(Гораздо позже генерал Тарнавский пересказал Себастьяну чьи-то воспоминания о проигранной уличной войне во Львове в ноябре 1918, и Себастьян снова подумал про снайперов и балконы, на которых те снайперы, может быть, перед войной жили).
19. Листья на виноградных лозах полностью опали как-то ночью, и Себастьян смог что-то разглядеть сквозь плющ и кедр. Он увидел тонкую веревку, привязанную к балкону, которая тянулась прямо в облака. И больше ничего особенного. Но при следующей встрече предупредил Франца, что веревку можно заметить, ее видно.
Франц ничего не рассказал, и Себастьяну осталось верить в свою версию, кажется, наиболее логичную. Бечева от балкона ведет к высоко поднятому воздушному змею – к змею приделана птицеловья сетка – в сетку попадают птицы – птицы удирают со своих мест от фронта – за Чорногорою живет орнитолог – орнитолог окольцовывает птиц – птицы окольцованы – они летят через Чорногору – попадают в сеть – Франц осматривает кольца – Франц знает орнитолога – Франц понимает его коды окольцовывания – на кольцах показаны места гнездований – птицы покидают свои места – значит, туда дошел фронт. Франц отпускает птиц и снова поднимает змея.
20. В апреле 1915 года началось наступление под Горлицами (точное место офензивы [30] Франц назвал заранее).
В мае вокруг Яливца начали ходить бродяги: мазепинцы возвращались в Галичину, галичан отпускали из Талергофа и Гминда, москвофилы догоняли россиян, выселенные убегали из России, российские шпионы пробирались в Мадьяры, мадьяры выискивали шпионов и вешали гуцулов, гуцулы брели к румынам за кулешей [31] , румынские опрышки [32] преследовали гуцульских девчат, дезертиры и мародеры избегали друг друга.
Большинство пришельцев Яливец обходили, но среди тех, которые все же появлялись в городе, многие были вооружены. В Яливце же была лишь африканская винтовка Себастьяна.
21. С Франциском все произошло очень быстро.
Так быстро, что всем показалось, будто голова просто упала посреди слова, как трубка может выпасть изо рта – достаточно ее поскорее поднять и втягивать дым дальше. Хотелось так сделать с головой, пока не рухнуло тело. Чтобы конец слова не исчез в минутной паузе.
Они допивали джин с сиропом, когда в бар вошли опрышки с Марамороша. За джин заплатили сапогами с надгрызенными волками голенищами. Сели за спиной Себастьяна, Франц время от времени посматривал на них, потому что был внимательным. Положил на стол мачете, с которым ходил к сербу Лукачу, прорубаясь сквозь жереп, который неудержимо подрастал вокруг лесничества.
Фронт отступ&л, но птицы еще не возращались. Францу не о чем было говорить, и он рассказывал Себастьяну про Непр о стых – когда где-то кто-то рождается, то садятся как раз под теми окнами и придумывают его байку, как земные боги. А поскольку неспособны надумать каждую иной, то сообразили себе устроить войну. Он собирался, наконец, сказать, что баильник придумал Анне (очень важно, что тогда она была не Анной) и где спрятан фильм с чем-то, что ищут Непр о стые.
Вдруг один опрышек подошел к их столу и сказал, что купит мачете. Не купишь, – сказал Франц. Тогда заберу. Не заберешь. Почему? Потому что оно мне нужно. А если не будет нужно? Тогда придешь сюда. Я уже тут, – сказaл опрышек, – и хочу взять. Если сможешь удержать; и посмотрел не на руку румына, а в глаза. Опрышек отвел глаза, протянул руку, вернул глаза, убрал руку. Могу отрубать твою голову, – заговорил по-украински. Если сможешь, отру… Так закончился разговор, потому что опрышек схватил мачете и без замаха, одним весом секача, снес Франциску голову. Себастьян услышал, как заскрипели разодранные сухожилия. Тело Франца сидело. Голова упала на пол и не покатилась. Как глиняная трубка изо рта. Хотелось быстренько положить ее на место и услышать – …бай. Второй опрышек поставил перед Себастьяном бомбу, и оба – уже с мачете – вышли из бара. Себастьян не знал, за что хвататься сперва – за бомбу или за голову. Взял-таки гранату и бросил в открытую печь. Хотя взрыв пошел в трубу – даже средь бела дня взлетели лилики [33] , тело упало на пол, откатив голову под стол.
23. На следующий день курьер принес девочку – младенца от Анны. Себастьян понял, почему погиб Франц – он считал, что невыразимо сильнее всех, потому что не осталось ни одной женщины в мире, которую мог бы любить. Не подозревая, что у него есть внучка. Дочь Анны находилась в тот момент на расстоянии однодневного перехода от Яливца.
Воображаемые войны – коротко
1. Почему всегда война? Так спросила маленькая Анна, дочь Себастьяна, когда начала понимать сложные сюжеты. И Себастьян ужаснулся – он действительно рассказывал малышке только про войну, все про войну, хотя был уже 1921 год; он действительно уже два года обучал ее только тому, что могло пригодиться на войне, и воспитывал как солдата.
Почему всегда есть война. Она повернула к нему голову и успела вымолвить вопрос во время полета коня через куст шиповника. Конь ставит передние ноги на землю. Себастьян сильно отклоняется назад, чтобы с размаху не ударить ребенка подбородком в лицо. Анна поворачивает голову и снова смотрит вперед. Они мчат по холмам. Не ждет ответа слишком быстро – становится похожей на Анну, свою маму.
В дороге Анна должна запомнить все, что видела. Потом как можно точнее пересказать. А вдобавок – назвать позиции, которые выберет для стрельбы, и пункты, в которых могут спрятаться враги. Такая детская игра, такая начальная школа.
2. Вечером утомленный Себастьян взял бумагу и сел при свече, чтобы подсчитать материальные следы войны (так Себастьян иллюстрировал Анне разные поучительные рассказы – в виде геометрических задач и теорем).
Война забрала: Франциска, мачете, Анну.
Война дала: химерные облепиховые леса вокруг Яливца, Анну, несколько русских патронов, похоронный снимок Франциска и один рисунок Перфецкого.
Что он делал такого, что можно делать лишь на войне: один раз ходил в дозор, один день копал окопы, один раз подрывал мост.
Совсем немного следов. Война, собственно, прошла мимо. Так почему всегда война?
3. Еще осенью 1914 года яливцовцы порешили, что эта война не для них. Они – Центральная Европа и не могут иметь еще больших интересов. Но когда воюет Юг с Севером, а Восток с Западом, то делают это преимущественно в Центральной Европе, где Карпаты и их реки. И наихудшее, что может быть в такое время – исполнять роль мирного населения Карпат или стратегически важного пункта на полукилометровой топографической карте.
Так что Лукач постановил – Яливец должен исчезнуть. И обсадил его кустами облепихи, которые за несколько недель выросли так (для этого пришлось всем копать настоящую систему обороны с несколькими рядами разных окопов и переходов между ними, весь город словно играл в старую бойковскую детскую забаву – в "кротов", но только так, – заверил Лукач, – облепиха вырастет быстро, высоко и густо, сомкнувшись иголками на тайных стежках), что города не было видно ни с одной горы. Торчал только виадук, на котором обитали когда-то Непростые. Посносили все сделанные из оленьего рога пороховницы, какие где были. Поскладывали на мосту. Пооткрывали окна во всех домах, и Себастьян выстрелил в порох зажигательной пулей.
Мост подскочил, взлетел, глыбы перемешались в воздухе и покрошились, на город упал лишь песок – весь сразу.
(Несколько русских патронов – острые пули, на гильзе кириллическая литера – Себастьяну оставили лемки-дезертиры, выменяв на них немного эфира).
4. Все в мире связано не более, чем через четыре хода. Так говорил Франциск.
Все в мире знают друг друга через посредство не больше четырех человек. Себастьян знал Анну, Себастьян знал Лоци. Лоци знал Анну, Лоци знал Себастьяна. Лоци знал Перфецкого. Художник Леонид Перфецкий знал Анну. Перфецкий рисовал Анну в легионе УСС. Лоци встречался с Перфецким в январе 1919 во временной столице ЗУНР [34] Станиславе. Перфецкий показывал рисунки – Лоци узнал Анну. Он рассказывал Перфецкому о той, кто была на рисунке, а Перфецкий – как когда-то в фильмах Франциска – о том, что было перед рисунком.
5. Анна была прирожденной разведчицей. Умела везде пройти, все увидеть, все запомнить и, что самое редкое, детально описать. Часто переодевалась в разные одежды и переходила линию фронта. Так было и под Болэховым. Однажды она пошла через линию фронта, когда началось русское контрнаступление. Австрийские части отступили, открывая наших стрельцов. На нас пошли три финляндских полка с трех сторон. Начался бой штыками и прикладами. Много наших погибло, в плен взяли сотника Букшованого, хорунжую Степановну, хорунжего Свидэрского, четаря Кравса, десятника Фрэя. Остальные держались и отбили москалей. И вдруг с той стороны показалась в лесу Анна. Была переодета старым мужчиной, оборванная, опиралась на длинный острый посох. Шла прямо на них. Это не было неосторожностью. Что-то вело ее такое, о чем никто не узнал. За ней побежали трое. Анна взяла костур [35] в обе руки. Он был заточенный и острый, как штык. И стала против троих. Орудовала, как настоящим карабином без патронов – словно штыком и прикладом. Одному проколола горло, другому разбила голову над ухом, от третьего получила штыком в грудь. Солдат никак не мог вытащить штык из ребер, и Анна словно помогала ему, обхватив пальцами лезвие. Москаль испугался, выпустил карабин, тот свесился и уперся прикладом прямо в землю. Анна начала валиться вперед, но ее подпирал карабин. Штык уже весь вышел сзади. В одной руке Анна еще держала свой костур. Едва подняла его и ударила по винтовке, которая не давала ей лечь. Приклад подвинулся вперед, и Анна так и упала – вперед, со штыком в груди, который поворачивался в середине. Подбежали еще солдаты и докололи ее на земле так, как учат.
6. Перфецкий отдал рисунок Лоци. Лоци принес его Себастьяну, попросив – распечатай конверт, когда я уйду.
На рисунке Анна не выглядела мертвой.
Голова лежит на каком-то холмике, лицо погожее, губы не сжаты, ноги слегка подогнуты в коленях вверх, одна рука – плавно вдоль тела, другая – закинута локтем к голове. Не было присущим мертвым черт – ни твердости, ни вялости, ни впалости, ни набряклости, ни даже острых зафиксированных углов. Если бы снять одежду, выглядело бы, словно классическая натура в художественной академии.
7. Он не мог воспринять эту Анну как свою. Себастьян вообще не верил в то существование Анны, которого сам не видел – так же было и при ее жизни.
Но, глядя на рисунок, почувствовал себя так же, как на Юра [36] 1914.
На Рынке до самой ночи играли двенадцать цыганских трубачей из Суботыцы. Джин хлестал из пожарных гидрантов. Пьяный Лукач втыкал в землю какие-то побеги, которые росли на глазах. В каналах плавали и танцевали. Летали на всех качелях и трапециях. Когда же все заснули, где упали, Лукач повел цыган, Себастьяна и Анну к себе. Цыгане еле успевали пить. Себастьян не успевал обнимать Анну, и она тянулась к музыкантам. Потом замолкли трубы и начались песни. Все пели, словно перед виселицей. Даже разом протрезвели и вспомнили все, что знали, и опьянели снова – теперь надолго. Они с Анной хотели заняться любовью где-нибудь в углу, но не удавалось, потому что она каждый раз возвращалась к столу, как только начиналась новая песня.
На рассвете возвращались домой и не знали, о чем говорить – не было слов. За спиной еще голосили соловьи, а впереди пробуждались жаворонки. Они думали, что пролежат до дня с открытыми глазами, но заснули, едва прижавшись друг к другу. Последнее, что показалось Себастьяну – с завтрашнего дня начнется иная жизнь.
Он проснулся через два часа и хотел воды. Побежал к дому Лукача. Цыгане уже повставали и варили кашу на огне. Были разве что приветливы. Себастьян не мог понять, к чему так близок был ночью. И целый день ждал ночи.
4. Рассмотрев рисунок, Себастьян начал думать о том, как штык входит в тело.
С этого времени он непрерывно проживал что-то такое. Его колют. Он колет. Сабля рассекает кожу. Заживает рана. Идет по полю среди еще живых, но уже убитых. Медленно умирает от пули в живот. Болото под сапогами. Переходы в колонне. Переправы в холодной воде. Гнойные раны прочищаются грязными пальцами. Оборванные солдаты. Дождевая вода и грязь в окопах. Колеса телег нужно подтолкнуть. Рубятся деревья на дорогу. Взрывы подряд. Надо лежать. Деревья трескаются. Колонны беженцев. Повешенные в садах. Ползти в снегах. Возвращаются белыми холмами черные фигуры. Выжженные поля. Воспаленные глаза. От спанья в холоде болят мускулы. Обожженные руки. Боль, недосып, холод. Постоянные усилия и сосредоточенность, без которых даже добывание еды становится неинтересным. Все это чувствовала и Анна. Первый раз в мире – совершенно одинаково чувствуют двое.
9. В 1921 году Себастьян перестал говорить про войну, хотя его воображение было там всегда. Думая о чем-то, он всегда думал о чем-нибудь еще.
Но дочери начал рассказывать про зверей.
Больше всего ему стало не хватать Франциска.
10. В том же году умер французский инженер. Как и рассчитывал – от курения.
Было уже холодновато, поэтому все окна были закрыты. Трубы тоже держались закрытыми заслонками. Французский инженер докурил последнюю сигарету уже в постели, но не загасил окурок в пепельнице, а встал, не надевая кальсон, перешел комнату и кинул сигарету в печь. Еще попил воды прямо из ведра. И тогда спокойненько улегся спать. А в печи было полно бумажного хлама – преимущественно старые черновики и записи совершенно банальных историй (странно, но после войны число таких увеличилось, и их приходилось отбрасывать – и это при том, что люди стали значительно меньше приходить в нотариальную контору французского инженера: одни истории были не для пересказа, а другие хотелось пересказывать друг другу и целым компаниям). Бумага занялась от окурка, выгорела при закрытой трубе, французский инженер сладко умер от угарного газа.
НепрОстые
1. Говорили, что на похороны придут Непростые. Почему они не появлялись все эти годы, когда были по-настоящему нужны, никто не знал. Видно, это не было нужно им. Значит, смерть французского инженера их интересует больше, чем Яливец во время войны. А может, настоящая война за пределами Яливца была им интереснее. Тут, в конце концов, не происходило ничего такого, за чем не уследил бы французский инженер. Если они еще вправду привязаны к Яливцу, то придут затем, чтобы сделать две вещи: во-первых, забрать что-то, что осталось от французского инженера, во-вторых, оставить кого-то на его месте. Франциск говорил, что они заинтересованы в некоторых людях. Себастьяну ослепительно вспомнилось, как Франциск оберегал от них Анну, как говорил о преследовании Непр о стыми их семьи. Страх, что кто-то может забрать у него дочь (еще и дочь его Анны), появлялся – хотя бы на несколько секунд – каждый час. Теперь он расширился и отжимал Себастьяна к границам. Надо куда-то удирать.
Анна спала, а Себастьян тер картошку и жарил пляцки [37] , чтобы взять в побег что-то подходящее.
Тер, жарил и думал о чем-то совсем другом.
2. непростые – земные боги, которые с помощью врожденных или приобретенных знаний могут приносить пользу или вредить кому-то. важно, что есть этот пункт – врожденные и приобретенные. они что-то знают. притом это можно узнать. приобрести. в таком случае непр о стым можно стать, узнав что-то.
а врожденное. их интересовали сны Анны. это врожденное или приобретенное. случилось от морфия – приобретенное. но случилось только у Анны. морфий что-то открыл. значит, врожденное. Анна что-то мне пояснила, я чему-то научился – приобретенное. Анна сказала, что не каждый освоил бы ее науку. должны быть какие-то черты. черты – это главные сюжеты. это интонации. интонации создают голос. что-то присущее и неизменное – поддается разве что имитации. чтобы имитировать, надо знать. имитация – это знание, потому что знание – это имитация. их интересовало, что знает Анна о чем-то, чего они не узнали. значит, их знания не безграничны. их нужно им приобретать. нанизывать на черты. непростые разные. приобрести все знания кому-то одному невозможно. но каждый почему-то выбирает какие-то определенные ветви знаний. зависит от черт. они всякие – коровьи, конские, кошачьи, песьи, куриные, гусиные, жабьи, рыбьи, мышиные. для всякой живности, что из каждой живинки выуживает вкус. еще есть гадер, волкун, градовник, тучник, верхоблюд. еще есть вижлун и вижлунка. но самый главный – баильник, присловник. сильнее всего действует присловье, говорение, бай. бай – это не слово. бай – много упорядоченных слов. бай – уже история. на разные причины есть разный бай. бай – это сюжеты. баян – рассказ, рассказывание истории, сюжета. причины тоже должны быть сюжетами. а чтобы найти на них бай, надо их рассказать. в таком случае рассказ влияет на выбор рассказа, и тогда выбраный рассказ рассказывается. рассказывается бай, который влияет, действует на предварительный рассказ-причину и добавляет то, куда он двинется после рассказа-бая до рассказа-следствия. выходит, что одни рассказы. рассказ является всеми действиями, а все действия – рассказами. среди непр о стых баильник на первом месте. его врожденные знания-черты – как рассказывать (слух, артикуляция, голос, интонация, ритм и темп) нанизывают на себя приобретенные – что рассказывать. непр о стые должны знать, что рассказывать. им нужны чьи-то рассказы – Анны, французского инженера, Бэды, посла Стефаныка, генерала Тарнавского. то, что знают, они рассказывают кому-то другому. но кому. Франциску, Анне, Лоци. после этого Франциск делает такие-то фильмы, Анна строит такие-то дома, которые бают что-то еще кому-то. и эти кто-то имеют что перебаивать дальше. имеют. непростые делают то, что хотят. хотение тоже надо откуда-то знать. знать – услышать рассказ. хотение – рассказ, бай. хотение имеется. непростые хотят иметь. самый лучший способ иметь – уметь рассказать, рассказывать. кто рассказывает, тот имеет все. рассказ, значит, не только наибольшее дело, но и наибольшая вещь, наибольшее число, наибольшая черта и знак. непр о стые имеют больше всех, делают больше всех, означают больше всех, потому что рассказывают. детектив оказался очень простым. зная преступников – А, придумывается им преступление Б. непростые правят миром. непростые приходят, когда кто-то рождается, или что-то рождается, и придумывают ему жизнь. рассказывают сюжет. рассказ становится причиной, жизнь – следствием рассказа. и причиной нового рассказа, который можно послушать и пересказать. жизни нет без рассказа. ибо рассказ – это жизнь. сюжеты не заканчиваются, говорил Франциск. сюжеты прячутся и возникают. истории, как зараза, дают горячку, переносятся, передаются, прячутся, вылезают и дают горячку. сходятся, расходятся, перемешиваются, срастаются, ломаются в других местах, переворачиваются, крошатся, перерождаются. коллекционировать сюжеты. комбинировать сюжеты (анализ, синтез, дедукция, индукция, мифологизация, демифологизация, аналогия, гиперболизация, прибавление, вычитание, умножение, деление, выражение, тембр, артикуляция, перенесение, сцепление, укоренение, искоренение, тональность, темп, ритм, хронотоп, персонификация, аллегория, синонимы, антонимы, омонимы, конструкция и деконструкция, сравнительная лингвистика). отдавать сюжеты, следя за временем и местом. таков метод непростых. и этот метод – результат. ибо есть так, как сказано, наказано, рассказано, отказано, пересказано, заказано, указано, приказано, подсказано. а зачем есть. чтобы говорить.
бай – невидимое лекарство. суть всякой формы. форма самой сути.