- Не только! Сам многое видел. И многое учел. Ошибку брата не повторю. Я не потребую: "Либо храм забудь, либо я тебя забуду". - Его голос потеплел. - Вера - романтика для тебя. Молись на здоровье. Повторяю, я на все согласен, обручальное кольцо, церковный брак, крестины, престольные праздники…
- А в душе потешаться будешь?
- Я не ханжа! - обиделся он и снова заговорил напористо: - И ты, Тома, не будь ханжой! Ведь я ради тебя, верующей, бросил партбилет, работу в трибунале! Сжег все мосты! Теперь у меня нет пути назад! И пойми, Тома, не всякий пойдет на такое! Оцени по достоинству! И будь до конца милосердной!
Опять наступила тишина. Теперь Ланская задумалась. Карп в ожидании ответа замер.
Благозвучно пробили часы. Тамара, видимо, вспомнила церковный звон. Она перекрестилась:
- Бог свидетель, не просила я от тебя такой жертвы…
- Но ты брата просила! "Без венца не выйду замуж" - твои слова?
- Мои. Но ты не Леонид. Я даже не дружила с тобой!
- Неправда! Ты любила и любишь только меня!
- Я тебе доказала обратное!
- Ты не долго бы сопротивлялась! И если б не брат…
- Нет, нет! Не подходи!
- Томуля, не бойся! Я не стану, как в прошлый раз…
В сознании Ивана мелькнул образ вдовушки, в рваной сорочке, с подтеком на груди. Он взялся за ручку двери.
- Я только поцелую и буду ждать тебя хоть месяц, хоть год.
- Не жди! Если выйду, то за другого…
- Не выйдешь! Никому не отдам!
- Я не собственность твоя!
- Кто он? Регент?
- Не отгадаешь!
- И гадать не буду! - выкрикнул он. - Я расстался с партбилетом, но сохранил именной наган…
Карп, видимо, вытащил наган.
- Не испугаешь!
- И не собираюсь пугать. Ты знаешь мой характер: тебя и себя…
- Убийца! Ты и брата не пощадил!
- Он умер от разрыва сердца!
- А кто довел?
- Ты!
- Ложь!
- Нет, правда! - вскипел он. - У брата есть запись: "Разлюбит - не перенесу".
- Разлюбила, но молчала! Щадила! А ты ворвался сюда! Он решил: "Отдалась!" Сердце и не выдержало!
- Выдержало!..
- Убила ты! Ты сказала…
- Не сказала, а поблагодарила, что он прогнал тебя.
- Ты же сама нахваливала мои кудри и глаза!
- Покажи дневник!
- У меня лишь первая тетрадь.
- А вторая?
- Не знаю. Наверно, у дочки Оношко.
- У Нины?
- Да. Увлеклась братом. И не раз спрашивала: "Где Леня? Чем занят?" А когда узнала про дневник - покраснела…
- И не без причины?
- Чушь! - отмахнулся Карп. - Он даже с ней говорил о тебе.
- Так зачем ей дневник?
- Мне кажется, она призналась ему в любви.
- Но ведь дневник лежал в столе - на мансарде.
- Так что?! Труп увезли. Часового убрали. Дело закрыли. А я, покидая дом, не закрыл двери.
- В котором часу?
- Да… к полуночи…
- И девушка не испугалась?
- Надо знать эту девушку…
Иван вспомнил рассказ Алеши о ночных похождениях дочки профессора. "Такая в самом деле могла взять дневник любимого", - рассудил он, прислушиваясь к разговору за дверью.
Ланская спросила Карпа:
- Ты дружишь с Ниной?
- Она и без дружбы отдаст дневник, если тетрадь у нее. Я все сделаю! (Послышался шаг.) Только один поцелуй…
- Никогда!
- Ах, вот как?! - взорвался Карп. - Нет на тебе креста! Где твое христианское сердце?! Думаешь, легко расстаться с партбилетом? Да я ночами не спал! Я знал, что потеряю брата! Я знал, что от меня отвернутся! Я знал, что в меня будут тыкать пальцем: "Предатель!" Я знал, что мне придется уйти из трибунала! Но я на все пошел ради тебя! Я думал, ты оценишь мою жертву! Я верил в твое милосердие! Верил, что ты протянешь руку…
- Послушай!..
- Нет, ты слушай! Я уже слушал тебя и здесь, и дома, и в храме, и на сцене - поешь звонко, но без души! Ты отвергла брата. За что? Он не принял твой крест. Ты отвергла меня. За что? Я ведь целую твой крест?!.
- Карп!..
- Молчи, святоша! Я проклинаю тот день, когда увидел тебя, рыжую! Я презираю тебя, бестию! Я ненавижу тебя, ханжу! И если давеча хотел прикончить тебя из ревности, то сейчас пристрелю как…
- Стреляй!
Иван дернул дверь.
Пальма бросилась на Карпа.
Раздался выстрел…
На пол рухнула посуда…
КЛЮЧ ПРОНИКНОВЕНИЯ
Младший Рогов, с перевязанной рукой, сидел на стуле и зло косился на Пальму. Овчарка сильно повредила ему кисть. Ищейка спасла жизнь Ланской: опоздай она на секунду, и Карп застрелил бы Тамару. Он нажал спусковой крючок, когда собака схватила его за руку. Пуля повредила лишь часовой футляр красного дерева.
- Ты, Карп, - начал Иван, садясь за стол, - работал в трибунале и знаешь, что полагается за покушение…
- Какой трибунал? - усмехнулся Карп. - Два гроба и точка. Верни наган!
- Зачем?
- Оружие именное: память о войне.
- Ты осквернил эту память. Оружие не получишь.
- Не ты награждал и не тебе лишать!
Иван перевел взгляд на овчарку с острыми ушами:
- Не повышай голос, Пальма не любит…
- Верни наган.
Овчарка зарычала. Карп оглянулся на собаку и положил забинтованную руку на стол. Воркун спокойно разгладил усы:
- Ты когда был у гадалки - до кражи или после?
- О какой краже речь?
- Вчера ночью обокрали ясновидящую.
- Значит, до.
- Ты не заметил, куда гадалка положила твои деньги?
- Я заплатил прислужнице.
- Ну а сколько дней ждал своей очереди?
- Это что, допрос?
- Умирашка не заявила о пропаже. Однако есть решение - выселить ее из Руссы.
- Не ко времени!
- Почему?
- Она предсказала смерть брату. У нее дар к телепатии, читает мысли на расстоянии. И мою судьбу угадала: погибну из-за женщины. Старухе многие верят. И скажут: "За правду пострадала".
- Карп, неужели и ты веришь старой пройдохе?
- Ей все верят, кто только не был у нее!
- И даже коммунисты?
- И даже коммунисты.
- Это те, кто боятся чистки партии?
- Председатель укома боится чистки?
- Николай Николаевич Калугин?
- Он самый, - торжествующе ухмыльнулся Карп. - Своими глазами видел, как он выходил из ее дома.
- А ты не обознался?
- Маленький, лысый, с бородкой и в толстовке. Он?
- Портрет его. Но причина посещения, ручаюсь, иная. Калугин - краевед: собирает песни, сказки. А бабка, прислужница гадалки, великая мастерица до слова. - Теперь Иван улыбнулся: - Ну, еще кого назовешь?
- Зря лыбишься! Ее популярность велика: даже из Питера приезжают гадать.
- Даже из Питера? Ой ли?!
Карп здоровой рукой сделал жест, типичный для бильярдиста.
- Я тут шарики гонял с матросом. Так он из Питера приехал специально погадать в Чертовом переулке.
- Это который матрос: крепыш, рыжий и желтоглазый?
- Он самый!
- Говоришь, специально погадать, а может, - Иван сгреб пальцами серебряную солонку, - очистить гадалку?
- Взгляд у него дерзкий и пронырливый…
- Обыграл тебя?
- Хотел! На кон - духи, шоколад. Но я же что левой, то правой. - Он шевельнул забинтованной рукой и скривил рот. - Обштопал как миленького!
- Первый раз, а второй?
- Не лови на слове! Мы один раз играли. Больше я его не видел.
- А духи и шоколад куда дел?
- Духи подарил Ланской, а шоколад дочке профессора…
- За прекрасные глаза?
- Глаза у нее в самом деле прекрасные, но душа еще лучше. Но подарил не за глаза, не за душу. А за что - не скажу!
- Твое дело, - поднялся Иван и жестом пригласил Рогова к двери: - Пошли! Провожу тебя…
- Что я, барышня? - И, не поднимаясь со стула, повысил голос: - Иван, последний раз прошу - верни наган, иначе врагом станешь!
Исполком хотел вселить Калугина в каменный дом купца Киселева, но любитель природы предпочел комнату на окраине города, где скворцы и жаворонки поют под окнами.
Воркун первый раз был на квартире своего учителя. Он ожидал увидеть большую библиотеку, но все книги и тетради Николая Николаевича умещались на одной пятиполочной этажерке. Зато все три окна были заставлены и завешаны клетками с птицами.
Хозяин сел на низкую железную кровать, а гостю уступил единственный венский стул и подкрутил фитиль настольной лампы.
- Голубчик, я беседовал с Капитоновной. Она спросила меня: "Это верно, что мою благодетельницу хотят вон из города?"
- Вот это разведка!
- Да, друг мой, ты попал в точку: Капитоновна - первоклассная разведчица. Без нее ясновидящая - слепышка. Не случайно гадалка никого сразу не принимает. Капитоновна сначала запишет твой адрес, затем наведет о тебе все справки, а потом уж известит тебя, когда можно прийти на сеанс гадания.
- Ловко одурачивают!
- Одной ловкости недостаточно, батенька, - заметил Калугин и перешел на полушепот: - Я только что узнал биографию ясновидящей…
- От Капитоновны?
- От Жгловского!
- Ерша Анархиста?!
- Нет, голубчик, от родителя, от священника отца Осипа.
- Ездили к нему на село?
- Наоборот, друг мой, он приехал, сидел здесь, на вашем стуле, и уговаривал меня "опять поддержать церковь"…
В первую секунду Иван удивился, но вспомнил позицию Калугина против роговщины и, вытаскивая кисет, приготовился слушать.
- Так вот, отец Осип, узнав мои краеведческие интересы, поведал мне не совсем банальную историю. Накануне войны с Японией граф Беннигсен, старорусский помещик, ради шутки спросил гадалку: "За сколько недель разобьем япошек?" Гадалка раскинула карты: "Япошки побьют нас". Граф и гости захохотали. Второй ответ тоже развеселил аристократов. Все знали, что граф любил свое родовое имение, а гадалка предрекла "распродажу земельных богатств". Однако все сбылось: войну позорно проиграли, а в пятом году граф, напуганный бунтарским настроением крестьян, продал рамушевским кулакам все свои пахотные земли, луга и леса…
Калугин отмахнулся от дыма и продолжал:
- Гадалка в моде! Ее клиенты - купцы и петербургская знать. Для простых смертных она не доступна. К ней предварительная запись. Теперь она назначала сеансы. А платные агенты наводили справки о клиентах. Смышленая, волевая, она быстро разбогатела. Но тут черт ударил в ребро: сорокапятилетняя влюбилась в молодого красавчика и обвенчалась с ним подальше от насмешливых глаз. Выбор пал на волотовскую церковку. Отец Осип стал ее душеприказчиком. Ему-то на исповеди и призналась: муженек обобрал ее и сбежал в Париж, да еще на прощанье сломал ей позвоночник. Здешние грязи помогли, да не совсем. Она ударилась в мистику, легла в гроб и вернулась к прежней профессии. Нуте, голубчик?
Иван ответил вопросом:
- Николай Николаевич, вы лично познакомились с нею?
- Нет, друг мой, я беседовал с Капитоновной. Она, кстати, проговорилась: некоторые посетители засыпают возле гроба…
- Это что же… внушение?
- Да, голубчик, она не примитивная гадалка. - Калугин глазами указал на окно с клетками: - У нас, в Руссе, гастролирует гипнотизер. Я попрошу его продемонстрировать один из приемов ясновидящей. А вы, друг мой, не спешите с выселением.
- Почему?
- Поставьте себя на место Рыси. Есть смысл использовать готовый аппарат разведки? Нуте?
- Факт, - буркнул Иван, чувствуя, что краевед дает ему в руки прекрасный "ключ проникновения". - Я установлю наблюдение за домом гадалки.
- Мало того, голубчик, попытайтесь завербовать Капитоновну. Для этого сложилась благоприятная ситуация: гадалку обворовали и впереди - выселение. Бабка прикинет: угро - надежный доход, а хозяйка - пустой карман и запрет на гадание. Так или не так, батенька?
- Так, - одобрил Воркун и подумал о Федьке Лунатике…
В кабинете начальника угрозыска все было по-старому: даже аквариум и рога лося на прежних местах. Только кровать за ширмой стояла без подушки, одеяла да книги исчезли. За служебным столом восседал Федька Лунатик с бинтом на шее. Его измотал телефон. Со всех концов города названивали, спрашивали Воркуна. Федька молча выслушивал, тяжело вздыхал и вешал трубку. Он сам не знал, где начальник. И вообще Федя не любил телефонный разговор: он кричал в трубку, и над ним подшучивали.
Только поздно вечером объявился начальник. И по тому, как он вошел в кабинет, агент смекнул, что сейчас Иван Матвеевич заговорит о важном деле…
- Федя, ты хорошо знаешь Капитоновну?
- Суди сам, начальник, - поднялся агент, - все вещички сбывал через нее.
- В этот час примет тебя?
- Суди сам, начальник: ежели Капитоновна просила меня лично разыскать покражу.
- Добро! - Воркун поставил перед агентом две задачи: - Узнай, когда Ерш Анархист был у гадалки и куда подался. И попробуй, Федя, завербовать ее…
Начальник рассказал об удачной ситуации и, посматривая на карманные часы на волосяной цепочке, поторопил агента:
- Я буду ждать тебя здесь, у телефона. Если что… позвони: тюрьма рядом…
Лунатик поморщился: в этой тюрьме он отсидел больше года.
Агент шел быстро, но думал не о предстоящем задании. Воспоминание о домзаке притянуло мысли о нескладно прожитой жизни. Теперь в Руссе мало кто знает, что в парке курорта стояла сказочная избушка, разукрашенная деревянными кружевами. В этой избушке продавали сливочное масло, молоко, творог и простоквашу. Все эти молочные продукты доставляли из имения князя Васильчикова, а продавал их отец Феди. Тогда жилось Федьке сытно и привольно. Но вот князь Васильчиков открыл при имении винокуренный завод - отцу Феди доверил склад со спиртом. Будь проклят этот завод! Отец непробудно пил и утоп пьяный. Мать вышла замуж за конюха, который готов был языком вылизывать барского жеребца, а Федьку хлестал кнутом до крови. И хлестал только за то, что тот вслух молился за покойного отца. В детстве Федя сильно верил в бога. И тот сказал ему во сне: "На скотном дворе мышьяком травят крыс". Мальчуган растолковал божьи слова как указание. Но в отравлении конюха обвинили Федину мать, и, как ни доказывал Федька, что виновник он, никто не поверил, что тихий, религиозный мальчик решился на такое. Мать сослали в Сибирь, а Федю пристроили в Антониевский монастырь, где наблюдательный инок быстро усомнился в боге. По ночам монахи плавали через реку к монашкам Звериного монастыря, а иеромонах Трифон, старый развратник, стал подбивать Федю на распутство: пустил в ход ласку, лесть, гостинцы и даже платиновый крест на золотой цепочке. Недолго прожил инок в белой келье с оконцем на Волхов - сбежал, крест продал и поехал в Сибирь к матери. Но и до Чудова не доехал, как попал в шайку железнодорожных воров. Первый раз дверь тюрьмы открыла революция, второй раз Федю взял на поруки начальник старорусского угро…
Ивана Матвеевича он полюбил, как отца родного. В первый же день работы Воркун доверил ему наган, деньги и солдатские ботинки с шерстяными обмотками. Начинающий агент задание выполнил раньше срока. И сразу стал ближайшим помощником "бати" - так Федя Громов называл начальника за глаза.
Сегодня "батя" подбросил ему крепкий орешек: Капитоновна шагу не сделает без совета своей благодетельницы, а та, ясновидящая, разом смикитит, что к чему, и все карты спутает.
Федя представил гадалку со свечкой в руке, рыжего матроса возле гроба, и вдруг в голове агента сверкнула мысль: "А что, если в гробу двойное дно?"
ДВУЛИКИЙ ЧУДОТВОРЕЦ
Когда вор приносил дорогую вещь, Капитоновна крутила ее в руках, точно ветошь. Бабка умела скрывать свои чувства. Вот и сейчас она провела Федю на кухню и засуетилась возле стола - не спросила о главном. Можно подумать, что без него нашлась покража.
Агент молча наблюдал за Капитоновной. На ней, как на цыганке, надеты три юбки. Круглая, курносая, с румяными щеками, она бойко накрывала на стол. Наконец ее серые глазки уставились на дверь, ведущую в комнату гадалки:
- Совсем занемогла, моя кормилица. Не дай бог никому такое переживание. - Бабка перевела взгляд на Федю: - Пришел порадовать, соколик?
- От тебя зависит, Капитоновна.
Его слова прислужница растолковала по-своему:
- Ух-ма, Федюньчик, за нами дело не станет! Все вернешь - большую долю возьмешь, не все вернешь - меньше возьмешь…
Капитоновна повернулась лицом к красному углу с иконами и, склонив голову, перекрестилась:
- Покарай меня, Никола Чудотворец, ежели я нарушу свое слово…
Большой иконостас освещался тремя лампадками. Центральная икона Николы Чудотворца была украшена длинным полотенцем с черными узорами на концах. На белоснежном полотне утиральника проступали темные отпечатки пальцев. В сознании бывшего вора всплыло неприятное воспоминание, и он отвернулся от икон…
- Капитоновна, когда и во сколько был здесь рыжий матрос?
- Ау, брат, в этом доме свой устав, соколик. - Она уважительно кивнула на дверь без ручки: - Когда и кто был - не узнаешь. Благодетельница строго наказывала…
- Дура! - перебил агент. - Вас же обчистил рыжий!
- Господи помилуй! - встрепенулась бабка. - Сын поповича, родной племяш Солеварова, морской воин… Кто поверит, сударь?!
- Любой поверит, если вскроет нутро Ерша Анархиста: у него даже сердце не красное, а черное. Какого числа он гадал?
- Да, кажись, - задумалась бабка, - в день памяти великомученика Феодора Стратилата.
- Восьмого июня, что ли?
- В сей день.
- А золотишко пропало?
- Через трое суток, в ночь на одиннадцатое…
- Так, сначала разведал, потом нагрянул. - Федя показал на двери без ручки: - Через эти?
- Ой лихонько! Ума не приложу! Эту дверь-то не откроешь без шума. А иной нету, каморка-то глухая…
- Чем же дышит хозяйка?
- А есть пробоина в потолке…
- Пролезть можно человеку?
- Разве… мальчонке…
Агент вспомнил базарного мальчишку с шадривым лицом. Федя накрыл спекулянтку Лосиху, но карманного воришку пощадил. Теперь пацан отплатил бы добром - показал бы, можно пролезть или нет.
- Значит, золотишко хранилось тут, за дверью?
Старая лиса поняла, что ее обложили красными флажками. Она покорно развела ладошки:
- Тут-то оно тут, а где да в чем, не ведаю. Потому как ясновидящая в тайне хранила. Писульку вручила, что пропало, и говорит: "Найми своего сыщика".
- А что там кроме гроба?
- Ничего, соколик.
- Люк есть?
- Нету.
- Значит, в гробу двойное дно.
В глазах бабки вспыхнули светильнички. Она удивленно покачала головой, завязала уголки платка под пухленьким подбородком:
- Дивлюсь тобой, Феденька! - Она переметнулась на голос озорной девки: - Зайди, родимый, да попробуй приподнять старушку: тут тебе и смередушка!
- Шпалер под рукой?
- У нее глаз шибче всякого шпалера!
Федя улыбнулся:
- Куда же она глядела, когда гроб-то чистили?