От этого простенького комплимента она почувствовала себя счастливой. Его восторженность и искренность не раздражали, а подкупали и располагали к нему. Все заранее продуманные установки вдруг начали расплываться, не оставляя места ничему, кроме желания просто чувствовать его рядом. Ей стало все равно, о чем и как они будут говорить, лишь бы только он не уходил…
Придвинув стул поближе к нему, она села и, взяв карандаш, еще раз прошлась по заранее обозначенным страницам, советуясь с ним по конкретно отмеченным местам, что-то предлагая, уточняя, задавая вопросы, получая ответы…
Он все принимал безоговорочно, и она пришла в полный восторг от его умения почувствовать мотивацию и развить идею, переведя ее в профессиональное русло, и она тут же сказала ему об этом.
- А я просто изумлен вашей интуицией, а также совершенно профессиональным подходом к делу… Если честно, у меня не слишком много опыта работы в театре, до этого пришлось всего лишь дважды оформлять студенческие спектакли, где нужно было самому предлагать все решения. С вами - другое дело, здесь сразу все ясно… придумывать теперь мне просто нечего, вы выполнили всю работу идеально…
- Вы вгоняете меня в краску…
- Но это именно так, особенно изумляет уместность и своевременность романсовых и танцевальных вставок.
- Кажется, у нас с вами возникает прелестный дуэт из известной басни…
Он засмеялся - совершенно удивительным, заразительно-искренним смехом:
- Что делать, такие альянсы, к счастью, случаются, хоть и довольно редко… да, все до одного предложения к месту - по первому впечатлению, я полностью со всем согласен… В процессе работы могут появиться новые мысли, что-то дополнительное, но пока все принимается безоговорочно. А Печорин со скрипкой - просто находка!
Им было легко и весело - ей вдруг показалось, что их близость волнует и его. Ей захотелось побольше узнать о нем, послушать что-нибудь из его сочинений.
- Пока я могу лишь пригласить вас на концерт симфонической музыки в Малый зал Дворца искусств, я дирижирую вторым отделением.
- Когда?
- Завтра. В семь-тридцать.
- А что за концерт?
- Абонементный. Должен был дирижировать мой бывший педагог, Вершинин.
- Игорь Вершинин?
- Нет, его брат - Петр Александрович… Сославшись на болезнь, он подсунул им меня, зная мое затруднительное положение.
- Нет работы?
- Для начала, нет прописки, а без прописки в приличном месте не найти даже временную работу, а иметь возможность концертировать в таком зале - и подавно.
- А вы уже репетировали?
- Эти вещи - мои любимые, знаю их давно, и без всякого хвастовства могу сказать - не просто знаю, а чувствую их… постараюсь эти чувства и передать оркестру. Вчера у меня уже была первая репетиция с этим потрясающим оркестром.
- И как?
- Боюсь сглазить - все прошло лучше, чем я мог предположить, - просто нет слов.
- Вы сказали - первая репетиция, значит, должны быть и другие?
- Сегодня у меня в восемь вторая, двину туда прямо от вас…
- А сколько сейчас времени?
Было без четверти семь, что означало - они говорят уже четыре часа, и последние два - вовсе не о спектакле…
- Почему же вы не отказались от встречи со мной сегодня? Ведь у вас такое событие, а мы могли бы увидеться и позже…
- Моя жизнь не всегда так бурлит, поэтому от работы, да еще такого уровня, отказываться нельзя…
- Все, мы заканчиваем на сегодня, - решительно сказала она. - вам ведь еще нужно перекусить.
- Ну, во-первых, ваш чай и бутерброды уже не дадут мне умереть с голоду, а во-вторых, это - вообще не проблема, по дороге заскочу в магазин, что-нибудь куплю и в темпе пожую прямо на ходу, я к этому привык. Жаль, что пора… позвольте откланяться…
- Всего хорошего, успеха вам…
- Если у вас действительно будет время и желание, очень прошу, приходите завтра на концерт, за мной забронировано три места в шестом ряду. Вы придете не одна?
Она успела лишь зафиксировать его вопрос, когда услышала неожиданно твердый собственный ответ:
- Нет, я приду одна…
ГЛАВА 5
Была пятница, они условились встретиться в понедельник для завершения работы, хотя особой необходимости в этом не было, - он, правда, не успел дочитать сценарий до конца, но ясно понимал суть ее предложений. Теперь дело было только за ним, хотя она могла бы помочь и дальше, если потребуется… и, конечно же, ей было бы интересно послушать его готовую музыку, о которой она, вслед за Раевским, могла бы тоже сказать - прелестная.
Но главным был совсем не этот интерес - все было и проще, и сложнее. Она четко осознала, что это не мимолетная симпатия, возникшая от встречи с приятным человеком, молодым, красивым и талантливым, сейчас у нее было вполне определенное желание - увидеться с ним еще раз, и это было самое поразительное, потому что такое безудержное и явственное желание родилось у нее впервые за всю историю их брака с Андреем.
Ей показалось, что и он был бы рад новой встрече, но даже, если она и ошибалась, это не имело значения - она была настолько поглощена собственным, ни на что до этого не похожим состоянием, что не могла больше ни о чем думать… Главным было - не потерять его, а повод совершенно не важен, и то, что он шит белыми нитками, тоже не имело никакого значения, потому что основное было достигнуто - он согласился на новую встречу, чтобы еще раз, на свежую голову, пройтись по материалу.
Дома, занимаясь обычными вечерними делами, она ни на минуту не могла выключиться из своих новых ощущений и забыть о нем, а ночью, лежа в темноте без сна, просто с закрытыми глазами, снова вспоминала его голос, выражение глаз, улыбку и обмирала, как юная восторженная девочка, не узнавая себя. Впервые, лежа рядом с мужем, она думала о постороннем мужчине. В связи с этим ее мучило и даже несколько раздражало одно небезынтересное обстоятельство - почему, закрыв глаза, она может представить себе любого знакомого ей человека, даже мельком виденного Блавадского, со всеми его бородавками и родинками, а лицо человека, с которым провела четыре самых странных в своей жизни часа, вспомнить абсолютно не способна? Все, что возникало при этом усилии, были нежность и необъяснимое, мучительное томление…
Она обязательно пойдет на концерт - хорошо, что Андрей в субботу занят, ничего не придется объяснять, просто оставит ему записку. Завтра она постарается лучше рассмотреть его, хотя нет, и завтра не получится - дирижер ведь располагается спиной к публике…
Господи, что за ерунда лезет ей в голову! Солидная тетка… Да и суббота уже расписана - собиралась съездить на дачу, посмотреть, как прошел ремонт, задумала сделать небольшую перестановку, начинается июнь, а это значит, что пора постепенно перебираться на волю…
Да, завтра ей так и надо сделать - вызвать с утра шофера и отправиться с Робкой в Баковку, ничего еще не решено, и вообще, время позднее, пора угомониться и перестать дурью маяться… давно не восемнадцать лет…
* * *
Обладая довольно критическим складом ума, она соответственно относилась ко всякого рода историям о любви с первого взгляда. Не то чтобы отрицала такую любовь вообще, для всего человечества - ничего подобного, человечество может сходить с ума сколько ему угодно… она отрицала такую возможность лично для себя - считала, что всему свое время, а ее время уже прошло.
У молодых бурные романы, основанные на искрометных чувствах, вполне объяснимы и естественны - гормональные взрывы, зачастую принимаемые за любовь, превосходно объясняют кратковременность их отношений и брачных союзов. Как-то услышанная ею фраза - "Женился по первому стоянию", хоть и не была в ее вкусе, но точно отражала суть.
В зрелом же возрасте, когда всё давным-давно определилось и все обзавелись семьями, такая скоропалительность представлялась ей комичной и нечистоплотной. Кратковременные романчики и интрижки, которые периодически вспыхивали и угасали в среде ее знакомых, были, как на подбор, пошлыми, банальными и жалкими - ни одной настоящей, красивой истории… И, как показывало время, за такими отношениями стоял чаще всего голый расчет, а то и обычные похождения от скуки, сексуальной неудовлетворенности или, наоборот, пресыщенности. Она называла это физиологическими упражнениями, не имеющими ничего общего с истинной любовью и страстью. Ни разу не загоревшись всерьез, она никогда дальше легкого кокетства или флирта - просто для самоощущения - не шла и не поощряла попыток других мужчин недвусмысленным образом демонстрировать свое к ней расположение. Ей это было ни к чему - потребность в романтическом герое и восторженной любви ушла вместе с юностью, сознательной установки на безумную любовь не было никогда, поэтому никогда не было и ее поисков, более того - наличие любовника при живом и здоровом муже она бесповоротно отвергала.
Нет, одну красивую историю она все-таки знала - в актерской среде, об этом долго шушукались. Их соседка по дому, красавица Лионелла, жена знаменитого кинорежиссера Тырлова, ушла в безвестность, в никуда, навсегда, к начинающему безымянному актеру из массовки, который встал перед ней на колени и сделал предложение прямо на съемках, на глазах у мужа, в фильме которого она должна была играть главную героиню. Уйдя со сцены, она перестала и сниматься в кино, с блеском играя свою главную роль - любящей жены. Но это было приятное исключение…
Калерия давно научилась быть самодостаточной и избегала сверхпотрясений в эмоциональной сфере. Их отсутствие в семейной жизни компенсировалось дружбой, вниманием и теплом, совершенно искренними, а также взаимным доверием. Она привыкла к постоянной занятости и частым отъездам мужа и к собственной самостоятельности, ведь по натуре, в отличие от нее, муж был домоседом, человеком молчаливым и малообщительным, не выносящим шумных сборищ. Она же обожала светские рауты, поэтому обычно посещала их с приятельницами, коллегами или в одиночку, если ее что-то слишком забирало.
Их брак считался образцовым и удачным, она и сама считала его таковым, насмотревшись на сумрачную действительность. Жилось ей вполне уютно в душевной безмятежности, без нарушающих строгий ритм намеченных планов пустых фантазий и лишних смятений.
Их быт строился под стать их статусам. У них была удобная четырехкомнатная квартира на Смоленской площади, просторная дача в Баковке, персональная "Волга", доступы во всякие спецателье, закрытые склады и магазины - все атрибуты преуспевания тех лет. Сыну Роберту - его назвали так в честь старшего брата Андрея - было одиннадцать лет, он также был немногословным - в отца, много читал, увлекался точными науками и шахматами, придерживался независимых суждений и всегда знал сам, что и когда ему нужно делать. Бабушки и дедушки обожали его и дружили между собой… Налаженная, комфортная жизнь, где нет больших проблем, все предупредительны и интеллигентны, успех идет по нарастающей, и имеется все, чтобы жить легко и со вкусом.
Казалось, ничто не способно разрушить ее давно устоявшегося непоколебимо-благоразумного настроя. Шестнадцатилетний брак был ровно таким, каким она и представляла себе по-настоящему успешный брак - внушал уверенность, давал свободу, покой и не требовал никаких специальных усилий.
Она отдавала себе отчет в том, что не всем бракам непременно должна предшествовать безумная любовь, да и какой смысл, после стольких лет совместной комфортной и вполне приятной жизни, копаться в себе, доискиваясь до природы своих чувств к мужу? Все в нем ее вполне устраивало - не мешает, не раздражает, уравновешенный, щедрый, надежный. В свое время она сознательно уступила ему скорее из любопытства и под напором его страсти, чем под влиянием собственного чувства, а позже, привыкнув и оценив его любовь и заботу, а также спокойную и размеренную жизнь, которую он ей обеспечил, ни разу не почувствовала желания изменить ему.
Собственный опыт уже давно приучил ее к мысли, и она свято уверовала в нее, что истинные, великие страсти, которыми упиваешься в художественной литературе, невероятно редко случаются в реальной жизни, а если случаются, то посещают лишь избранных, тех, кто живет только ими, и, быть может, и созданы исключительно для них. Себя она к таковым избранным не причисляла, а относила к категории людей абсолютно противоположной - прагматической и здравомыслящей. Не всем дано - и не надо, и нечего напрягаться, размениваясь на пустяки, существуют и другие небезынтересные способы, как занять и реализовать себя… Дел столько, что над всем этим не стоит даже задумываться…
Промаявшись всю ночь, к утру она поняла - что-то в ней переменилось, и началось это накануне, и даже не с первого взгляда, а с первого звука его голоса. И как далеко это заведет ее?
ГЛАВА 6
Утром, несмотря на бессонную ночь, она встала свежая, в приподнятом настроении, в состоянии лихорадочной активности. Сомнения исчезли. Она ничего уже не может и не хочет менять. Да и что, собственно, произошло? Что здесь особенного, к чему этот драматизм, излишнее нагнетание, обсасывание каждой мелочи? Почему она все препарирует под микроскопом и постоянно критически оценивает? Наверное, издержки филологического образования - вместо того чтобы совершать поступки, занимается аналитическим суесловием… Да и в чем тут, собственно, поступок? Просто сегодня она свободна, без сопровождения идет на концерт, и делает это не в первый раз.
Но то был самообман, игра с собой - она точно знала, что в первый раз идет, нет, не идет - а мчится, летит на первое в своей жизни свидание с мужчиной, пусть это свидание и состоится в совершенно необычной обстановке. И это было главное, единственное, что сейчас имело значение, и, поняв это, она впервые приказала себе не думать, отпустить тормоза и заняться делом более приятным - подготовиться к встрече с ним…
Купив программу, она не обнаружила в ней замены. Оставалось ждать, гадая, кто же будет дирижировать во втором отделении.
В фойе уже был народ, мелькали знакомые лица - Александров с Орловой, Светланов с женой, Миронова с Менакером. Поднимаясь по лестнице, она встретила двух бывших коллег по университету, а у входа в зал - писателя Князева, с неизменно беременной женой, поэтессой-песенницей Кубанкиной, - это был их пятый ребенок. Места рядом с ней уже были заняты, и она не сразу поняла, кто же были его приглашенные - все шептались о своем. Осмотревшись по сторонам, увидела, что свободных мест нет. Слева мелькнул еще один знакомый профиль - великолепный Черкасов. Публика, посещающая такие концерты, не бывала случайной, абонементы продавались заранее и раскупались исключительно ценителями…
Первое отделение, в конце концов, закончилось - дирижировал именитый Георгий Красин - ровно, уверенно, но, ей показалось, суховато и бесстрастно-информативно, поэтому "зацепить" зал ему не удалось - аплодисменты были вежливые, умеренно-продолжительные, но и только.
В антракте она прошла в буфет и выпила бокал шампанского, что оказалось кстати и чуть подкрепило ее - все первое отделение, не взволновавшее ее, она просидела как на иголках, в ожидании второго… Сейчас же она волновалась так, словно ей самой предстояло выходить на сцену.
Как, при его душевной хрупкости, он справится с собой, а заодно с этим количеством народа в оркестре, в зале? У него было только две репетиции, хоть, может, этого и достаточно, она забыла спросить у него, сколько репетиций необходимо перед выступлением…
Ей сделалось страшно за него - ведь не всегда все может получиться, у него так мало опыта, да и не только от него все зависит… Хорошие отзывы для новичка - половина успеха, а у него наверняка нет никакой поддержки среди критиков… Да, без сомнения, в зале полно этих вампиров, которые только и ждут, чтобы блеснуть за чужой счет, а собственный блеск куда заметнее на фоне чужих ошибок, ей ли не знать этого… Уничтожать и красоваться, выставляя свою компетентность, - это их хлеб… Ну и профессия - каждый раз стоять перед всеми, как под прицелом, она бы так не смогла… не работа, а лобное место, эшафот…
Глубоко декольтированная пышнотелая дама с улыбкой райской гурии вновь выплыла на сцену и интонационно-компетентным, консерваторски выверенным контральто перечислила программу второго отделения. Дождавшись, когда смолкнут вспыхнувшие аплодисменты, она сообщила о произошедшей замене, пообещав при этом, что зрители разочарованы не будут.