* * *
Издательское дело в России развивалось бурными темпами, и новые фирмы росли, как грибы после дождя… У "Строфы" к моменту моего переезда и началу работы имелся особый рейтинг среди прочих - не опускаясь до низкопробности, она продолжала сохранять некоторую высоколобость, имея, правда, по оценкам матери, более низкую прибыль по сравнению с теми, кто был не столь разборчив.
Знакомство с документацией дало мне общее представление о состоянии дел и немалых проблемах семейного бизнеса, но за цифрами и отчетами предстояло увидеть реальное положение вещей и познакомиться с людьми, с частью которых, исходя из характеристик матери, в будущем предполагалось расстаться.
Мой первый визит в офис, к счастью, был обставлен без особой помпы - просто деловые разговоры с сотрудниками после официального представления. Моя должность звучала внушительно - еще одно требование матери - генеральный директор.
Мать предупредила заранее, да я и сама убедилась в первые же дни - издательство не просто запущено, а запущено основательно. И реклама не на высоте, и кадровый вопрос не на уровне, и контроль за финансами хромал; маркетинг ограничивал свою работу близлежащими магазинами, оставляя без внимания отдаленные от центра окраины и спальные районы - а где же еще и читать, как не в них?.. Оптовые же закупки для периферии вообще почти не велись.
При довольно солидной репутации, у предприятия накопилось немало внутренних проблем. В частности, штат оказался раздутым - добрая половина сотрудников успела перешагнуть за пенсионный возраст, и, кроме того, по установившейся ранее традиции, наиболее приближенные к особам родителей приятели и приятельницы пользовались правом работать дома. Порой этих привилегированных неделями вообще не было видно в офисе, и некоторые из них так привыкли к вольготной жизни, что ничего или почти ничего уже не производили, но при этом регулярно получали зарплату - у родителей не хватало твердости выставить старых знакомых на улицу.
Связь с прессой, рекламу и прочие пиарфункции осуществляла Алиса Евгеньевна Милославская - настоящая Алиса, которая, по всей видимости, продолжала жить в своей собственной стране чудес, действительно - милая и славная. Эта должность - представительская, лицо фирмы. Когда-то, по словам матери, это было действительно лицо, но теперь оно стало скорее ликом - печальным и скорбным, иссохшей плотью, почти духом, по словам отца - "духом нетленным, со следами былой красоты".
"Не трогайте меня, я вся такая неземная", - умоляли ее распахнутые испуганные глаза. К ней и подойти было страшно, не то что обременять своими приказами. Вообразить ее себе возносящейся со светящимся нимбом в небесные выси было несложно, представить же в действии, суетящейся среди прожженных современных пиарщиков, было абсолютно невозможно… Явная неувязка - ведь должность-то предполагала журналюгу с актерскими данными и акульей хваткой.
Компьютеры и иная техника успели морально устареть и хотя еще работали, но постоянно выходили из строя - их тоже срочно предстояло менять. Нужно было найти финансового директора с новым мышлением - старый уже не справлялся с меняющимися на глазах реалиями, мало того, находясь в свое время у истоков создания фирмы, он почему-то возомнил себя одним из ее владельцев и начал требовать трети всех доходов, хотя был, как и все прочие, обычным наемным сотрудником. Нужен был также новый художник с менее консервативной школой и фантазией - книги оформлялись солидно, но чересчур традиционно.
Отдел прозы также сильно "повзрослел" и слегка закоснел - пришло время продумать и заложить какие-то новые, интересные направления, которые могли бы стать заметными на этом перенасыщенном рынке и привлечь массового покупателя. Разобравшись, я решила начать с серии легкой, но не тривиальной - потакать пошловатым заниженным критериям, упорно насаждаемым бульварным книжным бизнесом, я не собиралась, хорошо понимая - пена новизны сойдет, спрос на желтый продукт снизится, а репутация дорогого стоит.
Разговоры с Клер и с матерью очень помогли мне теоретически. Помимо этого, я сделала себе отличный подарок - сначала сблизилась, а позже и подружилась с настоящим энциклопедистом, потрясающим редактором и, по совместительству, блестящим людоведом - Рахилью Моисеевной, заведующей отделом поэзии. Общение с ней обогащало интеллект и возвышало дух, что в наше заземленное и коммерчески ориентированное время столь редкая, а потому и особенно ценная возможность.
Практическая ежедневная работа российского издательства, подобно всему прочему, имела свою собственную специфику - полнейшую непредсказуемость, проторенных путей здесь не было и быть не могло. Все менялось слишком быстро, так что учиться, а заодно и принимать решения, приходилось одновременно.
Должности между отцом и матерью были распределены формально, и значимость каждого из них в деле не соответствовала обозначенным постам. Отец назывался президентом, хотя к моему приезду он успел в значительной степени охладеть к первоначально захватившей его новой деятельности, и теперь, скорее, являлся свадебным генералом. Он вернулся к дирижированию и к эстрадной музыке, хотя отдавал и этому не слишком много времени. В офисе он появлялся всего на несколько часов - в основном для того, чтобы пообщаться с народом и зажечь издательских дам. В таких делах он был просто незаменим.
Есть люди, которые сразу создают определенное впечатление, их личности так неординарны и так высвечиваются из общих рядов, что одно их появление уже само по себе - событие. Эти редкие визиты отца действовали вдохновляюще и облагораживающе - он своим обаянием мэтра возвышал общую атмосферу, легко и увлекательно говорил о самом банальном, и все в его изложении приобретало оттенок особенного и значительного. Мне никогда больше не приходилось встречать кого-нибудь, кто умел бы своим внутренним светом так мгновенно привлечь и заворожить окружающих, - раньше это выходило у него постоянно и естественно, теперь же случалось нечасто и обычно - вне дома. На него слетались, как мухи на мед.
Не знаю, влияло ли это качество на новую деятельность, но его больше всех остальных заваливали предложениями - всех, кому перевалило за пятьдесят, мало-мальски связанных с исполнительским миром или культурой, вдруг понесло писать автобиографии и мемуары. Самыми сумасшедшими днями в офисе были вторник и четверг, присутственные дни отца. В эти дни кофе и экстравагантные посетители лились рекой. Это был настоящий Ноев ковчег, включавший в себя и узнаваемых звезд первой величины, еще горевших или уже закатившихся, и совершенно незнакомых личностей, как потом выяснялось, разнообразных десятых лебедей у воды - бывших участников хоров, танцевальных ансамблей и всевозможных оркестриков, а также ушедших на покой массажисток, гримерш, костюмерш, а иногда и домработниц знаменитостей с сенсационными откровениями и разоблачениями. Сомнительное качество большинства предложений лежало на поверхности, но отец с его деликатностью и неумением сопротивляться принимал и выслушивал всех подряд. В ситуациях же критических замыкал все на мать, которая, при ее опыте и характере, мгновенно ориентировалась и находила нужные аргументы для отказа. А отец, если говорить по существу, больше украшал дело, чем занимался им.
Должность матери называлась - директор-распорядитель. Она тянула весь творческий воз и распоряжалась им. Моя должность генерального директора обязывала меня заниматься вообще всем сразу, начиная от осуществления реформ и наведения порядка в кадрах - довольно кляузная сторона жизни любого предприятия, но ясно было, что родителям этого просто не потянуть, - до финансов, кредитов, типографий, контрактов, магазинов, выставок, ярмарок, презентаций и так далее до бесконечности…
Кроме организационной и коммерческой работы я придумала себе и творческое занятие - организовала отдел перспективного прогнозирования, который должен был заниматься отслеживанием бестселлеров и новинок на разных языках, их просмотром и вынесением суждения о целесообразности покупки авторских прав.
Мне срочно нужны были люди - молодые, энергичные, с хорошим образованием, вкусом, да и просто с хорошим зрением, кто мог бы проглатывать все действительно стоящее - причем быстро - на иностранных языках. Для этого пришлось обратиться в рекрутскую фирму и провести ряд интервью. Через две недели мой новый отдел заработал - Борис, выпускник филфака МГУ, со знанием английского и немецкого, и Анечка, с дипломом Торезовского иняза и знанием французского и испанского, занялись чтением книг.
Для себя я оставила просмотр материалов на русском языке - их было видимо-невидимо, в основном - полная туфта, но иногда попадались симпатичные вещи. Результаты моего замысла и работы отдела прогнозирования должны были вылиться в солидный проект - создание многотомной серии, рабочее название которой я уже придумала - "Библиотека всемирной современной литературы".
Жизнь не просто шла - она мчалась, наполненная событиями разнообразной сложности. Не все удавалось решать, ведь нередко планируемое и кажущееся простым оказывалось за пределами здравого смысла и нормы. Необязательность и беспорядок поражали воображение - почти все опаздывали на встречи и переговоры, забывая об обещаниях, цены менялись на ходу, никто не держал слова, говорили "да", а имели в виду, по крайней мере, десять взаимоисключающих друг друга вариантов, нередко блефовали, а то и просто пытались надуть… Российский бизнес, хотя уже и устоялся, все еще отдавал национальной спецификой и родимой самобытностью…
И хотя с непривычки я порой задыхалась от дел, на ходу меняя решения, временами раздражаясь, возмущаясь, поражаясь, выбиваясь из сил, чему-то радуясь, - было много суеты, бессмысленной траты времени и денег, иногда даже борьбы, - но жизнь наполнилась смыслом и ощущение реальности снова вернулось ко мне. В такой обстановке я просто обязана была научиться не метаться, не страдать, а взвешивать, оценивать и думать.
ГЛАВА 3
Французская школа, территориально наиболее приближенная к офису и местам обитания родителей, находилась на проспекте Вернадского, поэтому и было решено - искать квартиру стоит в этом районе. Рынок квартир был огромен, но, поездив целенаправленно два дня, я поняла, что мне нужно, когда увидела новый десятиэтажный кирпичный дом на улице Удальцова - жилье не относилось к так называемому элитному классу, но считалось улучшенным по сравнению со среднестатистическим.
В пользу этого выбора меня подкупили два аргумента - во-первых, район был обжитой, инфраструктурно состоявшийся, не новостройка, а во-вторых, - квартира продавалось без отделки, только стены, крыша, потолок и коммуникации, - все остальное можно было наполнить, исходя из собственной фантазии и финансовых возможностей, которые, к счастью, имелись. Был и третий аргумент - возле дома располагался небольшой скверик, что тоже имело значение, учитывая ребенка и старушку - Феня сама изъявила желание пожить с нами некоторое время и помочь.
Нашли дизайнерскую фирму, которая обещала за месяц сделать перестройку. Обсудили все детали и подписали контракт. Сразу же потребовались деньги на приобретение материалов. Прейскурант, предъявленный мне, ошеломил роскошью выбора и еще больше - диапазоном цен. Общий баланс, тут же профессионально составленный, произвел сильное впечатление, даже учитывая мои немалые возможности. Но думать об экономии и взваливать на себя заботы по приобретению стройматериалов, рыская по Москве, а потом организовывать их доставку - все это сразу остудило мою рачительность и хозяйский пыл - я сдалась без боя. Мне нужно было торопиться с устройством собственного жилья - до начала учебного года оставалось всего ничего. Решила рискнуть, доверившись обещанным золотым горам…
В Москве без машины, при семье и ребенке, жить очень сложно, пришлось купить себе "пежо" - я успела привыкнуть к этой модели, и это было единственное, чего мне не захотелось менять. Поездив вечерами по своим будущим маршрутам - для практики, - я постепенно начала привыкать к родимым просторам, к дорожному безобразию и довольно быстро освоила новый для себя московский стиль езды.
Со строительно-дизайнерской фирмой, вопреки печальному опыту и предсказаниям многих знакомых, мне повезло - отделочные материалы оказались превосходными, все было сделано качественно и, как ни странно, в срок.
Мне стал по вкусу западноевропейский минимализм, может быть, по причине засилья музейными экспонатами жизненного пространства в родительском доме. Как же я ненавидела в детстве все эти грандиозно застывшие трюмо, резные шкафы и буфеты, претенциозно-расписные дверцы и инкрустации многочисленных столиков и комодов, до которых нельзя было дотрагиваться руками и на которые ничего нельзя было ставить! И как мне нравились простенькие и непродуманные, но такие человечески-удобные для жизни интерьеры в квартирах и на дачах моих школьных подруг!
У Ирки в комнате стояла садовая плетеная мебель, она собственноручно перекрашивала ее периодически в разные оттенки - в зависимости от всяких новых идей и веяний - то в цвета оконных занавесок или пледа на диване, то в тон стен или настольной лампы. Все переставлялось также молниеносно, как и красилось, по нескольку раз в год - в соответствии с очередным настроением. Однажды она устроила вечеринку в свой день рождения, превратив комнату в необитаемый остров - вся мебель была вынесена, стены украшены настоящими ветками деревьев, а вместо стульев были поставлены камни - натуральные валуны, откуда-то добытые ее отцом. Мы появились тогда, по желанию виновницы торжества, в маскарадных костюмах, кто во что горазд, изображая островитян. Желающие поесть отправлялись к фуршетному столу - на кухню, а главное веселье, под музыку, проходило среди фикусов, столетников и единственной пальмы, обычно стоявшей в гостиной. Незабываемых впечатлений и радости было - море!
Мои же школьные приятели, впервые приехав ко мне на единственный день рождения, обалдели, увидев наши чертоги, а за столом, впервые узрев разные изыски, увяли уже окончательно и почти ни к чему не притронулись - неуклюжие подростки просто не знали, что делать с таким количеством приборов и со своими собственными руками. Исполнилось мне тогда пятнадцать лет, и это был первый и последний прием, устроенный матерью по своему ритуалу. После этого я больше никого не приглашала в Новодворье, за исключением Ирины, с которой училась с первого класса, - она успела привыкнуть к нашим уникальным хоромам, да и вообще реагировала на все новое с естественным любопытством и живым интересом - смутить ее было почти невозможно. Несмотря на то что мне давно уже не пятнадцать и я, особенно в последнее время, несколько поумерила большую часть из своих максималистских суждений и замашек, нелюбовь к позе и чрезмерности осталась у меня прежней. Многие наши комплексы идут из детства, и у меня были свои старые счеты с фамильными корнями и антиквариатом.
Раздумывать долго не пришлось - решила обставиться функциональной мебелью в стиле "tech". В Москве теперь ничего не нужно было искать, наоборот, здесь сейчас была другая проблема - изобилие. Глаза разбегались от представленных образцов всех времен и народов. Хорошо, что к этому времени появился шведский гигант "ИКЕА", где сравнительно недорого было именно то, что мне требовалось, причем, что было особенно привлекательным, - сразу все и в одном месте: от мебели и посуды до светильников, легких ковров и стильных мелочей. Там все основное и было закуплено, свезено в квартиру, собрано и расставлено, и хотя делалось все на бегу, единый ансамбль получился что надо - квартиру вполне можно было рекламировать в каталоге.
Я пригласила подруг на новоселье - просто маленький девичник, как в старые времена. Они пришли в полный восторг.
Помещение казалось огромным за счет устранения всех проходных зон и коридоров. Квартира была двухъярусной, с изящной винтовой лестницей; наверху - две спальни и рабочий кабинет-библиотека с раскладным диваном, который я облюбовала для себя, так как одна спальня была отдана Мари, а в другой обосновалась Фенечка. На первом этаже была кухня, плавно переходящая в столовую - в случае надобности их можно было отделить раздвижными стеклянными перегородками. Столовая и гостиная сливались в единую зону и разделялись условно - разноуровневыми полами, разграниченными одной невысокой ступенькой. Раздвижные панели вели и в застекленную и утепленную лоджию, которую еще предстояло озеленить. По замыслу она должна превратиться в зимний сад, а пока там стоял столик и пара легких кресел, и это стало моим любимым местом отдыха. Там я поставила небольшой телевизор и могла смотреть вечерние новости, уединившись с чашкой кофе и ежевечерней сигаретой - курение, войдя в мою жизнь в трудную минуту, стало привычкой.
Мой рабочий день начинался с раннего подъема - по утрам я завозила Мари в школу, делая небольшой крюк, потом ехала на работу, иногда возвращаясь после десяти вечера. Мари очень привязалась к Фенечке - той было уже семьдесят два года, и она как-то внешне сдала, перенеся инфаркт. Несмотря на это, в Новодворье переезжать она наотрез отказалась, потому что не хотела доверять ребенка чужим. "Воспитала мамку, поставлю на ноги и дочку", - решительно отрезала она в ответ на повторное предложение матери. Ходить ей за покупками не приходилось, хотя магазины и были рядом, я не давала ей этого делать, закупая все необходимое сама. Феня, не привыкшая сидеть без дела, каждый день готовила свежую еду - эту обязанность она никогда не уступала, да и соревноваться здесь с ней было бессмысленно, ведь школу матери она хорошо освоила. Меня же больше радовало присутствие в доме близкого человека, на которого можно было полностью положиться и с которым моему ребенку было так же хорошо, как когда-то мне…
Светская жизнь в Москве била ключом, но мне было не до нее - я посещала лишь необходимый минимум приемов и встреч, игнорировать которые по разным причинам не имела права. Огромный объем работы изматывал так, что к вечеру не оставалось сил ни на воспоминания, ни на жалость к себе, ни на какие-либо желания. Но зато такой ритм давал возможность обрести душевное равновесие, не отвлекаясь на разные эмоции. Когда с головой уходишь в интересную творческую работу и видишь вокруг себя постепенное преображение, то начинаешь понимать, как много от тебя зависит, как много ты можешь сделать сама. Я занималась делами с давно утраченным чувством радостного нетерпения, которое было у меня только во времена моего недолгого периода московской жизни - начала работы после окончания университета. Было ощущение, что я смотрю занимательный сериал или читаю увлекательную книгу с бесконечно меняющимися сюжетами и непредсказуемым концом.
Все основные вопросы я обсуждала с матерью, которая всегда помнила и до тонкостей знала витринную, парадную, а также закулисную сторону любого вопроса в нашем деле, включая финансовую. Я не переставала удивляться гибкости ее ума, точности анализов и суждений, ну, и невероятной работоспособности.
Она никогда не распространялась о своем самочувствии, искусно обходя все разговоры на тему здоровья стороной, но однажды на мой прямой вопрос об этом коротко ответила:
- Чувствую вполне сносно, могло бы быть и хуже. Все эти разговоры о болячках меня утомляют. Если человек болен, нужно методично лечиться, или молчать в тряпочку.
Так я ничего и не поняла…