- Какая бы ни была новая политика, она во всяком случае будет против большевиков. Раз директория предлагает воевать против большевиков, пускай воюет. Старая ли, новая ли политика - она может быть только одна: каждый, кто воюет против большевиков, нам годится.
- Но, - неуверенно проговорил Фредамбер, - войска директории состоят сейчас в значительной своей части из повстанцев против гетмана. Там ведь не только сечевики и гайдамаки - петлюровская гвардия. Директория старается привлечь к себе и всякую настроенную по-большевистски голь…
Риггс прервал его:
- Любые солдаты и в любом месте могут быть настроены по-большевистски. Но солдатами командуют и отдают им приказы офицеры. А офицерами командуют и распоряжаются правительства.
- Но ведь, - нерешительно сказал Фредамбер, - сам глава их правительства Винниченко в своих выступлениях бросает лозунги чуть ли не большевистские…
Риггс остановил его движением руки:
- Постойте! Винниченко бросает большевистские лозунги?
- Очень схожие, во всяком случае на первый взгляд, с большевистскими. О земле, о советах, правда не рабоче-крестьянских, а "трудовых", из представителей разных партий…
- Постойте, постойте! - нетерпеливо прервал его Риггс. - Меня не интересует программа мистера Винниченко! Но вы сказали, что он оперирует лозунгами, сходными на первый взгляд с большевистскими! На первый взгляд - этого вполне достаточно.
Риггс хлопнул ладонью по чемодану.
- Да ведь, выбрасывая большевистские лозунги, он сбивает с толку большевистски настроенную голытьбу, отрывает ее от настоящих большевиков и привлекает к себе! Слушайте! Да он ловкий парень! Мы прикажем ему побольше швыряться большевистскими лозунгами. Пусть обещает все, что угодно: землю, волю, что там еще… Только - после окончания войны против большевиков. А тогда будет другой разговор! А?
Риггс торжествующе смотрел на Фредамбера.
- Я, кажется, сделал гениальное открытие? А, Ева? Тысяча долларов против одного цента, что Вудро запатентует мое открытие и заплатит мне премиальные! - Риггс весело захохотал. - Президент у нас вообще демократ и любит демократическую фразу. Кроме того, он верный католик. Во Франции, знаете, его принимали как нового Христа-спасителя. Газеты Европы называют его новым мессией! - Риггс совсем развеселился. - Гениальное открытие! Безусловно, это поможет выиграть войну против большевиков, во всяком случае здесь, на Украине, и никак не противоречит традиционной демократической политике США: демократическая платформа и право сильного!
Риггс укоризненно покачал головой.
- Ах, Фредамбер, Фредамбер! Вы, кажется, прошляпили! Поймите: фраза всегда должна быть как можно звучнее, а дело как можно точнее! Ваша директория может стать отличным буфером, а пожалуй, и громоотводом от большевиков на Украине. Пускай швыряется лозунгами, похожими на большевистские, и морочит пока украинской голытьбе головы. Вы прошляпили, Фредамбер! К чему ждать указаний? Пускай их ждут французские цыплята и английские индюки. А мы будем сразу действовать. Как мы будем здесь действовать - такие и будут указания. Они там, в Париже, решают на основании наших же с вами рекомендаций. Так как мы ведь здесь - на месте и в курсе дел. Доклады президенту лично я отправляю еженедельно, а иногда и чаще. Так что решаем здесь мы с вами!
Фредамбер подергал щекой и бровью, что должно было у него изображать улыбку.
- Но, мистер Риггс, вы еще не в курсе дел. Вы только что приехали и еще не ознакомились с местной обстановкой.
- Довольно того, что я уже здесь! - Риггс взглянул на Фредамбера. - А какая собственно обстановка?
Фредамбер развел руками.
- Здесь есть еще русская белая добрармия. Она - основная здесь антибольшевистская сила, но она ненавидит директорию и не пойдет на соглашения с ней.
- Мы можем ей приказать, - небрежно сказал Риггс. - Или прикажем директории, чтобы она пошла на соглашение с добрармией.
Фредамбер изобразил на лице сомнение.
- Здесь есть еще белые польские легионы. Это тоже значительная антибольшевистская сила…
Риггс, перебивая Фредамбера, поднял кверху палец.
- Поляки, - сказал он, - это существенно! Вам, конечно, известно, что Франция готовит целую польскую армию. Но пусть вам будет также известно, что польскую армию готовит сейчас и Америка!
- Но, - все-таки закончил свою мысль Фредамбер, - какое бы то ни было согласие между поляками и директорией абсолютно исключено. Они претендуют на одни и те же территории: Галицию, Волынь, Подолию…
- Ерунда! - отмахнулся Риггс. - Территории будем делить на Парижской конференции.
- Но они ни за что не объединятся - украинцы, поляки, деникинцы! - горячо заверил Фредамбер.
- Ерунда! - снова отмахнулся Риггс. - Объединятся их вожаки, мы им прикажем.
- Но ведь они начнут грызться между собой, заведут междоусобицу.
- Отлично! Значит, вместе они никогда не повернут своих штыков против нас.
Фредамбер умолк, все еще колеблясь. Риггс внимательно разглядывал его.
- Вы не согласны? - спросил Риггс. - Или вам что-нибудь непонятно?
Фредамбер ответил:
- Мне понятно, что все антибольшевистские формирования надо поддерживать. Но… представьте себе: мы поддерживаем украинских сепаратистов - и вдруг при нашей поддержке они одолеют большевиков у себя на Украине! Что же тогда будет? Нам придется заняться их усмирением…
Риггс усмехнулся:
- Разумеется. Их усмирят поляки. Вы же сами говорите, что украинские сепаратисты и поляки никогда не договорятся, что у них претензии на одни и те же территории.
- А мы? - поинтересовался Фредамбер. - Что будем делать мы? Какова будет тогда наша позиция?
- Поддержим поляков.
- А если они при нашей поддержке победят украинских сепаратистов? Тогда что будет?
- На них есть деникинцы. Вы же сами говорили, что русские белогвардейцы никогда не согласятся на отделение Польши.
- И мы поддержим тогда деникинцев?
- Безусловно!
- А если и они победят?
- Тогда на арену выступит Антанта! Разве Франция и Англия поступятся своими интересами в России?
Фредамбер некоторое время молчал, раздумывая. Риггс внимательно приглядывался к нему.
Наконец, Фредамбер заговорил:
- Значит, Франция и Англия потратятся сначала на поддержку украинских националистов-сепаратистов, затем - на поддержку польских националистов-сепаратистов, потом - русских белых великодержавных групп, а после всего еще будут тратиться на то, чтобы и этих обуздать и поставить на место?.. Не кажется ли вам, сэр, что это слишком сложно и… дорого обойдется Франции и Англии?
Риггс сказал резким тоном:
- На вас, Фредамбер, плохо подействовали годы пребывания во французской армии. Не заболели ли вы, случайно, французским патриотизмом? Или, может быть, вас купили англичане?.. Похоже на то, что вы начинаете отстаивать интересы Франции и Англии.
Фредамбер растерялся.
Риггс сказал еще резче:
- Поймите, наконец, Фредамбер, что интересы Соединенных Штатов как раз в том и заключаются, чтобы Франция и Англия потратились! Пускай после разгрома большевиков вымотаются еще и на всей этой украино-польско-русской распре! Что, вы не понимаете, что тогда нам будет проще и легче прибрать к рукам вместе с Россией, Польшей и Украиной и ваши Францию и Англию?
Риггс отодвинул стакан, быстро встал, нашел свой пиджак на спинке какого-то стула, сунул руку в карман и достал небольшую карту, аккуратно вправленную в кожаную папку.
- Давайте по порядку, Фредамбер, - сказал он. - Сначала о настоящем, а потом уже о будущем. Настоящее - это война против большевиков. Вот, взгляните! - пригласил он Фредамбера. - Это карта Украины. Вам приходилось рассматривать ее когда-нибудь? Сейчас все они, и украинские сепаратисты, и польские, и русские, могут действовать вместе и одновременно. Вот так! - Он провел ногтем три линии поперек территории Украины на карте. - Видите? Параллельными колоннами. Правый, восточный, фланг - добрармия. Левый, вдоль западных границ, - поляки. В центре, в бассейне Днепра, - директория. А на стыках всегда будут справа английские, слева французские войска; это и дает возможность регулировать - когда полякам и украинцам или украинцам и деникинцам ссориться, а когда нет. Вот каково наше с вами настоящее. А будущее…
Он захлопнул папку с картой и сунул ее в карман пиджака.
- Вы-таки прошляпили, Фредамбер. Дипломатов директории нужно вернуть! И немедленно. Позаботьтесь об этом.
Фредамбер молчал, несколько растерянный. Риггс понял его состояние.
- Ах, вы не знаете, как это теперь сделать? Престиж и все такое прочее?.. Так нам наплевать на французский престиж. Кто здесь самый старший? Генерал д’Ансельм возглавляет французское командование? Он и должен их пригласить.
- Но, - разрешил себе заметить Фредамбер, - генерал д’Ансельм верен французскому правительству, он свято придерживается французской политики в отношении России: Франции нужна единая, сильная, централизованная Россия, и потому поддерживать Франция должна именно русскую белую контрреволюцию.
Риггс почти с ужасом посмотрел на Фредамбера.
- Боже мой! - воскликнул он. - Как можно было так отстать от жизни за какие-нибудь две-три недели, что вы выехали из Франции! Да ведь французская политика уже изменилась в русском вопросе. Вы абсолютно не в курсе дел, не знаете, чего добился старик Вудро, подготавливая конференцию в Версале!
- Слушайте, Фредамбер! - поучительно продолжал он. - Французская политика действительно ориентируется на единую, сильную, централизованную Россию. Но единая, сильная и централизованная Россия нужна Франции как союзник против Германии, да и Англии, лишь при одном условии, что единая, сильная и централизованная Россия будет не большевистской, а традиционно-капиталистической. Вам это понятно?
Фредамбер кивнул.
- До тех же пор, пока Россия большевистская, не дай бог, чтобы она была единой, сильной и централизованной! Это вам понятно?
Фредамбер кивнул еще раз.
Риггс облегченно вздохнул.
- Ну, вот. Вы, кажется, начинаете соображать, в чем дело. Теперь вам понятно, наконец, почему меняется сейчас позиция Франции в русском вопросе? Президент немало потратил усилий, пока втемяшил это в голову таким болванам, как ваш "тигр" Клемансо! Теперь Франция с доброй душой пойдет на поддержку всех, каковы б они ни были, сепаратистских новообразований, притязания которых направлены против единой, сильной и централизованной России. Ваш генерал скоро получит из Парижа соответствующие указания.
Фредамбер сидел совсем уничтоженный. Он-таки оказался полнейшим профаном, действительно отстал от жизни. В этих походах, с этими армейскими заботами, поневоле превращаешься в дурака.
Однако Фредамбер еще попытался робко заметить:
- Но, сэр, насколько мне известно, такой спокон века была именно английская политика: против единой, сильной и централизованной России. Как же теперь будет? Новая французская политика целиком совпадает с английской?
Риггс расхохотался. Он хохотал долго, отмахиваясь руками и хватая ртом воздух, чтоб не задохнуться в припадке хохота.
Рыжая журналистка неодобрительно посмотрела на него и недовольно подняла кверху брови: ее раздражали громкие звуки.
Риггс, наконец, успокоился.
- Ну и насмешили вы меня, Фредамбер! - Он еще раз коротко засмеялся. - Верно, традиционная, извечная английская политика - против централизованной России, так как сильная Россия всегда угрожала господству Англии в азиатских странах. Английские политики и теперь не прочь оттяпать у России Кавказ или Туркестан. Но сейчас… сейчас английская политика встала вверх ногами.
Фредамбер ошеломленно смотрел на Риггса, не пытаясь скрыть своей полной растерянности.
- Ах, Фредамбер! - с искренним сожалением сказал Риггс. - Неужто вы не сумели сделать никаких выводов из того, что Англия сейчас вовсю начала поддерживать именно русскую белую контрреволюцию, которая мечтает о возрождении единой, сильной России, конечно не большевистской? Ведь на ваших глазах екатеринодарская ставка Деникина, опирающаяся, как вам прекрасно известно, на тех же англичан, сунула сюда генерал-губернатором своего парня - генерала Гришина! Да вы разве не слышали, что мистер Черчилль называет русскую добрармию "моя армия"? Ах, Фредамбер, Фредамбер!
- Вы хотите сказать… - снова нерешительно начал Фредамбер, - что… Нет, простите, я хочу сказать, что… то есть теперь следует ожидать, что Англия будет поддерживать русскую добрармию, а украинских сепаратистов поддерживать перестанет?
- Ну, не совсем, - добродушно поправил Риггс, - постольку-поскольку. Ведь это же антибольшевистские формирования. Вся Антанта будет поддерживать все антибольшевистские формирования: кому охота, чтобы на землю пришел коммунизм? Но в перспективе политика Англии в русском вопросе начинает отныне меняться: Англия будет поддерживать теперь в первую очередь именно русскую контрреволюцию. Англия, видите ли, решила стать "дальновидной", - иронически фыркнул Риггс. - Она решила оказать наибольшую поддержку тем контрреволюционным формированиям, которые ближе всего сейчас к кавказской нефти, и бороться за "будущую" мощную, централизованную Россию, потому что в "будущем" Англии нужна теперь не раздробленная, ослабленная Россия, а как раз сильная. Поддерживая и укрепляя нейтрализованную Россию, конечно не большевистскую, Англия мечтает приобрести союзника против Франции, да и Соединенных Штатов, которые начинают сейчас, скажем прямо, Фредамбер, решительное наступление на колонии Британской империи. США теперь, после войны, сильны, и надо убрать с дороги Британскую империю: слишком глубокие корни пустила она везде - и в Азии, и в Африке, и в Океании. Это противоречит интересам бизнеса. Знаете, нефть, каучук, сера, олово; надо их у англичан отобрать… Ну вот! - облегченно вздохнул Риггс. - Теперь вы, кажется, все уразумели, и нам с вами будет нетрудно сработаться. Плесни-ка мне, Ева, виски!
Фредамбер тоже налил себе рюмку чистого виски. Выпив и закурив, он обратился к Риггсу:
- Меня еще интересует, сэр, - как же теперь будет с Польшей? То есть какова будет в отношении Польши политика Франции и Англии?
Риггс ответил сразу:
- Польская проблема, Фредамбер, будет стоять отдельным вопросом на Парижской конференции. Там она и будет окончательно разрешена. Но мы имеем право забежать вперед. Позиция президента в этом вопросе недвусмысленна. Польша, конечно, должна стать антироссийским буфером, какова ни будет в дальнейшем Россия - даже если будет вполне пристойная Россия, капиталистическая. Все дело в том - чья это будет сфера, кто обеспечит себе там влияние? На это влияние претендует Франция. Потому, как вам известно, во Франции сейчас и формируется спешно польская армия под командованием генерала Галлера. Но мы были бы идиотами, если бы отдали такой лакомый кусочек, - ведь там же нефть, Фредамбер, в этой самой Галиции! И, конечно, в Соединенных Штатах сейчас тоже начали спешно формировать польскую армию - в противовес французской. Польша будет одной из наших с вами первейших задач; этот вопрос мы должны будем изучить здесь на месте и представлять президенту по ходу Парижской конференции наши соображения. Конечно, пока это нам трудновато, так как до территории Польши еще далеко. Но потому и следует особо поторопиться с поддержкой украинской директории, чтобы на плечах украинских националистов поскорее докатиться до границ Польши. Надеюсь, - пренебрежительно мотнул головой Риггс, - что в начале нового года мы с вами будем уже под Варшавой. Ну, там, конечно, придется начать войну между поляками и украинцами, вымотать и тех и других, сделать более сговорчивыми и украинских и польских претендентов на галицийскую нефть, ну и вообще… вы сами понимаете. Вам, Фредамбер, в связи с Польшей будет специальное задание. Имейте в виду, что полякам покровительствует сам папа римский - Бенедикт Четырнадцатый, кажется? Он сейчас настойчиво проводит здесь свою политику через варшавского кардинала Ратти и румынского… черт, забыл, как его там! А у папы изрядный аппарат в самой французской армии, которую вы имеете честь здесь возглавлять. В каждом батальоне - капеллан! Этим надо будет специально заняться - прибрать к рукам этих капелланов. Религия, Фредамбер, великое дело! Кстати, - перебил он себя, - вы какого исповедания?
- Я католик, сэр.
- Прекрасно! Так вот, вы и разберетесь во всех этих католических делах, я вас только свяжу с папскими резидентами. Потому что я, знаете ли, могу и напутать. Вы ведь понимаете толк во всем этом? Ну, кто там папа римский, а кто православный патриарх? Вы, кажется, родом из России?
- Да, сэр. Мой отец был служащим одесского трамвая, принадлежавшего франко-бельгийской компании. Одновременно он был и агентом франко-бельгийской угольной компании в Донбассе, экспортировавшей уголь через одесский порт.
- О! Так вы - одессит, Фредамбер!
- Я уехал отсюда совсем маленьким мальчиком, сэр. Моему отцу для продвижения по службе пришлось принять православие, но я остался католиком. Меня учили в Константинополе. Затем я окончил торговую школу в Риме и одновременно миссионерскую коллегию при Ватикане…
- О, так вы ксендз, Фредамбер!
- Нет, сэр. Наша бельгийская компания готовила кадры для Африки и требовала, чтобы каждый агент имел военное образование. Я поступил в военную школу в Брюсселе… А поскольку интересы франко-бельгийской компании в то время сосредоточились во Франции и мне пришлось переехать туда, то, имея военную специальность и прослужив в интересах нашей компании несколько лет офицером французской армии, совмещая это, разумеется, с представительством нашей фирмы, - я должен был окончить и академию генерального штаба в Париже… В Америку я ездил уже в качестве офицера французской армии и вице-директора франко-бельгийской компании.
- Мои комплименты, полковник! - с восхищением сказал Риггс. - Вы настоящий американец и можете стать доблестным американским солдатом.
Фредамбер скромно поклонился.
Ева Блюм тоже выразила свое одобрение:
- О девушке с такой биографией сказали бы, что она… пикантная бестия.
Риггс тем временем снова налил себе виски, прибавил немного содовой и наполнил рюмку Фредамбера.
- Только одну, Фредамбер! - сказал он в ответ на протестующий жест Фредамбера. - Подкрепитесь. Вам придется сейчас сосредоточить все свое внимание. Я решил прочитать вам лекцию. За время пребывания во французской армии вы, я вижу, сильно отстали. И мой долг - пополнить ваше образование. По всем трем специальностям, которыми вы владеете, - торговой, духовной и военной, - для того чтобы вы с честью справились с четвертой и основной - американского разведчика! Так вот, мотайте на ус!
Риггс поднялся. Фредамбер тоже встал - подчиненные встают, когда стоят их начальники. Но Риггс положил Фредамберу руку на плечо и так нажал, что тот не устоял на своих тонких, изогнутых ножках и вынужден был снова сесть.