Придя домой, он сел у открытого окна. День медленно угасал. Из палисадника доносился запах цветов и влажной земли. Пышные ветви сирени льнули к окну. Хорошо, что он во время войны не срубил кусты на топливо. "Цветы - радость в жизни", - вспомнил он слова отца. Вон там, около клумбы, белеет скамейка, на которой они сидели вместе в последний раз… Не дожил старик до хороших дней! Будь он жив, положил бы руку на его плечо и своим глуховатым голосом сказал бы: "Молодец, Серега, сберег цветы…"
- Будешь ужинать? - раздался голос матери.
- Подожду Леню, - ответил Сергей и, положив руки на подоконник, опустил на них голову.
Леонида опять нет. Где он пропадает так поздно? Странные дела творились с ним в последнее время: сияет, словно именинник, франтить начал… Уж не закружилась ли у него голова от первых успехов? Слов нет, у Лени настоящий конструкторский талант, это всем ясно. Но, кажется, Власов с Никитиным избаловали его своими чрезмерными похвалами. Взрослые люди, а не понимают, что парень впервые окунулся в настоящую жизнь, недолго и голову потерять, стать зазнайкой. Он все еще не помирился с матерью, - не поймешь, что у него на душе. В черствости его обвинить нельзя: так заботливо он относится к сестре! Теперь они очень сблизились, часто встречаются, каждое воскресенье бывают у отца. Кого жаль, так это Милочку. Она сильно изменилась, ходит печальная, задумчивая, похудела, на лбу морщинки. При встречах больше молчит. На днях вдруг сказала откровенно, как раньше: "Ты не представляешь себе, Сережа, как мне невыносимо жить с ними…" Положим, он все прекрасно понимает, но как помочь горю? Ведь не скажешь ей: "Переезжай, Милочка, к нам, места хватит на всех…"
Последние лучи заката погасли… Если бы Милочка захотела… Нет, об этом не стоит думать!
- Что, взгрустнулось, сынок? - Аграфена Ивановна подошла к нему и провела рукой по его густым волосам.
- Нет. Просто задумался…
- Неприятности у тебя?
- Нет, мама, все хорошо! Просто в такой вечер хочется помечтать.
- Понимаю… Скажи, Сережа, наладилось у вас с Милочкой?
- Не знаю… Мы с нею друзья, как и были раньше.
- Эх, сынок, сынок, скрытный ты стал, с матерью не хочешь поделиться! - Аграфена Ивановна прижала его голову к своей груди.
После ужина Сергей вышел на улицу и побрел по направлению к парку. На Русаковской улице он еще издали заметил Леонида. Тот шел с открытой головой, в шелковой тенниске, тихонько насвистывая.
- Где так поздно шатаешься? - остановил его Сергей.
- Что значит "шатаешься"? Не "шатаешься", а "где задержался?" Так принято спрашивать у воспитанных людей!.. Второе: я голоден и, если хочешь доставить себе удовольствие беседой со мной, проводи меня до дома.
- По твоей милости я сам два часа сидел голодный и, признаться, большого удовольствия от беседы с таким пустомелей не испытываю.
- Опять не так! - Леонид взял его под руку и, заглядывая в глаза, вдруг спросил: - Как ты думаешь, хорошо жить на свете?
- Это кому как…
- Ну, скажем, мне?
- Легкомысленным людям всегда хорошо живется.
Леонид расхохотался.
- Ты ничего не понимаешь!.. "И жизнь хороша, и жить хорошо". Так сказал выдающийся поэт современности. И самое удивительное в том, что я с ним вполне согласен!
- Уж не выпил ли?
- Угадал. "Я пьян, и душа моя полна страсти", - запел Леонид и остановился у калитки. - Ты погуляй немного, я быстренько перехвачу чего-нибудь, и мы продолжим наш содержательный разговор, - сказал он и побежал домой.
"Не иначе, как парень влюбился", - решил Сергей.
3
Мастерица Васса Петровна зашла в красный уголок к профоргу Агафоновой.
- Кого будем выделять для работы на новых станках? - спросила она, присев на табуретку около стола.
Агафонова нехотя оторвалась от груды бумаг, лежащих перед ней.
- Разве станки уже установили?
- Сегодня заканчивают. Антохин два раза звонил по диспетчерскому - требует двух опытных ткачих, чтобы потом они стали инструкторами.
- Пошлем комсомолку Таню и новенькую из пятой бригады, которая десятилетку окончила.
- Самохину?
- Вот-вот, ту самую. Девка - огонь, за первую декаду норму выполнила на сто двадцать процентов. Сегодня в обеденный перерыв мы ей вымпел будем вручать.
- А десятиминутка? - спросила Васса Петровна.
- На той неделе собирали, подождем малость…
- Ждать некогда, в моем этаже семь человек не выполняют норму выработки, всю смену назад тянут! Поговорить надо, постыдить.
- Подумаешь, семь человек!.. Раньше больше тридцати процентов не выполняли, и то ничего.
- То было раньше!
- А теперь что?
- А теперь другое!.. Или ты с луны свалилась? Месяцев шесть - восемь тому назад мы мечтали только, как бы выполнить план и выйти из прорыва. Это уже позади, сама знаешь, теперь весь комбинат за переходящее знамя борется, а отдельные люди все еще плетутся в хвосте, норму не выполняют. Их нужно подтянуть, это твоя святая обязанность. Ты посмотри, как красильщики и отделочники стараются! На днях Алексей Федорович заявил на диспетчерском совещании, что скоро в красилке третью смену ликвидируют. А совсем недавно они весь комбинат назад тянули.
- Васса, ты так разговариваешь со мной, словно я чужая. Разве я не стараюсь?
- Мы тут две коммунистки, и давай говорить откровенно. Плохо стараешься! И не только ты одна, а все мы по старинке работаем. Соцсоревнование свели к собиранию бумажек: "Обязуюсь выполнять норму на сто два процента" - и все. Потом бумажки эти подшиваем в папки, и делу конец. У нас, мол, все рабочие соревнуются!.. Нет, нужно, чтобы бригады по-настоящему боролись за лучшие показатели, чтобы брак считался позором, а законом для всех было выполнять норму. Наш народ золотой, сама знаешь, надо только ключ к его сердцу найти, нужное слово сказать, и он все сделает! Вспомни войну - мы ведь тогда невозможное делали…
- Что верно, то верно…
- По-моему, тебе с работницами нужно почаще разговаривать - рассказывать им о больших и малых делах, чтобы они знали я радовались нашим успехам. Взять, к примеру, жилье - сколько домов строится! У нас тоже на днях бараки будут сносить и жильцов в новые дома переселять. Большое общежитие выстроили. Нам бы беседу провести на эту тему, - не догадались. За нас это сделала беспартийная старуха, директорская мать Матрена Дементьевна, и как сделала! Лучше всякого агитатора. Захожу вчера после смены сюда - красный уголок полон молодежи. Вот за этим столом сидит Матрена Дементьевна и про старую жизнь рассказывает - про казармы, о хозяйском произволе, о нужде… А молодежь-то как слушает!.. Ну ладно, заговорилась я с тобой! Согласую с начальником цеха и пошлю на новые станки Таню и Самохину.
Мастерица поднялась и ушла. Агафонова задумалась… Как быстро все изменилось. Всего полгода назад она не знала, за что взяться, чем заполнить день. Вокруг люди Делом заняты, а она бумажки подшивает да членские взносы собирает. Даже в партком ходила просить, чтобы из профоргов освободили, а теперь так много всяких дел навалилось на нее, что только поспевай!.. Производственные совещания, рабочие предложения, десятиминутки, товарищеские суды, жилищная комиссия, беседы… Все на чем-то настаивают, чего-то требуют. Бывало, половина станков без основ стоит - и ничего. Сейчас один только станок простоит лишних десять минут - шум поднимают; ты, мол, профорг и обязана меры принимать, начальство к порядку призывать. Васса Петровна права, работать по старинке не годится!
4
Главный бухгалтер Варочка с возмущенным видом вошел в кабинет и положил на стол перед директором счет:
- Знаете, Алексей Федорович, это уже слишком! Снабженцы опять счет предъявили на оплату из фонда директора. И знаете, на что? На дорожки для рабочего общежития! Купили никелированные кровати, столы, платяные шкафы, стулья, тумбочки, скатерти. Ладно, вещи вроде нужные, оплатили. А дорожки зачем? Не санаторий организуем! Того и гляди, скоро потребуют еще зеркала и диваны!
- Было бы неплохо, - невозмутимо ответил Власов и пригласил Варочку сесть. - Прежде всего не волнуйтесь, Сидор Яковлевич!
- Поневоле заволнуешься, когда на текущем счету по этой статье гроши остаются!.. Мы с вами договорились, что директорским фондом будем покрывать расходы по отделочной фабрике, а сами что делаете?
- Правильно, договаривались! Но вы же своими глазами видели, в каких условиях живут рабочие в общежитиях! Нужно же им создать элементарные условия!
- По мне хоть плющом покрывайте стены общежития! - пожал плечами бухгалтер. - Теперь скажите: из чего оплатить счета за десять полученных барок?
- Не мне советы вам давать, Сидор Яковлевич! Я твердо знаю одно - стоимость барок окупится ровно через шесть месяцев.
- Банку до этого дела нет, он механически снимает деньги с основного счета. - Старый бухгалтер решительно ударил ладонью по столу. - Ну ладно… Как говорится, взялся за гуж - не говори, что не дюж! Поскольку затеяли такое дело, надо довести его до конца. Второй подписи на оплату счета я от вас требовать не стану, хотя в данном случае имею полное право на это. Но считаю своим долгом еще раз предупредить вас: перекачивая оборотные средства на капиталовложения, мы грубо нарушаем финансовую дисциплину, нас могут крепко наказать!
- Ну, нет, я не хочу, чтобы вас наказывали за мои грехи! Лучше я вам дам вторую подпись и отвечать буду один.
Варочка с укоризной посмотрел на него, встал и взял, со стола счет.
- За кого вы меня принимаете? - спросил он и, не дожидаясь ответа, вышел.
"Директор-коммунист в роли комбинатора! Хорошенькое положение! - невесело подумал Власов, закуривая папиросу. - Эх, если бы дали полмиллиона рублей! Всего полмиллиона! Просил, настаивал, пороги обивал, ничего не вышло. Заместитель министра, Вениамин Александрович, ведающий вопросами капитального строительства, видимо, услышал где-то о нецелесообразности распыления средств, и теперь никакие доводы не в состоянии поколебать его упрямство… Только бы успеть довести до конца перестройку! Месяца через три-четыре все будет закончено. А тогда? Во всяком случае, тогда легче будет разговаривать…"
Позвонили по диспетчерскому аппарату. Ненашев доложил, что новые станки заправлены и можно приступать к испытаниям.
- Иду!
Власов пошел на ткацкую фабрику с тяжелым сердцем. От испытания он ничего хорошего не ждал…
Около станков в ожидании его прихода уже собрались люди. Баранов, чисто выбритый, замкнутый и надменный, как всегда заложив руки за спину, стоял в сторонке. Главный механик Тихон Матвеевич проверял моторы. Поммастера и монтеры о чем-то громко спорили.
- Все готово, Алексей Федорович, мы уже метра по три сработали. Прикажете запускать? - спросил Ненашев.
- Запускайте.
Молодые ткачихи стали на свои места. Заработали моторы, и станки начали свой монотонный стук. Попарно поднимались и опускались ремни, товарные валики, медленно вращаясь, навертывали на себя новые сантиметры рожденной на глазах ткани.
Власов положил руку на батан и стал подсчитывать удары. Сто двадцать. Ненашев не ошибся.
На соседнем станке треснула погонялка.
- Начинается! - с досадой сказал Антохин, остановил станок и поставил новую.
Почему-то часто рвались нити в основах, с перебоями работали автоматические приборы, заедало в челночных коробках.
Власов нагнулся к Баранову:
- К сожалению, приобретение малорадостное!
- Кажется, вы правы… Единственная надежда - может быть, детали подгонятся и будут работать нормально, - ответил тот.
- А скорость? На двадцать шесть оборотов меньше, чем на старых, шенгеровских станках! Как выполнить план на таких, если не увеличить парк?
- Сколько мне помнится, вы сами просили, чтобы их в первую очередь дали нам. Зачем же теперь сетовать? - Баранов пожал плечами.
- Правильно, просил - и не жалею! Проведем испытания и поставим вопрос о прекращении выпуска этой модели. Я надеюсь, что вы не откажетесь возглавить приемочную комиссию?
- Как вам будет угодно…
Переселение из бараков назначили в воскресенье, чтобы не отрывать людей от работы.
В десять часов к покосившимся, наполовину зарывшимся в землю баракам подкатили четыре автомашины. Шофер первого грузовика вышел из кабины и ахнул:
- Ну и дворцы!
- Приехали, приехали!
Жильцы высыпали во двор. Началась погрузка. Мужчины, женщины дети, словно боясь опоздать, торопливо выносили из бараков свой нехитрый домашний скарб и подавали грузчикам на машины. Слышались шутки, смех.
- Эй, тетка! Смотри трельяж не забудь!
- Будет тебе шутки шутить! Чем зубы скалить, лучше бы подсобил.
- Тетя Маруся, когда новоселье справлять будешь? Предупреди заранее…
- Со своей выпивкой хоть сегодня приходи!
- Мурка! Кис-кис-кис!.. Мама, Мурка убежала!
- Не мешай! На новой квартире другую киску заведем!
- Не хочу другую. Я Мурку хочу!..
Когда погрузка подходила к концу, на легковой машине подъехал Власов. Увидев возбужденные, радостные лица рабочих, он вдруг почувствовал себя так, как, бывало, на фронте, когда ему удавалось успешно выполнить трудное задание командования.
Навстречу Власову вышла солдатская вдова Евдокимова.
- Спасибо вам, товарищ директор! Наконец-то и мы дождались светлого дня, - сказала она и протянула руку, предварительно вытерев ее фартуком.
Растроганный Власов от всей души крепко пожал протянутую ему руку.
Погрузка закончилась. Прежде чем уехать, два шофера, по распоряжению Власова, подвели автомашины близко к баракам, зацепили стальными тросами за прогнившие столбы и дали малый ход. Затрещали доски, закачались и упали стены, поднимая облака пыли, рухнули крыши.
- Ура! - дружно закричали бывшие жильцы бараков.
А Евдокимова, перекрестившись, громко сказала:
- Ну и слава богу! Чтобы им, проклятым, возврата больше не было!
Новые двухэтажные дома, оштукатуренные и окрашенные в светло-желтый цвет, выросли на краю поселка, вблизи железнодорожной платформы. Узкие асфальтированные дорожки вели к парадным дверям с навесами. Блестели под лучами солнца зеленые крыши. Фасады этих любовно построенных домов украшали маленькие белые балкончики.
У низкого забора, которым были обнесены дома, автомашины встретил вновь назначенный комендант. Он проверял выданные на комбинате ордера и каждому жильцу указывал дом, этаж и номер его квартиры.
Власов не уезжал до тех пор, пока все не устроились, обошел дома, поздравил новоселов и в радостном настроении вернулся домой.
После обеда он сидел на диване, курил и рассказывал матери, как переселялись рабочие на новые квартиры.
- Ты бы видела, мать, какие у них были счастливые лица!
- А что ты думаешь! - ответила Матрена Дементьевна. - Когда мы получили отдельную комнату в кооперативном доме, окнами на реку, - помнишь? - долго не могла поверить, что она моя. По ночам вскакивала с постели, ощупывала стены, думала: не сон ли это?
- Да, после казармы та комната нам дворцом показалась, - сказал Власов. - А говоря откровенно, завидного в ней мало было. Наши новые дома, хоть и двухэтажные, куда лучше того дома. В каждой квартире ванна, просторная кухня. Свою котельную построили, в дома провели центральное отопление. Жаль, много денег ухлопали и на красилку мало осталось.
- На жилье для рабочих ты, сынок, денег не жалей - они окупятся с лихвой! Когда человек сыт, живет в уюте, у него и работа спорится. Это я по себе знаю.
- Я-то все это понимаю, а вот мой начальник ничего знать не хочет! Ему только план подавай. Израсходую оборотные средства на перестройку цеха - голову снимут.
- Не снимут, не бойся! - Матрена Дементьевна взглянула на сына и добавила: - Самое большее, что они могут сделать, это перевести тебя на другую работу, пониже. Ну что ж, пусть! Ты не директором ведь родился у меня. Зато о тебе добрая память останется!
- По правде говоря, мне не очень хочется уходить отсюда. Столько всякого еще нужно сделать!.. Кончу красилку - возьмусь за ткацкую фабрику, а там прядильная на очереди. Если провести в жизнь все, что задумал, то можно на пятьдесят процентов больше товара выпускать и сэкономить государству миллионы!
- А ты действуй без оглядки! Хорошие дела всегда зачтутся. Не на хозяина работаешь…
- Разве все зависит от меня? Нужно, понимаешь, чтобы те, кто руководит нами, все эти главки и управления, стояли поближе к производству, жили бы интересами предприятий. Главное - чтобы инициативу поощряли! Взять, к примеру, прядильную фабрику. Там есть старший инженер один, фамилия его Васильев, - он предложил добавлять к шерстяной смеси десять-пятнадцать процентов вискозных отходов, от этого на прядении и на ткацких станках обрывность резко сокращается и производительность увеличивается. Конечно, еще лучше капрон, но его у нас пока мало. Человек опыты провел и на деле доказал, что качество товара улучшается, более носким становится. А все осталось по-старому!
- Отчего же не приняли его предложение?
- Мы писали, просили триста тонн вискозных отходов, но шерсть в нашем главке, а шелк - в другом. Пока они между собой договорятся, пройдут месяцы, а то и год.