Оказывается, начать новую жизнь – это не только развестись с женой. Нужно стать свидетелем террористического акта, выжить после трех покушений и только тогда встретить любимую женщину, обрести брата и отца. И, пока ты, следователь прокуратуры, расследуешь дело об убийстве молодых девушек, твои друзья и коллеги помогают найти виновника в твоих бедах и любимую женщину.
Содержание:
Глава 1 1
Глава 2 2
Глава 3 2
Глава 4 3
Глава 5 4
Глава 6 5
Глава 7 5
Глава 8 5
Глава 9 6
Глава 10 7
Глава 11 7
Глава 12 8
Глава 13 9
Глава 14 9
Глава 15 10
Глава 16 11
Глава 17 12
Глава 18 12
Глава 19 13
Глава 20 14
Глава 21 15
Глава 22 15
Глава 23 15
Глава 24 16
Глава 25 16
Глава 26 16
Глава 27 16
Глава 28 17
Глава 29 18
Глава 30 19
Глава 31 20
Глава 32 20
Глава 33 21
Глава 34 21
Глава 35 22
Глава 36 23
Глава 37 23
Глава 38 24
Глава 39 25
Глава 40 26
Глава 41 27
Глава 42 27
Глава 43 27
Глава 44 28
Глава 45 29
Глава 46 31
Глава 47 31
Глава 48 32
Глава 49 33
Глава 50 33
Глава 51 34
Глава 52 34
Глава 53 35
Глава 54 35
Глава 55 36
Глава 56 37
Глава 57 37
Глава 58 38
Глава 59 38
Глава 60 39
Глава 61 39
Глава 62 40
Глава 63 41
Глава 64 41
Глава 65 41
Глава 66 42
Глава 67 42
Глава 68 43
Глава 69 43
Глава 70 44
Глава 71 45
Глава 72 45
Глава 73 46
Глава 74 47
Глава 75 48
Марина Болдова
Тени прошлого. Кн. 2 Память (Братья)
Глава 1
Егор Беркутов вылез из машины, громко хлопнув дверцей. Откормленный соседкой Елизаветой Маркеловной до размеров футбольного мяча котяра Фунт укоризненно посмотрел на обычно спокойного майора. Егор виновато развел руками. Кот, словно простив человеку неуместный порыв, зевнул и медленно пошел прочь.
– Эй, Фунтик, а ты часом из дома не сбежал? – дернулся он было, чтобы ухватить кота за бока, но тот ловко отпрыгнул в сторону, присел на задние лапы и уже исподлобья глянул на Егора. "Не твое дело, сосед!" – понял Беркутов немой кошачий ответ и махнул рукой. Он отвернулся от Фунта, с досадой пнул колесо своей "девятки" и направился в сторону входа в Метро. "Консервная банка, а не машина", – подумал он, недобро вспомнив кавказца, всучившего ему эту развалину. Его, мента со стажем, обвел вокруг пальца заезжий мошенник, после удачной сделки укативший к себе на родину. Когда майор гордо подрулил к отделению, у стоявших на крыльце стажеров вытянулись лица. Двигатель, исправно тарахтевший всю дорогу от дома, на последних метрах пути зачихал, крякнул напоследок и замолк. Егор растерялся. Он неплохо разбирался в моторах, и не мог поверить, что это произошло.
Машина в семье Егора была всегда. Отец, строивший ВАЗ, получил "копейку" первого выпуска. Он сразу посадил семилетнего Егора "за руль". Сидя на коленях у отца, Егор был уверен, что это он ведет автомобиль по дачной просеке и везет на дачу и маму и сестру. К пятнадцати годам он уже прилично рулил и не мог дождаться, когда получит права. На восемнадцатилетие родители отдали ему старую, но еще крепкую "копейку", купив себе последнюю модель "Жигулей". Отец, отдавая ключи, сказал только одно: "Ты отвечаешь в первую очередь за тех, кого везешь, а уже потом за себя". С тех пор, когда ему хотелось вдавить до отказа педаль газа, в голове звучал голос отца. За весь водительский стаж у него не было ни одной аварии.
За последние три года Егор успел привыкнуть к комфорту и надежности "Ауди". Когда тесть вручал ему ключи, он укоризненно посмотрел на зятя и вдохнул. Егор понимал, что за двадцать лет брака с его дочерью он так и не стал членом клана Романовых. Он с упорством отказывался от всех льгот, суливших ему спокойную и непыльную работу и, словно назло всем влезал в самые рисковые дела. Чечня и вовсе сделала его непробиваемым для женских слез и укоров стареющего главы семьи. Сам генерал Романов в душе понимал его, но безумная любовь к дочери делала его слабым перед натиском ее страхов. А Лера боялась всего: быстро несущихся машин, больших собак, темноты, высоты и много еще чего. Поначалу, в первый год совместной жизни, Беркутов чувствовал себя этаким защитником, спасающим жену от всех несчастий, которые ей грозили. Позже его стали раздражать ее стенания по поводу и без, и он стал в довольно грубой форме огрызаться на ее нытье. Добило его то, что жена не хотела рожать, из страха умереть самой или потерять ребенка. Аборт ей сделали в клинике медицинского института, два курса которого она все же умудрилась закончить, под общим наркозом и последующей трехнедельной реабилитацией. На этом настаивала теща, самоотверженно ухаживающая за дочерью. Вставать Лерочке с постели не позволялось, бедная женщина сутками крутилась вокруг постели "больной", поднося то судно, то плошки с едой. В результате Лера, поправившись на пятнадцать килограммов, выписалась с диагнозом, ясно указывающим на то, что детей ей больше не иметь. А мать уложили в больницу лечить позвоночник. Тогда впервые Беркутов сорвался. Он кричал на жену, обвиняя ее в идиотизме, порывался звонить в психиатрическую клинику, чтобы вызвать неотложку со специальной бригадой, в запасе у которой должна быть смирительная рубашка, кинулся искать в справочнике название лекарства от "дурости", и, не обнаружив такого названия болезни, внезапно успокоился. Романов-старший, молча наблюдавший эту сцену, подошел к зятю и дал ему в зубы. Падая, Беркутов понял, что заработал себе врага на всю оставшуюся жизнь. Вещи он собирал под громкие рыдания ошарашенной его вспышкой ярости жены. Он положил ключи от генеральской квартиры на стол и, подхватив небольшой чемоданчик из кожзаменителя, закрыл за собой дверь.
Тесть появился в его коммуналке через неделю. Грузно опустившись на шаткий венский стул, он достал папиросу из именного портсигара и стал разминать ее пальцами. Курить он бросил еще пять лет назад, мудро вняв предупреждениям врачей. Фразу "вернись, я все прощу" он выдавил из себя, как пасту из почти пустого тюбика. При этом он смотрел на зятя с ненавистью и почти неприкрытой угрозой. Почему Беркутов вернулся, он и сам объяснить себе не мог. Шуткой признавался, что не может жить без тещиных пельменей. Он совсем не кривил душой, обожая маленькие комочки теста, начиненные острой баранинкой с чесноком. Семейная жизнь вернулась в свое русло, Лера толстела, теща целыми днями хлопотала на кухне и по дому, Романов разъезжал с инспекцией по гарнизонам и охотничьим угодьям, а Беркутов продолжал ловить преступников. Времени для жены почти не было, да она и не особо расстраивалась, иногда не видя мужа сутками. Статус жены ее вполне устраивал, а интересы ограничивались портнихой, личным парикмахером и маникюршей. В последние годы к этому списку добавились сериалы и скандальные ток – шоу. Переживая чужие жизни там, его жена была гостьей в их жизни тут. У них не было даже собаки, роль любимца с успехом выполнял домашний кинотеатр. С него сдувались пылинки, к нему постоянно вызывался мастер "для профилактики", а случайная царапина на его серебристых боках вызывала в жене бурю эмоций.
Развод Беркутова с женой стал полной неожиданностью для всех. В одно пасмурное утро он проснулся с ясным осознанием, что хочет вылезти из этого болота. Рядом сладко посапывала совсем чужая ему женщина, занимавшая две трети их супружеского ложа. Она спала, аккуратно уложив свой живот рядом с собой и при виде ее "прелестей" Беркутова вдруг затошнило. Включив телевизор, он увидел на экране милое лицо Арины Шараповой и невольно еще раз покосился на жену. В этот день он подал документы на развод и переехал к себе в коммуналку. Это случилось полгода назад, машина и все блага обеспеченной жизни генеральского зятя были оставлены им резко и без сожаления. На скопленные "на черный день" рубли он купил злополучную "девятку" и с головой ушел в работу…
Уже подходя к подземному переходу, Беркутов вдруг осознал, что понятия не имеет, сколько теперь стоит проезд на метро и вообще на городском транспорте. Нащупав в кармане мелочь, он стал спускаться по замусоренной лестнице. На ступеньках сидели нищие с написанными на картонках призывами о помощи. "Подайте ветерану Афганской войны", – прочел Беркутов на одной табличке. По виду мужик без возраста, блестя молодыми глазами, сидел, поджав под себя правую ногу. "Таланта тебе не хватает, дружок", – подумал Беркутов, кидая ему в коробку из-под обуви монеты. Тот, словно прочитав мысли майора, хитро сощурился.
Почти около всех киосков толпился народ. У магазинчика с названием "Колбасы от Григория" даже выстроилась небольшая очередь. Беркутов резко вспомнил, что не успел толком позавтракать. Напротив входа в павильон за небольшим прилавком стояла очень красивая девушка в фирменном фартучке и косынке. Короткая юбочка едва прикрывала аккуратную попку. Беркутов невольно притормозил, заглядевшись на юное создание. "Я еще не скончался как мужик", – мелькнула в голове здравая мысль. Краем глаза он заметил парня, одетого в черную майку с тремя белыми полосами на груди. Тот стоял у входа в киоск и тоже рассматривал девушку. В руках парень держал сверток, туго замотанный скотчем. Егор напрягся. Неожиданно среагировал его "барометр" – давно затянувшаяся рана в плече, которая начинала ныть всегда, когда он чувствовал опасность. Парень, поймав настороженный взгляд Беркутова, занервничал и, бросив пакет в урну, стоявшую у магазина, быстро побежал к выходу, расталкивая народ. Каким – то там по счету чувством Беркутов понял, что сейчас рванет, и дурным голосом заорал "ложись". Повалив девушку за прилавок, он навалился на нее сверху и закрыл голову руками. Тут же раздался взрыв, сверху посыпались куски облицовки и битые стекла. Спиной Беркутов чувствовал, как горячо стало вокруг. Крики смешались со звуками гудящего пламени и падающих обломков. Беркутов поднялся и осмотрелся. Горел магазинчик с колбасами. Около входа лежали люди. В соседних киосках были выбиты стекла. Все, кто был на ногах, в панике бежали к выходу на поверхность. Беркутов посмотрел вниз. Девушка сидела на полу, сжавшись в комочек, и раскачивалась из стороны в сторону. "Шок", – понял Беркутов. Он взял ее за плечи и тряхнул.
– Эй, очнись. Посмотри на меня.
Девушка подняла на него глаза и улыбнулась. На лбу у нее медленно наливалась шишка.
– С тобой все в порядке? Попробуй встать.
– Спасибо, все хорошо. Только рука болит, – она протянула ему ладонь. Беркутов невольно вздрогнул. Под большим пальцем болтался кусок кожи с мясом. Он достал из кармана носовой платок и, "приделав" кусок на место, приложил платок к ране.
– Держи пока так. В травмпункте наложат швы. Как тебя зовут?
– Марина. Голованова. Я студентка. То есть, только поступила. Вот, подрабатываю. А что случилось? Меня стукнули по голове? Это вы? А зачем? Ой, как больно!…
Беркутов понимал, что она еще долго будет говорить без остановки. На войне такое он видел у молодых солдат, впервые попавших под обстрел.
– Успокойся. Все закончилось. Пойдем наверх.
Он взял ее за плечи и, обходя лежащих на полу людей, повел к выходу.
– Не смотри по сторонам. Просто иди вперед.
Но девушка вдруг остановилась и стала заваливаться назад на Егора. Он подхватил ее на руки и понес, мельком заметив, что весу в ней никак не больше сорока килограммов. Краем глаза увидел камеру, нацеленную прямо на него. "И откуда только они уже налетели, эти телевизионщики", – мелькнула раздраженная мысль. Поднимаясь по ступенькам, он вдруг понял, что только что чудом остался жив.
Подбежавшие санитары уложили девушку на носилки и отнесли в машину скорой помощи. Беркутов подошел к врачу.
– Вы знаете ее? – обратилась тот к нему.
– Нет. Девушка рекламировала какой-то товар. Имя она назвала – Марина Голованова. Но адреса я не знаю.
– Поедете с нами?
– Да.
– Давайте, я осмотрю вашу спину, – предложила молодая медсестра, заметив, как Беркутов передернул плечами.
– Не нужно, ерунда! Осколками поцарапало.
– Ну, пожалуйста, снимите рубашку, вам же больно!
Беркутов молча стянул тенниску. Спина действительно саднила.
– Просто царапины. Потерпите, смажу йодом.
– Спасибо.
Беркутов огляделся вокруг. Территория около входа в метро была уже оцеплена. Цепочка неотложек вытянулась вдоль улицы. Из подъехавших машин пожарные тянули шланги. Со всех сторон слышались отрывистые команды. "Вот тебе и фильм – катастрофа. В тихой доброй Самаре", – подумал Егор и вслед за санитаром полез в машину.
Глава 2
Марина открыла глаза и посмотрела на Беркутова. "Стрижка, как была у папы", – мелькнула быстрая мысль. Она перевела взгляд на повязку на руке, вспомнила сразу, что произошло, и запоздало испугалась.
– Очнулась? Лежи, не вставай, голова может закружиться, – Беркутов придержал ее, готовую вскочить с кровати, за плечи.
– А рука?
– Красиво заштопали, если ты об этом спрашиваешь.
– Шутите?
– Вполне серьезно. Звездочкой. Ты мне лучше скажи, как твоим родителям сообщить, что ты в больнице?
– Мама на даче. Но там телефон не работает. Уж третий день, наверноеМожно позвонить на мобильный, – Марина вопросительно посмотрела на Беркутова, – А где мой телефон?
– Беркутов протянул ей то, что когда – то было ее сотовым.
– Последний подарок папы, – глаза наполнились слезами.
Беркутов растерялся. "Последний… Родители в разводе? Так переживает?"
– Позвони с моего. Будет еще у тебя телефон, не плачь.
– Вы не понимаете! – она потянулась здоровой рукой за его трубкой. Неловко тыкая одним пальцам в кнопки, она набрала номер.
– Отключен. Или не доступен.
– Дача далеко?
– В Лесинках. Минут сорок езды.
– Расскажи, как доехать, – Беркутов мысленно прикинул расстояние от города до дачного поселка.
– На машине?
– Да, по какой трассе?
Марина подробно описала, как найти дачу в Лесинках. В прошлом году мимо их дома проложили хорошую дорогу к коттеджному поселку, построенному в сосновом лесу у озера, и у съезда с трассы установили указатель.
– Как вас зовут?
– Егор Иванович Беркутов. Майор милиции.
– Мне повезло. Спасибо, что … ну …спасли мне жизнь.
– Всегда, пожалуйста. Я пойду. К маме я съезжу, как смогу. Сегодня. Не волнуйся, лежи, слушайся врачей. Хорошо?
– Хорошо. Вы там с мамой поосторожней, она …В общем, не сразу говорите, что я в больнице, ладно?
– Постараюсь. Выздоравливай.
– До свидания, Егор Иванович.
Беркутов вышел из больницы и вздохнул полной грудью жаркий воздух. "Нужно бы зайти переодеться домой, а то выгляжу как бомж", – подумал он, оглядывая свои испачканные брюки. Спина болела, кроме того, он чувствовал приближение головной боли. "Выпью таблеточку, и все пройдет", – обнадежил Беркутов сам себя и зашагал в сторону дома.
Глава 3
Человек в расслабленной позе сидел в глубоком кожаном кресле перед включенным телевизором. Стакан с апельсиновым соком приятно холодил пальцы. В номере пансионата для ветеранов войн работал кондиционер, но он не включал его, боясь простудиться. Он только что выписался из госпиталя, где провалялся почти месяц с банальным воспалением легких. Шел выпуск новостей. Диктор трагическим голосом рассказывал о взрыве в подземном переходе на улице Победы. Камера на минуту задержалась на мужчине, несшим на руках молодую женщину. Человек напрягся. Рука, держащая стакан, задрожала. "Не может быть. Нет, это просто совпадение. Этому на вид лет сорок, не больше". Кадр сменился. Человек медленно поставил стакан на столик и откинулся в кресле. Боль, почти его ровесница по возрасту, вернулась к нему опять. Он думал, что давно и прочно ее похоронил, применив для этого самое радикальное средство – заглушив более сильной болью, но она, оказывается, просто пряталась в глубине измученного сознания, чтобы подло вылезти в один момент. "Теперь все сначала. Почему же он так похож на него?" Эти "кошачьи" глаза, больше подходящие роковой женщине, чем мужику, сводили его с ума. Он полжизни положил на то, чтобы разыскать обладателя этих бесстыжих в своей красоте глаз, а когда нашел, не смог сделать то, что задумал. Боль – злость, которая двигала им в его поисках, прошла сразу, как он увидел совсем дряхлого старца, в лице которого не было даже проблеска ума. И жизни. Добивать этот полутруп не было никакого смысла. И тогда пришла боль – жалость, боль– бессилие, что он и его самый родной человек останутся не отмщенными. И вот опять вернулась злость. А с ней и желание действовать. Опять появился смысл в его одинокой, никому уже давно не нужной жизни.
Резко встав с кресла, он бросил пульт телевизора на стол. В голове уже четко выстраивался план. План, требовавший всего его опыта, знаний и возможностей.