- Да, видишь, мы тут основали рэп-группу, - сказал он.
- Вижу и слышу, - заметил Монс.
- Да, - согласился Маркус. - И слышишь.
- Монс, а вы знали, что Маркус умеет читать рэп? - спросила Муна.
- Нет, - ответил Монс. - А ты, Муна, знала?
- Нет, - призналась она. - Понятия не имела. А ты знала, Эллен Кристина?
Эллен Кристина покачала головой:
- По-моему, никто этого не знал. Правда, он очень здорово читал?
- Я не очень хорошо разбираюсь в рэпе, - начал Монс. - Но, по крайней мере, было очень громко и внятно.
Он ободряюще кивнул Маркусу, который чесал голову под капюшоном.
- Было просто очень круто! - сказала Эллен Кристина.
- У тебя суперталант, - сказала Муна.
Маркус попытался почесать спину, но чесалось, конечно, именно там, куда он не доставал. Когда у тебя чешется спина, она всегда чешется в недоступном месте. Двенадцатый закон Маркуса Симонсена. О чем это, собственно, они говорили? Смеялись над ним?
- Да нет у меня таланта, - начал оправдываться он.
- Есть, - настаивала Эллен Кристина.
- Не знала, что ты - король, - сказала Муна.
- И я не знал, - сказал Монс.
- И текст просто шедевр!
Сигмунд стоял в дверях, облаченный во французский передник и шапочку.
- Какой текст? - спросил Маркус.
- Твой текст.
- Гениальный текст, - сказала Эллен Кристина.
- Офигительный, - подтвердила Муна.
- И до ужаса искренний, - сказал Сигмунд.
Маркус не понимал, о чем он.
- До ужаса искренний?
- Да, - повторил Сигмунд. - Невероятно искренний. Кто его написал?
Маркус задумался. Он не мог вспомнить никакого текста. Просто он выкрикивал какие-то слова, рождавшиеся где-то внутри него. Как только он их использовал, они тут же исчезали. Никто, вообще-то, его не писал. Он как бы возникал сам по себе.
Он заметил, как остальные уставились на него.
- Я не специально, - объяснил он. - Просто… мне казалось, это подходит… К музыке, я имею в виду.
- Ты написал его сам? - спросил Монс.
- Нет, - ответил Маркус. - Я ничего не писал. Он пришел в голову на ходу.
Монс обеспокоенно посмотрел на сына:
- И последнее слово тоже?
- Какое слово?
- Не имеет значения.
- Мазафака, - сказала Эллен Кристина.
Монс покраснел:
- Что ты сказала?
- Мазафака, - повторила Муна. - Мазафака - это было последнее слово.
- Ну хорошо, - прервал их Монс. - Как там поживает суфле?
- Суфле поживает превосходно, господин Симонсен. Забавно, что ты, Маркус, тоже сочиняешь тексты. Тогда нас уже двое, - сказал Сигмунд и исчез на кухне.
- Я не сочиняю тексты! - крикнул Маркус ему в спину.
- Сочиняешь, - настаивала Эллен Кристина. - И очень хорошие тексты.
- Куда лучше, чем у Сигмунда, - сказала Муна.
- Вот как! - удивился Монс. - А он тоже пишет тексты? И что за тексты пишет он?
- Это был никакой не текст! - пытался возражать Маркус. - Просто какие-то слова в голову пришли.
Эллен Кристина посмотрела на него и улыбнулась. Не очень широко, но достаточно, чтобы он почувствовал себя лучше.
- Я знаю, - сказала она. - Именно поэтому они и были такие хорошие.
Маркус закрыл глаза и в темноте увидел очертания какого-то лица. Он не мог разглядеть, кто это, но знал, что это - девушка. Он открыл глаза и понял, что ему нравится жить.
* * *
Закончив суфле, которое всем показалось очень вкусным, а Сигмунду - идеальным, девочки пожелали всем спокойной ночи.
Когда они ушли, Сигмунд сказал, что и ему пора идти домой. Он собирался только забрать пижаму и поменять белье на кровати Монса.
- У вас хорошая кровать, господин Симонсен, - сказал он. - Мне в ней очень сладко спалось, но пора двигаться дальше.
- Можешь воспользоваться ей еще на одну ночь, - предложил Монс. - Я появился неожиданно. Хотел вас немного удивить.
- Вам это удалось, - сказал Сигмунд. - Да ведь, Маркус?
- Да, - согласился Маркус. - Я, папа, очень даже удивился.
- И я тоже, - сказал Монс. - Но я спокойно могу поспать на диване сегодня.
- Вы серьезно, господин Симонсен? - с благодарностью переспросил Сигмунд.
- Да, если ты перестанешь меня называть господин Симонсен.
- А как мне вас тогда называть?
- Монс. Именно так меня зовут.
- Но вас зовут и господин Симонсен.
- Только ты меня так называешь.
- Тогда буду говорить "Монс", - сказал Сигмунд, немного подумав. - Это звучит менее формально, тем более что мы спали на одной кровати.
- Можешь, конечно, называть меня господин Симонсен, если хочешь, - разрешил Монс.
- Вы поможете мне помыть посуду, господин Бастиансен Вик? - спросил Маркус.
Сигмунд развел руками:
- Вот так, Монс. Он, наверно, думает, что я его прислуга.
- Постараюсь привыкнуть к этой мысли, - сказал Монс и пошел в коридор распаковывать вещи.
Маркус и Сигмунд отправились на кухню. Оба мыли посуду молча, и Маркус начал подумывать, не обиделся ли на него Сигмунд за то, что он перетянул одеяло на себя во время репетиции. Сигмунд повернулся вполоборота и рассеянно уставился на воду в раковине, будто старательно размышлял о чем-то, что ему очень не нравилось.
- Маркус! - позвал он.
- Да?
- Помнишь, я говорил, что у меня ум логический, а у тебя эмоциональный?
- Да, Сигмунд. Очень хорошо помню.
- Когда читаешь рэп, лучше, чтобы ум был эмоциональным.
- Правда? - удивился Маркус. - Почему?
- Тогда тексты выходят более спонтанными.
Маркус собирался что-то сказать, но Сигмунд поднял руку:
- Я знаю, что ты хочешь сказать. Что мои тексты более продуманны, чем твои.
- Нет, я хотел сказать, что не пишу текстов.
- А я пишу.
- Да.
- Ты же говоришь то, что чувствуешь, так?
- Не все время.
- Нет. Только когда читаешь рэп.
- Это просто из-за музыки.
- Вот именно.
- Я даже не помню, что я говорил.
- А что, если я запишу?
- Теперь уже слишком поздно. Я же сказал, что не…
- Я имею в виду в следующий раз.
- Когда в следующий раз?
- Когда мы будем репетировать.
- Я не собирался петь в следующий раз…
- Придется, - сказал Сигмунд. - Выкрикивай все, что приходит тебе в голову, пока ты стучишь по барабанам, а я буду записывать. Понимаешь, что это значит?
- Да, это значит, ты будешь записывать все, что я говорю.
- Это значит, что твои слова будут текстом, который я буду исполнять на концерте.
- Я не знаю, получится ли у меня еще.
- Просто оторвись, как сегодня, а я разберусь с остальным.
- Тогда это будут и твои тексты, - медленно сказал Маркус.
- Наши тексты, - поправил его Сигмунд.
Маркус вытащил пробку из раковины.
- А мы не можем сказать, что это твои тексты?
- Зачем?
- Потому что мне как-то неудобно, - сказал Маркус и уставился на пену, оставшуюся в раковине после мытья.
Сигмунд положил руку ему на плечо.
- Мне так не кажется, - сказал он.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Хотя Сигмунд переехал к себе домой на следующий день, они продолжали репетировать в гостиной Маркуса. Каждый вечер он усаживался за ударные и пытался оторваться, а Сигмунд записывал вырывавшиеся из него слова. Они были очень недурными, хотя Маркус был недоволен, и Сигмунд вынужден был согласиться, что они не такие "до ужаса искренние", как в первый раз. А когда Сигмунд начинал их исполнять по бумажке, они к тому же теряли какую-то часть своей спонтанности, которая все равно присутствовала в исполнении Маркуса. Игра на барабанах становилась тоже все слабее. Тем не менее все было не так уж плохо, в том числе благодаря Эллен Кристине и Муне, которые приходили на все репетиции. Они вопили и кричали изо всех сил, пока "Мэкакус М" репетировал. Через несколько дней к ним присоединился Монс, которому даже нравилось, что его сын начал играть на барабанах. В юности он сам играл в группе. Группа называлась "The Protestants". Монс нашел фиолетово-зеленую вязаную шапочку, которую он надевал, когда играл на гитаре в старой группе. В этой шапочке он по-настоящему отрывался на репетициях. В течение недели Маркус услышал, как он четырнадцать раз крикнул "уо" и один раз "мазафака".
Сигмунд полностью вошел в свою новую роль рэпера и выходил в публичные места исключительно в рэперских штанах, футболке и шапке, которую он время от времени снимал, чтобы продемонстрировать сохранность прически. Маркус, наоборот, отказывался идти в школу в своих рэперских штанах и в "кенгурушке". Он надевал старую одежду и по большей части спокойно находился в тени своего фронтмена.
Бенту они видели очень редко. Ее каждый раз после уроков забирала машина, но, когда Маркус стоял у велосипедной стойки вместе с Сигмундом, хвастающимся своей прической паре восхищенных учеников из восьмого класса, она к ним подошла.
- Привет, ребята, - сказала она. - Жизнь прекрасна?
- Yo, - ответил Сигмунд и провел ладонью по петушиному гребню. - Long time. No see.
Бента засмеялась:
- Нет, Сигги. Short time по see. Вообще-то, всего несколько дней. Мы в студии каждый вечер.
- Да, - сказал Сигмунд. - Мне ли не знать. Мы тоже занимаемся.
- Репетируете перед концертом?
- Да, - ответил Сигмунд и кивнул восхищенным ученикам. - Я поговорю со своим парикмахером, парни.
Они ушли. Сигмунд опять повернулся к Бенте.
- Ты же знаешь, каково это, - сказал он обреченно.
- Да, - ответила она. - Но вы очень милые.
В Маркусе что-то оборвалось. Какое еще количество людей Бента считала милыми?
- Мы репетируем у меня дома, - сказал он, чтобы что-то сказать.
- Да, - подтвердил Сигмунд. - Мы организовали у Мэкакуса маленькую студию.
- Круто. Офигительные волосы, Сигги.
Сигмунд еще раз провел рукой по гребешку.
- Да нет, - сказал он. - У меня просто сумасшедший парикмахер.
Бента засмеялась и встретилась взглядом с Маркусом, который сразу уставился в землю и подумал о своем нормальном парикмахере. Его прическа ничем не выделялась. На секунду он пожалел, что не надел "кенгурушку". Капюшон ей бы наверняка понравился больше, чем этот куст, который он носил на голове. Ну-ну, на концерте она увидит его с другой стороны. Нет, этого-то он и не хотел! Ему казалось, она им больше не интересуется, и слава богу. Кроме того, он не был уверен, что она придет на концерт, но все-таки надеялся. Ради Сигмунда. А то какой смысл было вообще затевать "Мэкакус М"? Он снова поднял взгляд. Она все еще на него смотрела.
- О чем ты задумался, Мэкакус? - спросила она.
Он провел рукой по волосам и зацепился за неожиданный колтун:
- Просто подумал, придешь ли ты на концерт.
- Конечно, я приду на концерт.
Теперь она улыбалась им обоим.
- Очень приятно, - сказал Сигмунд. - Мы раздобудем тебе пару VIP-билетов, если хочешь. А остальные "Берты" придут?
- Берит не может, - ответила Бента. - А Беата придет. Со своим парнем.
- Не знал, что у нее кто-то есть, - сказал Сигмунд.
- А разве не у всех кто-нибудь есть? - удивилась Бента.
- У меня нет, - сказал Маркус.
Она посмотрела на него. Теперь взгляд ее опять стал мрачным.
- И у меня нет, - сказала она.
* * *
Сигмунд пришел к Маркусу вечером в отличном настроении.
- Сегодня я сам написал текст, - объявил он.
- Прекрасно, - сказал Маркус. - Я не уверен, что у меня сегодня что-нибудь получится.
- Скажи только, что ты думаешь, - попросил Сигмунд и дал ему листок.
- Да.
- До ужаса искренний.
- Ну да.
- Я не про тебя, я про текст. Он до ужаса искренний.
- Отлично, - сказал Маркус. - Тогда я, наверно…
- Это она меня вдохновила.
- В самом деле?
- Да. Ее слова. Ты уже прочитал текст?
- Нет, - сказал Маркус. - Я только собирался.
- Мне не терпится узнать, что ты думаешь, - сказал Сигмунд и посмотрел Маркусу через плечо, пока тот пытался читать. - Ну и как?
- Я еще не прочитал.
- А как тебе начало?
- По-моему, прекрасное, - ответил Маркус и прочитал текст Сигмунда под двумя прожекторами автора:
- У тебя нет никого, но он появится вдруг.
Я ведь тоже один, и мне тоскливо, мой друг.
Да, я чувствую то же, что ты, - я люблю.
Так что просто скажи мне, а то я уйду.
Yo!
Дочитав, Маркус отдал текст Сигмунду, перетаптывающемуся с ноги на ногу за его спиной.
- Ну и как?
- Да, да…
- Когда она сказала, что у нее никого нет, это меня вдохновило.
- Понимаю.
- Она смотрела на тебя, но сказала это мне. Понимаешь?
- Нет, - сказал Маркус.
Сигмунд не расслышал.
- Так тебе понравился текст?
- Конечно. Очень понравился.
- Мне самому больше всего нравится последняя строчка: "Так что просто скажи мне, а то я уйду". Прекрасная строка, да?
- Да, она вполне…
- Потому что тогда она поймет, что надо поторопиться, если она хочет быть со мной.
- Потому что ты уйдешь?
- Нет, потому что я не уверен, что любовь может ждать. Понимаешь?
- Да, - кивнул Маркус. - Я понимаю, о чем ты.
- "Так что просто скажи мне, а то я уйду", это очень хорошо сказано, честно признаюсь, - сказал Сигмунд. - Ты согласен?
- Да, - ответил Маркус.
Он не видел причин ответить как-то иначе. Если он скажет, что думает на самом деле, Сигмунд очень огорчится. Может быть, он даже немного разуверится в себе, вовсе перестанет писать тексты и предоставит это барабанщику. В этом Маркус не был заинтересован.
- По-моему, тоже, хорошо сказано, - согласился он. - Не понимаю, как это у тебя получилось.
Последнее он мог, наверно, не говорить, но сказанного не воротишь, и Сигмунд принял похвалу за правду.
- И я не понимаю, - сказал он задумчиво. - Я просто расслабился и дал чувствам как-то перевернуться. Понимаешь?
- Конечно, - сказал Маркус.
В этот момент из спальни вышел Монс. В серых брюках с подтяжками, белой рубашке и маленькой вязаной шапочке на голове.
- Привет, парни, - сказал он. - Собираетесь репетировать?
- Да, - ответил Сигмунд и указал на кресло. - VIP-место забронировано. Мы ждем только остальную публику.
Когда пришли Эллен Кристина и Муна и сели, как обычно, на диван, Маркус забрался за ударную установку. Сигмунд вышел на середину комнаты, немного покачал задом и начал:
- У тебя нет никого, но он появится вдруг…
Его голос был высоким и чистым, может быть, даже слишком чистым, подумал Маркус, четко, но без особого вдохновения отбивая ритм на самом маленьком барабане.
- Я ведь тоже один, и мне тоскливо, мой друг, - продолжал довольный собой Сигмунд, глядя на публику.
- Здорово! - крикнула Муна и помахала ему.
- Хорошо, - сказала Эллен Кристина.
- Да, я чувствую то же, что ты - я люблю, - объявил Сигмунд. Казалось, он был в очень хорошем настроении.
- Ура! - крикнул Монс.
- Так что просто скажи мне, а то я уйду, - закончил Сигмунд торжествующе, но немного слишком пронзительно.
- Yo, - добавил Маркус и сыграл осторожное короткое соло.
Пару секунд было тихо.
- А что дальше? - спросил Монс.
- Это все, - сказал Сигмунд и поклонился.
Публика хлопала изо всех сил, а Маркус барабанил в такт аплодисментам, чтобы они длились дольше.
Сигмунд вытер пот со лба.
- Ну, - сказал он. - И как вам?
- По-моему, немного… - начала Эллен Кристина.
- Не совсем… - попыталась сказать Муна.
- Я сам написал, - похвастался Сигмунд.
- Мы поняли, - сказала Муна.
- Разве не слишком коротко? - спросил Монс.
- Нет, - ответил Сигмунд. - В самый раз.
- Ага, - сказал Монс.
- Что-то было не совсем… - опять начала Эллен Кристина.
- "Не совсем" что? - поинтересовался Сигмунд.
- Может быть, немного слабовато, - сказал Монс.
Сигмунд подошел к креслу:
- Что?
- Немного слабовато, - повторил Монс. - Совсем чуть-чуть.
Сигмунд задумчиво на него посмотрел:
- Да, конечно, вам виднее, вы же сами играли когда-то в группе.
- Да, да, но это было уже очень давно, - сказал Монс, слегка рассмеявшись.
- Ну, не так уж очень давно, - возразила Эллен Кристина.
Обе девочки встали, подошли к Монсу и Сигмунду. Маркус по-прежнему сидел за ударными.
- Как, еще раз, называлась ваша группа? - спросила Муна.
- "The Protestants", - ответил Монс.
- И что это была за группа? - спросила Эллен Кристина.
- Это была группа протеста, но мы играли больше для забавы.
- Не скромничайте, Монс, - сказал Сигмунд. - Ведь речь шла о жизни и смерти, как у нас.
- Да, - поддержала его Эллен Кристина. - Вы наверняка здорово играли.
- У вас очень красивый голос, - сказала Муна. - Вы пели?
- Немного, - признался Монс.
Маркус встал.
- Мы бы с удовольствием послушали, - сказала Эллен Кристина. Маркус подошел к ним.
- Нет, - сказал он. - Продолжим?
- А вы можете достать гитару? - спросила Муна.
- Нет, - отрезал Маркус.
- Пожалуйста, - попросил Сигмунд. - Достаньте гитару и сыграйте нам что-нибудь из ваших старых хитов.
- Что ты скажешь, Маркус? - Монс покосился на сына. - Сыграть мне песенку из каменного века?
Маркус собирался ответить, что однозначно ничего не надо играть, но, когда увидел выражение лица Монса, он передумал. Он был смущен, и в то же время ему очень хотелось, и Маркус заметил, что у отца появились два красных пятнышка на щеках, прямо как в больнице. Хотя Монс выздоровел, Маркус все равно боялся, что у папы может случиться рецидив. Конечно, ему очень важно быть активным. Немного поиграть на гитаре, может быть, не так уж и плохо. Может быть, у него даже появится хобби. У него не было подруги, и было бы совсем недурно поддерживать хорошее настроение маленьким хобби.
- Да, папа, - сказал он. - Конечно, поиграй.
Монс вскочил с кресла.
- Я мигом! - крикнул он и исчез в коридоре.
Маркус слышал, как он побежал по лестнице на чердак.
- Правда, он очень милый? - сказала Эллен Кристина.
- По-моему, все очень милые, - пробурчал Маркус.
Монс спустился с чердака, неся старый чехол с гитарой. Он открыл его и достал гитару, покрытую черным лаком. Эллен Кристина, Муна и Сигмунд сидели на диване в ожидании. Маркус опустился в кресло и уставился на коленки. Монс вышел на середину комнаты.