшную, а ему было всего двадцать три года. Отец его, рабочий на заводе, умер, когда Валерке было всего десять лет. Мать работала медицинской сестрой на медпункте того же завода. Она, по его словам, была хорошая, добрая, но только очень "захлопотанная". Любила читать, но и почитать-то ей было некогда. Жили они бедновато.
Закончив восемь классов, Валерка поступил в медицинское училище на фельдшерское отделение. Слабая здоровьем мать мечтала видеть его врачом, но боялась, что она "не выдюжит" столько лет. Поэтому они решили, что, окончив училище, Валерка будет работать фельдшером и учиться в медицинском институте.
- Если со мной что случится, у тебя уже будет профессия и ты всегда сможешь окончить институт, - говорила мать, намекая на возможную свою смерть.
Но случилось не с ней, а с Валерием. После окончания медучилища его послали на работу в деревню. В деревне ему, коренному москвичу, не понравилось, и он сбежал обратно в Москву. Поступил на "скорую помощь" медбратом.
Мать обрадовалась: сын возле нее, работает по специальности. Можно будет учиться и на врача.
Так бы оно и было, но… Морлок. Шикарный, обаятельный, властный Морлок. Расположение и дружба такого "потрясного" человека. "Волнительные" вечера в ресторанах, где играет оркестр под управлением Леонида Геллера, - "Останкино" или "Сатурн". Сногсшибательный Морлок небрежным жестом бросает в оркестр четвертную. Заказывает изысканный ужин, наливает Валерке рюмку "Камю". Денег у него куры не клюют. Он так остроумен, циничен, порочен. Но сколько вкуса! Он руководит этим красивым юношей с выпуклыми прозрачными глазами цвета морской волны и волосами словно спелая пшеница. По настоянию Морлока Валерка ушел из "скорой помощи". Морлок для вида устраивает его в свой комиссионный магазин, просто чтоб где-то числиться.
Стал поначалу приучать к "невинной" спекуляции. Покупали и продавали что подвернется: диски, пленку - мелкий фарцовщик… Но это было лишь начало.
Морлок протащил слабохарактерного, безвольного Валерку через все возможные преступления… Зомби участвовал даже в "мокрых" делах, но сам, по его словам, никогда не убивал.
- И тебе не было противно? - спросила я, подавляя отвращение к нему.
- Было. Это ведь сначала я радовался, как идиот, возможности иметь магнитофон "Грюндиг", штабеля дисков Пресли и Холидея, комплекты разноцветных джинсов, курить "Мальборо", пить "Дин энд тоник".
Сначала это перестало радовать, потом я стал ощущать страшную скуку, чувство совершенной опустошенности. Но куда мне было деваться? Я не представлял уже, как смогу жить на зарплату фельдшера. Да и Морлока боялся. Он бы меня на дне моря нашел. Ты и представить не можешь, какой это страшный и гнусный тип.
- Слишком уж долго ты мирился с этим типом, - сказала я холодно, - а что толку ругать его сейчас, когда он уже в камере. Почему ты не пошел хоть к Ермаку, которого ты знаешь, и не помог ему обезвредить Морлока?
- Боялся, что он меня убьет - прикажет убить.
- Ты боялся, другой боялся… столько крепких парней и боялись одного выродка. Что же тебе все-таки делать теперь?
- Можно, я закурю? - как-то робко и приниженно спросил Валерий.
- Кури, пожалуйста. Он закурил.
- Сколько можно прятаться, - сказал он совсем другим, деловым тоном. - Все равно разыщут. Явлюсь-ка я завтра с повинной. Может, скидка какая будет. Я столько передумал за эти дни, прячась по чердакам и подвалам… Спасибо тебе, Владя, век не забуду твоего участия.
Он встал и нагнулся за своим пальто.
- Куда же ты пойдешь сейчас? Он жалко развел руками.
- На чердак. Посижу там до утра.
- Еще возьмут ночью… А ты хотел сам явиться. И простужен весь, гнусавишь.
- Мне некуда идти. Где можно, уже был… просили больше не приходить. Дома у матери, наверно, караулят…
- Ладно, переночуешь в папиной комнате. Ложись и спи. спокойно. Утром разбужу рано. Позавтракаешь, и пойдешь с повинной.
Не подумайте, что я уж такая добрая и доверчивая. Но не выгонять же на ночь глядя человека, которому негде ночевать..
К тому же Зомби был неуравновешенный подонок, и на всякий случай следовало его обезвредить.
В шкатулке с лекарствами, которые остались после мамы, лежало ее снотворное - мама страдала бессонницей. Я все собиралась его выкинуть, но руки не доходили. А теперь вот пригодилось.
Я взяла несколько таблеток, вложила в обложку от аспирина, а на всякий случай, если откажется принимать аспирин, я еще парочку таблеток растворила в чае.
Я постелила ему постель и провела в папину комнату. Он послушно выпил горячий чай, принял две таблетки "аспирина" и блаженно улегся в постель.
- Спасибо! - пробормотал он с благодарностью, когда я зашла выключить свет.
Не знаю уж, подействовало ли сразу снотворное или он 1тпросто выбился из сил, но минут через пять он уже спал. Я "вздохнула с облегчением и ушла к себе в мамину комнату.
Ночью я несколько раз просыпалась и на цыпочках подходила послушать, но он спал сном невинного младенца и только посапывал.
Спала ли его бедная мать? Вряд ли.
Чтобы не проспать, я поставила будильник, и он меня разбудил ровно в шесть. Быстро оделась, приготовила кофе, горячий завтрак и пошла будить Валерия.
Сначала я постучала в дверь, еще и еще - никакого ответа.
Тогда я стала звать Зомби, все повышая голос. Наконец не выдержала, вошла и начала его трясти. Куда там, он так и валился спать…
Я, признаться, испугалась. Может, было слишком много снотворного? Пришлось дать ему понюхать нашатырного спирта, все из той же маминой аптечки.
Наконец он очухался и очень смутился.
Уже за кофе (я ему сделала покрепче) он "все извинялся, что так разоспался и мне долго пришлось его будить.
- Ну, Валерий, утро вечера мудренее, что решаешь окончательно? - спросила я. - Идешь с повинной?
Валерий горестно вздохнул.
- Лучше всего идти. Поработаю в колонии фельдшером, а то совсем потеряю квалификацию.
Про чердаки он, кажется, вспомнить не мог без содрогания.
- А после колонии… неужели опять?
- Нет, Владя, уж хватит. Если мать меня дождется, поменяем комнату на квартиру в Саратове и будем там с ней вдвоем жить.
- Почему именно в Саратов?
- А это же родина матери. У нее там родни полно. У меня одних сестер - двоюродных, троюродных - человек двадцать будет. Эх!..
Он помотал головой. Аппетит у него не пропал.
- Я одного боюсь, - сказал он, - что меня сцапают раньше, чем я дойду до Петровки. И не поверят, что сам туда шел, Владя! Может, ты меня проводишь? С тобой не боюсь. Нервный я очень…
- Опоздаю на работу… Ну ладно, провожу. Может, такси достанем.
Мы стояли у дверей дома на Петровке, 38.
Шутов жалко улыбнулся, губы его дрожали, глаза выкатились еще больше. Он сказал: "Спасибо, Владя!" и скрылся за дверью управления милиции. Я вздохнула, взглянула на часики-браслетку и назвала шоферу адрес завода.
- Проводила мил дружка? - иронически осведомился шофер, пожилой человек в кожаной куртке. От него сильно пахло табаком. Машину он вел отлично. Я сидела сзади, и мне совсем не хотелось ни растолковывать, ни оправдываться.
- Я их сразу определяю, - продолжал шофер и хмыкнул. - Мне бы только в милиции работать. А вот ты еще девушка хорошая, не с такими бы тебе связываться. Отец-то с матерью есть?
- Есть, - сказала я. - .Вы не волнуйтесь, все в порядке.
- Какой уж там порядок, - протянул он недоверчиво и умолк.
Я записала на всякий случай номер такси и фамилию водителя. Мало ли что!
Когда я вбежала, запыхавшись, в нашу мастерскую, все уже работали и, улыбаясь, уставились на меня. Володя Петров, который заменял сегодня бригадира, погрозил мне пальцем.
- Это что же, Владька, только папа отъехал на пару дней, как дочка уже опоздала. Проспала?
Я махнула рукой и уселась за свой столик, где меня ждали микроскоп, пинцеты и микродетали.
- Зинка сегодня тоже опаздывает, - добавил недовольно Петров.
- Зинка может и совсем прогулять, - буркнул Андрей. Остальные помалкивали: давно ли они сами и опаздывали, и прогуливали.
В одиннадцать часов в нашу мастерскую вошла взволнованная секретарша Рябинина, полная красивая женщина лет сорока пяти, с обесцвеченными волосами. Ее все называли Аленушка. Она никогда к нам не заходила, и мы удивились.
- Сегодня нашли Зину Рябинину… ножевое ранение, - сказала она, - еще жива. Владимир Петрович поехал к ней в больницу. Я решила поставить вас в известность, чтоб не ждали.
Чуть пожав полными плечами, Елена Ивановна вышла,
Через минуту мы услышали ее голос. Кому-то рассказывала в коридоре то же самое.
- Это Зомби! - воскликнул Шура Герасимов.
Он полез за папиросами. Другие ребята тоже. Я растерянно отодвинула столик. Кто сейчас мог спокойно работать…
- С чего ты взял, это Валер… Зомби? - спросила я мрачно.
- Больше некому, как Зомби, - уверенно повторил Шура. Он заметно побледнел, родинки-мушки теперь выделялись рельефно.
- Похоже, что Зомби, - поддержал его и Олежка.