– Боже, и вы едите это каждый день и вдосталь! И за что Бог на меня так обиделся, что лишил такой малости! Ну, так вот. Слушай. Ты ж телевизор не смотришь! А зря! Машина взорвалась прямо около "Сюрприза", представляешь! Среди бела дня, куча народа пострадала, стекла в доме повылетали, ужас! Зотов жив остался чудом. Колька говорит, в машине его в этот момент не было, он как раз из магазина выходил. И что он там вообще делал? Колька сказал, что его с утра на заводе не было. Он то ли в милиции был, то ли в администрации. Впрочем, не важно. Главное, цел. Ариш, ты что? Ты что рыдаешь – то? Ты же с ним и знакома не была? Или была? Постой, точно! Он же к тебе в кафе подходил. Я краем глаза заметила. Ариш, у вас что, отношения? Почему я не знаю?
– Нет у меня с ним никаких отношений, – Арина вытерла глаза салфеткой.
– Врешь! По чужим так не убиваются. Не хочешь, не рассказывай. Я сейчас вот доем и уйду. А ты рыдай дальше.
– Рассказывать нечего, Лен. Не было ничего.
Лена обиженно молчала. Ни фига себе не было! Она, Лена, вообще не помнит, когда Арина плакала в последний раз. Наверное, когда маму хоронили. Или нет. Тогда точно не плакала, все старухи во дворе еще косились на нее осуждающе. А вот когда сестра пропала, Аришка точно убивалась. Ее даже с уроков несколько раз отпускали. И Ленку заодно, чтобы та ее домой проводила. Ленка провожала и сидела с ней до возвращения тети Лизы. А потом они вдвоем плакали на кухне. Лена звонила своей маме и та приходила, потому, что Ленке было страшно смотреть, как плачет тетя Лиза.
– Лен, я правду тебе говорю. Ничего не было. Я видела его всего два раза в жизни, причем в первый раз у него дома три года назад.
– А домой ты к нему как попала?
– Я познакомилась с его женой Татьяной в книжном магазине. И она пригласила меня к себе. Мы даже не разговаривали с ним тогда почти. Минут десять от силы.
– И все?
– Да. А в кафе он сам ко мне подошел. И…
– Ну! Что дальше?
– Да как-то странно получилось: он просто сказал, что позвонит назавтра в одиннадцать, а я согласилась.
– Зачем?
– Откуда я знаю? Он так смотрел! Там еще Татьяна за ним маячила. Он быстро сказал, что позвонит и все.
– Так, и позвонил. Арин, ну что мне из тебя тянуть все?
– Позвонил. Ровно в одиннадцать. Он в этот момент в прокуратуре был, его вызвали. Я должна была в три к этому же следователю прийти.
– Знаю. А я в пять. Он тебя пригласил куда? Постой! Это он с тобой должен был встретиться у "Сюрприза", точно? Ты не пошла, да? Поэтому с тобой и ничего не случилось!
– Я пошла. Опоздала всего на пару минут. И все видела. Как машина горела, как люди бегали. Вот, – Арина протянула руки, – на меня стекла сверху падали, порезалась вся.
– А в милиции ты это рассказала?
– Вот тут начинается самое странное. Следователь Беркутов откуда – то знал, что Зотов должен был встретиться со мной. И, похоже, он думает, что я причастна к тому, что случилось.
– Он что, так прямо тебе и сказал?
– Нет, конечно. Только к чему эти вопросы, знаком ли Зотов с моим мужем? И что я делала в кафе? Он почему – то считает, что меня на таких мероприятиях быть не должно.
– На каких таких? Да! Он и меня спрашивал, точно ли я тебя туда пригласила? Он что, тебя в убийцы записал, этот Беркутов? – вдруг задумалась Ленка.
– Его можно понять. Я и в кафе была, когда Курлина убили, и около взрыва. Просто он проверяет все версии.
– Только одно "но": жертвы разные. Там Курлин. Здесь Зотов. Какая связь?
– Не знаю. Только я не была знакома с Курлиным совсем, ты же знаешь. Я его даже толком не рассмотрела. Он такую откровенную чушь нес, что мне скучно стало сразу, и я рассматривала гостей. Кстати, к кому это ты от меня улизнула в кафе? Что за мужик?
– А! Издатель знакомый. Желтую газетку издает. Ты у нас такую прессу не читаешь. Сплетник, бабник. Но имеет массу полезных знакомств. Его только обижать нельзя, пакостить начнет. Вот и сидела с ним, пока сам не переключился на другую бабу. Уж, прости! Ариш, я все понимаю. На свидание пригласил, встреча сорвалась. Но не говори мне, что ты так убиваешься по человеку, который тебе безразличен. С тобой что-то происходит. Влюбиться за такой срок нельзя, значит…
– Почему? Почему нельзя?
– Потому, что за десять с половиной минут общения человека не узнаешь!
– А я его и не знаю. Лен, я даже толком его лица не помню. Я его просто чувствую. Он говорит в трубку, а я словно дыхание его на своей щеке ощущаю. Не смотри на меня так, Кислова. Он знаешь, что мне сказал тогда, в кафе? Что ему теперь без меня не жить. И я поверила. И мне без него не жить.
– Ну, ты, Аришка, даешь! Сколько мужиков тебе в любви клялись, вспомни! И каких! Один только Буклеев чего стоит с его нефтью. Ты хоть одного к себе ближе, чем на пять шагов подпустила? Ты же такая правильная жена всю жизнь была, ни – ни вне брака. Сколько раз тебя пытались в койку уложить? Игорьку твоему, единственному на весь город, наверное, спокойно спится, настолько ты верная, до тошноты. У меня рядом с тобой комплекс неполноценности развился, прости – господи себя ощущаю из-за своего единственного в жизни похода налево. И ты мне сейчас говоришь, что готова уйти к какому-то мужику, которого видела два раза в жизни?!
– Была готова. Еще вчера.
– Ну, и дура. Знаю я кое-что про Зотова. Он баб как использованные презервативы кидает. Прости за правду жизни. Все, кто с ним спал, говорят, что он наутро даже имен не спрашивает. Сует в лифчик доллары и на дверь рукой. И никаких "поцеловать" на прощание! Знаешь, как его на заводе называют? Зомби. Кто жену его видел, говорят, бабища, без слез не взглянешь. Когда он с ней рядом, словно скукоживается, это я уже от Колькиного братца слышала, его выражение, не я придумала. А он живет с ней всю жизнь. Вот и думай. Меня с ним когда знакомили, я даже не поняла, он заметил меня или просто так к ручке приложился? Губы ледяные, глаза, как стекляшки. Зомби, точно. И что ты там почувствовать смогла?
Арина молчала. Она точно знала, что все, что говорит Ленка, не про Зотова. Вернее, может и про него и каких-то других женщин, но не про него и Арину. "У него глаза голубые, а в полумраке серые. И нос сломан. И губа нижняя, как у ребенка обиженного, оттопырена", – вдруг вспомнила она. Сердце ухнуло вниз и тут же стало жарко. "Господи, помоги ему!" – прошептала Арина.
Ленка посмотрела на Арину, и у нее вдруг защипало в носу. Сама не зная, что за странное чувство ею овладело, она вздохнула и прошептала вслед за ней: "Господи, помоги им обоим!"
Глава 18
Она сидела около кровати мужа и смотрела, как на его виске пульсирует жилка. Прошли первые сутки после покушения, и Татьяна, скорее с удивлением, чем с радостью, вдруг поняла, что вот теперь-то он не умрет. Дыхание было ровным, заострившийся было кончик носа, порозовел и округлился. Татьяна поймала себя на мысли, что это пустое сидение перед постелью больного ее раздражает. Смысла находиться рядом с мужем она не видела: и так все около него скакали. И врачи и медсестры. Роговцев, знавший главврача, устроил все наилучшим образом. "Черт, и не уйдешь! Не так поймут!" – Татьяна раздражалась все больше.
Ее муж никогда не болел. То есть, пробирала его иногда простуда, как всех нормальных людей. Но он даже не брал больничный, обходясь пачкой таблеток и теплым свитером. Бесхлопотным в этом отношении был ее муж. А теперь она вынуждена здесь сидеть на жестком стуле, гробя свое здоровье.
В свое время она, познакомившись с Зотовым, каким-то чувством поняла, что именно этот мужчина даст ей в этой жизни все, что она захочет. И не прогадала. Заставив себя поверить, что влюблена, она добилась того, что Зотов на ней женился.
Денег, конечно, хотелось больше, но Татьяна, реально посмотрев вокруг, сама опускала себя с небес на землю: много денег, много проблем. Она не живет в серости, как прожила ее мать, но и шубку, как у жены губернатора, позволить себе не может. Так уж получилось.
В дверь палаты тихо постучали.
– Входите, – Татьяна с удивлением обернулась: к Зотову никого не пускали. В палату бочком вошла ее мать.
– Танюша, я договорилась подежурить вместо тебя. Поезжай домой, отдохни.
– Не нужно около него дежурить, мама!
– А что же ты сидишь?
– Глупее ничего не смогла спросить? – все свое раздражение Татьяна выплеснула на мать, – Я должна быть около него, черт бы его побрал. Господи, как я устала!
Татьяна встала со стула и потянулась. "Нужно телевизор в палату принести, время быстрее пройдет!"
– Пойдем в коридор, здесь совсем дышать нечем, – Татьяна толкнула дверь палаты.
Раиса Сергеевна поспешила за ней.
– Как там Петенька? Ты денег ему сегодня дала, когда он в институт пошел?
– Он дома не ночевал. А телефон отключен. Может, ты сейчас его сама наберешь? Мальчик переживает, наверное, из-за отца.
– Брось, мама! Петька уже давно, как он говорит, "забил на папашку". Лешка сам виноват: сколько раз к нему Петя за помощью обращался, и где она, помощь? С девушкой поехать на море собирался, помог ему Зотов? У меня нет таких денег, а он не дал, пожмотился. Для единственного сына. А машина? Что, не мог иномарку купить?
– Но у других никакой машины нет.
– Мой сын не "другой"! И вообще, мама. Я не знаю, что дальше делать! Лешка ведь надолго здесь залег. А мы в Испанию собирались! Пропала поездка!
– О чем ты, Таня, у тебя мужа чуть не убили!
– Не убили же, – Таня сказала это таким тоном, что мать вздрогнула.
– Таня, тебе его совсем не жалко?
– Мне себя жалко. Что я с ним, калекой, делать буду?
– Почему калекой? Он выздоровеет.
– Это еще вилами на воде писано. И не известно еще, сможет ли он на работу выйти. Дура я была. У нас ведь денег особых на счетах нет! Так, мелочь. Нужно было откладывать на черный день. Но кто ж знал! У Лешки, конечно, хороший пакет акций, но, это не живые деньги. Он и раньше все в производство вкладывал, будь оно не ладно! Ладно б, подворовывал. Ан, нет, честный, мать его! – Татьяна уже совсем разозлилась. Злость появилась от бессилия. Рушилась спокойная, сытая жизнь. А она ничего не могла сделать. Кто-то распорядился по – своему, не думая о ней. Кто-то, кому Зотов мешал.
"А кому же он все – таки перешел дорогу?" – впервые задалась она этой мыслью. Вдруг до нее окончательно дошло, что мужа действительно хотели убрать. Насовсем. Просто ему повезло. "Нужно поговорить с Роговцевым. Будет же расследование. Вот, черт! Следователь!" – Татьяна увидела идущего к ним по коридору Беркутова.
Глава 19
Нужно было с чего – то начать поиски. Конечно, он сходит к бывшему дому Катерины Галаниной. Поговорит со старушками во дворе. Не факт, что ее кто-то вспомнит. А если и вспомнят, то только ту, молоденькую студентку. Его, Роговцева-то никто не узнает, сомнений нет. А расспрашивать народ он будет, как и положено журналисту, предъявив корочки. Хорошо. Допустим, никаких зацепок он не получит. Тогда что? Где он видел ее в последний раз? У Дома сельского хозяйства. Точно, на бейждиках было написано про какое – то ведическое общество. "Ведьмы", – как назвал этих дамочек охранник. Роговцев открыл записную книжку в телефоне. Номер телефона начальника охраны здания он нашел быстро.
– Тарасов, приветствую. Роговцев беспокоит. Окажи услугу. У вас там сейчас то ли проводит семинары, то ли просто базируется ведическое общество "Колокол". Можешь узнать подробнее, чем они занимаются? Конкретно? Конкретно еще мне нужны их списки. Вот так, ни больше, ни меньше. Нужно найти одного человека. Не получится, так придется мне профессионально к ним подъехать. Но это долго. Заранее благодарен.
– Пойдем обедать, дорогой, – Надежда подошла к мужу сзади и обняла его за плечи. Роговцев почувствовал, как тепло ее рук передается его телу. Он сразу весь как-то обмяк. "Нужно еще позвонить Беркутову", – мелькнуло в голове, а его губы уже коснулись ладони жены. Он резко развернул кресло, уронив ее к себе на колени. Желание, вспыхнувшее в нем, было так сильно, что руки, лихорадочно расстегивающие пуговки на халате растерявшейся женщины, дрожали. Надя не сопротивлялась, но и не помогала ему. Его страсть могла бы показаться наигранной, если бы не эти дрожащие руки. "Вот так было и в первый раз. Он никак не мог расстегнуть пряжку на поясе моего платья, вслух ругал свои руки – крюки и, в конце концов, просто порвал пояс. Потом долго извинялся и клялся купить мне кожаный ремешок. Впрочем, так и не купил", – думала она, машинально отвечая на его ласки…
– Матвей, мне на работу, ты не забыл? – Надя попыталась выдернуть затекшую руку из-под головы мужа.
– Да – да, еще секундочку, – пробормотал Роговцев. Он лежал на животе, уткнувшись носом в ямочку над ключицей жены, и пытался прийти в себя. "Что это со мной было? Привет из молодости или последний звонок?" – он не чувствовал радости. Только чувство удовлетворения плоти. Стало противно, он вдруг понял, что напугал жену. Потому, что овладел ею, нимало не заботясь, хочет она этого или нет. И даже не озаботившись тем, чтобы доставить удовольствие и ей. А она просто поддалась его напору, словно подала милостыню ближнему. "А во время того думала о работе? На часы поглядывала поверх моего плеча? Успею ли я или ей придется придумывать причину опоздания? Скотство какое-то!" – он не знал, как посмотрит Надежде в глаза.
Она встала с кровати первой. Надевая халат, покачала головой: нескольких пуговиц не хватало. Он видел только ее затылок, но чувствовал это ее осуждение необузданной им вовремя страсти, но стыд, возникший минуту назад, улетучился. "Другая бы рада была!" – вдруг подумал он раздраженно и испугался: так ему не думалось никогда. Он, как ему казалось, любил жену, не мыслил себя без нее. В долгих командировках, используя для своих нужд очередную женщину, он всегда стремился к ней, представляя ее ладное тело, которое знал и помнил, как на ощупь, так и глазами. Потерять ее, значило потерять часть себя. А тут это раздражение.
Он минут пять плескался в душе, вдыхая запах ее геля: Надя пользовалась парфюмированным французским средством для ухода за телом. Он сам "подсадил" ее на дорогую качественную косметику, еще в советские времена привозя ей из загранпоездок красивые флаконы и баночки.
В кухне уже все было накрыто к обеду.
– Матвей, у меня сегодня уроки в восемь заканчиваются, может быть, встретишь? – Надя налила в тарелку суп и поставила ее перед Роговцевым.
– Конечно, Надюша. Я к восьми освобожусь. Мне нужно встретится с Беркутовым, потом подъехать в Дом сельского.
– А что у тебя там? Все никак с директором "Бонуса" не разберешься?
– Да нет. Там все в порядке. Мне нужно встретиться с Тарасовым.
– С Леней? Давно его не видела. Лет пятнадцать, наверное.
– Последние десять лет он служил в Екатеринбурге. Квартиру зарабатывал. Сейчас демобилизовался. Теперь начальник охраны в Доме сельского хозяйства.
– А к Алексею ты поедешь?
– Давай вместе. Вечером, к девяти. Я договорюсь с главврачом, нас пропустят. Я Татьяне звонил, он уже очнулся после наркоза. Теперь просто спит. Она там уже вторые сутки. Устала, наверное.
– Возможно. Только от чего? Наверняка, там есть, кому за ним ухаживать. А на стуле сидеть, действительно устанешь!
– Надя, зачем ты так! Почему ты ее так не любишь?! Или я чего – то не знаю?
– Не знаешь. И я случайно узнала.
– Ты о чем?
– Роговцев, скажи, ты в колдовство веришь?
– Нет, не верю, – облегченно рассмеялся Матвей.
– Вот удивительно, Роговцев: такой упертый журналюга, а такую тему раскрыть не пробовал. А ведь это тема! Ты хоть знаешь, что сейчас даже школьницы к услугам всяких ворожей прибегают? Мальчиков привораживают?
– Ладно тебе, пусть балуются! Все равно, кроме как к очередной шарлатанке, их не занесет!
– Балуются? У меня мальчик в классе есть, Витя Штанько. Ботаник такой, как теперь принято говорить. Ничего, кроме учебы, на медаль идет. А за последний месяц – семь двоек. По разным предметам. Музыкалку бросил. Вместо уроков скрипки стоит под окнами Юли Кусковой. Девочка из очень обеспеченной семьи, но пустоголовая крайне. Витина мама в панике. Семья тоже не из бедных. Сам знаешь, чьи дети у меня учатся! Мама заподозрила неладное.
– Вот ведь вы, женщины, какие! Паренек влюбился в первый раз, а вы сразу вмешиваться! В нем всего лишь гормоны играют!
– Слушай дальше. Мама охранника поставила за сыном присмотреть. Да за девочкой последить. И выяснилось. Ходит та регулярно по одному адресу. Охранник во дворе с бабушками поговорил, те и рассказали, кто по этому адресочку проживает. Как раз колдунья. В общем, разбирались мы со всей этой ситуацией в школе, у директора. Обе мамы были в шоке. Юлина мать у дочери в комнате нашла фотографию Вити, всю булавками утыканную. В красной тряпочке завернута была вместе с клочком его волос. И еще обнаружила отсутствие крупной суммы долларов в тайнике. Юля плакала, что только хотела, чтобы он на нее внимание обратил. А Витя смотрел на нее и только твердил, что не нравится она ему. А на вопрос "зачем к ее дому ходил?", знаешь, что ответил? "Меня словно вел кто – то. В музыкалку иду, а к ней во двор заворачиваю".
– Надя, Надя! Ты же училка, человек просвещенный. Ну, что за бред ты несешь? Кстати, а причем здесь Татьяна Зотова?
– Притом, что Юлина мама, когда пришла разбираться к этой колдунье, как раз Татьяну у нее и застала. Юлин старший брат учился с сыном Зотовых у меня в классе, так что они знакомы. Ты присмотрись к своему другу. Он ведь рядом с ней словно в росте уменьшается. И взгляд становится какой-то затравленный. Скажешь, любовь такая? Приворот это.
– Какой, блин, приворот! Ну, не любовь… Так сколько лет вместе! Срослось уже!
– Вот – вот. Столько лет не любя! Ты бы выдержал?
– Нет! Я – нет. Сейчас я тебе кое – что скажу, и ты сразу поймешь, что вся твоя теория яйца выеденного не стоит. Лешка влюбился. По-настоящему. Просто с ума сошел. В чужую жену. Говорит – без нее жить! А ты говоришь – приворот!
– Кто эта женщина? Я ее знаю?
– Вряд ли. Ее зовут Арина Судняк.
Нет, Надежда не знала Арину Судняк. Но ей вдруг очень захотелось посмотреть на женщину, в которую мог влюбиться Лешка Зотов. Зотов, к которому ее, Надежду, тянуло всю жизнь. С того самого дня, когда Матвей их познакомил, сразу же определив ее в ранг своей невесты. Сразу же поставив ему, Зотову, печать "мой лучший друг", чтобы ни у него, ни у нее не мелькнуло даже мысли. У Зотова и не мелькало. А она год за годом боролась со своим грешным влечением. Ей бы ревновать родного мужа к его прошлому. К его первой любви, Катерине Галаниной. А она ревновала Зотова к его законной жене. Она ненавидела ее и порой не могла скрыть этой своей всегда неуместной ненависти. Она отыскивала в ней все новые и новые недостатки, сравнивала с собой, всегда в свою пользу и думала том, что Господь Бог большой путаник. Она пронесла ревность к Татьяне через всю жизнь, и вдруг оказывается, что ревновала она зря. Зотов свободен от жены, от ее права обладания. Он разом сам себя освободил, влюбившись. И теперь Надежде очень хотелось увидеть свою новую соперницу.