На маленьком приставном столике зазвонил телефон. Батыр остановился, снял трубку:
- Слушаю. Кто говорит? Плохо слышно... Ах, это вы, Борис Петрович... Слышите меня? Вы легки на помине: только что говорил о вас с одним хорошим парнем... Что? Руда? Спасибо, дорогой друг, спасибо! Немедленно приезжайте! Сейчас же высылаю за вами машину. Жду!
Баразов нажимает кнопку. Девушка-секретарь входит в кабинет и выжидательно смотрит на Батыра.
- Тонечка, пускай Борис срочно едет в колхоз "Путь к коммунизму". Там, в парткоме, его будет ждать Потапов, надо привезти его сюда.
Тоня, кажется, никогда еще не видела Баразова таким возбужденным и радостным. Она молча улыбается, кивает головой и идет выполнять поручение. Асхату же не хочется уходить, толком ничего не узнав; он мнется в нерешительности, а секретарь уже обнимает его за плечи.
- Какой ты у меня дорогой гость, джигит! Знаешь, ведь с хорошим гостем приходят в дом счастливые вести. Нашли-таки геологи зарытый в наших горах клад! Ну, друг, счастливого тебе пути! Знаешь, как нам теперь твоя электростанция нужна - позарез! Спеши!
Оставшись один, Батыр снова принимается мерить шагами свой кабинет. Мысли теснятся, обгоняя одна другую: "Что-то теперь скажут маловеры и нытики? Может, попросят прощения? Не жди, Батыр, не попросят. Только бы не помешали... Впрочем, ключи от клада теперь у нас в руках. Да и средств на изыскания потрачено немало. Наш долг - вернуть их государству сторицей. Интересно, велики ли запасы? Дуралей, ни о чем не сумел расспросить Потапова как следует... Телефон барахлит - надо, чтобы проверили линию... Ладно уж, часа через три Борис Петрович сам будет здесь, все разузнаю. Нужно ли сейчас звонить в обком? Пока не стоит, пожалуй. Вот если бы и нефтяники до чего-нибудь докопались. Который год бурят пробные скважины... Тогда-то район быстро пошел бы в гору. Где промышленность, там и кадры... И культура... Все это близко, совсем у порога".
Батыра прерывает телефонный звонок:
- Слушаю. Товарищ Абазов? Слушаю. Трактор, говоришь? У кого? Подожди минуту у телефона.
Батыр снимает трубку с другого аппарата:
- Лесозавод? Салам, Андрей Николаевич! Что-то тебя не видно. Все мы рождены для того, чтобы выполнять планы. И перевыполнять тоже. Что у тебя делает твой ЭС-100? Работает? А после смены ты бы не мог одолжить его часа на три Абазову? Что? Тебе же будет лес подтаскивать. Да. Спасибо. Он приедет сам.
И в другую трубку:
- Поезжай к шести часам, возьми трактор. Да не забудь вернуть вовремя! Я тебя знаю... До свидания!
Батыр положил трубку, но, видно, тут же сам вспомнил о неотложном разговоре и звонит уже сам.
- Хажомаров? Справку для обкома написал? А как с семинаром? Не спеши, нужно подготовиться к нему как следует. В ночной тиши голова, говорят, лучше работает. Конечно, неплохо, чтобы в сутках было не двадцать четыре, а хотя бы тридцать часов? Согласен. Но уж тут я ничем тебе помочь не могу...
Вошла Тоня и положила на стол перед Батыром объемистую папку с бумагами. Среди официальных отношений, испещренных штампами, печатями и подписями, в глаза сразу же бросилась бумажка непривычного вида: страничка из школьной тетради в косую линейку; небрежные каракули, - вроде бы малограмотный человек писал, однако грубых ошибок нет. Так и есть - анонимка. Батыр брезгливо поморщился и отложил листок в сторону. Потом все же взял и стал нехотя читать. "Так, какие-то гадости про Азамата. Чем-то он не угодил этому пачкуну. А вот и Асхата лягнул. Не успел человек приехать, его уже порочат. Какая мерзость! Ходит, небось, этакий двуличный тихоня по аулу, все улыбается, перед председателем раболепствует, а про себя копит злобу и зависть... Страшная штука зависть! Холодной змеей в теплый день подползает, жалит в самое сердце... Когда же этому будет конец? Вот растут молодые, умные, чистые... Как их уберечь от чужой зависти, как сделать так, чтобы сами они никогда не поддавались подлому чувству?.." Приподнятое настроение Батыра быстро улетучивается. Ходу анонимке он, конечно, давать не собирается, но... Вытащить бы ее автора перед всем народом за ушко да на солнышко. Посмотрели бы люди, кто ходит по земле рядом с ними...
В дверь просунулась голова районного прокурора.
- Заходи, Мухаммет Каирбекович! - Батыр со вздохом сложил в папку бумаги, встал навстречу прокурору. - Ну, как? Санаторий на пользу пошел?
- Очень даже, спасибо, Батыр Османович! Трость свою бросил в Кисловодске.
- Ну и хорошо. Теперь не запускайте болезнь.
- Болезнь обещаю не запускать, а вам должен сказать, что кое-какие дела без меня здесь запустили. Перед отъездом оставлял в райисполкоме представления о нарушениях сельхозустава в некоторых колхозах. Так все и лежит без движения.
- Это не дело! - заметил Баразов и что-то записал на календаре.
В свою очередь пожаловался прокурору на то, что в районе развелось множество каких-то подозрительных личностей, - под видом заготовителей они втираются в доверие к колхозникам, по дешевке скупают у них ранние фрукты и овощи, в общем, обслуживают людей по-всякому.
Мухаммет Каирбекович обещал сам заняться этим и милицию привлечь на помощь.
- Да, вот еще что, - вспомнил Батыр. - Колхозы начинают стрижку овец. Но с приемкой шерсти не все, по-моему, обстоит благополучно. Ты сам, пожалуйста, проверь, в помощь возьми кого-нибудь из специалистов-зоотехников. Потом составишь нам справочку. Не обсчитывают ли колхозы на приемке? Может, я и ошибаюсь. Рад был бы ошибиться.
Прокурор в свою очередь аккуратно записывает поручения в записную книжку, прощается и уходит.
Батыр Османович вдруг ощущает, что он здорово проголодался. Хорошо еще, успел выпить кружку парного молока на ферме... Вырваться домой на обед сегодня, видимо, не удастся - назначен разговор с редактором районной газеты.
Редактор является точно в назначенное время и входит в кабинет с видом бодрым и столь деловитым, что Батыр подумал было, уж нет ли у редактора к нему какого-нибудь наиважнейшего дела.
- Садись, друг, - приветствует его секретарь. - Как говорят, для хорошего человека стул всегда готов.
Редактор усаживается. Начало разговора, кажется, не сулит ему ничего хорошего, и его бодрая улыбка слегка тускнеет.
- Должен сказать тебе следующее, - медленно начинает Батыр. - Если я не ошибаюсь, ты тоже являешься членом бюро. Не хуже меня знаешь состояние дел в районе и тоже, кажется, несешь за это ответственность. Так?
- Так, - соглашается редактор и начинает беспокойно ерзать на стуле.
- А раз так, - продолжает секретарь, - то объясни мне, пожалуйста, почему мы на бюро хвалим одни фермы, один хозяйства и критикуем другие, а ты у себя в газете поступаешь как раз наоборот? Вот полюбуйся. - И Батыр Османович протягивает редактору сегодняшний номер районной газеты, исчерканный во всех направлениях синим карандашом.
Редактор быстро разворачивает газету.
- Да, верно, виноваты мы. - Он разглядывает конец четвертой полосы. - Не видел. Ездил с докладом на лесозавод.
- А другие куда смотрели? Ты же в редакции не один. И потом, доклады можно читать и не в те дни, когда у тебя номер выходит. В дальнейшем, товарищ редактор, давай условимся так: сразу же после пленума, заседания бюро и так далее ты собираешь своих сотрудников и информируешь их обо всем, о чем у нас шла речь. Согласись с тем, что мы не зря критикуем одних и поддерживаем других. Нужно шире пропагандировать в газете опыт передовиков. И совсем не обязательны длинные статьи. Мало у вас оперативных заметок, информаций. Ваши читатели должны постоянно быть в курсе того, что делается на соседней ферме или на заводе... Не мне учить тебя. И еще: почему в газете не выступают ответственные работники, специалисты, руководители хозяйств? Да и рабкоровских заметок, писем с мест очень мало. Какую статью ни возьмешь - под любой подпись сотрудника редакции. Это не дело.
Редактор сокрушенно оправдывается.
- Говоришь, работники райкома не хотят писать в газету, ссылаются на свою занятость? А ты, товарищ редактор, когда составляешь план работы, укажи не только темы, но и авторов. Мы их вместе утвердим на бюро. Посмотрим тогда, будет тебе писать районное начальство или нет.
В заключение Батыр Османович советует организовать на строительстве электростанции специальный рабкоровский пункт. Съездить туда, познакомиться с парторгом, с комсоргом, поговорить с ребятами, найти среди них наиболее грамотных да зубастых. Шутка сказать, какая стройка затевается! В каждом номере газеты должна быть информация с места работ...
Проводив редактора, Батыр на некоторое время остается один и думает о только что закончившемся разговоре. Неплохой, в сущности, парень этот редактор, только не умеет еще организовать дело как следует, за все хватается сам. Покраснел... Хорошо, когда человек умеет краснеть за свои ошибки. Что-то, однако, Бориса Петровича долго нет... Баразов посмотрел на свои часы - подарок жены к сорокалетию. Два года он носит их. А сколько раз за это время они с женой обедали дома вместе? По пальцам можно перечесть. Работа, работа и опять работа... Как отец говорил, работе конца не бывает.
И, словно отвечая его мыслям, резко зазвонил телефон:
- Абазов? Снова ты? Послушай, я и вчера говорил и сегодня повторю: ни одного человека из райцентра на уборку мы не дадим, и школьников тоже хватит отрывать от занятий. Пусть работают на своих пришкольных участках, с них и этого достаточно... Хватит! Ежегодно останавливаем работу учреждений, посылаем людей к вам на уборку овощей и кукурузы, а колхозники, надеясь на них, порою даже не выходят на работу. Так? У людей, понимаешь, уже и психология такая появилась: приедет чужой дядя и поможет... Сами развращаем людей, поверь мне... Да и от гастролеров этих больше вреда, чем пользы... Половина урожая ежегодно остается неубранной... Думайте своей головой: установите премии и поощрения, выполняйте свои обещания - тогда и люди вам поверят, и вы сами откажетесь от посторонней помощи. Денежная заинтересованность колхозников - великое дело. Вот увидишь, через год уехавшие запросятся к тебе обратно. Да, да, вот именно...
Зашла Тоня и доложила, что в приемной дожидается какой-то старик.
- Пусть войдет.
Батыр Османович встал навстречу белобородому деду.
- Садитесь, отец, на диван, здесь удобнее. Я вас слушаю.
Старик рассказал о своей нужде - крышу покрыть нечем. Дом построили, а стоит он до сих пор непокрытый. Не дай аллах, дожди, - вся работа пропадет, развалится саманная постройка. Ходил он к начальникам разным, обещать обещают, а делать не делают.
- Что требуется то - шифер или черепица? - поинтересовался Батыр.
- Лучше бы шифер, он дешевле, - ответил старик. - А то у меня и лесу мало, черепицу не закрепишь... Колхоз помог - дал ссуду. Насчет крыши и обращаться стыдно, в колхозном хозяйстве каждый грош на учете.
- А что ж дети?
- Обоих сынов взяла война... Были бы живы - разве ходил бы я так, просителем? Два сына, два наследника, две руки мои... - Уловив живое сочувствие в глазах собеседника, старик принялся рассказывать свою горестную повесть: - Младший и жениться еще не успел. А у старшего уже двое детей было... Да... Их мать, бедняжка, в Азии умерла. Трактором придавило на уборке свеклы... Внуков мы с женой сами воспитали. Трудно было, но что поделаешь. Выучили, в люди вывели. Теперь они уже оба женаты, живут отдельно. Да на первых порах им тоже нелегко приходится. Вот и взяли мы с женой к себе их детишек. Мальчик и девочка... Мальчик в школу зимой пойдет. Хороший мальчишка, уже помогает бабушке по дому. Так оно и идет: сначала дети, потом внуки, потом - правнуки... Будь она проклята, эта война, во веки веков! Не дай аллах, повторится вновь.
Батыру жаль старика. Чем он может ему помочь? Ну, шиферу, конечно, достанут. Да разве этим залечишь давние и глубокие душевные раны? Сколько еще в одном их районе, таких вот беспомощных стариков и старух, сколько сирот! А инвалиды войны? Мало мы им помогаем, до сих пор мало знаем, как живут такие вот семьи...
Договорившись по телефону с председателем райпотребсоюза о шифере, Батыр провожает старика до дверей. И тут же просит Тоню вызвать к нему заведующего орготделом Хажомарова.
Батыр любит беседовать с этим толковым и рассудительным человеком. Первым делом он попросил Хажомарова вновь обследовать, как живут семьи погибших фронтовиков и инвалидов войны. Давно отгремела война, а раны и рубцы, нанесенные ею, все еще дают себя знать - в третьем поколении отзываются... Потом они дружно покритиковали работу инструкторов орготдела: в командировках бывают часто, а толку мало. Только фиксируют положение дел, помогать не помогают.
- Ты пойми, Хажомаров дорогой, инструктор должен, конечно, изучить обстановку, но изучить для того, чтобы делом помочь, - это первое, а потом и о будущем подумать, это второе. Согласен?
- Согласен, Батыр Османович, тут спорить не о чем.
- Ты-то с ними часто говоришь о делах?
- Часто. Надо бы и тебе, Батыр, с ними общаться.
- Надо, ты прав.
- Да, между прочим, из обкома опять звонили насчет курсов. Пора готовить людей.
- А что, не готовили еще?
- Да нет. Не успеваем, Батыр, сам знаешь, сколько сейчас дел.
- Вот тебе, пожалуйста! Используй своих инструкторов, ведь каждый прикреплен к какой-нибудь парторганизации. Пусть подберут людей. Сколько мы посылаем?
- Да человек пять-шесть ежегодно.
- Куда же они после окончания курсов деваются?
- Направляем на работу в колхозы, на предприятия.
- Вот видишь! А занимаемся такой ответственной работой формально. Неправ я?
- Прав-то ты прав, но еще учти, что в парторганизациях с толковыми работниками расстаются неохотно, хоть клещами выдирай. Отпускают кого похуже, без кого могут обойтись.
- Близорукая практика. Надо ее ломать во что бы то ни стало. Надо, чтобы человек, побывавший на курсах, возвращался на работу к себе же на предприятие или в колхоз да брался бы за серьезное дело. Тогда и отпускать будут охотнее.
Хажомаров слушает с явным одобрением, но не упускает возможности поспорить.
- Мы каждого человека на бюро утверждаем, так, Батыр? Так! Вот тогда и надо приглядываться повнимательнее.
- Надо, конечно! Ты верно говоришь, что зашиваемся мы с текучкой, о некоторых вещах не думаем по-настоящему, себя же и наказываем потом.
Хажомаров напоминает Батыру о партийном собрании в "Голубых озерах" и уходит.
Председатель райисполкома Соубаров зашел попрощаться перед отпуском и заодно поговорить о делах. Но у Батыра не выходит из головы недавний разговор с прокурором.
- Что же вы до сих пор не рассмотрели представление прокурора? - спрашивает он.
Соубаров мнется, ссылается на объективные обстоятельства. Договорились все же, что решит он этот вопрос безотлагательно, а потом уже отправится в Кисловодск.
- А ты когда в отпуск? - спрашивает Соубаров.
- Да вот как только закончу все дела, - смеется Баразов.
К вечеру похолодало. Свежий горный ветер парусом надувает оконную занавеску, врывается в кабинет. Батыр изрядно устал, а впереди еще - поездка в "Голубые озера", на партийное собрание.
Секретарь подходит к окну и отодвигает занавеску. Над крышами домов синеют горы. Лес на их склонах густой, если смотришь отсюда, темная до черноты зелень сливается в одну массу, только сверкнет кое-где под лучами вечернего солнца осенняя желтизна. Батыр любит эти предвечерние минуты у окна. Воздух вливается в грудь живящим потоком. Отдыхают уставшие за день глаза. Правду говорят люди: зеленый цвет врачует и успокаивает... Ослабевает напряжение, и словно улетают в открытое окно дневные тревоги и огорчения... Интересно, много ли зверья осталось в наших лесах? Дикие козы еще остались, кажется. Сколько раз товарищи приглашали его на охоту, он всегда отказывался. Зачем уничтожать живое без надобности? Разве дикая коза твой враг? Или она ест твой хлеб? А зачем убивать орлов? Кому мешают эти гордые в полете птицы, плавно парящие в вышине?
...Дверь кабинета отворилась почти бесшумно, но Баразов услыхал. Обернулся. В комнату вошел Потапов. Они с Батыром обнялись на радостях, обнялись молча и так же молча Потапов начал выкладывать из своей сумки прямо на стол секретаря образцы; выгрузил и тогда только сказал:
- Ну, хозяин, получай свой клад. С тебя причитается!
- Проси что хочешь - твое слово для меня закон.
- Тогда подари мне гору Уштулу.
- Бери, дорогой, о чем речь! И еще парочку в придачу.
- Спасибо! Вижу, ты у нас не скупой, товарищ секретарь...
Они еще долго беседовали, не зажигая света. Вместе позвонили по вертушке в обком, первому секретарю.
Было уже темно, когда они вышли из райкома. Баразов подвез Бориса Петровича к гостинице. Наутро геолог должен был выехать в Нальчик. Сам Батыр спешил в "Голубые озера".
...Ясная ночь. Звезд высыпало столько, что, кажется, нет в мире ничего, кроме звезд да луны над вершиной Дыхтау, да мерцающих в лунном свете снежно-ледяных вершин, застывших в тишине. И куда-то в звездную бесконечность убегает лента дороги. Батыру хочется послушать тишину, хочется, чтобы не нарушал ее шум мотора. Он просит Бориса остановить машину, медленно выходит на дорогу...
Собрание кончилось поздно. Торопиться домой уже нечего - там давно все спят. Имеет секретарь райкома, в конце концов, право немного помечтать и полюбоваться звездами?.. Звезды вздрагивают и мерцают, будто живые глаза неба. Которая из них Темирказак - Полярная звезда? Говорят, она ярче всех. Батыр хорошо знает звезды "в лицо", а вот названий не знает. Есть ли там жизнь и разумные существа? Может, и есть: ведь миров этих бесконечное множество, и среди них огромные - в тысячи раз больше, чем Земля. А ведь уже не далек тот день, когда мы узнаем о звездах гораздо больше, чем знаем сегодня. Его сограждане уже летают в космос. Не за горами, наверное, и полет на Луну, а там - на Марс, потом... Как интересна жизнь грядущих поколений! Наши деды не знали, что такое автомобиль, не говоря о самолете, а внуки полетят к звездам. Какое, черт возьми, потрясающее время!
Борис обходит машину, проверяет скаты, потом снова садится за руль. Батыр все стоит и думает. Когда он, спохватившись, идет к машине, то видит, что шофер задремал. Пускай отдохнет, жалко будить. Баразов присел на обочине.
Бориса разбудил шум тяжело подымающейся вверх по дороге грузовой машины. Борис быстро включил и тут же выключил фары. Грузовик проехал с непогашенными огнями.
- Видал ты его, а? - сказал Батыр, усаживаясь на свое место.
- Видал. Он шел со светом, рассчитывая, что среди ночи о таком нарушении никто и не узнает. Ну что, поехали, Батыр Османович?
- Поехали, поехали!
Миновали придорожный аул. В свете фар на мгновение мелькнула рыжая шерсть лисы.
- В курятник пробирается! - рассмеялся Борис. - Здесь лисы частенько кур таскают, а по лисам стрелять нельзя - Шохай не велит.