Не налаживалась жизнь у кота-демона при военном коммунизме. В учреждения он не пошел, известное дело – кот. Любит гулять сам по себе. Во время НЭПа никуда не встревал, чуял, что не надолго это, еще и накажут. Так и жил без работы, без денег, одичал совсем. Мышей ловил, крыс, диких кроликов, иногда и цыплят лямзил, за что бывал бит. От одежды отошел, про обувь забыл, стал на улице ночевать. И представьте себе, это возвращение в лоно природы положительно повлияло на кота-демона. Жирок сошел, мышцы наросли, мех заблестел и переливаться стал, походка уверенная и стремительная, ну точно тигр. Только ухо простреленное напоминало о былых бедах. Первым признаком скорого выздоровления стали поглядывания его на девиц. Те отвечали ему тем же. Они, девицы, прождав напрасно великого счастья, обратились к жизни, резонно рассудив, что лучше получать счастье копеечками, но сейчас, чем ждать у кассы судьбы неизвестно сколько целого рубля. Результатом такого переворота в сознании стали томные взгляды и волнительные охи, сопровождавшие кота-демона в его пробежках по прямым и до сих пор разбитым улицам. Он на эти позывы не отвлекался, пока что. Будучи существом опытным понимал, что страсть финансово не подкрепленная, обычно скоротечна и заканчивается печально. Печали же решительно не хотел, поэтому принялся решительно приискивать себе место да такое, чтоб и хлебное и вольное. Трудно это оказалось без друзей. А где их то взять? Котов за низших почитал, демоны за полукровку держали, только что не плевались, ближайший кот-демон жил за три измерения, никакого от него толку, а от людей ничего, кроме дерганья за усы и накручивания на руку хвоста, отродясь не видел. Был еще конечно женский пол, но какая же тут дружба, одни сердечные чувства. Помаялся кот-демон побегал, попотел, однако недаром же столь высокое имя носил, где мытьем, где катанием, водкой ли деньгами, собрал все что нужно. Одним погожим осенним деньком прибил к своему домику табличку:
К. К. М У Р К И Н
Заготовление шкурок мелкого скота и собак.
Коты не принимаются.
Потом, по настоянию чертей, добавилось еще:
Черти тоже.
Мало помалу закипело дело. Там урвет, там спишет, там занизит сорт, вот и есть любой на сарафан. Пошли пиры горой, песни, пляски да ночи жаркие. Отремонтировал домик, патефон купил, пластинок кучу, монокль и часы "Павел Буре", хоть не шли, а красивые, и зачем ему часы, счастливый ведь! Летели года как птицы, а он все благодушествовал, приударял и накоплял. Опять решил дом увеличить, но снова не успел. В 1934 году был арестован и препровожден в местную тюрьму. Готовил объяснения, но был бит и заранее сознался во всем. Арестован был по доносу, утверждавшему, что хотел кот-демон свергнуть советскую власть путем темных дел и грязных махинаций. Автором доноса был сосед слева, претендовавший на грушевые деревья и раздраженный тем Фактом, что все три его ребенка были в противоположность отцу белобрысы, зеленоглазы и от рождения знали французский. Жена созналась, что была лишь разочек, и после непродолжительного педагогического битья была прощена. Сосед поклялся на партбилете, что отомстит. Так попал кот-демон в тюрьму, где и получил бы на полную катушку, если бы не потребовал медицинского освидетельствования и покусал нескольких охранников. Два врача и ветеринар признали его стопроцентной скотиной и полным котом, после чего деятели НКВД решили увеличить им поголовье диких кошек, а то и создать новый коммунистический подвид. Происходить все это должно было где-то в Сибири, где ни Макара, ни телят, ни пастбищ, а одни лишь вековые сосны и обширные лагеря. Отправился в те края кот-демон плача о домике своем каменном, печи изразцовой теплой, о непыльной работе и веселом отдыхе в окружении любезных подруг. Царапал стены вагонные, крутил хвостом, жалобно мяукал, призывая на помощь силы тьмы. Все попусту, осталась на земле одна сила, с пулеметами и конвоирами.
Прибывши на место возблагодарил кот-демон судьбу, что родился не в рубашке, а в шубе. Попытались местные бандюги с него если не семь, то хоть одну шкуру содрать. Тут он и показал им что такое разъяренный тигр, долго еще воры к расцарапанным рожам снег прикладывали. Заимел кот-демон авторитет, но от трудностей это не избавило. Испил свою чашу до дна, едва не захлебнулся. Был и лесорубом и кашеваром, уборщиком, прачкой, лошадью, мишенью, пугалом, щеткой для обуви, пока не осел в санчасти истопником. Попал на это райское место благодаря изумительному своему баритону, знанию многих народных песен и благосклонности начальницы, очарованной его голосом. В санчасти довольно неплохо кантовался он до 1941 года, пока не забрали его в добровольцы. На фронт снова не попал по причине наличия хвоста и ненадежного цвета. Послан был смазчиком в полк истребителей. С протирочным материалом было трудно, а у парня такая шуба. Впрочем шубу он берег, научился пить не разведенный спирт, жарить картошку на солидоле и заваривать чай обтирочными концами. Осенью 1944 был демобилизован с формулировкой "опасен в работе". Так пропитался ГСМами, что в любой момент мог самовоспламениться с большой опасностью для окружающей живой силы и техники. Вернулся когда домой, то дома не нашел. Тот же гад-сосед распродал все от крыши до пола. Не став ругаться из-за боязни воспламениться, пошел кот-демон к реке, в которой и просидел три дня, несмотря на холод. Отмокал. Сам отмок, очистился, но речку загрязнил до полного исчезновения пескарей и раков. Водяные несколько лет потом от аллергии страдали, жалобы писали в Верхнедемонское упраление и горисполком. Хотели кота-демона штрафовать да оказалось невозможно по причине полного отсутствия какого либо имущества у него. Это новая манера его поведения была. Уразумел он, что не под силу бороться с судьбой и отражать ее удары. Но можно обезболить удары эти. Судьба больно бьет, когда отнимает что-то ценное, а если нет ничего, то попробуй достань человека, все равно ему. Решил кот-демон опроститься, жить бедно и кисло, чтобы в случае чего жалеть было не о чем. Выстроил себе хатку-завалюшку, нарубил лозы и занялся плетением корзин на продажу, чем и зарабатывал себе на пропитание. Жил тихо и скромно ни на что не надеялся, ничего не ждал, ни жизни, ни смерти, а только хлеба насущного да молока по праздникам. Мало кто его в городе помнил, а он и подавно от лишений сибирских все забыл. Поговаривали даже, что поотмораживал на северных морозах себе разное, оттого дескать и к женскому полу необычайно равнодушен стал. Но это врали, все-таки кот-демон, а не раззява. Просто дамочки это наипервейшая вещь, о чем жалеешь и за что на судьбу обижаешься. Этой слабины давать судьбе не хотел и вел жизнь аскетическую. Плел корзины, на базар носил, рыбку ловил дюже пахнущую керосином, козу держал для молока, но большего обимуществления не допускал. На досуге спал, думал о глубине мирового океана, пытался выколдовать себе лодку, хотя бы двухместную, для философических прогулок местами, где плавал когда то сам Чехов. Пока не удавалось. Зато двух воров, залезших спьяна в его хибару, обработал на славу. Одного превратил в колбаску, другого в городской водопровод. Но что может получиться путное из вора? Понятное дело ничего. С тех пор колбаса в городе стала серого цвета и угрожающего запаха, а водопровод все время прорывало, пока в 2004 году начальство не разрушило колдовство своим указом "Об упразднении водопровода за отсутствием средств и населения". Колбаса вышла из употребления по тем же причинам, но ранее и была успешно заменена лебедой.
Но демократия и правовое государство были еще в далеком будущем и никак кота-демона не касались. Жизнь его текла тихо как река, так же была чуть отравлена каждодневной борьбой за существование, из которой и он выходил победителем. Ждал новых репрессий и гонений, был готов к ним. В целях духовного развития пробовал писать стихи, для чего ходил в городской парк за вдохновением. Там едва вырвался из рук хулиганов, хотевших сдать его на мыловарню. После этого от поэзии отошел, к прозе не пришел, отдавая предпочтение в искусстве царапанью различных картин когтями. Неизвестно как долго продолжалась бы эта идиллия, если бы на горизонте не появилось нечто, перевернувшее, взбурлившее жизнь кота-демона. Это нечто потрясло его больше, чем пушки Николая Хребто и лагерные крысы с медведя величиной. Он был повержен, он слушал и повиновался.
А произошло следующее. Одним днем, прекрасным весенним, жарким летним, промозглым осенним, неважно каким, торговал кот-демон на базаре свою продукцию. В стареньких сапогах, тертом пиджачишке, латанных, еще армейских штанах, в выгоревшем кашкете, сидел он с козьей ножкой из сухих виноградных листьев среди множества корзин и то ли любовался цветением абрикос, то ли щурился от раскаленного солнца, а может выглядывал скоро ли кончиться дождь. Базар гудел, мельтешил, толкался, торговался самым обыденным образом. И вот среди этого извечного шума услышал кот-демон музыку, которой не слышал еще никогда. Медом была эта музыка, пятизвездочным коньяком или пением райских птиц, это уж выбирайте по вкусу, но лучше этой музыки не слышал никто и не услышит. Так завертел головой кот-демон, что даже кепка слетела, обнажив перхоть и немалые проплешины, а он все зыркал, шастал глазами, ища источник благоуханных звуков. И лучше бы не нашел. Потому что увидел и пропал, запутался, потерялся в живом движении черных кудрей, утонул в глубине карих глаз, сгорел на огне румянца щек, дурманился цветочным видом губ, пронзен был длинными стрелами ресниц, выпущенных из бровей-луков, ну и прочая поэзия. Растерялся кот-демон, сидел зачарованный, не знал верить глазам или нет. Все вроде по-прежнему шло, но поди сыщи то прежнее. Исчезло оно вместе с покоем и уверенностью. Сомлел кот-демон, закрутился в водовороте жизни. Переполнен он восхищением пред красотой невиданной. И раньше он ладных девиц видел и волновался, но если в уравнение взять, то все прежние тепло от спички, а тут целый вулкан. Пропорционально и волнение. Сердце заходиться, дышать тяжко, руки холодные, мысли горячие. Сначала сидел, любовался, а потом щелкнула мысль: "Моей быть!" Задымил кот-демон, воспылал, хорошо что отмок в свое время, а то бы гореть ему синем пламенем, такой температуры чувств достиг. И сразу все ему мешать стало. И сапоги нечищеные и штаны в заплатах, пиджачок, заеложенный до сусального блеска. Раньше не замечал, а то хоть сквозь землю вались, и мог бы да милиции опасался, чтоб на пятнадцать суток не упекли. Хвать за голову – батюшки светы! Плеши будто у Ильича, оставшийся мех порудел, перхотью забился, ухо прострелено. И когти не стрижены, клыки не чищены, хвост уж два месяца как в смолу вымазан, из подмышек душок идет. С таким видом и самое наисильнейшее колдовство не поможет. Схватил кот-демон и непроданный товар и околицами домой понесся. Прибег и сразу же печь затопил, не изразцовую, обычную, воду греться поставил. Побежал в магазин, мыла купил, растворителя, одеколона да еще перекиси водорода. Ночь напролет мылился, мочалкой яростно терся, полоскался и опять. Воды извел страсть, острова по реке пошли и до сих пор она мелкая. Наутро вышел кот-демон куда в лучшем виде. Всю рудизну в белый цвет перекисью вернул, хвост отмыл, мех расчесал, по спине пробор сделал, коготки остриг, усы закрутил, нос бураком подвел, для лихости плешь панамой прикрыл и, глядишь, на человека стал похож. Сгреб кое-какие сбережения на черный день, пошел по магазинам. Штиблеты приобрел, брючки светлые, рубашку с коротким рукавом (все-таки летом видать дело было) и стал франт франтом. Купил букетик цветов, конфет коробку, вина сладкого, приготовил улыбок море, шуток и легких фривольностей. Надеялся с помощью этой гремучей смеси покорить красавицу и подкормить росток взаимной любви, после чего склеить разбитое сердце поцелуями. Но что в жизни нам дается легко, кроме неприятностей! Все требует больших усилий или оплаты. Оказалось, что в девичьем сердце-крепости уже сидит чужой гарнизон и взять с наскоку ее не удастся. Понял кот-демон, что нужна осада, может быть длительная, но сладостная! Нужны для этого силы и средства. Если сил было предостаточно, то со средствами возникли проблемы. Готовясь к новым злоключениям, денег он почти не копил, доходы имел малые и не постоянные. Холостяку этого хватало, а вот полководцу занимающемуся осадой, да еще какой, денег было маловато. Тяжела и опасна болезнь под названием безденежье и даже коты-демоны ею болеют. Только быстрее выздоравливают. И наш герой не растерялся. Сунулся, было, души покупать, но такой народ нынче мелкий пошел насчет душ, что никакого навара, а то и вовсе бездушные попадаются. Бросил это дело и влез в доверие директору сахарного завода, оборотистость свою показал и умение пить и не пьянеть. Стали они сахарный песок воровать целыми грузовиками. Появились деньжата и как всякие дурные очень стремились на трату. Но тратил их кот-демон целенаправленно, лишь на осаду. Иная крепость от такого напора давно бы рухнула в объятия победителя, но не эта. Чем еще больше привлекала к себе. Хоть и избавилась она от прежнего гарнизона, да нового, котовско-демонического в себя не допустила. "Стар ты, любезный, для меня, к тому же еще и крашенный" – говорила она своему воздыхателю. "Старый конь борозды не испортит"– убедительно ответствовал кот-демон, пропуская мимо ушей утверждения о крашенности. "Но и глубоко не вспашете"– вновь сеяла смуту в душе осаждавшего красавица, выказывая при этом не столько догадливость, сколько жизненный опыт. Кот-демон после таких слов начинал столь сильно кружить хвостом, что холодно становилось даже в соседних комнатах, а сам он горел и раскалялся как свежая лава, олицетворяя этим цикл Карно.
Глубоко обиженный предположениями о качестве вспашки, попробовал он произвести тест-драйв с одной из тех, многочисленных знакомых, что появляются и исчезают вместе с деньгами. Понял, что обижался зря. Время и испытания оказывается не щадят даже котов-демонов. Подкреплять нужно было здоровье. Три месяца колесил наш герой по центрам колдовства, переезжая из Малой Ворожбы в Большую, из Синяка в Злодеевку, из Черного Яра в Конотоп, а оттуда в село Яструбэнэ, где живут люди-птицы, знающие тайну СИВЕРА. Были колдуны, были средства, а вот результата шиш. Не мог, как прежде, колы в землю вбивать и груши трусить. Хотел было уж просьбу в Нижнедемонское управление подавать, а просьб то таких было у каждого кота-демона лишь две. Одну он уже потратил, когда толпа пьяных шляхтичей вознамерилась сделать из него шубку для прекрасной паненки. С тех пор шляхты на Украине больше не видели, а паненка до сих пор ловит комаров на Токаревских болотах. Сберег вторую просьбу кот-демон случайно, как обретаем мы и теряем многое. На маленьком хуторе Шахраи, где даже лошади умели губами шарить по карманам, повстречал он старушку с добрым лицом и бурным прошлым. Имела эта старушка бутылек с потом самого господина Покрикина, бывшего местного Нерона, изнасиловавшего Луну, от чего произошло много астероидов и спутники Марса, а потом попавшего в сумасшедший дом за сожжение города Неплюевска и чтения при этом богомерзких поэм собственного сочинения. Как попал к этой старушке бутылек неизвестно, но в его чудодейственной силе уверена была вполне.
-Выпей и ничем не закусывай и через полчаса можешь на лесоповале работать, утверждала старушкою, тоже побывавшая в Северной Азии.
-Холодно там, мамаша, –пробубнил кот-демон, чувствуя как все к нему возвращается и даже сторицею. Второпях щедро расплатился и полетел обратно да с такой скоростью, что дважды минул вокруг Земли, прежде чем затормозил. А все думали, что это Гагарин.