- Я - нет, - мужчина вздохнул, - я бы сюда и не ходил, знакомый посоветовал. У него производство свое - обработка камня. Я у него гравером подрабатываю, когда заказы есть. Хороший человек, сам всегда клиентам гравировку сделать предлагает и себе за это ни копейки не берет. А когда заказов долго нет, и так помогает… на одну пенсию же не проживешь.
Мужчина шевельнул плечом и только сейчас Дима заметил, что правый рукав пальто его собеседника пуст.
- Под пресс попал, - пояснил тот, поймав Димин взгляд, - производственная травма. Так обвинили, что сам правила безопасности не соблюдал - рукой заготовку держал. А что поделаешь - саппорт давно сломан, станок ремонтировать у них денег нет, а план гонят. Ну, деталь и соскочила.
Усмехнулся:
- Так меня там ребята Терминатором прозвали.
- Ясно, - Дима кивнул, - а в суд обращались?
Мужчина поморщился.
- Да это дело прошлое, я вообще не по этому поводу. Я по вопросу насчет отношения к инвалидам, вроде меня… я б сюда не пошел, да знакомый вот… Я же говорю, у него производство - станки всякие. Электричества потребляют - дай боже, так ему местные чиновники трехкратный тариф на электроэнергию влепили, представляете? Это же страшные деньги, он тогда чуть не прогорел. С горя написал письмо Путину. Не думал, что поможет, просто от безысходности уже. А уж как удивился, когда помогло - и тариф сразу льготный сделали и разговаривать очень вежливо начали, а до этого чуть не матом посылали. Вот он мне и сказал, сходи, говорит, вдруг помогут. Вы не представляете, как сложно жить инвалиду. Само по себе сложно, нет бы помочь человеку, облегчить его жизнь - так ведь наоборот. Вот например я каждый год должен на медосмотр ходить - инвалидность подтверждать, а то пенсию урежут. Ну ладно я - ноги же на месте, слава богу - сходил, показал, что рука за год не выросла, дальше живу. А что безногим делать? А лежачим? Ужас просто, ужас. А ситуация с работой? Вы знаете, что инвалиду нереально устроиться на работу? На госслужбу просто не берут - ссылаются кто на что, кто на закон какой-то, кто на указ. В бизнес - тем более не берут. Ну вот обучили меня в службе занятости на логиста, и что? Как узнают, что я инвалид и что стаж нулевой - "извините, вы нам не подходите". Моей пенсии едва хватает, чтобы за квартиру платить. Что же мне теперь, с голоду сдохнуть?!
Он говорил все громче и громче и к концу речи уже почти кричал. Диме почему-то стало очень неловко, словно это он был ответственен за тяжкое положение инвалидов в России.
- Да просто они никого за людей не считают, - подала голос женщина, сидевшая у противоположной стены, - кроме себя. У меня киоск с газетами ОМОН разгромил, хотя все документы в порядке. Просто у них какое-то распоряжение. Куда не пойду, никому дела нет…
- Это нормально, - включился в разговор ее сосед - крупный мужчина с характерным орлиным носом и густыми черными бровями, - мне вот запретили столики рядом с кафе выставлять. Просто одному большому чиновнику не понравилось, что на улице столики стоят. Столики везде стоят, но он живет неподалеку, вице-мэр наш. Вот и распорядился - убрать столики, чтобы глаз ему не мозолили. Уже лето давно кончилось, а я все хожу справедливости ищу…
Не успел он замолчать, как начали говорить сразу двое - опрятно одетый мужчина средних лет и пожилая женщина в вылинявшей куртке.
- Везде произвол, везде, - горячился мужчина, - меня вот под сокращение пустили. Но директор намекнул - дело в том, что я в интернете Медведеву жалобу отправил на Департамент образования, который заставляет школы линукс ставить, и не то, чтобы обучение провести, даже инструкций никаких…
- А я все пытаюсь участок узаконить, - увещевала не слушавшего ее соседа женщина, - полтора года по инстанциям мотаюсь. То у них компьютер ошибку дал, то в кадастровой палате вдруг документы исчезают. И на каждом углу объявления висят - узаконение за неделю, за три дня. Только плати. Издеваются над нами!
- Супермаркет в нашем доме открылся - возмущалась еще одна женщина, - шум, грязь, сплошные нарушения, документы у них не в порядке, а администрация их покрывает. Заплатили, ясное дело!
Все начали говорить одновременно, создав в коридоре монотонный гам, из которого Дима изредка вычленял отдельные фразы:
- Роуминг… пятьсот тысяч за четыре часа… антимонопольный даже не чешется… а ректора таможенной академии то посадили, слышали?… откаты, сплошные откаты… мы оборудование для больницы покупали, так просто не дают честно купить, только через откат…
- А у меня детей хотят отобрать, - негромкий надтреснутый голос каким-то странным образом перекрыл этот шум, - потому что я не могу обеспечить им условий.
Остальные разговоры как-то заглохли, что-то было в голосе такое, что заставило всех замолчать и повернуться к говорившей. Та - немолодая женщина с осунувшимся лицом, как будто даже не заметила - все так же смотрела в точку перед собой.
- Живем в комнате на мои пять тысяч в месяц. Требуют сдать детей в детский дом, там по пятнадцать тысяч на ребенка выделяет государство, они говорят. Дали бы мне хотя бы три из этих пятнадцати, а остальное - черт с ними, пусть забирают, я бы… а то двести рублей в месяц платят, как малоимущей. Справки на все собрать, отвезти - в два раза дороже выходит. Они думают, мать для ребенка пятнадцать тысяч рублей стоит!?
Женщина закрыла лицо руками и зарыдала.
"Вот блин", - Дима пробормотал в воздух что-то неопределенное и выскочил за дверь. Вышел на улицу, встал под аркой, выдохнул. Ощущение было очень тягостным. "Всегда и везде есть люди, которые оказываются на обочине жизни", - попытался успокоить себя Дима, - "это нехорошо, но это нормально. Невозможно добиться счастья для всех". Но бледное лицо женщины продолжало стоять перед глазами.
Негромко прошелестела открывающаяся дверь. Дима повернулся, увидел выходящую девушку и сразу вспомнил ее - она стояла там же, в коридоре, но в общем разговоре не участвовала. Девушка вытащила из кармана плаща пачку сигарет, вытряхнула тонкий белый цилиндрик.
- Будете? - спросила Диму.
- Нет. Я не курю.
- И правильно, - согласилась девушка, прикуривая от зажигалки и глубоко затягиваясь, - Жалею, что пришла. Вы не жалеете?
- Э… - сказал Дима, пожимая плечами, - ну мне деваться особо некуда.
- Как и всем им, - девушка махнула рукой, - это только я - так, от делать нечего. Я журналистка.
"Как, вы тоже?", - чуть не брякнул Дима, но сдержался. Кивнул понимающе и спросил другое:
- Статью пишете?
- Да нет, - девушка ухмыльнулась, - не знаю. Может, и напишу. Только все равно не напечатают. Просто попался мне на глаза манифест партии "Единая Россия" за ноль-второй год, так там такие забавные вещи написаны. Вы знаете, что мы все уже три года как должны иметь собственное благоустроенное жилье? Так написано. Ну и много других интересных вещей.
- А… да, видел, - Диме этот текст кто-то присылал еще полгода назад, - действительно забавный текст. Ну, может они хоть с последней датой угадали?
- Вы про лидерство в мировой экономике к две тысячи семнадцатому? - девушка рассмеялась, - на это только и остается уповать. Я сначала сюда позвонила, так и спросила - почему обещания не соответствуют действительности? Мне сказали, что на риторические вопросы не отвечают. Предложили письменно написать, тогда письменный ответ выдадут. Правда, предупредили, что на вопрос "Когда станет жить хорошо?" только господь бог ответить сможет.
- Угу, - Дима вздохнул. Девушка отправила окурок в урну и повернулась обратно к дверям.
- Ну что, идёте?
- Нет, - сказал Дима, засовывая руки в карманы, - я, пожалуй, прогуляюсь.
Заходить обратно в это, пропитанной тоской и безнадегой помещение, ему не хотелось, и он бездумно гулял по прилежащим улицам целый час. "В принципе", - убеждал он себя, периодически проходя мимо двустворчатых дверей общественной приемной, - "общее впечатление я уже составил. Может, за день там и появится кто-то, выбивающийся из общего ряда, а может - и нет. А если и появится, то Вирджилу-то откуда об этом знать?". Но ближе к обеду он все же пересилил отвращение. К его облегчению, никого из тех, кто был в приемной с утра, там уже не было. Но да и только - люди были другими, а проблемы - теми же. И все так же витал над людьми дух зловещих безымянных "чиновников". Которые не дают обещанную квартиру, не ремонтируют аварийный дом, не берут ребенка в садик. Дима с трудом дотерпел до обеда и, пожалуй, был единственным обрадовавшимся, когда из двери кабинета выглянул полный мужчина в синем костюме и объявил: "У нас обед, приходите, пожалуйста, через час".
Дима съел бизнес-ланч в расположенном неподалеку кафе-баре "Антракт", выпил, для успокоения нервов, пятьдесят грамм коньяку, и, вздохнув, пошел обратно к общественной приемной.
До конца рабочего дня приемной - до 16:00 - Дима так и не дотерпел. Где-то в полчетвертого щуплый мужичок с лицом алкоголика стал громко плакаться на свою жизнь и просить всех, кто впереди, пропустить его без очереди. Человека три его нехотя пропустили, но потом коса нашла на камень - на очередную тетку, разжалобить которую не смогли бы и три тысячи хромых котят. Вдвоем они устроили безобразную перепалку, на шум которой прибежала охрана. Все посетители приемной с плохо скрываемым злорадством ждали, когда возмутителей выставят вон, но охранники ограничились предупреждением и вернулись к своим делам. Шуметь мужичок с теткой перестали, но собачиться - нет. Послушав их шипящие реплики пару минут, Дима не выдержал и вышел на улицу. Его примеру тут же последовали еще три человека.
- Ну и гадюшник, - прокомментировал, натягивая перчатки, высокий парень - студент, который приходил просить за арестованного директора академии, в которой учился.
Никто ему не ответил, но все вышедшие из общественной приемной ВПП "Единая Россия" ощутили, как их на мгновение объединило молчаливое согласие.
У офиса "Форес Дарк" Дима был через полчаса. Привычно прошел уже привычным маршрутом, поднялся на второй этаж, подошел к двери и собрался ее открыть, но услышал доносящиеся из комнаты голоса и замер. Один голос, несомненно, принадлежал Вирджилу, а второй… второй голос Дима тоже знал и сейчас мучительно пытался сообразить - кто же это такой знакомый может быть здесь и разговаривать с Вирджилом. Но тут прозвучало имя, моментально все объяснившее.
- Александр Викторович, - сказал Вирджил, - я понимаю ваши доводы и принимаю их. Я весь ваш и вы это знаете. Но я, в отличие от вас, родился и вырос в этой стране. И хочу вас уверить, не все так просто, как вы представляете.
Ответ Барона звучал с некоторым раздражением:
- Давайте прекратим этот никчемный разговор. План мероприятий утвержден, ни вы, ни я не можем никоим образом на него повлиять.
Вирджил ничего не сказал, но, видимо, что-то сделал, потому что Барон запнулся на мгновение, потом продолжил более миролюбивым голосом:
- И то, что я родился не в России, ничего не меняет. Я - русский. И я не вижу своей судьбы отдельно от судьбы России. Именно Россия выходила меня, отогрела и вернула уверенность в своих силах. И, простите за откровенность, у меня к этой стране - самые нежные чувства. Как у Мастера - к Маргарите.
- Хорошо, если как у Мастера, - Вирджил тяжело вздохнул, - а не как у доктора Фауста.
Дима слушал, затаив дыхание, но в этот момент по лестнице послышались поднимающиеся шаги и - куда деваться - пришлось постучаться. Разговор моментально стих и Дима, дождавшись "да, войдите" Вирджила, толкнул дверь.
- Здравствуйте, - сказал он, заходя, и, словно только что заметив Барона, выпалил:
- Ой. Тоже здравствуйте, Александр Викторович.
Вирджил фыркнул, а Барон поджал губы и сухо ответил:
- Вам того же, - повернул голову к Вирджилу, - а вам - до свидания.
И четким, почти строевым шагом вышел за дверь. Вирджил проводил его взглядом исподлобья, поморщился в ответ на звук хлопнувшей двери и посмотрел на Диму.
- Садись, рассказывай.
Дима свой монолог уже обдумал по дороге, поэтому тушеваться не стал.
- Тягостное впечатление, - сказал он, отодвигая от стола стул и садясь на него, - я, конечно, понимаю, что это очень специфическая выборка, но - все равно… Если хоть на минуту представить, что я увидел достоверный срез проблем всех россиян, то девяносто процентов их корней - в алчности, тупости и бесчеловечности чиновников. Я понимаю, что это не так, что народ в приемную идет специфический и по специфическим проблемам… как вы правильно выразились - "с челобитными к царю"… именно к царю, а к кому еще идти с жалобой на царевых холопов?.. Но все же я другого ожидал.
- Чего? - быстро спросил Вирджил.
- Ну, во-первых, там все просят за себя, понимаете? За весь день там один человек был, который пришел не за себя просить, но она - журналистка. Возмущалась несоответствием манифеста "Единой России" и окружающей действительности. Еще тетка одна для отца-ветерана квартиру выбивать пришла, но, по-моему, ключевое слово здесь "квартира", а не "отец". Вообще, там все уверены, что их несправедливо обделили, но к одним почему-то испытываешь сочувствие, а к другим - нет. И как-то… понимаете, они так хорошо подходят к друг другу - эти обиженные и их обидчики-чиновники - как две стороны медали. И те, и другие думают только о себе, понимаете? Не все, конечно, но большинство. И очень это взаимосвязано - ведь если бы никто не предлагал чиновникам взяток, так они бы их и не требовали. Другое дело, что с взяткой все получается проще, быстрее и, в конечном счете, дешевле, чем без нее, но одних ли чиновников в этом вина?
Вирджил хмыкнул, но ничего не сказал.
- Вот к вечеру студент один пришел. Интересную историю рассказал. Есть в Люберцах какой-то филиал какой-то академии коммунального хозяйства. Или что-то в этом роде. Филиал платный и, как я понимаю, насквозь коррумпированный. Помимо официальной платы брали деньги за зачеты, экзамены. Впрочем, тот студент говорил, что честно учиться разрешали: кто не хотел платить, а честно сдавать - пожалуйста. Диплом, правда, бесплатно не давали, хоть ты честно его делай, хоть нечестно. Семьдесят тысяч рублей он стоил, и деньги принимал лично директор. Понятно, что почти никто в этом институте не учился, все только деньги отстёгивали. И тут какие-то студентки, которым стало жалко семьдесят тысяч на диплом, написали заявление в прокуратуру и попали как раз в рамки кампании по борьбе с коррупцией в вузах. И директора тут же на четыре года посадили. Ну, в принципе, ничего удивительного. Вот только догадайтесь, что тот студент просить пришел?
- Вернуть директора? - с ничего не выражающим лицом спросил Вирджил.
- Да, - Дима не ожидал такой проницательности и поэтому слегка растерялся, - теперь там никто - ни студенты, ни преподаватели - никто не знает, как сдавать дипломы. Студент этот несколько тысяч подписей принес - практически всех, кто там учится и преподает. И отдельно заявления от тех двух студенток. Возмущался очень, справедливости требовал, представляете?
Вирджил криво улыбнулся, собрался что-то сказать, но тут зазвонил телефон на столе. Вирджил нахмурился, взял трубку, послушал, положил обратно, оглядел стол и вздохнул.
- Господин Барон, - сказал он довольно желчно, - изволили забыть мобильник на моем столе. Мистика, какая-то с этим столом, не находишь? Короче, бери его и отнеси их благородию - он на улице в машине. Пикап фордовский.
Вирджил подтолкнул к Диме лежащий на столе телефон. Лукшин вздохнул, взял сотовый и вышел в коридор. Телефон, надо заметить, тоже не очень-то соответствовал статусу владельца. Всего лишь Nokia. Один из самых дорогих, правда - в титановом корпусе, но - Nokia. "Имидж - ничто?", - Дима иронично хмыкнул, крутя в руке телефон, потом его молнией пронзила мысль - в нем наверняка есть Юлин номер. Он остановился на середине лестничного пролета и сдвинул металлическую крышку. Залез в телефонную книгу, прокрутил немного и огорченно вздохнул - имен в ней не было - только фамилии и инициалы. Юлиной фамилии Дима не знал, а перебирать все фамилии и копировать подходящие "Ю" займет слишком много времени. Хотя… Дима ткнул в кнопку "Опции" и прошелся по меню. Ага, вот… выбрал "Скопировать книгу" и, с удовлетворенным возгласом ткнул в пункт "по Bluetooth". Выбрал в списке свой телефон, нажал "отправить" и, победно улыбнувшись, пошел дальше. Перед выходом глянул на экранчик, убедился, что передача завершена и задвинул крышку. Вот так. Вряд ли там будет очень много людей на букву "Ю" - можно будет просто тупо всех обзвонить.
Барон стоял возле своего "Форда" и задумчиво разглядывал фасад основного здания. Увидев выходящего Диму, встрепенулся и сделал пару шагов ему навстречу, протягивая руку.
- Спасибо, - сказал он, принимая телефон из Диминых рук.
- Пожалуйста, - Дима пожал плечами и скосил взгляд на пикап.
- SVT Raptor, - сказал Барон, - единственный в мире серийный гоночный пикап.
Дима промычал что-то неопределенное.
- Вещам дорогим я предпочитаю функциональные, - Барон снисходительно улыбнулся, кивнул Диме и сел в машину. Лукшин проводил отъехавший джип взглядом и вернулся в кабинет. Вирджил встретил его изучающим взглядом. Хмыкнул и сказал:
- Продолжая наш разговор. Как думаешь, вопрос какого из увиденных тобой просителей был самым серьезным?
Такого вопроса Дима не предвидел, поэтому задумался. Но ненадолго.
- Наверное, женщина, у которой детей отнимают. Все-таки это уж чересчур…
- Думаешь? - со странной интонацией спросил Вирджил, - а почему не журналистка?
Лукшин потрясенно вытаращился на Вирджила:
- Да вы что! Она даже сама к своему вопросу серьезно не относилась. Да и то - что в нем серьезного? Только людей от работы отвлекать…
- Вот как? Правящая партия наобещала народу много всего, из чего не сделала ровным счетом ничего. Даже наоборот. И что же тут несерьезного?
- Вы шутите, наверное, - Дима вздохнул, - да, конечно, "Единую Россию" этот манифест не украшает. Но он же предвыборный был!
- И что?
- Так они все такие! - Дима аж руками всплеснул, - у всех партий! "Проголосуйте за нас, и через десять лет в России будет рай на земле". Мыслящие люди это понимают, и оценивают по программам, по ее лидерам, а не по обещаниям. Да кто за них голосовать пойдет, если они прямо напишут, что поднимут тарифы на ЖКХ и урежут пенсии? Да никто! Даже те, кто поумнее - может и оценят честность, но на всякий случай все равно проголосуют за тех, кто обещает тарифы снижать, а пенсии - повышать.
- Во-от, - Вирджил поднял мясистый палец, - то, что предвыборные документы объективно должны быть лживы - это тебе не кажется серьезным?
Дима пожал плечами:
- А что делать? Это же не только у нас, во всем мире так. Ничего не поделаешь, очень большая часть населения не хочет вникать ни в программу партии, ни в предлагаемые ей законопроекты. Эта часть просто проголосует за ту партию, которая убедительнее остальных пообещает все мыслимые и немыслимые блага. И, если партия действительно хочет пройти в Думу, ей необходимо этот момент учитывать. И - врать. Не потому что в партии одни лжецы, а потому что другого пути - нет. Если бы никто не верил тупо предвыборным обещаниям, так и врать смысла бы не было.
Вирджил почесал в затылке.
- Так может, дело в механизме выборов? В несовершенстве законов? Если издать закон, который будет прописывать контролировать соблюдение предвыборных обещаний? Может, вообще основная проблема России - несовершенное законодательство?