Вторая - проверка паспортов на лондонском аэродроме Хитроу. Молодой человек, впервые столкнувшийся с советским паспортом (тогда у меня еще был серпастый-молоткастый), пока кто-то где-то его проверял, завел со мной разговор о литературе. И выяснилось, что он не только "ГУЛаг" читал, но и "Ивана Денисовича" и "Матренин двор". Вот так-то…
И третий случай. Брюгге. Бельгия. Антикварная лавочка. Веши - всякие там подсвечники и пистолеты - разложены на тротуаре. Рядом в кресле молоденькая девушка. В руках "ГУЛаг". (Она встала, куда-то пошла, положила книгу рядом, и я увидел обложку.) Это было утром. Вечером я опять проходил мимо - она всё так же сидела, склонившись над книгой, уже кончала.
Мое сердце радовалось.
Так что не только "Пари-Матчи" и "Иси-Пари"… Хотя именно в "Пари-Матч" была напечатана фотография матери Щаранского у здания суда - сидит на каком-то ящичке, седенькая, в очках, что-то читает, а в трех шагах загородка, милиция, с любопытством, тупо разглядывают.
Пойдем дальше, оставив позади обилие и прессу, упоминание о которых считается не вполне дозволенным приемом.
В ящике письменного стола у меня лежит маленькая серенькая книжечка с моей фотографией, именуемая "Титр де вояж". Если я хочу поехать в Италию, Швейцарию, Англию или Германию, я кладу ее в боковой карман, сажусь в поезд, самолет или машину и еду в Лондон, Женеву, Рим. На границе, как правило, никто этой книжечкой не интересуется (если ты едешь машиной - на других видах транспорта задерживают не больше, чем на три-четыре секунды). Правда, в некоторые страны, как-то Австрия, Испания, Португалия, для нас, изгнанников, требуется виза. Получение ее отнимает не больше часа времени. И мы уже ворчим - идти еще надо, стоять в очереди…
Свобода передвижения! Боже, какое это счастье!.. В прошлом году в Афинах, на Акрополе, чертыхаясь из-за обилия туристов - из-за потных, почему-то в большинстве своем японских спин и грандиозных, на голову выше своих хозяев рюкзаков ФРГшных студентов с трудом можно было разглядеть колонны Парфенона, - я с грустью слушал иностранную речь и ни разу не услышал русского слова… В Париже его все-таки иногда можно услышать, в основном, правда, в магазине "Тати", там самые дешевые колготки и лифчики… А в этом году, исколесив чуть ли не половину испанских дорог на машине, мы видели на багажниках обгонявших нас машин только "F", "В", "D", "GB", "NL", "Н" - француз, бельгиец, немец (западный), англичанин, голландец, швейцарец, даже если это была "Лада".
А Пласа-Майор в Мадриде? Самый живой, веселый, кипящий, интернациональный уголок Европы. Гитары, песни, хохот, что-то поют, танцуют… И опять эти японцы - рядом с нами человек двадцать расселись, и все с фотоаппаратами, и не лень им и денег хватает, чтоб полземного шара пролететь и именно здесь веселиться - и какие-то бронзовые, курчавые эквадорцы или перуанцы, и хоть бы родной матючок где-нибудь прозвучал… Нет! (Кажется, я заполнил этот пробел.)
Но мы увлеклись. Увлеклись, так сказать, активом капитализма. Поговорим же о язвах. Как ни как, всё же инфляция, безработица, расизм, борьба за существование… С детства учили.
Начнем с последнего.
Когда меня спрашивают, что мне больше всего не нравится в капиталистическом мире, я, рискуя быть проклятым всеми левонастроенными интеллигентами, отвечаю - забастовки! Да - забастовки! И не краснею.
Я вполне разделяю точку зрения В. Буковского, который где-то сказал: "Если говорить о солидарности, то я понимаю ее так: рабочие некоего немецкого, допустим, завода, которые изготовляют, например, трубы по заказу Советского Союза, прекращают работу в знак протеста против преследований в Советском Союзе. Освободите Кузнецова, или Щаранского, или Гинзбурга, тогда и трубы получите. Вот это солидарность!"
Вижу улыбку, а то и сдвинутые брови… Рабочие борются за свои права, это их неотъемлемое право, это и есть демократия. Заступаться за Щаранского и Кузнецова дело, конечно, хорошее, но свой желудок все-таки ближе.
Вот о желудке-то и пойдет речь.
В конце июля этого года работники французских аэропортов, так называемые aiguilleurs du ciel, "небесные стрелочники" - диспетчеры и контролеры, объявили забастовку. Одно из основных требований - повышение зарплаты. Законно? Законно. Должен только кое-что разъяснить. Профессор Сорбонны, к примеру, получает 6–7 тысяч франков в месяц. Стрелочник - 8 тысяч! В переводе на советские деньги - по официальному курсу, т. е. более чем заниженному, - это около 1350 рублей. Много ли вы знаете людей, зарабатывающих столько в Советском Союзе? И можно ли кое-как свести концы с концами и заполнить желудок на этот заработок? Даже при росте цен?
И вот аэродромы бастуют. И это в самый напряженный период - начало каникул. Во Франции август - месяц каникул. Париж пустеет. До 15 миллионов французов - 30-го, 31-го, 1-го, 2-го - рвутся, как безумные, на юг. На дорогах пробки длиною в несколько километров, вводятся дополнительные поезда, на аэродромах не протолкнешься. И в эти-то дни стрелочники и выключились, парализовав не только свои аэродромы, но и всех соседних стран: Париж - главный европейский перекресток. Короче, более полумиллиона пассажиров в Париже, Лондоне, Брюсселе, Франкфурте, Барселоне что-то около недели провалялись на своих рюкзаках и чемоданах, в ожидании рейсов, которые - забастовка была greve du zele - "по всем правилам" - не отменялись, а откладывались - от одного часа до нескольких суток…
Фотографии в парижских газетах напомнили мне московские станции метро, превращенные во время войны в бомбоубежища.
Я спрашиваю - кому в данном случае надо сочувствовать: стрелочнику или пассажиру, на которого стрелочнику с высоты своего неба глубоко наплевать? А ведь кто-то, может, и не отдыхать, а к умирающему летит. И вот никто - кроме пассажиров, но и те больше с голоду, рестораны не управлялись - ни в одной газете не возмутился. Борются за свои права!
За свои! За право купить новую машину (эта прошла уже свои 70 тысяч), или яхту (дети подросли, не отстают), да и вообще Жан-Пьеру надо уже подыскивать квартиру, что-то долго он с этой красоткой гуляет… Разве тут до Кузнецова или Щаранского? А то, что в прошлую, года два тому назад, подобную забастовку из-за неразберих разбился самолет и были жертвы - что ж, выразили соболезнование родственникам. Короче - и на это наплевать.
И профсоюзы - синдикаты, как они во Франции называются, - на защите этих прав. И не мне - приголубленному эмигранту - в эти дела вмешиваться. Да я и не вмешиваюсь. Только удивляюсь. И тому, кстати, что руководители синдикатов, как ни в чем не бывало, принимают у себя деятелей советских профсоюзов и сами ездят в Москву, зная, всё зная о нашей борьбе за свои права. И о Новочеркасске тоже.
Демократия, ничего не поделаешь…
И все же ничего лучшего, будь она трижды гнилой, не найдешь. Просто другого выбора нет. С одной стороны, Советский Союз с беспардонной своей наглостью, со своими ракетами, и передравшиеся между собой Китаи, Камбоджи и Вьетнамы, с другой - поддающийся, увы, шантажу, так называемый свободный мир. А между ними "неприсоединившиеся", тоже свара - Египет на Кубу, Кадафи на Египет, Сирия на Ливан, Ирак вообще непонятно против и за кого, за террористов. Есть еще Пиночет и Видела, предмет всеобщей ненависти (лицезрел я не телеэкране и того, и другого, особой симпатии не вызывают. Видела со своей хунтой, довольно долго ожидавший после последнего матча с Голландией этих самых голландцев, так и не пришедших, чем-то очень напомнил мне стоящих на мавзолее наших руководителей - та же невозмутимость на лицах, граничащая с тупостью, ни признака улыбки - что-то есть общее у всех диктаторов). Вот их обвинять можно, везде демонстрации - правые, фашисты! А Иди Амина, бросающего кого не лень в Нил на съедение крокодилам, и эфиопских прогрессивных Менгисту, расстреливающих сотнями своих студентов, лучше не задевать - где-то там у них слово "социализм" существует. А увешанному до колен в три раза больше, чем Жуков и Брежнев вместе взятые, орденами императору Бокасса I можно даже и наполеоновскую шпагу подарить - он же любит Францию, даже от гражданства не отказался.
И над всей этой шайкой убийц и людоедов возвышается и диктует свои условия человек в бурнусе, которого встречают везде с распростертыми объятиями и сто одним выстрелом из орудий, - король Халид ибн Абдул-Азиз, полновластный хозяин Саудовской Аравии, а может, и всего мира. Он прилетает на своем "Боинге", обставленным мягкими диванами, со специальной операционной на случай, если у шейха сердце сдаст, и все двери перед ним открываются - от него зависит уик-энд любого европейца: повысят или не повысят цены на бензин. И беседует он с королями, президентами и премьер-министрами, свита и родственники его тем временем скупают всё, что на глаза попадет, от зубной пасты до особняков и замков, а дома кочевники по-прежнему на 80 % безграмотны, и какую-то принцессу публично, на площади, расстреляли за то, что полюбила неверного. И это еще сжалились над ней, а то по закону (XX век!) ее должны были закопать по шею в землю и закидать камнями… А шейх, властелин самых богатых недр земли, тем временем уничтожает устриц и омаров где-нибудь в Букингэмском или Елисейском дворце. Того и гляди, в Кремлевский заглянет, попробовать икры.
Но вернемся все же в цивилизованный мир. К своим баранам, к язвам.
Безработица… Встретил я недавно одного безработного. На бульваре Сен-Жермен, в кафе. Сидит себе, кофе попивает, "Франс-Суар" читает. Инженер. Повздорил со своим хозяином, и тот его уволил. Так как он у него проработал менее какого-то срока, пособие будет получать в течение года только 75 % последней зарплаты. А зарабатывал он не так уж много, что-то около четырех тысяч - 670 рублей по-нашему…
А я позволил себе что-то предосудительное говорить о профсоюзах. Нехорошо…
Считается, что большой процент безработных среди женщин. Вероятно, это так, статистика здесь не врет, - но всегда ли учитывается семейное положение безработной? Есть ли у нее муж или нет, никого не интересует - она имеет право на работу, ее уволили, и почему бы ей не получить пособие? И большинство женщин пользуется: дают - бери, за год что-нибудь не пыльное гляди и подвернется.
Хуже с молодежью. Оканчивающей вузы. В основном, гуманитарные. Наблюдается перепроизводство. И устроиться не так уж легко. Правда, хочется по месту жительства: в Париже, Лионе, Бордо - не всякого манит жаркий, сухой или, наоборот, влажный, Сенегал или Чад, там специалисты позарез нужны, и платят неплохо. Но жарко ведь. И далеко…
Возможно, я несколько приукрасил, но, ей-Богу, не очень.
Расизм… Здесь воздержусь. Во-первых, для этого желательно все же предварительно съездить в Америку, посмотреть на крыс в Гарлеме и пылающий ку-клукс-клановский крест, а во-вторых, подождем, чем всё кончится в Родезии, - хочется все-таки ознакомиться со всеми формами расизма.
И, наконец, инфляция, рост цен. С этим сталкиваешься, увы, на каждом шагу и невольно с нежностью вспоминаешь тов. Сталина, который цены не повышал, а снижал, чего многие у нас в Союзе до сих пор забыть не могут. Но, ей-Богу же, не знаю, как француз - думаю, что с раздражением, а я довольно спокойно отношусь к тому, что "Голуаз" стоит не два франка, а 2.30, хотя это, конечно, и свинство. А то, что дорожают квартиры, это действительно плохо, они и без того, особенно в Париже, дороги. В скобках надо, правда, признаться, что вместе с ценами растет и зарплата, но что-то там чему-то не соответствует, а вообще - скажу по секрету - затянулась как-то эта инфляция, пора и кончать. Но даже Барр, умный, хитрый, всегда спокойный Барр и тот не знает, с какой стороны к ней подойти.
Ну, и самое скучное в капиталистическом мире, это - налоги.
В силу каких-то неведомых мне причин - все бумаги уже посланы - я почему-то еще их не плачу, боюсь, плохо кончится - но, что касается француза, лучше не заговаривай с ним на эту тему. В Союзе хорошо, там ни о чем не надо думать, всё, что положено, взымают без твоего участия. А здесь всё сам подсчитывай, собирай бумажки, умножай, дели, вычитай и неси, вернее, отправляй, чек. Худшая минута в жизни француза - это запечатывать конверт с чеком внутри. Избежать этой минуты никак нельзя, но что-то там скрыть или перевести деньги в Швейцарию многие пытаются, за что их судят, штрафуют и еще как-то наказывают. Французы таких людей отнюдь не презирают - во всяком случае, и Азнавур, и Холлидей - популярнейшие певцы, у зрителя пользуются не меньшим успехом, а может быть даже и большим.
К слову сказать, в здешней налоговой системе разобраться не так уж легко. Растут налоги чуть ли не в геометрической прогрессии, и случается иной раз (как случилось с известной шведской писательницей Линдгрен, автором знаменитого "Карлссона"), что налоги превышают заработок. Как и почему, не пойму, но получается. Ингмар Бергман тоже не понял, обиделся и уехал. Кому от этого хуже? Думаю, что не ему, а его родине. Впрочем, по последним сведениям, опомнилась. Бергман возвращается в Стокгольм и приступает к работе над пьесой Стриндберга "Танец смерти". Два года тому назад на репетицию именно этой пьесы явилась полиция и арестовала его. Сейчас решение властей о преследовании Бергмана признано ошибочным. Долгонько думали.
На этом, пожалуй, можно и закончить сии краткие, но правдивые заметки новичка в этом безумном, безумном, безумном мире, хотя к главным язвам мы так и не прикоснулись. Не коснулись терроризма (первый вопрос на всех конференциях - а почему в Советском Союзе его нет? - да потому, что там он не снизу, а сверху…), ограбления музеев и церквей, наркомании, коррупции. Просто с этими невеселыми явлениями я как-то непосредственно не сталкивался, поэтому и обхожу их. Впрочем, вру. С терроризмом в какой-то степени, косвенно, но столкнулся. Попал в Рим в день похищения Альдо Моро.
Во французских газетах писали, что в этот день Рим походил на осажденный город. "Angoisse!" Тревога! Рим охвачен тревогой. Да, магазины, лавочки - всё закрылось. Боялись эксцессов. И полиции приумножилось. Но я смотрел на этих полицейских, зевающих в своих автобусах, и на двух славных, черноглазых карабинеров, собиравших по карманам мелочь, чтоб купить две бутылочки пива и парочку бутербродов, и что-то никакой тревоги на их лицах не прочел. Чему-то смеялись, подмигивали хозяйке бара.
Другой раз попал я в Турин в день, когда был обнаружен труп Моро. Центральная площадь запружена была людьми. Красные флаги, лозунги с множеством восклицательных знаков, ораторы, громкоговорители, мальчишки со всех сторон облепили памятник то ли Виктору-Эммануилу, то ли Гарибальди… А через час всё утихомирилось, вошло в свои берега, и те же туринцы мирно сидели в кафе и обсуждали очередной футбольный матч… А послезавтра такое же количество людей, даже больше, соберется на площади у собора Св. Петра в Риме хоронить папу, а через две недели смотреть на дым - черный или белый - из Сикстинской капеллы, где по всем правилам замурованный конклав из 115-ти кардиналов будет выбирать нового наместника Св. Петра на земле. Итальянцы - в общем-то приветливый и доброжелательный народ - любят иной раз пошуметь, и поглазеть, и ничего предосудительного в этом нет. А все эти "красные бригады" - болезнь века, а не Италия. Явление это не органическое, а наносное, со стороны, и более или менее известно, с какой стороны.
Итак, подведем некий итог - можно ли жить при капитализме? Большинство западных, в том числе и французских налогоплательщиков - придумали же такое слово, - пожав плечами, ответят, что в общем-то жить можно, но… И "но" у каждого будет свое - у коммуниста, социалиста, радикала, булочника, консьержки, "небесного стрелочника", Жискара д’Эстена, парижского клошара или Жака Месрина - гангстера, врага № 1, как его окрестили газеты. И каждый из них может высказать свое мнение, во всеуслышание, кто с трибуны, кто в газетах или журналах, кто за стаканом вина у себя дома или в кафе. Многие, увы, еще верят в то, что социализм (подразумевается "с лицом", непонятно только, с каким) может принести что-то хорошее, хотя и увидели, что в зрелом виде он не очень съедобен. Другие - социалистические партии, например, - считают, что если и не достигли они сияющих (зияющих?) высот социализма, то, взяв в руки кабинеты, неуклонно приближаются к нему. Чего-то они добиваются, даже существенного - зарплата, рабочий день, национализация каких-то отраслей промышленности, - а в чем-то запутываются (те же налоги!), но в конце концов всем надоедают, и их прогоняют. Так случилось в Швеции. Но во все эти дебри я не хочу забираться. Моя задача крохотная. Ответить на самый что ни на есть обывательский вопрос - можно ли жить в этом мире? С его социалистическими или демократическими правительствами, при королях и королевах, с его инфляцией, коррупцией, ну и т. д.?
У меня есть свои "но". Но скорее политические, чем социальные, - робость "капстран", когда они сталкиваются с хамством Советского Союза, вера в то, что с ним можно как-то договориться, и т. д. Но это политика, а социальное? Теоретически плохо - одни работают, другие наживаются. Не хочется злоупотреблять параллелями (вспоминается анекдот: чем отличается капитализм от социализма? При капитализме человек эксплуатирует человека, а при социализме наоборот!), но капиталист, как правило, наживаясь, никаких законов (своего, капиталистического мира) не нарушает (правда, иной раз довольно хитро обходит), а у нас какой-то Брежнев или Суслов не то что нарушают, они просто живут "своими", народу неведомыми, никем не контролируемыми законами. (Один киевский завскладом жаловался мне, что никак не дождется пенсии. "Сил больше нет, грабят кому не лень. А под суд попаду я. Вчера вот, приехал шофер Ковпака, сам он носу не кажет - давай, говорит, апельсины. Даю ящик. А персики есть? Даю и персиков ящик! Заодно и двадцать банок зеленого горошка загребает. Сел в машину - привет! - и укатил. А платить кто будет? Пушкин?")
Короче, в капиталистической стране законы обходят, но они есть. По ту сторону берлинской Стены, хотя и существует "свод законов", но нарушают их не знаю, кто больше: злоумышленники или законодатели? А называется всё это одним словом - произвол, словом, начисто исключающим другое слово - свобода.
Свобода! Господи, как только не обыгрывается это слово, это понятие. Свобода умирать под мостом, свобода издеваться над неграми, свобода вмешиваться во внутренние дела суверенной державы и т. д. И все же, только здесь, на Западе, я понял, что это значит.