Радостно и тревожно бьется сердце Ариубат. А солнце уже перевалило через горы. Теперь их вершины сверкают, как серебряные иглы, воткнувшиеся в небо. Растаяли серые тучи. Кончается утро - начинается день, ясный и сияющий день Ариубат.
2. ДОРОГИ
Назир не знает, что Азамат неспроста так срочно вызвал к себе секретаря сельсовета.
Когда они с Ахманом вошли в кабинет, там полным-полно было народу.
Ахман здоровается со всеми за руку - как старый знакомый. Назир только скромно наклоняет голову.
Но Азамат, поглаживая усы, громко и даже торжественно рекомендует прежде всего именно его:
- Дорогие гости, хорошенько приглядитесь к этому молодому человеку! Зовут его Назир Муратов. На него возложена обязанность радовать вас.
- Очень приятно, - вежливо отвечает сидящий на диване мужчина средних лет. Лицо у него молодое, но на висках седина. - Будем знакомы: меня зовут Борисом Петровичем Потаповым. А это Валя Свиридова и Коля Медведев. Мы - геологи. А теперь объясните, пожалуйста, аксакал, почему этот молодой человек должен нас радовать? И чем?
- Письмами из дому, газетами, журналами, посылками, - отвечает Азамат, поглаживая усы.
- О, тогда это действительно самый нужный товарищ, - улыбнулась Валя, глядя Назиру в глаза. - Я сегодня как раз собираюсь отправить письмо домой. А письма на мое имя вы, пожалуйста, приносите мне сразу, Назир. Хорошо?
- Зачем, Валя, я тебе буду приносить письма? Лучше я сам скажу все, что мне захочется, - ответил, ни секунды не медля, Назир, а Валя покраснела.
- Силен друг! - нахмурился Коля Медведев.
- Назир у нас настоящий джигит! - И Азамат приосанивается, будто ему самому только вчера минуло двадцать. - Но я первым делом хочу сказать, что мы рады приезду друзей и постараемся им помочь, насколько хватит наших скромных сил. Можно было бы и здесь, в ауле, найти вам хорошее жилье, да боюсь, на работу далеко вам ходить...
- Спасибо на добром слове, товарищ председатель, - говорит Борис Петрович, - пока нам нужен только хороший проводник, знающий горные дороги. Вы нас извините, если мы сейчас попрощаемся с вами. Нам пора, время не ждет.
Тут и пришел черед Ахмана.
- Ты проведешь их в горы, Ахман, - тихо говорит ему Азамат.
- Может лучше - Назир?
- Делай, что тебе сказано!
- Ну, хорошо, хорошо, я ведь но против, - поспешил согласиться Ахман, поймав строгий взгляд председателя.
Азамат и Назир еще долго стоят на пороге и молча смотрят вслед уходящим.
Как бодро, однако, вышагивает Борис Петрович, - думает Азамат, - спина сутулая, а походка совсем как у молодого.
Что касается Назира, то он не спускает глаз с Вали. Волосы ее блестят на солнце, как золотые; перекинув через руку легкий плащ, она идет - будто земли не касается. Зато Коля ступает твердо, уверенно; воротник рубашки расстегнут, грудь открыта горному ветру. Вот и Ахман догнал их. Заговорил о чем-то с Борисом Петровичем. Показывает ему рукой на древнюю башню, что стоит немного в стороне от аула. Потом обращается к Вале. Азамат тоже заметил это:
- Эй, Назир, гляди, как бы Ахман не перебежал тебе дорогу!
- С меня довольно девушек нашего аула, - отшутился Назир.
- Да, у вас, молодых, это модно - заигрывать со всеми, без разбору. Сегодня - с одной, завтра - с другой...
- Не говорите так, аксакал, вам это не подобает. - Лицо у Назира серьезное, но в глазах пляшут лукавые огоньки. - Вы должны нас воспитывать. А то, знаете, у нас кое-кто любит рассуждать о том, что мы вот-вот построим коммунизм, а сами не могут распрощаться со старинными обычаями. - И, помахивая пустой почтовой сумкой, Назир гордо удалился.
Почтальон задел больное место. Азамат поморщился. Ушел к себе и с треском захлопнул дверь. Черт побери! Дня не проходит, чтобы этот молокосос не ковырнул его из-за глупой истории с Зайнаф. Любимая племянница Азамата, дочь его сестры, вышла замуж сразу после окончания средней школы. С дядей не посоветовалась, не спросила его согласия, а он хотел, чтобы девчонка продолжала учиться. Как так можно!
Вскоре после этой свадьбы комсомольцы устроили диспут. "Наш молодой современник" - так он назывался. Пригласили и Азамата. Он пришел, конечно, почему не пойти, и с удовольствием послушал молодежь. Все говорили хорошо, правильно, а потом на сцену вышел Назир, нацепивший по этому поводу свой самый яркий галстук, - и пошло!
- Хочу вам напомнить, друзья, - начал он, - о том, что мы уже давно начали забывать о дурных традициях прошлого, которые, оказывается, еще не изжиты в нашей среде. Вот здесь, на нашем собрании, присутствует всеми уважаемый человек (в ту же минуту все головы, как по команде, повернулись в сторону Азамата). Его племянница Зайнаф недавно вышла замуж за колхозного механизатора. Так Азамату, видите ли, это не понравилось: как это девушка посмела выскочить замуж, не спросив совета и разрешения у своего дяди - председателя сельсовета? Наш дорогой Азамат Атабиевич до сих пор не разговаривает со своей сестрой. Обиделся! Это же дикость, товарищи! Неужели в наше время девушка должна спрашивать у дяди, за кого ей выходить замуж? Может быть, нужно было с жениха еще и калым потребовать? В каком веке мы с вами живем, я вас спрашиваю? Я знаю только одно право, - уверенно продолжал Назир, - каждый может жениться на той, которую он любит, и каждая может выходить замуж за того, кого любит она. Вы согласны со мной или нет?
- Согласны, согласны! - закричали все хором. А скромница Ариубат встала и, сильно покраснев, добавила:
- Только с одной поправкой: каждый может жениться на той, которую он любит, если и она любит его...
Азамат едва усидел на месте. Стул под ним скрипел, как, бывало, колеса старинной арбы на крутом подъеме. Председатель весь вспотел от злости и от стыда... Пришлось, конечно, выходить на трибуну. Пришлось, можно сказать, оправдываться перед всеми этими юнцами, сводить все к шутке, к тому, что он, мол, хотел проверить, какой у него зять, да только сделал это не совсем удачно. Кто не научился камни бросать, попадает всем в голову... А Назир не постеснялся почтенного человека выставить на смех... Неприятная была история, к чему ее поминать на каждом шагу? Азамат не хотел ничего плохого, обиделся на сестру и на племянницу - так как же не обижаться? И почему это пережиток? Но ребята вообще молодцы! Как здорово они говорили о коммунизме, какие чистые у них сердца! Ведь это и нужно прежде всего - чистое, честное сердце, честный труд. Это основа основ.
Азамат улыбается. Счастливое поколение! Им-то и жить при коммунизме. Жить без обмана, без воровства, без лжи, взаимных попреков и косых взглядов... Трудиться самоотверженно и радостно. Хоть бы одним глазком заглянуть к ним в окошко, на один бы денек попасть туда! Да где уж - годы, старик, годы... Но разве и я не стараюсь? Разве и я не делаю все, что в моих силах, чтобы приблизить это светлое время? Вот приехали к нам геологи. Будут искать руду. Нужное это дело, хорошее дело...
Группа геологов между тем все выше и выше поднимается в горы. Идут гуськом вдоль горной речки, по узкой тропинке, и чем дальше идут они, тем сильнее неодолимое обаяние суровой красоты гор.
Белые плотные облака сидят на горных вершинах, как папахи на всадниках. Но вот ветер подбирается к ним, поднимает папахи все выше - и уже плывут по небу, разбегаясь и тая, белые клочья овечьей шерсти. И обнажаются сверкающие льдом вершины.
Валя и Николай все это видят впервые. Дух замирает от необъятного простора, горный воздух кружит голову, хочется остановиться и смотреть, смотреть...
Но Борис Петрович то и дело поторапливает их:
- Не отставайте, ребята! Успеете еще и налюбоваться горами, и ноги себе набить на этих кручах.
- Борис Петрович! Может, сделаем привал? - спрашивает Ахман, который и сам не прочь немного отдохнуть.
- Что ж, не возражаю. - Борис Петрович смотрит на часы. - Посидим часок и с новыми силами двинемся дальше... - И, быстро заглянув в блокнот, добавляет: - Ахман Даудович.
- Называйте меня, пожалуйста, просто Ахман.
- Хорошо. Вы извините, я плохо запоминаю имена и отчества и часто путаю их: потому и записываю. Скажите, как называется вон та вершина?
- Уллу-Тау - Большая гора.
- А та, что пониже?
- Гитче-Тау - Малая гора.
Потапов записывает оба названия в свой потрепанный блокнот.
- Пожалуй, названия ваших гор легче запомнить, чем имена ваших людей.
Подошли Валя и Николай. Они успели набрать образцы минералов. Все уселись под деревом, в тени, на самом берегу быстрой и шумной горной речки.
- Валентина, гляди, река белая, совсем белая, в-о-н там, - старается перекричать грохот воды Николай. - Я такой нигде не видел.
- Это от пены, - объясняет Борис Петрович, - горные речки почти все такие. Особенно здесь, на Кавказе.
Валя поднимает голову и замечает орла, парящего в вышине на неподвижно раскинутых крыльях.
- Борис Петрович, смотрите, орел! Коля, сфотографируй его, пока он над нами!
- Не спешите, Валечка, - успокаивает ее Ахман. - Орлов у нас много, увидите еще не раз.
Он тоже запрокидывает голову, следит за полетом орла и думает в это время, что до сих пор сам он, родившийся и выросший здесь, почти не замечал красоты родных мест.
А Валя спрашивает:
- Ахман Даудович, а он нас видит?
- Наверное, видит. У орла глаза острые. А вы тоже меня называйте просто Ахман, ладно?
- Ладно. И перейдем на ты! Хотите? - улыбается Валя, надо сказать, к большому неудовольствию Николая.
И Валя первая протягивает Ахману руку. Он смотрит на нее и как будто впервые видит золотые волосы и голубые Валины глаза. Какая она красивая! Как утренняя звезда... В общем, нетрудно заметить, что Ахман вдруг превращается в поэта. Говорят, случаются иногда с людьми такие внезапные превращения...
Борис Петрович и Коля занялись образцами.
- Надо разобрать их, когда придем на место, - говорит Коля. - Кто знает, может, и найдем что-нибудь стоящее.
- Найдем, Коля, обязательно найдем! В этих горах скрыты большие богатства. В обкоме меня познакомили с материалами последней партконференции и пленумов. Здешний секретарь райкома говорил очень интересные вещи.
Валя и Ахман теперь тоже внимательно слушают Барнса Петровича.
- Этот секретарь, видно, головастый мужик. Он говорил о том, что у района пока нет достаточных средств для проведения широких геологоразведочных работ, а делать это необходимо. Надо стучать во все двери, писать в Москву. Как говорится, дитя не плачет - мать не разумеет. В общем, вопрос поставлен резко и совершенно правильно, - заключил Потапов и вдруг заулыбался. - Э, да к нам вроде Казбич пожаловал, только без бурки, башлыка и винтовки!
- Это же наш Азамат! - удивленно воскликнул Ахман.
Все рассмеялись. Коля похлопал Ахмана по плечу.
- Ты не ошибся, друг.
Ахман не понял, почему геологи смеются, но на всякий случай улыбнулся тоже.
Азамат спешился и подошел к сидящим.
- Добро пожаловать! Милости прошу к нашему шалашу! Борис Петрович жестом пригласил Азамата сесть. Тут же, мельком заглянув в свой блокнот, спросил: - Далеко ли собираетесь, Азамат Атабиевич?
- Да к вам и собрался!
- Очень рад! Хоть мы, признаться, не ждали вас так скоро.
- После вашего ухода позвонил из райкома Батыр Османович. Говорит, что хотел сам с вами встретиться, да сегодня никак у него это не получается. Очень обрадовался, когда я сказал, что собираюсь за вами вслед, просил передать привет и пожелание большой удачи.
- А мы как раз его сейчас вспоминали, - сказал геолог. - Это прямо-таки символично!
- Да, действительно, - тактично заметил Азамат, не вполне понимая, о ком, собственно, идет речь и что означает красивое слово "символично".
- Я только что говорил своим ребятам о вашем секретаре, - продолжал Борис Петрович.
Азамат в замешательстве: о каком секретаре речь? С Батыром Османовичем Потапов, кажется, еще не знаком лично. Неужели об Ахмане? Не наболтал ли этот дуралей тут чего-нибудь лишнего? И Азамат строго смотрит в сторону своего секретаря, который в это время, ни о чем не подозревая, весело болтает с Валей и, кажется, уговаривает ее сесть на лошадь... Взгляды их встречаются. "У, бесстыжие твои глаза!" - думает Азамат. Ахман же никак не может понять, почему председатель так сердито смотрит на него...
- Ну и как же, Борис Петрович, нравится вам наш секретарь? - осторожно допытывается Азамат.
- О да, очень! Сразу видно: умный человек.
Азамат немеет. А Борис Петрович неторопливо ведет речь дальше:
- Мне очень понравились его выступления на партконференции и на пленумах. В обкоме меня познакомили с этими материалами. Деловой человек - знает, что нужно народу, и, видимо, умеет постоять за его нужды.
У Азамата гора с плеч свалилась. Слава аллаху! Так вот, значит, о каком секретаре шла речь! А он-то, умная голова, решил, что все это относится к секретарю сельсовета - Ахману... Хорошо хоть, что не выдал себя ничем.
- Мы все к нему хорошо относимся, - говорит Азамат. - Правильный человек. Прямой. Слов на ветер не бросает. Настоящий коммунист.
- Верно! - соглашается Потапов.
Пока старшие таким образом беседуют, молодежь вертится вокруг коня.
- Ахман! - зовет Азамат. - Отвяжи-ка от седла сумки да неси их сюда! И вы все идите сюда, поближе. Посмотрим, что Ханифа собрала нам, не забыла ли чего? - И председатель начинает аккуратно раскладывать на зеленой траве свои припасы: сдобные лепешки, отварную курицу, сыр, фрукты, коробочку с солью. - А это что? Чистые салфетки! Умница дочка, позаботилась обо всем. Вот только не забыла ли она о том, чем утоляют жажду?
Но Ахман уже достал из другой сумки пластмассовые стаканчики, бутылку, куски жареной баранины. Азамат доволен.
- Ну, дорогие друзья, прошу отведать нашего скромного угощенья. Вы, конечно, проголодались! Горы возбуждают аппетит, и еда на свежем воздухе кажется более вкусной. Ну-ка, Ахман, налей нам чего-нибудь из бутылочки, если она не пустая!
- Но я не пью, - вздыхая, говорит Борис Петрович. - Особенно в горах. Здесь водка - наш враг. Как ты на это смотришь, товарищ председатель?
- Поверь, я тоже не из тех, кто увлекается этим занятием. Но выпить стопку на радостях, наверное, не так уж и вредно, - не то спрашивает, не то утверждает Азамат.
- А какая сегодня у нас особая радость? - спрашивает Потапов. - Если повод серьезный, я не откажусь.
- Первый день вашего появления у нас в горах - для нас большой праздник. С сегодняшнего дня горы начнут раскрывать перед вами свои недра, начнут отдавать свои сокровища. За успешное начало этого дела я и хочу выпить вместе с вами, - Азамат поднимает пластмассовый стаканчик и первым осушает его.
- Николай! А ты чего ждешь? После такого тоста не выпить грешно, - поднялся Ахман.
Встретив недоуменный взгляд Вали, он объясняет:
- У нас, горцев, когда старший по возрасту провозглашает тост, молодые, из уважения к нему, пьют стоя…
- Уменье почитать старших - прекрасный обычай, - говорит Потапов. - И я знаю, что нигде он не соблюдается так истово, как у вас, на Кавказе. А гостеприимство кавказцев! Оно ведь вошло в пословицу! Кто не уважает гостя, тот сам себя не уважает, - размышляет вслух Борис Петрович. - Нет, важно, наверное, другое: мне кажется, что в гостеприимстве сказывается глубокая деликатность горцев, их нежелание обидеть человека: если я, хозяин, не окажу гостю внимания и уважения, как плохо будет он чувствовать себя в моем доме... Спасибо вам, Азамат Атабиевич, большое спасибо за ваше радушие!
- Что вы, Борис Петрович? - растроганно говорит Азамат. - Мы, к сожалению, растеряли многие наши прекрасные обычаи... У нас в ауле жил один старик - я его еще помню - так он, если только было у него в доме что-нибудь вкусное, немедленно выходил на улицу и приглашал к себе всех встречных - знакомых и незнакомых.
- Вот чудак! Охота была угощать всех встречных-поперечных! - недоумевает Коля.
- Жаль, Николай, что ты не понимаешь глубокой человечности этих обычаев, - покачал головой Потапов.
- Да, - поддержал Азамат. - Мало ли что может случиться с человеком в пути: проголодался, устал, заболел. В дороге все может быть и с тобой, и со мной. Как же не помочь человеку...
Припасы тем временем оказались съеденными, водка - выпитой, пора было двигаться дальше.
Азамат предложил Вале сесть на его коня. Ей помогли взобраться в седло. Девушка замирает от страха. В знак особого уважения к гостье, Азамат сам вел коня в поводу, и все же Валя чувствовала себя беспомощной, как будто навсегда потеряла опору под ногами. Хотела было уцепиться рукой за конскую гриву, да боязно оторвать руку от седла... Только бы остальные не заметили, как она струсила. Это ее единственное желание. И старый горец его отлично угадывает, но вида не подает и степенно выступает впереди, возглавляя шествие.
- Не трусь, Валя, - подбадривает наездницу Ахман. - Научишься. Скоро будешь на скачках призы получать.
- Да уж конечно, особенно если возьмет такой темп, как сейчас! - смеется Потопов.
Валя сумела-таки одной рукой вцепиться в гриву, а другой крепко держится за луку седла. По сторонам она уже не смотрит и красотами природы не любуется. Ноги начинают болеть от непривычного напряжения. Хорошо бы, конечно, спешиться, да стыдно. Нужно придумать какой-нибудь благовидный предлог.
- Азамат Атабиевич, - наконец не выдерживает она, - подъем такой крутой, лошади, наверное, тяжело, вон как она дышит. Может, мне сойти?
- Что ты, дочка! - улыбается в усы Азамат. - В этом месте и я никогда не схожу с коня. А ты по сравнению со мной - пушинка.
Валентина начинает срочно подыскивать какую-нибудь другую причину.
- Азамат Атабиевич, - снова просит она своего проводника, - помогите мне слезть, пожалуйста! Хочу нарвать цветов.
- Зачем же самой рвать цветы, красавица? Разве наши орлы не справятся с этой работой?
Ахман и Коля наперегонки бросаются собирать цветы. Скоро перед Валей мерно покачивается огромный букет горных цветов. А ноги болят по-прежнему. Куда там - сильнее прежнего! Кажется, еще минута - и они отвалятся совсем...
Борис Петрович поднимает голову к небу. Над ближними вершинами клубятся темные тучи. Ветер усилился и переменил направление.
- Что вы скажете про эти тучки, товарищ председатель? - обращается Борис Петрович к Азамату.
Тот, разумеется, раньше геолога заметил, что погода портится, но ему не хотелось тревожить спутников. Думал, что успеют они добраться до ближней пещеры, пока дождь не начался.
- Ничего страшного, Борис Петрович!
- Страшного-то ничего, только промокнем, у нас дождевиков с собой нет, - говорит Коля.
Вдалеке, над громадами вершин, затянутых темной пеленой, сверкнула молния. Прогрохотал гром. Подхваченный великанами-скалами, он долго еще эхом отдавался в ушах. Небо вверху стало почти черным, но здесь, внизу, все еще было залито солнечным светом.
Азамат ускорил шаг. Валя, теперь уже не стесняясь, спешилась, и с трудом передвигала онемевшие ноги. Ахман с Николаем подхватили ее под руки. Впрочем, скоро все прошло, и Валя зашагала самостоятельно.