* * *
Я возвращаюсь домой поздно вечером. Таинственный незнакомец в Белом так и не позвонил. Всё разрешилось само собой. Нет - так нет.
"НЕ ОН…" - не без грусти выдыхаю я и…
И бросаю взгляд на подоконник.
На подоконнике лежат три книги, которые я подписала ему ещё давно, но почему-то так и не осмелилась подарить во время нашей последней встречи. Одна из книг - "Игра в Иную Реальность", часть 1-ая. Я не хочу с ним встречаться. Он уже всё мне сказал своим молчанием. Но каждое незавершенное действие должно быть завершено. Поэтому я решаюсь отвезти книги в его Дворец в субботу и передать ему через охранника.
Я пишу лаконичное письмо, в котором нет ничего, кроме невидимой силы притяжения - с одной стороны, и моего подсознательного "рационализма" - с другой. Мне хочется, чтобы он понял меня, и, будучи сильнее, разрушил стену страха. Если… Что, собственно, я теперь теряю после его молчаливого "нет"? Ровным счётом ничего. Я запечатываю письмо в конверт и кладу в пакет с книжками.
Выспавшись всласть, где-то в обед я направляюсь в его Дворец.
Чем ближе я подхожу к Дворцу, тем сильнее чувствую, что Он - там. Я могла бы развернуться и поехать обратно. Но меня тянет к нему. Необъяснимо. Иррационально. Как волну, набегающую на скалы, чтобы… разбиться…
Я поднимаюсь по ступенькам, открываю дверь, здороваюсь с охранником и прошу передать мой скромный презент по назначению.
- А он только что приехал. Как вас представить?
"Он здесь, вот чёрт!" - мысленно выругиваюсь я, и волна панического страха чего-то неизбежного, неминуемого, что вот-вот должно произойти, накрывает меня с головой.
- Алиса, - пытаясь сохранить внешнее спокойствие, произношу я.
Я открываю дверь. Он сидит за столом у окна. Смотрит на меня и едва сдерживает свой дьявольский смех.
- Привезла вам подарок.
- Книжки?
Я киваю, кладу пакет на стол и сажусь напротив.
- А я только что вернулся. Летал… Ну что надумала?
В пакете - книжки и письмо. Письмо, которое уже написано после того, как я сказала ему "нет". "Игра в Иную Реальность", которую ему, конечно же, не следует читать, если бы я сказала "да".
Он сидит напротив. Весь в белом. Он чертовски высок и дьявольски красив. Дьявольски…
- Я не хочу говорить вам "нет" и… не могу сказать "да", - с трудом выговаривая каждое слово, выдыхаю я.
Он смотрит на меня. Он пронзает меня насквозь своим взглядом. Своей энергетикой. Я хочу быть с ним. Меня тянет к нему…
- Потому что тебе нужно свободное время?
- И время… И деньги… Зачем мне терять то, что я имею?.. Ради чего?..
Я ведь знаю, что он читал мои стихи. Меня не трудно найти в Интернете. Но я несу какую-то чушь. Ту самую, которую выдаёт мне некая часть моего "рационального" Подсознания. Она, эта часть во мне, не хочет, чтобы я испытала боль. Она защищает меня.
Защищает… Почему? От чего? Что он может сделать мне? Откуда этот панический страх?
- Я понял, - произносит он с улыбкой.
- Ну… я пойду…
Мы встаём и подходим к двери. Я приоткрываю дверь левой рукой, в то время как он протягивает мне правую руку на прощание. Я прикасаюсь к его пальцам и…
Он разворачивает меня к себе лицом, мои руки тянутся к его шее, пальцы впиваются в его седые, практически белые, волосы… Я закрываю глаза. Одна часть во мне - Волчица! - безумно хочет этой земной любви.
Другая же часть, Девочка, судорожно пытается найти хоть какую-нибудь причину, чтобы… Внезапно я вспоминаю одну небольшую деталь, касающуюся моего нижнего белья, которая не имела бы ровным счётом никакого значения в данной ситуации, если бы на его месте находился любой другой мужчина. Но ОН… Он слишком категоричен в своих высказываниях… Полшага влево… Полшага вправо - … Если бы я знала, что сегодня мы встретимся, я бы надела самое красивое и дорогое из того, что у меня есть… Он решит, что я его не достойна… Он не простит мне этого… ОН УБЬЁТ МЕНЯ…
- Нет!!! Не сейчас, пожалуйста!!!
- Разве ты не этого хотела?
Я разворачиваюсь лицом к двери. И разрываюсь на части. Он садится за стол за моей спиной.
- Что не так? - спрашивает он. - Ты обиделась?
Я не знаю, что ему ответить… Как объяснить, что я его панически боюсь… И столь же панически я боюсь его потерять… Боюсь, что мы больше никогда не будем вместе… А я так хочу, чтобы он остался в моей жизни… Чтобы он стал ИМ…
Мне хочется провалиться сквозь землю. Исчезнуть. Стереть этот фрагмент из Скрижалей. Переписать заново. Иначе. Раз и навсегда.
Я прощаюсь и ухожу прочь.
КТО ОН?
* * *
Воланд носит белые одежды
И, тасуя карты на столе,
Выглядит святым и безмятежным,
Будто бы не ведает о Зле…
В разговоре - явно прятал скуку,
Он прекрасен… Словно солнца луч,
Протянул мне на прощанье руку
У дверей, им запертых на ключ…
Прикоснулась к пальцам без надежды -
Разве звёзды зажигают… днём?..
Воланд носит белые одежды…
Я не знала ничего о нем…
Глава 5
март 1988, Москва
Я просыпаюсь посреди ночи. Внезапно. Будто кто-то разбудил меня. Открываю глаза и медленно привыкаю к темноте. Слышу дыхание спящей мамы. Она только что вернулась из больницы после операции. А мне купили маленькую софу, и теперь мы спим друг напротив друга на разных кроватях в нашей маленькой комнатке, похожей, скорее, на монастырскую келью. После смерти папы мы живём у бабушки и дедушки - маминых родителей, с которыми она не очень ладит.
Внезапно меня охватывает панический страх. Я слышу, как кто-то открывает дверь в квартиру. Скрипят половицы в большой комнате. Этот кто-то тихо и медленно подходит всё ближе и ближе. К нашей комнате. Мне страшно. Страх буквально парализует меня, мне хочется закричать, но я не имею права будить маму. Бабушка и дедушка спят в комнате напротив. Я слышу их равномерное похрапывание. Кто здесь? Воры? Но что у нас воровать? Мы живём очень бедно. Самая большая ценность здесь - моё пианино. После смерти папы мама отдала меня в музыкальную школу и купила пианино. Я хотела играть на скрипке и на флейте, как прадедушка. Мне сказали, что он был очень известным человеком в Москве, флейтистом в Большом театре, дружил с Булгаковым, и даже существует семейная легенда, что Маргарита и Гелла, родные сёстры моей французской бабушки (папиной мамы - его дочери) послужили прототипами героев "Мастера и Маргариты"…
Шаги приближаются.
Я смотрю на закрытую дверь в нашу комнату. Мне хочется зажмуриться и с головой укрыться одеялом. Я знаю, что сейчас дверь начнёт медленно открываться. Этот пришелец идёт ко мне… Или за мной? Или… за мамой???
Моё сердце бешено колотится. Руки леденеют. Я не могу пошевелиться. Я вспоминаю мамины слова: "Лучший способ прогнать страх - шагнуть ему навстречу и…"
Дверь начинает медленно открываться…
"И убедиться на собственном опыте, что…"
Дверь открывается до конца… Настежь…
"Призраков не существует, Алиса…"
Мои глаза расширяются от ужаса - я вижу призрака! Это призрак бабушкиной родной сестры. Она медленно вплывает в нашу комнату. В её глазах - пустота.
Отсутствующий взгляд. Будто она не видит ничего перед собой, смотря куда-то вдаль.
Она похожа на туманную дымку. В её руках - свеча. Она в длинной прозрачной ночной рубашке. Она делает шаг ко мне и…
…останавливается. Смотрит на меня в упор. Кажется, она заметила, что я не сплю. Потом она переводит взгляд на спящую маму.
Загипнотизированная страхом, я не могу закрыть глаз.
Бабушкина сестра подходит к маме, останавливаясь в полуметровом проходе между нашими кроватями. И долго стоит над ней. Со свечой в руке.
Потом она возвращается к двери. Оборачивается. Смотрит на меня. Качает головой. И медленно плывёт прочь.
Дверь закрывается. Я слышу, как она уходит из квартиры.
Утром я собираюсь в школу. Мама уже проснулась. Но она пока ещё почти не встаёт, в основном - лежит. В комнату заходит бабушка и спрашивает, сколько у меня сегодня уроков.
Внезапно для себя самой я произношу ей в ответ:
- Твоя сестра умерла…
- Что с тобой, Алиса? - удивлённо восклицает мама. - Как ты можешь такое говорить?!
- Она умерла сегодня ночью… Ближе к утру… - констатирую я.
Бабушка на миг замирает, а потом произносит:
- Вчера утром ей сделали операцию. Я звонила вечером в больницу. Операция прошла успешно… Почему ты так говоришь, Алиса?
- Она приходила сегодня ночью. Прощаться…
Мама и бабушка переглядываются между собой. Мама тяжело вздыхает. Она считает, что я сошла с ума. Она не верит мне. Слёзы появляются на моих глазах. Мама пытается меня успокоить:
- Ты спала, Алиса… Это был сон, просто сон…
Бабушка молча выходит из комнаты. Мы слышим, как она звонит в больницу, спрашивает про сестру. Потом вешает трубку, возвращается к нам, долго молчит. Мама вопросительно смотрит на неё.
- Умерла… сегодня… в пять утра… тромб…
* * *
февраль 2011, Москва
Он не звонит. Звонит композитор.
- Алис, я нарисовал тебе Венецию… Ты будешь в Открытом Литературном Клубе? Я привезу её туда, да?
Я теперь всё чаще и чаще появляюсь в "свете" - на различных литературных мероприятиях.
Я приезжаю в Открытый Литературный Клуб и выхожу на сцену. И читаю им стихи, посвящённые Воланду. Кто-то кричит "браво".
Композитор передаёт мне картину. Чёрные дома и чёрная лодка. И туман. Туман, обволакивающий город, не оставляющий надежды…
Я возвращаюсь домой. Пытаюсь отыскать место, куда её повесить. Все стены в квартире уже завешаны моими собственными картинами, за исключением… одной… Я останавливаюсь у неё, самой большой, огромной, единственно - не моей. Я так давно купила эту картину, что совершенно забыла о её существовании. Да и она настолько гармонично вписана в интерьер, что сливается с ним, не привлекая к себе внимания…
Я смотрю на неё, висящую прямо над моей кроватью - Венеция… Раннее-раннее утро… В туманной дымке… Вид на Сан Марко со стороны того острова, который напротив… Куда меня отвозит лодочник и Человек в Чёрном…
Я непроизвольно вздрагиваю…
КТО ОН?
Я ставлю картину Чёрной Венеции на полку в стеллаж рядом с моими книжками.
Я думаю о Воланде… Он не звонит… Меня тянет к нему… Безумно Иррационально… Я хочу быть с ним… Он нужен мне… Зачем-то… И я панически его боюсь Почему? Что он может мне сделать?
Я вспоминаю слова мамы: "Лучший способ прогнать страх - шагнуть ему навстречу и убедиться на собственном опыте, что он - лишь плод твоего воображения…"
Если я не смогу победить страх, однажды он победит меня… В субботу я поступила неправильно… Он не сделал мне ничего плохого… Я обидела его… Мне надо как-то загладить своё ужасное поведение… Я не хочу его терять…
Я заставляю себя переступить через свой страх. Нет, я не в состоянии набрать его телефонный номер.… Его грубый голос… Высокомерный тон Голос, режущий, как нож, безжалостно кромсающий тебя на части… Нет, я не могу ему позвонить… Я боюсь его голоса… Он может убить меня…
Я пишу ему смс-ку… Так проще… Так проще сказать то, что ты не в состоянии произнести вслух…
Мне хочется написать ему что-то очень-очень доброе, нежное, чтобы он понял - я хочу быть с ним… рядом… Чтобы он простил меня…
К тому же… я испачкала его наибелейший свитер своей помадой… Не специально…
И я пишу ему… Обращаясь "на ты"… Я прошу у него прощения… И за свитер… И за всё остальное… Я хочу побыть с ним наедине… Уехать куда-нибудь… Внезапно я вспоминаю про Венецию, где знаю каждый мостик, каждую узкую улочку, где я - как дома… Хочешь, я покажу тебе Венецию? Мой самый любимый город? Ты никогда не видел её такой…
Когда смотрю на стаи голубей,
Я вижу мостиков - зовущие вдаль - лица
И маски - незнакомых мне - людей,
И улиц - узких, шумных - вереницы.
Дай руку мне, тебя я проведу
В тот Город, где оставила когда-то
Я часть своей Души, и где найду
Последнюю - в страницах жизни - дату…
Хрупка я, как муранское стекло,
Созвучная с напевом гондольера,
Я прихожу к причалу на поклон
И замираю сердцем суевера -
Я помню сон: в тумане на заре
Всплеск вёсел предвещал плохие вести…
Забудь! Ещё не в этом феврале -
Мы не бродили там с тобою вместе,
Где карнавалом - каждый божий день,
Где каждый дом - ласкается волною…
Я завещаю Город На Воде
Хранить тебе, как был храним он мною…
Я со страхом отправляю ему смс-ку. Он ничего не отвечает…
На следующий день, во вторник, мне звонят из союза писателей и просят приехать к 16.00. Я не понимаю, зачем… Говорят, будет объявление итогов 1-го международного конкурса "Литературный Олимп". Я совсем забыла, что год назад подала на него 1-ую часть "Иной Реальности", но приезжаю без какой-либо надежды и вхожу в переполненный номинантами зал. Меня вызывают как победителя в номинации "Проза"… На шею вешают медаль "Литературный Олимп"… Я не верю происходящему… Я плачу.
Возвращаясь домой, я пишу друзьям смс-ку о своей первой победе в литературе… Все поздравляют меня в ответ… Он молчит…
"НЕ ОН…" - тяжело вздыхаю я, нервно закусывая губы.
Утром в среду я выезжаю на работу на машине. Я работаю далеко от Москвы, добраться туда можно исключительно на собственном автотранспорте. Выезжая на МКАД, я слышу трель мобильного телефона. Одной рукой держась за руль, второй судорожно выискивая телефон в сумке, я чувствую тот самый, необъяснимый, панический страх. Чего-то неизбежного, что вот-вот должно произойти.
Я смотрю на телефон звонящего - ОН… Я улыбаюсь. Он не забыл меня, он звонит, чтобы поздравить со вчерашней наградой…
- Привет… - я буквально заставляю себя произнести это слово вместо "Здравствуйте", одновременно пытаясь не выдать каких-либо из переполняющих меня чувств.
- Привет, - громогласно и как-то устрашающе гремит в ответ. - Ты не имеешь права мне писать. Ты больше никогда ничего мне не напишешь. Ты поняла меня?! Если так хочется что-то сказать, звони. Ты хорошо услышала, что я сейчас тебе сказал?!
- Да, - выдавливаю я из себя…
Всё, что он говорил после, даже не поздравив меня со вчерашним, о какой-то книге, которую нужно написать его друзьям про начало 90-х, я уже не слышала. Почему я не повесила трубку сразу? Не знаю. Возможно, потому что мама учила меня быть вежливой.
Когда разговор, представляющий из себя, скорее, его монолог, наконец-то, закончился, я остановила машину на обочине. И положила голову на руль.
Что ты знаешь обо мне, чтобы говорить со мной ТАК?! Как говорят высокомерные "умудрённые жизнью" Короли с малолетними девочками, у которых в голове нет ничего, кроме… и которые ещё не прошли в своей жизни через то, через что прошла я… Ты считаешь меня какой-то там поэтесской и предлагаешь в качестве великого одолжения написать книгу про бандитские разборки 90-х…
Извини, я не люблю одолжений… И не пишу на заказ… Однажды я стану Королевой… Поэтов И ты поймёшь, как глубоко ты заблуждался.
Я никогда больше не позволю тебе разговаривать со мной ТАК.
Кем бы ты ни был…
* * *
С годами реже говоришь "Люблю",
Да и вообще…
Говоришь - реже…
И всё сложнее кораблю
Причалить к гавани,
И, вроде, всё - те же
Карты
С маршрутами
Столь хорошо известного всем
Плаванья…
Раньше -
Была смелее, теперь - страшно
Набрать простые цифры телефонного номера,
Чтобы услышать в ответ
Вместо: "Привет, Саша!" -
"Ты позвонила
НЕ
вовремя!!!"
Резким и властным голосом
вОрона…
С годами привычнее полосы
Чёрные,
И я откладываю телефон
В сторону,
В сторону!
В сторону!!! -
Я не смею тебя отвлекать…
Мне, конечно же, хочется…
C тобой погулять…
Например, по Арбату…
А ты никогда,
Никогда уже не станешь мне
Братом…
Забрось те книжки на верхнюю полку…
Что толку
В них?
С годами проще ничего не знать
О сердце раненном…
Я сделала что-то,
Чего не случалось со мною
Ранее…
Я буду о тебе читать
Со сцены зала,
Под вспышки фото
И в анфас, и в профиль…
Мне кажется, я всё тебе уже сказала
В ту субботу,
Где чашка не предложенного кофе
Расколота…
И всё сложнее, знаешь, кораблю…
С годами реже говоришь "Люблю"
И понимаешь, что молчанье -
Глава 6
декабрь 1988, Москва
По вечерам перед сном я захожу к маме. Её только что в очередной раз выписали из больницы, и теперь она обосновалась в большой комнате, а я сплю у себя одна. Мама почти совсем не встаёт. К ней каждый день приходит врач и колет наркотики, но и они уже не помогают - она говорит, что больше не в состоянии терпеть бесконечную адскую боль во всём теле. И мне больно смотреть в её огромные бездонные чёрные глаза, которые раньше были карими.
Все говорят мне, что она скоро поправится. Я хочу им верить на уровне Сознания, но моё Подсознание уже давно знает правду.
- А ты пишешь стихи, Алиса? - внезапно спрашивает мама.
Я молча киваю. Я не хочу её огорчать, помня о том дне, когда она запретила мне писать, но я не способна врать ей.
- Прочитай мне, что ты написала, последнее, - отрешённо просит она.
Я иду в свою комнату и возвращаюсь с листочком, сажусь рядом с ней на кровати и молчу.
- Прочитай, - спокойно говорит она. - Я не буду тебя ругать…
- Я написала про похороны папы…
- Но ведь ты на них не была, - таким же ровным голосом произносит мама.
- Я не сама пишу стихи… Они ко мне приходят…
- А тебе когда-нибудь снился папа?
- Нет…
Он умер, когда ему было 36, а мне 4. Я почти совсем его не помню. Всего пара фрагментов из детства, очень туманно. Вот мы на даче, обедаем. Бабушка разливает суп по тарелкам. Папа говорит, что хорошо бы сорвать зелени с грядки. Я бегу в "огород". Пока собираю, мою, возвращаюсь за стол, папа уже всё съел, а я так старалась… Потом мы идём в лес и играем в "шишко-стрелялки". Потом возвращаемся, и я "прыгаю" у него на животе, мама говорит, что папе больно, а мне весело.
До его смерти я ходила в детский сад на пятидневку. Возможно, поэтому совсем ничего больше не вспоминается.
Папа часто уезжал в длительные командировки по работе заграницу. Он был разведчиком и даже встречался лично с Андроповым. Это я узнаю уже после его смерти. Мы будем смотреть с мамой "17 мгновений весны", она скажет: "Твой папа был как Штирлиц". У меня сохранились его письма мне и маме из последней командировки в Америку.