Он стремительно вышел на сцену - после видавшей виды застиранной ковбойки в этом роскошном облачении его было не узнать. В отличие от шарообразного, важного и церемонного Красина, медленно выплывшего на сцену с распростертыми объятиями и профессиональной широкой улыбкой, он был необыкновенно гармоничен - сдержан, красив, без излишнего позерства. Легким поклоном ответив на аплодисменты, темпераментно повернулся к оркестру и, взяв палочку, поднял руки - наступила мгновенная, звенящая тишина.
Она почувствовала, как он напрягся, превратившись в сгусток энергии, которая непостижимыми, невидимыми излучениями незримо соединила их - в первом отделении ничего подобного не было. На мгновение она оторопела, перестала дышать, вцепившись в подлокотники кресла… В тот момент, когда она обрела дыхание, он взмахнул палочкой…
Непонятно, как воздушный, легкий жест, плавные движения могли вызывать такое разнообразие оттенков - сейчас это было совсем иное звучание, другой оркестр. Казалось, в первом отделении музыканты просто работали, играли свои партии, а теперь - творили, священнодействовали, дождавшись своего звездного часа. Да, это было необъяснимо-таинственное, магическое влияние - одного человека на оркестр, и их совместное - гипнотическое воздействие на публику гениальной моцартовской симфонии, то мощно-волевой, то изысканно-солнечной. Раньше ей казалось, что главное в этой профессии - умение читать ноты и владеть определенными техническими навыками, оказалось - не только это, тут была еще какая-то тайна, загадка, харизма, запредельность, может, даже то, что именуется - Божья искра… И все это в нем присутствовало…
После Моцарта была исполнена кантата Дебюсси "Блудный сын", а заканчивалась программа скрябинской "Поэмой экстаза". Успех был оглушительный, оркестр дважды играл на бис, а потом еще несколько минут зал стоя аплодировал и он трижды выходил на поклон… Значит, она ничего не нафантазировала себе, на сей раз "зацепило" всех…
Они заранее не договорились о встрече в этот вечер, и она не знала, как быть - отправиться куда-то за кулисы, чтобы поздравить его с успехом, или ждать, пока он появится сам и разыщет ее.
Некоторое время она колебалась, а потом, сообразив, что стоит одна в опустевшем зале, спустилась в фойе, из которого уже выходили последние слушатели. Взяв в раздевалке плащ, она медленно надела его, немного постояла у зеркала, растягивая время, еще на что-то надеясь, но, увидев направляющуюся к ней служащую, вышла на улицу, поняв, что не стоит ждать чуда - если бы он хотел ее увидеть, то сумел бы найти возможность дать ей об этом знать… Да мало ли чем он может быть сейчас занят, наверняка у них там какой-нибудь междусобойчик, прямо за кулисами - он празднует с коллегами, счастлив, а может, и где-то в более узком кругу или вообще с кем-то вдвоем - ведь она о нем почти ничего не знает… Скорее всего, он и не помнит, кого приглашал, а она торчит тут одна и изнывает в сомнениях…
От этих мыслей стало тоскливо - праздничное настроение улетучилось. Ну и состояние в последнее время - то на вершине блаженства, то на грани слез, совсем распустилась… Ей стало совсем одиноко и начало все раздражать - толпы проходящих мимо людей и даже шум вечернего города…
Она остановила такси - спускаться в метро не хотелось… вообще никого не хотелось видеть, и меньше всего она была готова на уединенный вечер с Андреем - сын был у ее родителей. Приехав домой, она тут же развернула могучую деятельность и до двух ночи возилась, вспомнив, что приближается лето и давно пора убрать подальше теплые вещи.
Все воскресенье она снова занималась накопившимися домашними делами, которые, вообще говоря, могли бы и подождать… Они-то - могли, а вот она делала это с трудом… Время тянулось необычайно медленно, а в голове крутились отрывочные мысли - вариации на одну тему: "Неужели он совсем не чувствует того же, что и я… а я только о нем и думаю, просто полное помешательство - жду-не дождусь понедельника, скорей бы увидеть его"…
- Что с тобой? Откуда этот стахановский энтузиазм? Ты носишься, как на крыльях… а время подходит к обеду, и мой пунктуальный желудок уже не просто на это намекает, а решительным образом бунтует…
Ничего не подозревающий муж вернул ее на землю.
- Ой, извини, и правда…
- Да ладно, занимайся и дальше, раз уж так увлеклась… сейчас сварганю что-нибудь незамысловатое, если ты не против…
- Обеими руками - за!
- Тогда приступим - пожалуй, изображу свою традиционную арию…
- В мундире?
- Нет, в честь воскресенья - в парадно-возвышенном стиле… Что может быть лучше жареной картошечки!
- А к ней открой баночку шпротов, есть и селедочка, и тамбовский окорок…
- Да под соленый огурчик…
Муж, балагуря, занялся на кухне чисткой картошки, а она, чтобы не слышать его голоса и не разговаривать, включила проигрыватель, решив послушать недавно купленную пластинку с записями Рихтера…
Она понимала, что суетится потому, что не знает, куда себя девать, - убивает время, продолжая думать лишь о том, что они снова увидятся…
* * *
По всему было видно, он тоже ждал этой встречи - сосредоточенный, чуточку исподлобья взгляд разом устремился к ней, просияв, как это бывает только в детстве или у людей очень искренних, от всепоглощающей радости мгновения, когда эмоции не взвешиваются и не дозируются, излучаясь в первозданном виде. Она так хорошо его чувствовала, понимала и уже так зависела от него, что было и сладко, и жутко…
Улыбка сразу изменила его - как будто лучик пробежал по лицу и стер все тени и сомнения…
- Доброе утро, как спалось? - она старалось быть ровной, боясь поверить в его радость.
- Совсем не спалось, я так ждал…
- Большое спасибо за прекрасный вечер… Я, конечно, дилетант, но вы просто затмили собой Красина…
- Что вы, Красин - корифей, личность, мысль, сдержанная изысканность, но он просто пришел на работу и хорошо делал свое дело…
- По-моему, просто хорошо делать свое дело на сцене невозможно, искусство без эмоционального наполнения - безжизненно.
- Не скажите - большой мастер должен все распределить, на одних порывах души и на вдохновении далеко не уедешь, кроме этого должны быть и расчет, и план, и контроль. Я бы сформулировал это так - важно умение организовать душу.
- Это какой-то уже недосягаемый, высший пилотаж - организованная душа. Но звучит красиво. Вам нужно писать теоретические статьи. По крайней мере, старайтесь записывать нестандартные мысли, которые позже могут во что-то вылиться.
- Спасибо за совет, обязательно учту, правда, с трудом представляю себя в роли теоретика…
Калерия подумала, что сам он и впрямь не станет утруждать себя таким занятием, предпочтя ему живой творческий процесс.
- Возвращаясь к Красину, - его умение контролировать и распределять сделало его манеру холодноватой, чересчур выверенной, что ли…
- Какой вы тонкий человек, как верно подметили очень непростую вещь… Сам-то я от страха забился в гримерную и в уме проигрывал свою программу - не слушал его на этот раз и не знаю, как он дирижировал… но полностью доверяюсь вашему восприятию… То, что вы заметили, вполне могло быть, ему ведь никому ничего не нужно было доказывать… да и не каждый день возникает это особое состояние души, такое сияние, что ли, внутри тебя…
- Вот-вот, именно это и было на сцене у вас, а не у него…
- Ну, я ведь не просто дирижировал - сдавал экзамен, боролся за себя, надрывался изо всех сил, и, кстати, очень недоволен собой - в двух местах можно было сыграть легче, чище, а я перестарался, пережал с эмоциями, громыхнул там, где должно быть сияние, прозрачная игра света, призрачность…
- Не знаю, о чем вы, а я - об общем впечатлении, что гораздо важнее.
- Но специалисты сразу чуют брак…
- Вы работаете не для горстки специалистов, следящих за партитурой и млеющих от отточенности деталей, а для публики в зале, реакция которой и есть единственный критерий оценки, и здесь, смею вас уверить, был единодушный восторг.
- В чем-то вы, конечно, правы, но я ориентируюсь на другой критерий - профессионализм и знаю, что зажечь музыкантов, вдохнуть в оркестр жизнь можно только душой, а она у меня была переполнена от волнения. Настоящий дирижер обязан с этим справляться - на концерте, на сцене все мешающие делу эмоции должны отходить на второй план.
- Не критикуйте себя сверх меры, оркестр звучал потрясающе… а к выходу на публику, наверное, вообще невозможно привыкнуть.
- Может, когда-нибудь я и научусь справляться с собой, преодолею этот страх сцены, но пока что каждый ответственный момент для меня - испытание.
- Да, все приходит с опытом - все, кроме главного - таланта… а он у вас, несомненно, есть… все остальное - дело наживное…
- Спасибо вам, что пришли, я знал, что вы в зале, и это мне очень помогло…
- Я хотела поздравить вас сразу после окончания концерта, но не знала, где искать - закулисный мир для меня в прямом и переносном смысле - полные дебри.
- А я сразу после концерта уехал домой, наш кларнетист живет недалеко, и мы заранее договорились, что он подвезет меня..
- Хорошо, что у вас в оркестре оказался знакомый… Наверное, не так просто приходить в новый оркестр, где никого не знаешь и где может быть любое отношение - вплоть до полного неприятия… особенно, когда предлагаешь музыкантам собственное видение темы, трактовку или новое отношение к уже известной вещи…
- Да, опять вы правы… При всем уважении к музыкантам, волю дирижера они должны воспринимать безоговорочно, иначе ничего не выйдет.
- Дурацкий вопрос - можно ли сносно прожить на одну зарплату?
- Все зависит, сами понимаете, от множества факторов - от имени, таланта, официального поста… Оркестровые музыканты - народ деловой, прирабатывают везде, где могут… у некоторых рабочий день концертом не заканчивается, они тут же торопятся на свои халтурки, что вполне понятно - на одну зарплату может и проживешь, но машины не купишь, это уж точно… Вот и Давид, мой знакомец, мчался в Клуб железнодорожников, это возле моего дома… иногда и сам я поигрываю на танцах, когда у них не хватает пианиста. Там мы и познакомились. Я очень рад, что вы довольны концертом.
- Только вторым отделением. И не пытайтесь больше ни в чем меня переубедить. Вы - гораздо талантливее Красина и, что особенно важно, у вас есть свой стиль. Я теперь не спутаю вас ни с кем. Дайте срок, и вы станете знаменитым, поверьте, будет именно так.
- Ваши слова - просто бальзам на душу. Лучший комплимент в моей жизни.
- Считайте, что с сегодняшнего дня я - самая горячая ваша поклонница. Фанатка. Но пора переключаться на нашу общую тему, было бы славно сорвать подобные аплодисменты и в театре.
- Все воскресенье я думал о том, каким должен быть общий музыкальный смысловой план, ведь видимое, зримое, будет усилено логикой звукового образа, а здесь много разных тонкостей, а иногда и подвохов… Придется еще раз все тщательно пересмотреть…
- Вот и закончим работу, - весело сказала она.
Они сели рядом, гораздо ближе, чем накануне, и произошло это само собой. Случайно соприкоснувшись с его плечом, она на мгновение застыла - весь мир сосредоточился для нее в этом захватывающем дыхание сантиметре… С восторгом и блаженством, в полном потрясении от неизведанных до того ощущений, она снова прикоснулась к этому чуду, а потом, слегка отодвинувшись от него, передохнула, чтобы через минуту-другую прикоснуться снова. Или это сделал он?.. Она полностью перестала себя контролировать - ощущения были такими неожиданными и сильными, что она растерялась…
Так вот как это бывает, думала она. Нужно срочно пересилить себя, я уже ничего не соображаю… ощущение пассивного дрейфа по волнам, которыми кто-то управляет… нет уж, все, держу себя в узде…
Она убеждала себя в чем-то еще, а сама - всецело - была только в этой частичке своего тела, которая, соединяясь с ним, обретала и таила в себе нечто такое, от чего замирало сердце и блаженная истома начинала волнами разливаться уже по всему телу… У нее закружилась голова, и тогда, немного отодвинувшись, она дала себе небольшую передышку, но ее тут же снова потянуло к нему, и сопротивляться уже не оставалось сил… Он что-то говорил, она кивала, с чем-то соглашаясь, хотя фразы, на которые он указывал, что-то с жаром объясняя, просто плыли перед глазами, она пыталась вычитывать их по нескольку раз, не понимая смысла, - просто тянула время, чтобы продлить эту сладостную игру…
Возможно ли такое - чтобы чувствовала только она, а он - нет? Она этого не знала, но точно знала одно - расстаться с ним не сможет… Поняв это, она испугалась - что же теперь делать? Случайно встреченный человек становится таким необходимым, а все остальное просто перестает иметь значение - ей хочется сделаться нечувствительной ко всему, что не относится к нему, забыть о существовании тех, кто еще вчера был ее жизнью… Если бы она была свободна - как все было бы легко…
Но вот и перевернута последняя страница… Лихорадочное состояние неожиданно прерывается выплывшей откуда-то прагматической мыслью, что судьба подарила ей ту единственную встречу, какой никогда больше не будет, такое - не может повториться… Нужно что-то сделать, немедленно; если сейчас она невероятным усилием воли подавит в себе это новое чувство, не пойдет у него на поводу, а встанет и уйдет, как ни в чем не бывало, она навсегда потеряет его…
Отсутствие предшествующего опыта и давняя привычка к умеренности в отношениях с мужем не давали фантазии разыграться и с ходу придумать легкую, непринужденную фразу, которая дала бы возможность продолжить встречи. Она до боли сжала пальцы - мучительно искала слова и, при всей своей словотворческой изобретательности, внезапно покинувшей ее, не знала, как подступиться и начать, потому что все еще сомневалась - нет, не в себе - в нем… Что, если это - ошибка? А вдруг ее активность покажется ему навязчивой?.. Может, у него это - просто манера общения, обычная вежливость, воспитанность, благодарность?..
Пауза затягивалась. Он сидел молча, глядя прямо перед собой, куда-то в стену, и каким-то чутьем до нее вдруг дошло - говорить придется самой, активное начало здесь - не он… И тогда, отбросив все сомнения, она решилась:
- На этом этапе можно закончить обсуждение, но, по правде сказать, мне хотелось бы послушать вашу музыку… живую… и, может быть, имеет смысл вдвоем отобрать что-нибудь из уже готовых вещей?.. Вы не против?
Она не узнала собственного голоса…
- Не против?! Да я только об этом и думал, просто боялся обидеть вас своим приглашением… Вчера всю ночь мыл свою берлогу. Я живу у тетки, она сейчас гостит у сына в Ленинграде. Это довольно далеко, на ВДНХ, обстановка - спартанская, зато не нужно ни на что лишнее отвлекаться.
Машина редакции была на месте, и она попросила шофера завезти их на ВДНХ. Сергей назвал адрес, который она от волнения даже не запомнила. Как же все стремительно развивается! Ну и пусть все куда-то движется, хватит вечно корректировать книжные страсти, пора не прятаться от своих собственных, вполне созрела для них…
Они с комфортом доехали. Ее не заботило, что может подумать о них водитель, - ее сейчас вообще ничто не заботило, и это было удивительно.
В каком-то оцепенении они поднялись на лифте, не глядя друг на друга. Он отпер ключом дверь - слева от лифта, запомнила она, - и они вошли в темный провал старой московской квартиры, и начали свой совместный путь, переступив не только через порог - она переступала через всю свою прежнюю жизнь, а он, пропустив ее вперед, последовал за ней.
ГЛАВА 7
В его маленькой, трогательно-пуританской комнате стоял обшарпанный рояль "Беккер", старый, довоенного образца, кожаный с валиками диван, стол, пара разномастных стульев и книжный шкаф.
Все остальное пространство занимали книги, ноты и папки, которые находились в картонных коробках, поставленных одна на другую вдоль стен, а те, что не поместились в коробках, лежали прямо на полу, перевязанные стопками, оставляя подходы к дивану, столу и инструменту. Непонятно было, как он ориентировался в этом хаосе…
Он усадил ее на единственный свободный стул - второй, под самую спинку, был завален вырезками из журналов и газет.
- С чего же начать?
Он волновался, и она, волнуясь еще больше, сказала первое, что пришло ей в голову:
- Играйте все, что уже закончено и что может подойти.
- Честно говоря, с ходу разобраться в этих залежах не просто… да и полностью готового - не так уж много. У меня полтонны всякой всячины, но закончить и отшлифовать как-то руки не доходят.
- А вы долго работаете над вещами?
- Симфонию я писал год, инструментальные концерты, камерную музыку пишу быстрее, но потом долго отделываю, а то, что обычно нравится неискушенной публике, то есть несомненному большинству людей - романсы, танго, фокстроты, вальсы, стилизации под фольклор и эстрадные песенки, - идет легко и быстро.
- Я по наивности считала, что консерваторская публика не снисходит до вкусов простых смертных и занимается исключительно высоким искусством.
- Может, это я так устроен, - мне интересно заниматься разными вещами…
- А как высокие лбы воспринимают ваши увлечения?
- В консерватории я это особенно не афиширую, но для себя не считаю зазорным заниматься легкими жанрами.
- И не трудно так разрываться?
- Мне - нет… Я без малейшего ощущения тягости улавливаю и выдаю всю музыку, целиком…
- Не очень понимаю…
- Проще говоря, я как бы ношу в себе множество музык, а в определенный момент во мне прорезается какой-то ее конкретный пласт… а может, все и того проще - я еще не до конца сформировался, не определился, поэтому и не замыкаюсь на чем-то одном, а отвлекаюсь, разбрасываюсь.
- Кажется, я теперь понимаю, о чем вы… я тоже с удовольствием слушаю и возвышенную, сложную музыку, и цыганские романсы, и народные песни…
- Вот-вот, именно это я и хотел сказать, решив упростить содержание, но с вами это - излишне… Так вот, выражаясь нормально, - мысль и ее звуковое выражение облекаются в определенную форму, которая обычно заранее обдумывается, но порой с этим непросто управиться…
- А что мешает?
- Скорее, кто… Ваш покорный слуга и есть тот самый балласт на собственном пути… Ленивец и человек настроения, зависящий от сиюминутного состояния, а оно и у меня, как у любого Другого, никогда не бывает постоянным, а, напротив, изменчиво, иногда даже в пределах суток…
- А есть у вас… любимые жанры, приоритеты?
- Естественно, серьезная музыка, крупные формы, но все зависит от настроения - утро могу начинать серьезной музыкой, а заканчивать день - каким-нибудь душещипательным или игривым мотивом.
- А как задумывается новая вещь?
- Иногда что-то возникает… мгновенно, именно играючи - сажусь размять руки, а какое-то, видимо, более раннее впечатление, начинает ими двигать… задумывалось одно, а получается совсем другое… порой мне и самому не вполне понятно, от чего это зависит. Скорее всего, влияют какие-то особые механизмы слуховой памяти… Правда, в случае сложных форм требуется раздумье, концентрация…
- А что же происходит, когда нужно работать по графику?