- Ну вот, моя добрая старая гитара, - сказал он и осторожно взял первый аккорд. - Конечно, расстроенная. Надо было бы, наверно, купить новые струны, но попробуем так на первый раз. Сейчас я только настрою, и посмотрим, могут ли еще мои пальцы… Да, в них все еще есть жизнь. Простите. Я сейчас закончу. Вот, уже почти… Вы уверены, что действительно хотите?..
- Мы хотим вас услышать более всего на свете, - сказал Сигмунд.
- Мы ждем с нетерпением, - добавила Эллен Кристина. - Да, Муна?
- Да, с большим.
Монс смущенно улыбнулся:
- Хорошо, тогда я, пожалуй, сыграю одну старую песню. Это моя любимая. Называется "Blue Suede Shoes".
- Well there's one for the money! Two for the show! Three to get ready. Go, go, go!
Маркус оторвал взгляд от коленок и посмотрел на Монса, стоявшего посреди комнаты и, как в молодости, игравшего на гитаре. Он пел чисто и играл совсем неплохо, тем не менее, что-то было не так. Маркусу казалось, что он сидит и смотрит старое кино про время, которое уже давным-давно прошло. Песня была очень быстрой, но Монс стоял совершенно неподвижно. Он немного наклонялся вперед и выглядел еще меньше, чем на самом деле. Красные пятнышки на щеках стали темно-красными, вязаная шапочка сползла еще больше на лоб, и он неотрывно смотрел на струны. Маркус откинулся в кресле и слушал громкий, немного сиплый голос, который пел старый рок-н-ролл про пару туфель, на которые никому нельзя наступать. Он закрыл глаза. "Вот бы мама была здесь", - подумал он и остался с этой мыслью, пока Монс не закончил петь и не положил гитару обратно в старый чехол.
Все молчали.
Монс взял чехол со стола и пошел в коридор.
- Ну вот, - сказал он. - Примерно так это было. В свое время это был настоящий хит.
Маркус слышал, что отец дышит чаще.
- Монс!
Он обернулся:
- Да?
Сигмунд встал.
- Браво, - сказал он. Потом начал хлопать. И Эллен Кристина, и Муна тоже захлопали. Монс с удивлением на них посмотрел. Несколько седеющих волосков выбились из-под шапочки.
- Вам понравилось? - спросил он.
Маркус слышал, что отец старается скрыть свою радость.
- Монс Симонсен, - серьезно произнес Сигмунд, - вы великий артист.
- Нет, нет, - сказал Монс и смущенно улыбнулся. - Я просто человек, которому нравится играть и петь.
- Было очень здорово! - сказала Муна.
- Я не знала, что вы так хорошо играете на гитаре, - заметила Эллен Кристина.
- Да, в самом деле, хочется послушать еще, - сказал Сигмунд.
- Очень приятно, - произнес Монс и посмотрел на Маркуса. - А тебе как, Маркус?
Лицо его выражало ожидание и некоторый страх. Маркус представил себе папу молодым.
- По-моему, очень здорово, папа.
Монс расплылся в одной из самых больших своих улыбок. И от этого почему-то Маркусу стало грустно.
- У тебя очень хорошо получается, - продолжал он и думал, как давно он уже не видел радостного отца.
- Ты правда так думаешь, Маркус?
Маркус кивнул.
- Монс! - сказал Сигмунд. - Сейчас я сделаю вам предложение, от которого вы не сможете отказаться.
- Какое? - полюбопытствовал Монс.
- Вы войдете в состав "Мэкакуса М".
- Я?
По спине Маркуса пробежал холодок, а Монс, казалось, чего-то не расслышал. Но Сигмунд подошел и похлопал его по плечу:
- Именно вы. Нам нужно немного добавить тяжести в группу.
Монс покачал головой:
- Да, но я же слишком старый.
- Вовсе нет, - возразил Сигмунд. - Он ведь совсем не старый, да, девчонки?
- Нет, - согласилась Элен Кристина. - В самый раз.
- И выглядите еще моложе, - добавила Муна.
Монс все еще стоял у двери в коридор. Он поставил гитару на пол и снял шапочку. Маленький человек с сединой в волосах, в белой рубашке и серых брюках с подтяжками, с вспотевшим лбом и красными пятнами на щеках. Он неуверенно посмотрел на Маркуса:
- А ты что скажешь, Маркус? Ты не считаешь меня слишком старым?
Маркус не хотел ничего говорить. Почему именно он должен принимать решение? Если он скажет, что считает отца слишком старым, тот однозначно откажется от предложения. Одна мысль о том, что его собственный отец будет играть в рэп-группе, в десять раз усиливала его смущение. Если бы он мог сказать, что думает на самом деле, он бы сказал: "Да! Да! Да! Мне кажется, ты на сто лет старше, чем надо. Если ты будешь играть в группе, ты выставишь себя на посмешище, так что я не посмею показываться никому на глаза!"
Но если он так скажет, возможно, он никогда больше не увидит этой папиной улыбки. Хотя Маркусу от нее стало грустно, он никогда не забудет этой улыбки, никогда, даже после того, как отец отправится в другой мир.
- По-моему, ты совсем не слишком старый, папа, - сказал он вслух и тоже постарался немного улыбнуться.
Уголки губ у Монса немного задергались, но он все еще с неуверенностью смотрел на сына.
- Ты правда хочешь, чтобы я играл в группе?
Маркус сглотнул.
- Да, папа, - ответил он.
Большая улыбка Монса вернулась на место.
- Тогда, парни, у нас будет трио.
Маркус кивнул.
- Маме бы это понравилось, - сказал он.
* * *
После пары попыток члены группы "Мэкакуса М" и девочки решили, что Монсу лучше не читать рэп, а довольствоваться игрой на гитаре. Предложение Муны надеть на него новую одежду было на корню отклонено. И Монсом, и Маркусом. В результате обсуждения новый гитарист занял место так же далеко, как ударник, только по другую сторону сцены. Там он и должен был стоять в обычной одежде и придавать "Мэкакусу М" недостающую тяжесть. Когда всё решили, Монс положил вязаную шапочку на стол и встал на свое место. Все шло не так плохо, но что-то не складывалось.
- Не знаю, в чем дело, - сказал Монс, когда они ели булочки и пили какао. - Я все время чувствую себя не в своей тарелке.
- К сожалению, не могу ничем тут помочь, - сказал Сигмунд и взял последнюю булочку с клубничным вареньем. - Я не вижу, что вы делаете. Мне нужно концентрироваться на собственном выступлении.
- Я могу сказать, в чем дело, папа, - вмешался Маркус. - Ты прыгаешь вверх-вниз, когда играешь.
- Да, - признался Монс и издал маленький смешок. - Я просто стараюсь быть одним из ребят.
- Именно этого вам и не надо, - сказала Эллен Кристина. - Есть еще булочки с вареньем?
- Есть. У меня во рту, - отозвался Сигмунд.
- Что ты сказала? - переспросил Монс.
- Вам не надо стараться быть одним из ребят, - повторила Эллен Кристина. - Когда вы в первый раз нам играли, вы же не прыгали?
Монс покачал головой:
- Нет. Я был больше самим собой.
- И как раз это было здорово, - продолжала Эллен Кристина. - Можно, я возьму последнюю, с ветчиной?
- Я тоже ее хочу, - сказал Сигмунд.
Эллен Кристина кивнула:
- Она моя. И поэтому вы чувствовали себя не в своей тарелке.
Монс растерянно на нее посмотрел:
- Почему поэтому?
- Потому что вы пытались быть одним из ребят. А это не так.
- Да, пожалуй что, - согласился Монс.
Маркус заметил, как отец слегка осел на стуле.
- Не обязательно быть одним из ребят, - сказала Эллен Кристина. - Но вы можете таким стать. Если захотите.
- Как? - поинтересовался Монс и выпрямился. Маркус тоже вытянулся. Ему тоже было любопытно, как папа может стать одним из них.
- Вы можете быть одним из ребят, если не будете стараться быть таким, - пояснила Эллен Кристина.
- Сейчас я что-то не совсем понял, о чем ты… - начал Монс.
Сигмунд прервал его:
- Она имеет в виду, что вы и так один из нас, правда, Эллен Кристина?
Но Эллен Кристина его не слушала.
- Вам надо быть тем, кем у вас лучше всего получается, - сказала она. - Вы должны быть Монсом. Тогда вы будете чувствовать себя не снаружи, а внутри.
Монс еще раз посмотрел на нее растерянно.
- Внутри чего? - спросил он.
- По-моему, она имеет в виду внутри тебя самого, папа, - сказал Маркус.
- Да, - подтвердила Эллен Кристина. - Именно это я и имела в виду.
- И тогда вы будете одним из ребят, - сказал Сигмунд. - Очень все просто.
Какое-то время все сидели молча. Потом раздался голос Монса:
- Умно сказано.
- Спасибо, - сказал Сигмунд.
- Нет, я не про это, - возразил Монс. - Эллен Кристина умно сказала.
Она кивнула:
- Я знаю. Я очень много думаю. Больше про себя, - добавила она и улыбнулась Сигмунду.
Он улыбнулся в ответ.
- И я тоже, - сказал он и взял со стола вязаную шапочку. - Наденьте ее, Монс. Тогда вы еще больше будете самим собой.
- В этом есть смысл, - сказал Монс и посмотрел на Эллен Кристину, которая кивнула в ответ.
- Да, конечно, есть смысл, - подтвердил Сигмунд. - И таким образом мы разрешили нашу небольшую проблему. Маркус, ты не мог бы сделать еще пару бутербродов с вареньем, если тебе несложно?
* * *
Когда Сигмунд и девочки ушли, Маркус и Монс остались молча сидеть в гостиной. Монс читал газету. Маркус листал журнал. Ему нравилось чувство, что они каждый сам по себе и оба вместе одновременно.
Монс оторвался от газеты:
- А тебе как кажется?
- Что, папа?
- Ты думаешь, я выставлю себя на посмешище?
- Нет, если сделаешь, как говорит Эллен Кристина.
Они еще немного помолчали.
- Ты уверен, что полностью выздоровел? - спросил Маркус.
- Да, думаю, да. Моя усталость оказалось все-таки не хронической.
- А что же это было?
- Еще не окончательно выяснили. Мне через неделю надо будет провериться.
- А чего они боятся?
- Я не знаю.
- Нет, знаешь.
- Они бояться параличей.
- Каких еще параличей?
- Не знаю. Я не замечаю никаких параличей.
- Точно?
Монс положил газету на колени.
- Да, Маркус, - сказал он очень серьезно. - В этом я совершенно уверен.
Маркус почувствовал, как волна облегчения прошлась по телу.
- Мне просто интересно, - объяснил он.
Монс улыбнулся. Маркус улыбнулся в ответ.
"Это я запомню на всю жизнь", - подумал он.
- Когда на меня смотрят.
Монс кивнул:
- Понимаю.
- Если несколько человек смотрят на тебя одновременно, хотя бы один да рассмеется, - сказал Маркус. - Это закон.
- Закон?
- Да. Четвертый закон Маркуса Симонсена. Монс опять кивнул:
- И много у тебя законов?
- Тридцать два.
- Вот как, - сказал Монс. - А у меня сорок четыре.
Маркус кивнул:
- Конечно. Ты же намного старше, папа.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Приближался день "К", как Сигмунд называл день концерта. Репетиции проходили все лучше и лучше, и после обсуждения с девчонками все участники "Мэкакуса М" решили, что исполнять в спортивном зале они будут три текста Маркуса и два - Сигмунда. Сигмунд сказал, что понимает: концерт будет коротким, но наверняка зайдет речь о дополнительных номерах, и тогда может пройти час или два.
Монс начал привыкать к самому себе. Маркус смотрел на него как можно реже, но по аплодисментам девочек он догадывался, что гитарист знает свое дело. Сам он с нетерпением ждал окончания концерта и надеялся, что Сигмунд произведет на Бенту такое впечатление, что они тут же будут вместе, но он не был в этом уверен. Хотя она была очень мила, когда они встречались, и говорила, что с нетерпением ждет концерта, в ней было что-то далекое и чужое. Маркус боялся, что она по-прежнему испытывает к нему такие же чувства, что и он к ней. И если это было правдой, то все было, конечно, совсем плохо. Потому что только пару недель назад он боялся, что растратил всю свою способность любить, теперь же он боялся, как бы эта его способность не разорвала сердце в клочья.
Сигмунд тоже был влюблен, но куда более открыто и радостно.
- Я всерьез за тебя боюсь, Маркус, - сказал он как-то утром, когда они, по обыкновению, вместе шли в школу.
- Правда?
- Я боюсь за твою способность любить.
- И я тоже, - сказал Маркус и скрестил пальцы, чтобы Сигмунд не понял, о чем он говорит на самом деле.
Сигмунд положил руку ему на плечо. Рука была тяжелой.
- Мне тебя очень жалко, - сказал он.
- Все не так страшно.
- Нет, страшно. Ты же мой лучший друг.
- Ты тоже мой лучший друг, - пробормотал Маркус.
Сигмунд сжал ему плечо.
- Я знаю, - сказал он. - Именно поэтому я хочу, чтобы ты чувствовал то же, что и я сейчас.
- Что? - переспросил Маркус.
- Любовь, Маркус.
- А, вот ты о чем.
- Да, - продолжал Сигмунд. - Это хорошее, но в то же время тяжелое чувство. Не думай, что это только счастье. Понимаешь?
- Думаю, да.
- Во-первых, ты чувствуешь, что живешь. Когда я думаю о Бенте, я понимаю, что жив. Ты чувствуешь, что живешь, Маркус?
- Ну да, каким-то образом.
- Не сдавайся, Маркус.
- Нет, не буду.
- Когда ты почувствуешь, что влюбился, принимай чувство как подарок.
- О нет!
- Тебе не нужна расческа.
- Нужна, Маркус, - серьезно ответил Сигмунд. - Всем парням время от времени нужна расческа.
- Привет, ребята! Трудные времена настали?
Бента подъехала к ним. Теперь она слезала с велосипеда.
Маркус заметил, что улыбка Сигмунда стала глуповатой, и предположил, что его собственная еще хуже. Бента пошла с ними дальше до школы. Сигмунд провел пальцами по гребешку.
- Повести велосипед? - спросил он.
Бента засмеялась:
- Ты настоящий джентльмен, Сигги. Сигмунд оставил улыбку в уголках губ.
- Отличный велосипед.
- Хочешь покататься?
Сигмунд немного удивился предложению, но, поскольку он был настоящим джентльменом, он не мог отказать.
- Большое спасибо, - сказал он, сел на велосипед и поехал.
Проехав немного, он обернулся и помахал.
- Отличный велосипед! - крикнул он.
Она помахала в ответ:
- Он милый.
Маркус кивнул:
- Да.
- Знаешь, что я думаю, Мэкакус?
- Нет.
- Я думаю, он в меня влюблен.
Маркус толком не знал, что ответить, поэтому сказал первое попавшееся:
- Да, почему?
Она посмотрела на дорогу. Сигмунд был в паре сотен метров. Теперь он слез с велосипеда, обернулся и помахал. Бента помахала в ответ.
- Из-за пирсинга.
- Он похож на твой.
- Да. Мне кажется, это - сигнал.
- Сигнал чего?
- Что он в меня влюблен.
- А ты в него? - спросил Маркус.
Бента взяла его за руку и крепко сжала. Он хотел сжать ее руку в ответ, но вялые пальцы не хотели слушаться.
- Или не влюблена? - сказал он и закашлял.
Сигмунд возвращался к ним.
- Маркус! - сказала Бента.
- Можешь звать меня Мэкакусом, - пробормотал он.
- Маркус, - повторила она, - что ты делаешь, когда тебе так грустно, что кажется, никогда больше весело не будет?
Секунду он думал. Теперь Сигмунд был только в ста метрах.
- Пытаюсь думать о чем-то хорошем.
Она посмотрела на него. Взгляд был словно ночь.
- И получается?
- Нет.
Бента еще раз сжала его руку. В этот раз ему удалось ответить. Теперь Сигмунд был уже в пятидесяти метрах. Маркус почувствовал укор совести. Он отпустил ее руку и почувствовал новый укор. Она улыбнулась:
- У меня тоже.
- Просто суперский велосипед! - крикнул Сигмунд, оказавшийся в десяти метрах. - Вы о чем говорили? - спросил он, помахав уехавшей вперед Бенте.
- Ни о чем, - ответил Маркус. - Она сказала, ты милый.
Сигмунд кивнул:
- Да. Я знаю. А еще что-нибудь она говорила?
- Ничего особенного, - сказал Маркус и остановился. - Сигмунд?
- …как тебе кажется, может быть, мне тоже…
- "Тоже" что?
- Сделать пирсинг? - прошептал Маркус. Сигмунд удивленно посмотрел на него:
- Это еще зачем?
- Я подумал… я подумал, если у нас обоих будет пирсинг, это будет своего рода сигнал.
- Сигнал о чем?
- Что мы принадлежим к одной группе.
- Группе?
- Да, ну если в группе будет такой отличительный знак.
Сигмунд даже растрогался:
- Ты действительно хочешь, Маркус?
- Да, - сказал Маркус как-то сипло. - Если ты хочешь, я сделаю, а если ты не хочешь, то я не буду.
- Маркус! - сказал Сигмунд.
- Да?
- Ты - принц.
- Нет.
- Вообще-то, ты не хочешь себе никакого пирсинга.
- Я не против.
- И тем не менее решился?
- Только если ты хочешь.
- Ради меня?
- Для Мэкакуса, - пробормотал Маркус. - "Мэкакуса М".
Теперь совесть его стала такой нечистой, что его затошнило.
- Спасибо, - сказал Сигмунд.
- Не за что, - ответил Маркус и почесал левую бровь.