Татьяна Анатольевна Харитонова
ЦЕНА ОДИНОЧЕСТВА
повесть
У каждого человека в душе - дыра размером с Бога,
которую каждый заполняет как может.
Это дыра и есть - одиночество.
Сартр
Самые ценные вещи - совсем не вещи…
- Девушка, подождите! Минуточку!
Лера даже не оглянулась. Был час пик. Она спешила. До закрытия магазина оставалось двадцать минут.
- Девушка, остановитесь!
Людей у светофора скопилось много, и он отсчитывал последние секунды красного. Кроме неё в толпе было много женщин, поэтому она не обратила на эти дежурные слова никакого внимания.
- Да подождите вы! - Кто-то схватил её за руку, пытаясь остановить.
От неожиданности она вздрогнула, сердце разом ухнуло в пятки. Вырвала руку и бросилась по переходу:
- Три-два-один - прыгали цифры перед глазами. - На неё неслось что-то огромное. Какая-то сила выдернула её из реальности. Она замерла. И вдруг в тишине - стук. Что это? Что это стучит? Что это стучит так громко? Сердце? Странно, она никогда не слышала своего сердца. Разве только пульс на запястье, голубая жилка вибрировала под кожей, как маленький секундомер: три-два-один.
- Я же просил. Что же вы? - в глазах вселенская печаль.
- Три-два-один. Это был высокий парень с пронзительно синими глазами. Светлые волосы спадали на плечи - три-два-один. Он был симпатичным. Три-два-один.
- Мы знакомы? - переспросила, пытаясь вспомнить, где они могли встретиться раньше. Нет, определённо, нет. Сделала строгое лицо неприступной барышни, которая не привыкла знакомиться на улице:
- Что вам надо?
Он растерянно улыбнулся.
- Теперь уже ничего. Просто рад видеть вас. А вы?
- А что я? - Спросила удивленно. - Да что же вам от меня нужно, наконец!!!
Парень сник от её холодного тона.
- Я думал… - прошептал он, пожимая плечами, - Вы, правда, не рады, что мы с вами встретились здесь?
Лера насторожилась. У него был очень странный взгляд. И одежда. Она, наконец, рассмотрела: потёртые джинсы, футболка. Да это же кровь, пятна крови, совсем еще свежие, да и на шее ссадина. И на локте. Кровоточит. Вот откуда пятна. Да еще и босиком. Он босиком. Пыльные ступни ног на асфальте.
- Вы сумасшедший? - спросила невпопад.
Он покачал головой. Точно сумасшедший, они разве признаются? А может, наркоман под кайфом! Господи, ну почему именно я? Почему он меня зацепил, вокруг столько девушек? - Мысли сбивались в какой-то запутанный узел. - Странно, что прохожие не обращают на него внимания, как будто его нет вовсе. - Кажется, он все же не сумасшедший, и не наркоман… Глаза. У наркоманов другие, загнанные. Может, с ним что-то случилось? И остановил он её в надежде на помощь?
- Послушайте, - Лера, старалась говорить как можно спокойнее и доброжелательнее. - С вами случилось что-то плохое?
Некоторое время он смотрел на нее с таким удивлением, словно случилось что-то из ряда вон выходящее не с ним, а с ней
Далеко позади, у зелёного теперь светофора - надо же, как быстро она очутилась на противоположной стороне, словно летела на крыльях - собралась толпа. Заулюлюкала скорая помощь. - Три-два-один.
- Кому-то плохо, там, у светофора.
- Очень плохо.
- И я вижу людей, - с какой-то даже себя непонятой злостью почти закричала она. - Никогда, видите ли, не видела, а сейчас вижу!
Неясно, какой реакции ждала на свою фразу, но то, что случилось, она никак не ожидала.
- Людей? - неожиданно спросил парень. - Ты видишь там людей? Ты, правда, их видишь?
Лера не знала, что и сказать. Молодой человек был сумасшедшим, и у нее теперь не было никаких сомнений. Только, почему и теперь на них не обращают внимания?
Лера сделала шаг назад.
- Да они просто не видят его! - Мысль была настолько неожиданной, что Лера опешила. - Они не видят его, и он не видит их.
Но этого же не может быть! Никак не может!
- А ты, правда, видишь тут людей? - переспросил парень. - Ты не шутишь?
- А ты? Ты что, не видишь?
Это был вопрос ради вопроса, юноша ничего не ответил.
Он только взволнованно смотрел на свою собеседницу. В глазах его светилась надежда.
- А что ты видишь сейчас? - спросила Лера.
- Где? - не сразу сообразил юноша.
- Тут! - Лера сделала рукой широкий жест. - Что ты видишь вокруг себя?
Парень оглянулся.
- Как и раньше, пустыню, - сказал он нерешительно. - Огромную мертвую пустыню. И горы, вот там, далеко у горизонта. - Он протянул руку в сторону нового гипермаркета. Туда и мчалась Лера, чтобы выкупить отложенные еще утром сапоги по невероятной скидке в 70%.
- Горы? Пустыня? А какого она цвета?
- Оранжевого, точнее, теперь оранжевого, а совсем недавно она была серебристой. Но ты ведь не веришь ни одному моему слову, правда?
Лера ничего не ответила. Оранжевая пустыня, которая совсем недавно была серебристой. Бред. И она включилась. Самое неприятное, если сумасшедший включает тебя в свой бред. Зачем она слушает эту ахинею?
- А синих кроликов ты не видишь? Или желтых воробьёв?
Вместо ответа он неожиданно наклонился, и девушка вздрогнула от неожиданности. Рука юноши прошла сквозь серый асфальт, как сквозь воду, и, зачерпнув оранжевый песок, вернулась назад.
- Ты его видишь? - спросил он Леру, протягивая ладонь.
Лера молча кивнула. Говорить она не могла. Во рту пересохло. Она стояла и смотрела, как песок, протекая сквозь тонкие его пальцы, просыпался на серый асфальт.
- Теперь ты мне веришь?
Лера снова кивнула.
- Как? Как это возможно? Ведь вокруг только что были люди. Я их видела! Что ты сделал? Зачем ты это сделал со мной? - Лера схватила парня за ворот футболки и стала трясти своими побелевшими от напряжения кулачками. - Как ты посмел это сделать? Где люди? Здесь толь-ко что бы-ли лю-ди!!!
- Люди? Я уже давно не видел ничего, кроме песка и гор. И вдруг сегодня появилась ты. Ты шла по песку, вернее плыла, летела…
- Глупости, ты все это придумал, а я повелась, дура! Я повелась! Что теперь с нами будет? Я не хочу!
- Ты хочешь асфальт? Это лучше?
- Лучше. И не в асфальте дело! Я хочу назад! Верни меня! Немедленно! Мои сапоги. Их ведь продадут, если я не успею. - Посмотрела на часы. Они остановились.
- Тьфу ты, часы ещё. - Потрясла рукой, приложила запястье к уху, прислушалась. Часы молчали.
- Если бы я знал, как это сделать, я и сам давно вернулся бы.
- Что же делать! Что это? Мамочка! - затрясла рукой с часами, словно от них все зависело. - Мамочка! Я не хочу! - заплакала горько, громко, как в когда-то в детстве, когда потерялась в какой-то очереди. Тогда её быстро отыскали, и она прижалась к маминым коленкам, плача навзрыд, то ли от радости, то ли от горя. А сейчас мамы не было. И отыскаться не было никакого шанса. Вытерла слезы, посмотрела на парня.
- А ты? Ты тоже потерялся? - совсем по-детски всхлипывая, переспросила она.
- Потерялся. - улыбнулся. - Какое ты слово верное нашла. Я брёл по городу в толпе. От меня накануне ушла девушка. Я остался совсем один, хотя вокруг было много людей. Может быть, тебя привело сюда твое одиночество?
- Глупости. Никакого одиночества. У меня масса друзей и знакомых!
- Масса? Это мера веса. Масса. Сколько килограммов друзей и знакомых у тебя есть?
- Не передергивай. У меня много подруг и друзей.
- Много подруг и друзей не бывает.
- Бывает. Только в институте у меня много подруг. - Она растерянно остановилась.
- Что ты замолчала?
- Наверное, ты прав. Это не подруги, просто сокурсницы.
- А молодой человек? Ты ведь красавица! У тебя есть друг, любимый?
- Нет. То есть, был. А теперь у меня никого нет. - Лера замерла и вдруг снова расплакалась, вытирая черные от туши слёзы кулачком.
- Не плачь. Вся тушь потекла.
Привычно открыла сумочку, достала зеркальце из косметички, стала вытирать черные дорожки на щеках.
- Слушай! А ты кто такой! Почему я должна тебе говорить об этом. Тоже мне, друг по несчастью! - волна раздражения захлестнула.
- Я - человек, который рядом. И я просто хочу помочь.
- Ничего себе помощь! Выдернул меня. Что это? Что это вокруг? Разве это не одиночество? Этот оранжевый песок, эти горы.
- Это - одиночество. Только оно стало видимым. Оно жило у тебя в душе, в самой глубине, а ты закрывала на него глаза, говорила себе "У меня все прекрасно". А на самом деле?
- Что на самом деле? Да что ты обо мне знаешь? Как ты смеешь? - Защелкнула пудреницу с зеркальцем, бросила его в сумку, отвернулась.
Город, который минуту назад жил рядом, исчез. Вместо него - горизонт, небо и песок. Ноги подкосились. Села, сбросила туфли, сумку поставила рядом. Парень уселся напротив, по-турецки скрестив ноги.
- Не плачь. Не нужно. Представь, каково мне здесь было. До тебя.
- Не хочу ничего представлять. Что за бред? Я домой хочу. И вообще, ущипни меня! Это сон? Я сейчас проснусь, и все будет хорошо.
- Нет, к сожалению, не сон.
- Может, я умерла? Меня сбила машина? Это меня у светофора сбила машина? Мамочка!!! Меня нет??? Ма-ма! - заорала во всю мощь своих связок.
- Есть! - Марк потряс ее за плечи. - Кто тогда так орёт?
- Я? Да, точно я.
Потрогала запястье, прикоснулась к пульсирующей голубой жилке: три-два-один. - Я читала, что душа начинает двигаться самостоятельно. Господи? Разве так бывает? Я ведь просто шла.
- Попробуй относиться к этому, как к приключению. Ну, или, например, представь, ты кино смотришь, и сама в главной роли. Здорово?
- Здорово. Только декорации - дрянь. Художника уволить за эту монотонность заднего плана.
- Считай, что он уже уволен. Лучше?
- Да. Только пусть это будет просто фильм, не телесериал. Не хочу сериалов.
- Почему?
- Всё просто. Где тётушка из Саратова? Где соседи? Где сестра, которая разводится с мужем уже три года? Где кольцо в чемодане - наследство бабушки - эмигрантки?
- Тогда это мелодрама.
- Пусть. Хотя больше смахивает на триллер.
Она подняла глаза, встретила его внимательный взгляд.
- Что ты смотришь так?
- Ты красивая.
- Я знаю.
- Странно. Обычно девушки в этом месте ведут себя иначе.
- Как?
- Кто-то хихикает, кто-то наоборот, начинает объяснять, почему это не так.
- О! Да ты еще знаток женской психологии. Вот это я попала.
- Нет, просто наблюдения. Всё так просто, никакой психологии. Мы теряемся порой, не зная, отчего вы грустите, хотим для вас подвиг непременно, а вы просто переживаете оттого, что помада на губах лежит как-то не так.
- Фу. Ты сейчас о ком?
- Просто мысли вслух.
- Хорошо! Послушай обо мне: больше всего на свете мне хотелось в магазин, выкупить сапоги с огромной скидкой. - Повернулась в сторону горы-гипермаркета. - Впрочем, - покосилась на его босые ноги - тебе этого не понять. А потом домой, принять душ, прости за подробности, поесть и готовиться к зачёту. В этом - вся я до донышка. Со всеми философскими выводами. Просто сапоги! Просто душ! Просто поесть! Просто учить химию, физколлоидную! - Лера набрала горсть песка, он стал просыпаться тонкой струйкой. Она внимательно следила за этой струйкой, словно ничего важнее не было для неё в этот миг - просыплется песок или задержится в её ладони.
- Просто сапоги. Просто поесть, просто душ, просто химия - монотонно повторил парень, набирая горсть песка в ладонь.
- Да! Всё просто.
- Зачем химия?
- Как зачем?
- Хотя я понял. Как же поесть без химии? Е 325. И душ без химии никак. Хлор, растворённый в воде, прекрасно освежит ваше тело. И сапоги из кожзаменителя.
- Неправда! Натуральная кожа! Я проверяла. - Посмотрела внимательно, словно очнулась - Да ты борец за чистоту природы? Гринписовец? Гринпоповец?
- Я ничего не знаю, я ни с чем не борюсь. Я просто думаю. Я оторвался от телевизора, компьютера, телефона и просто думаю.
- О! Телефон! - Лера полезла в сумку за телефоном. Экран, как и следовало ожидать, погас.
- Черт возьми! Телефон, часы! Все отключилось!
- Сколько минут у тебя появилось?
- В смысле? - Лера машинально положила телефон в боковой кармашек, закрыла молнию.
- В смысле, здесь нет сети́, то есть се́ти. Сколько минут у тебя появилось? Или часов? - Парень улыбнулся.
- Я мало говорю по телефону, ну, если только с мамой или Антошкой, минут сорок мы болтаем, вечером обычно. Антошка - моя школьная подруга, она не здесь - в другом городе.
- Сорок минут. Действительно мало.
- Ну, у меня ещё интернет подключен. Так что телефоном пользуюсь каждую свободную минутку.
- Свободную от чего?
- От еды, душа и химии! Хватит меня допрашивать! Можно подумать, ты не пользовался телефоном?
- Пользовался, более того, у телефона был я.
- Это как?
Он поднялся, встал в позу, картинно приподняв руку:
- Телефон приобрёл меня в кредит на год. Моя модель ему приглянулась.
- Ты шутишь?
- Нет. Он закачивал в мои уши и глаза музыку, игры, тексты. Он владел мною безраздельно, звонил, когда ему хочется, даже если я ел или спал. Он пользовался мною, даже если я был в театре. Однажды пьеса показалась мне скучной, и я просидел в чате всё второе действие, в лом было уходить. Более того, он боролся за меня с другими телефонами.
- Это как?
- Просто. На меня тут глаз положила новая модель с такими возможностями! Если бы не кредит, я бы перешёл к ней, без вопросов.
- Стоп. У тебя зависимость.
- А у тебя нет?
- Нет, просто без него сейчас действительно никак. Требования времени.
- Времени? Время - самоубийца - стало убивать себя нашими пустыми разговорами, пустыми играми, суетой.
- Ха-ха! Оно всегда себя убивает. С момента рождения человека. - Посмотрела с надеждой на циферблат. Часы стояли.
- Нет. Время - жертва. Хотя не всегда. Его ещё можно проживать.
- Не понимаю.
- Что не понятно? - Присел рядом, заглянул в глаза. - У каждого дела должен быть результат. Ощутимый, весомый. Результат. Иначе - зачем? Ты сорок минут болтаешь по телефону. Зачем?
Отшатнулась, недоуменно вскинула брови?
- Как? Мы обмениваемся информацией. Ну, знаешь. Если я с Антошкой не поговорю - день прошёл зря.
- О чём вы с ней говорите? Каждый день, по сорок минут?
- Иногда и больше. По часу иногда - недоумённо покосилась на него, пожала плечами. - Обо всём на свете. Я ей рассказываю, что со мной было, она - что с ней.
- Зачем?
- Как зачем? Тебе этого не понять. Ты парень. У вас нет такой потребности в общении. Вы с другой планеты: сухой, практичной, циничной.
- Что за бред? Мы такие же люди. Только я вот иногда думаю. Как бы тебе объяснить попроще?
- Да уж можно и не попроще!
- Послушай. Я не верю в инопланетян, но если бы какие-нибудь марсиане появились и попросили рассказать о Земле, о ее истории, мне стало бы стыдно перед жителями другой планеты, как стыдно бывает любому, любящих своих родителей, за их промашки, ибо он частица.
- Ой-ей-ей! Стыдно перед инопланетянами. Страшный сон продолжается. - приподнялась, нога затекла, села удобнее.
- Не ёрничай, послушай. Я никогда никому не говорил это. Мне бы стыдно было за то, как мы потребляем нашу планету. Потребляем. И не думаем при этом. Болтаем по телефону, жуём, смотрим телевизор, спим. Главный критерий - чтобы было удобно, не дуло, не сквозило, температура от двадцати до двадцати пяти, ни ниже, не выше не надо, плохо будет, неудобно, минут двадцать по телефону мы будем жаловаться на холод или жару.
- Слушай, ну так мы устроены. Организм воспринимает реальность с помощью рецепторов. Куда от этого?
- Лечь на диван со всеми рецепторами, лучше подушечку под голову, а ещё лучше - две. Мягко. Пульт от телевизора рядом, чтобы рука на пульте. Можно бутерброд, а ещё лучше - два. И по телевизору - жизнь. Лучше, если где-то что-то стряслось. Неважно - где, неважно - что. Главное - ты на диване и с тобой всё в порядке. Двадцать два градуса. И прогноз погоды на завтра. Желательно без дождя. И солнечно, и ветра не надо, ну его, этот ветер, мешает.
- Ой-ей-ей! Ветра не надо! Сдует.
- Но не жарко, жары тоже не надо. Если ветер, диктор спросит, и мы вместе с ним: когда же придёт удобная погодка? Скоро? Ай, хорошо! И девушка-обаяшка. Своей улыбкой и рекламой средства от поноса стёрла негатив новостей. Если уж совсем невмоготу, ну переборщили с новостями, кровища хлещет - у тебя пульт. Переключись - и вот вместо руин дома престарелых с обгоревшими костями стариков тебе приготовят экзотический салат. Супер. Закусишь его своим бутербродом с колбасой, запьёшь пивом. Отлично. Ещё лучше - матч по футболу, решающий! Лежишь на полу под телевизором с пивом и! Каждая мышца поёт! Ноги бегут, руки машут, голова орёт! ГООООООООЛ!!! - заорал, запрыгал, сорвал майку, стал размахивать над головой. Неважно, что в твоей команде половина чернолицых легионеров?
- Ты это серьёзно?
- ГООООООООЛ! Вся страна выбегает на улицу и радуется! Наши победили! Парад победы к пивному ларьку! Поздравления прослезившегося президента! Ура!!! Ну а если проиграли - минут пять переживаем, это конечно. Как иначе. Ну, может, не пять. Минут тридцать перетрём это по телефону, сокрушаясь. Всё. ПУСТОТА. Спать. - Упал на песок, закрыл глаза, сложил руки на груди.
Лера слегка оторопела от его монолога:
- Я не смотрю телевизор, мне некогда.
Он не шевелился.
- Эй! Ты меня слышишь? - Лера потрепала парня по плечу. - Я не смотрю те-ле-ви-зор!!
- Счастливая. - Открыл один глаз. - И я не смотрю. С некоторых пор. Так, фонит иногда. - Присел на корточки, подпрыгнул, приземлился в прыжке на обе ноги. Прошёлся колесом по песку.
- Ну, ты думаешь. И до чего додумался?
- Я про марсиан. Обстановка, как ты понимаешь, располагает.
- О да! Здесь чокнешься и начнёшь про марсиан.
- Я всё думаю, чтобы я им про Землю рассказал?
- Много хорошего, наверное.
- А ещё о том, что мне стыдно за то, что творил когда-то на земле вавилонский деспот, за то, что римские патриции могла вкушать трапезу, когда в этом же зале лилась кровь христиан. - Сел по-турецки, подпёр подбородок двумя руками.
- Клоун. Просто клоун какой-то! Слушай. Это глупо. Каждый в ответе за себя. Собирать чужие грехи и вешать на себя - большей глупости не придумать.
- Ты права, наверное. Но молчаливое попустительство каждого плодит всё то, что происходит. Ницше - герой своего времени. И в том, что он проповедовал, не только его вина.
- Ну, уж не твоя точно.
- Не моя. Но, сегодня наши Ницше выстраивают наше сознание с моего молчаливого согласия. Я в это время просто сижу на диване, тупо пью пиво, болею за какой-нибудь российский клуб, наполовину состоящий из легионеров.
- Это глупо. От нас ничего не зависит! Ни-че-го! И то, о чём ты думаешь - бред.