Я узнал ее сразу. Да и выбор был невелик. В центре зала кого-то дожидался только усатый тип с бегающими глазками и густыми черными усами да женщина довольно крупной комплекции, держащая в руках внушительных размеров папку, скорее всего с квартальным бухгалтерским балансом. И еще в самом уголке стояла девушка. Совсем молоденькая и очень худенькая. Из-под коротенькой клетчатой юбочки выглядывали тоненькие, но очень стройные ножки. У нее были длинные светлые волосы. Она чем-то напоминала юную нимфу, которая, робко оглядываясь, выбралась из ручья, чтобы погреться на весеннем солнышке. Я стал медленно приближаться к ней, и в голове у меня пронеслась совершенно глупая мысль: главное не спугнуть, нимфы ведь такие пугливые.
У нее были огромные, как у персонажей японских мультиков, глаза, и еще она редко улыбалась. При этом ее голос мне показался каким-то уж совсем не соответствующим такой кукольной внешности: низкий и чуть хрипловатый. Если бы она не сказала мне, что ей восемнадцать лет, то я запросто мог бы принять ее за ученицу одиннадцатого класса или даже десятого. Но все-таки в ее чертах лица было нечто говорящее о том, что она уже взрослая девочка и голых мужчин видела не только на обложках журналов.
- Куда пойдем? - спросил я. - Хочешь, пойдем кофе попьем или, может быть, пообедаем где-нибудь?
- Поедем сразу к тебе, если ты не против, - с детской прямотой предложила она. - У меня не так много времени. Мне домой надо к десяти.
- Мама будет ругаться? - неудачно пошутил я.
- Будет, - потупив глазки, сказала она.
Это детская прямота буквально выбила меня из колеи. Да, я встречался с первокурсницами, и нередко это имело самые плачевные последствия: от молчания в трубку до истерик, устроенных мне прямо в стенах родной Alma Mater. Но тут было что-то другое, какое-то странное, удивительно странное спокойствие, будто бы для нее это обычно. Да, она не выглядела так, будто регулярно меняла мужиков. Такой вот ангелочек с худыми коленками и большими глазами. Нет! Это была скорее прямота и естественность нимфы, для которой соблазнить проходящего мимо смертного путника было почти то же самое, что искупаться в холодном ручье перед рассветом.
- Ты где живешь? - спросила она, когда мы уже сели в поезд.
- На Домодедовской.
Девушка нахмурила тоненькие бровки и смешно сморщила носик.
- Это после Орехово? - спросила она.
- Да.
- Ты где учишься? - спросил я ее.
- "Геодезии и картографии", - тут же ответила она.
- Хм… Я думал: в Мариса Тереза или МГИМО.
- Почему?
- Потому что чем престижней ВУЗ, тем красивей там девушки. Не знаю даже, как это объяснить. Я встречался с девушками, которые учились в разных ВУЗах.
- У тебя было много девушек?
- Не очень, - я пожал плечами.
- Сколько? - спросила она, глядя мне прямо в глаза и улыбаясь.
- Думаешь, я считал? Записывал их имена в блокнотик и рядом ставил дату знакомства?
- А почему бы и нет? - Она пожала плечами.
- Действительно, почему бы и нет?! - Я усмехнулся.
- Чему ты смеешься? - спросила она, снова нахмурившись. - Я что-то смешное сказала?
- Я просто представил тетрадь и как я в нее записываю - Иванова Маша, встретился 20.09.00, переспал 21.09.00, 26.09.00, 29.09.00.
- Послал куда подальше 29.09.00, - поддержала тему Ира.
- Может быть и так! - Я пожал плечами.
Она рассмеялась, и я погладил ее по щеке, а затем, ничуть не церемонясь, прижал к себе. При этом я испытывал некоторую гордость. Ведь добрая половина мужчин в вагоне практически в открытую глазела на Иру и втайне завидовала мне. Хотя завидовать, откровенно говоря, тут было абсолютно нечему.
- Тебе часто бывает одиноко? - спросила она, прижимаясь ко мне.
- Одиноко? - переспросил я. - А что для тебя значит "одиноко"?
- Одиноко - это когда вокруг куча народу, а тебе кажется, что вокруг не живые люди, а манекены. С тобой такое было когда-нибудь?
- Ириш, это чувство преследует меня с раннего детства.
- И как ты с этим борешься? - спросила она.
- Никак, - я пожал плечами. - Я просто принимаю это как данность. Скажи, а ты чувствуешь, когда люди лгут тебе?
- Да! Откуда ты знаешь?
- Знаю. Нас тянет друг к другу. Таких вот, как мы с тобой, как некоторые мои знакомые.
Нимфа, дриада, эльф. Может, они так и выглядели в древние времена? Они уводили путников танцевать на полых холмах, и смертные там погибали. Нет, она не дриада и не нимфа, она просто обычный маг. Поэтому и такая странная. Мы все странные, странность - это наше кредо, с которым мы носимся как с писаной торбой. Нянчим свои уникальность и необычность, а надо просто жить.
- Таких, как мы с тобой… - Девочка задумчиво покусывала нижнюю губку. - Сумасшедших, да? Мы сумасшедшие?
- Нет, мы не сумасшедшие.
- А кто мы? Кто я?
- Ты девочка Ира, очень красивая девочка Ира. Вот и все.
- Но тогда, если я не сумасшедшая, то почему меня родители к психиатру водили?
- В связи с чем?
- А я как-то встала ночью, оделась и ушла на всю ночь гулять. Пришла под утро и спать легла.
- И тебя после этого потащили к психиатру?
- Да. Мама сказал, что я лунатик. А мне просто вот захотелось на звезды посмотреть. Вот и все. Это плохо, да?
- Что плохо?
- То, что я ночью ушла одна гулять.
- Это нормально. Для тебя это нормально.
- Спасибо. - Она обвила мне шею.
- За что?
- Просто спасибо и все.
У нее были очень нежные губы, я целовал ее очень осторожно, будто бы прикасался к цветку, а не к человеку. Дриада, нимфа… Дитя богов.
- И что тебе сказал врач? - спросил ее, с трудом заставив себя оторваться от ее губ.
- Он спросил, что мне снится.
- И что тебе снится?
- Все время один и тот же сон. Ночь. Луна ярко светит, и я по лесу бегу от кого-то и никак оторваться не могу. И это люди, много людей, и они хотят не просто меня изнасиловать, они убить меня хотят. Сжечь! Сжечь на костре! - На мгновение мне показалось, что ее глаза засверкали.
- И они тебя схватили?
- Нет. Я дерево нашла. Какое-то особенное дерево. Я все пытаюсь вспомнить, какое именно: липа, или сосна, или осина. Не могу пока вспомнить. Я подбегаю к дереву, обнимаю его и сливаюсь с ним. И эти люди пробегают мимо. Они что-то кричат, ругаются, но они не видят меня. Я чувствую, что я стала с деревом одним целым, чувствую, как медленно растут ветки, как листья качаются на ветру.
- И что тебе на это врач сказал?
- Ничего. Он просто сказал то же, что и ты, что это для меня нормально. А еще он предупредил, что это надолго. Может быть, навсегда, и что я привыкну. Со временем привыкну.
- А родителям твоим что он сказал?
- Не знаю, они долго говорили. Еще у этого врача глаза были такие, как у тебя. И еще у одного парня, я с ним тоже по сети познакомилась и переспала потом. И у девушки одной, я в метро ее видела. Она книжку читала, такую старую и очень толстую. Я вот книжки не люблю. Я мультики люблю японские, они очень красивые.
- Этот врач до сих пор работает? - спросил я, лелея надежду получить координаты психиатра, который был одним из нас. У меня половина знакомых нуждалась в таком человеке.
- Нет. Он в Бельгию уехал, по контракту работать.
- Так и знал. - Я печально вздохнул. - А ты не боишься вот так по сети знакомиться, тебе не страшно, что твой сон наяву повторится?
- Нет, уже не страшно. После того как меня изнасиловали однажды, мне не страшно уже.
- Тебя изнасиловали?!
- Да. - Она пожала плечами и улыбнулась. - Не убили же, просто изнасиловали.
- Как это было?
- А я вот так познакомилась с парнем по сети, а потом он меня домой позвал. А там еще двое были и пьяные уже. Знаешь, я даже не сопротивлялась.
- Тебе потом, наверное, очень плохо было?
- Нет, я же говорю, я не сопротивлялась. А вот им плохо было. Когда я уже уходить собиралась. Один начал меня пугать, чтобы я никому не говорила. И вдруг я на него посмотрела, он за голову схватился, побежал на кухню, схватил нож и хотел себе в живот воткнуть. Его другой парень еле удержал. А третий сел в угол и плакать начал. Что с ними? Им стыдно стало? Да?
- Можно и так сказать. - Я улыбнулся. - И что, эта история ничему тебя не научила?
- Научила. Я стала сначала говорить долго по аське, прежде чем встречаться. Если парень ведется на круглую попку и сиськи большие, то мне неинтересно, а если он начинает, как ты, говорить оживающими картинками, тогда я думаю, что с ним стоит встретиться и, может быть, переспать.
- Ну а парня постоянного ты не хочешь завести? - спросил я.
- Ты хочешь быть моим парнем? - спросила она, глядя мне прямо в глаза.
- Нет, - ответил я и отвел взгляд.
- Вот и никто не хочет. Манекены хотят, ну, те, что просто как люди, а на самом деле неживые, просто едят, ходят, спят. Они хотят. Они просто трахаться со мной хотят постоянно. Одни такой был. Очень взрослый, на машине. Цветы мне дарил, а потом он просто однажды не приехал. Забыл, наверное, про меня или другую нашел.
- Может быть, он тоже за нож взялся или удавился? - усмехнулся я.
- Не знаю. - Она беспечно пожала плечами. - Нам скоро выходить?
- Через две остановки.
Она прижалась ко мне и уткнулась носом мне в свитер. Мне почему-то очень сильно захотелось плакать, но я быстро подавил в себе это чувство. Странная девочка, ничего не скажешь. А ты что, хотел с нормальной по сети познакомиться?
Мы шли ко мне домой от метро Домодедовская. Ира молчала и с любопытством смотрела по сторонам.
- Ты никогда не была в этом районе?
- Никогда. Здесь неплохо. Деревьев очень много. Вот в Марьино я была, там совсем плохо. Деревца все маленькие и чахлые.
- Здесь сады раньше были. Огромные яблоневые сады. Потом дома панельные начали ставить и сады вырубили. Это всего лишь остатки.
- Наверное, очень красиво, когда они цветут?
- Да, очень.
Она остановилась и опять прижалась ко мне, ища своими губами мои.
- Кто мы? Скажи, просто скажи КТО МЫ?
- Такие, как ты и я?
- Да!
- Мы маги. Мы калеки, которым дали костыли в виде необычной силы, чтобы мы могли ходить по миру манекенов, если говорить твоим языком. Тебя устраивает такой ответ?
- Маги - это как Гарри Поттер? - спросила она.
- Не совсем. Хотя, в принципе, похоже.
- Здорово. Я думала, что я просто ненормальная. Спасибо тебе.
- За что?
- Просто спасибо. Я тебя отблагодарю. Ты еще не знаешь, как я умею благодарить. А где еще можно найти таких, как ты и я?
- Да везде. Клубы всякие музыкальные, тусовки по определенным дням в центре города. Много где. Только нет смысла искать кого-то.
- Почему?
- Просто нет смысла. Единственный, кто может тебе помочь - это ты сама. Все, пришли почти.
- Это твой дом?
- Да.
- Хорошо. Хорошо, я не буду никого искать, я просто буду жить. Жить - это как дереву расти. Корни глубоко в землю, а ветки к солнцу.
- Ты хорошо училась в школе?
- Да.
- Насколько хорошо?
- Только пятерки. Учиться просто, только скучно.
- Почему скучно?
- Потому что мне кажется, что все, чему там учат, давно устарело: и физика, и математика. Ну, это все уже неправильно.
- Почему ты так думаешь?
- Потому что мир скоро изменится. И манекены уйдут. Навсегда уйдут.
- Очень в этом сомневаюсь. Они очень живучие, эти твои манекены.
- Все равно мир изменится. И деревьев… здесь будет больше деревьев.
Пока мы заходили в подъезд и поднимались на пятый этаж, меня не покидала мысль о том, что я окончательно сошел с ума. Эта девушка, которая при общении по сети вела себя вполне адекватно, в жизни оказалась, мягко говоря, пришельцем с Марса. То, что у девочки были ярко выраженные магические способности, было так же ясно, как и то, что с психикой у нее тоже были явные проблемы. У меня в голове даже промелькнула мысль: а может, ну ее? Покормить, чаем напоить и домой отправить. От греха-то подальше. Ведь всегда можно сходить к Светке. А с этой дриадой или нимфой, или кто там она еще, лучше не связываться?
- Ты один здесь живешь? - спросила Ира, осматривая мое жилище.
- Да.
- А где твои родители?
- Они живут в другом месте.
- Ясно.
Мы пошли на кухню. Ира есть отказалась, и я просто напоил ее горячим чаем. До сих пор у меня в глазах стоит эта картина. Хрупкая, худенькая, даже не девушка, а девочка, держащая в руках дымящуюся кружку с чаем и смотрящая в окно на яблоневый сад. Он пила чай маленькими глотками, а кухня была погружена в звенящую тишину.
- А тебе… тебе что обычно снится? - спросила она, наконец отвернувшись от окна.
- Мне война снится. С 1998-го каждый день новое сражение. Я будто бы прохожу через всю историю войн, начиная с древнейших сражений.
- Война - это плохо, - немного подумав, сказала она и вздохнула. - Когда война - много деревьев обычно рубят.
- Помимо деревьев рубят еще и человеческие головы.
- Голов не жалко, - чуть заметно улыбнувшись, возразила Ира. - Люди сами виноваты, а деревья нет. Деревья мне больше жалко. Пойдем, Южный Ветер. Пойдем, у меня не так мало времени.
Честно признаюсь - я не очень люблю, когда девушка сама, напрямую предлагает заняться сексом. Я всегда считал и буду считать, что приоритет должен оставаться за мужчиной по праву сильного. К тому же, я начал немного побаиваться эту девицу, со странным взглядом и не менее странными для молоденькой девушки суждениями.
- Ира, а может, не надо? - мои слова прозвучали как-то неуверенно, ведь, что греха таить, девушка мне безумно нравилась. А ее странность еще больше распаляла мое воображение.
- Ты стоишь и мысленно раздеваешь меня, и при этом говоришь: не надо?!
Я подошел к ней, обнял ее за узкую талию и прикоснулся кончиком языка к шее. Ее рука заскользила по моей груди, спускаясь все ниже и ниже, а затем резко остановилась, так и не добравшись до паха.
- Пойдем в комнату! - предложила она, и я согласно кивнул.
До моей комнаты мы шли очень медленно. Через каждый три шага мы останавливались, бережно прикасаясь друг другу. Наконец мы добрались до моей комнаты. И тут нежность и робость девушки куда-то пропали. Движения ее стали резкими и уверенными. Зрачки будто бы остекленели, губы беззвучно двигались, будто что-то произнося про себя. Я помню, как успел подумать, что она тоже может быть магом слова и что с ней надо быть поосторожнее. Но эта мысль быстро улетучилась из моей головы. Волна желания полностью затопила мое сознание.
Обнаженной она показалась мне еще более красивой. Белая, почти восковая, гладкая и удивительно приятная на ощупь кожа без единого волоска или прыщика. Узкие бедра, практически идеально стройные ноги, и в довершение всего две маленькие упругие груди с крошечными сосками.
Странно. От нее пахло лесом. Может, крем или шампунь? Или мне просто хотелось, чтобы от нее пахло лесом? Странно, восемнадцатилетняя девочка вела меня, а не я ее, как это бывало обычно. Она прикасалась губами к моей груди, локтям, запястьям, и от этих прикосновений у меня начинала кружиться голова.
Для меня это были какие-то совсем новые ощущения. В последнее время я просто привык отдавать долг магии и все. Да, приятно, да, расслабляет, но не более того. Но прикосновения и поцелуи Иры проникали в самую душу. Когда же я почувствовал, как ее груди еле ощутимо касаются моей груди, с моим сознанием вовсе стали твориться странные вещи. Мне начало казаться, что я нахожусь на той странной грани между сном и явью, когда уже более или менее отчетливо понимаешь, что проснулся, но сон все еще не хочет отпускать тебя.
Ира была сверху, ее длинные волосы падали на грудь. Она начала с очень медленного, плавного ритма. Ее глаза были закрыты, руки изредка касались моей груди. И я все глубже и глубже начинал проваливаться в странное забытье. Мне то чудился шум ветра в кронах деревьев, то щебетание птиц, мне вдруг показалось, что я лежу не на своем ковре, а на подстилке из прошлогодней хвои и опавших листьев. И еще была музыка, странная, чарующая, медленная музыка, которая лилась отовсюду. Ее ритм постепенно ускорялся, и вместе с ним ускорялся темп движений Иры. Она входила в раж. Ее губы приоткрылись. Музыка становилась все громче, сознание окутала волна такого безумного блаженства, что я, не в силах больше терпеть, застонал. А Ира все ускоряла темп, стремясь поспеть за музыкой.
Чувство неописуемого восторга, которого я никогда раньше не испытывал во время секса, захватило меня в безжалостный водоворот, из которого я ни за что не хотел выбираться, и тут на самой краю сознания я услышал, что шептала Игра. Это была латынь. Одна и та же фраза повторялась с разной интонаций, то повелительно, то просительно. В моей жизни был период, когда я увлекался латынью. Было это что-то около года назад или, быть может, чуть раньше. Охваченный безумным счастьем, я был не в силах сходу перевести то, что она говорила: "Da mihi partem virium tuorum, miles antiquus. Tantum sola sum in silva lapidea". Однако я решил запомнить фразу и потом разобраться в ней. А между тем ритм все увеличивался и я чувствовал, что вот сейчас, сейчас будет самый пик блаженства, после которого наступит полное душевное опустошение.
Я сидел на полу и курил прямо в комнате. На балкон было лень выходить. Надо будет потом проветрить. Ира лежала на ковре, лицо ее было спокойным и безмятежным.
- Откуда ты знаешь латынь? - спросил я.
- Латынь? - Она приоткрыла глаза. - Я не знаю латыни.
- Ты говорила на языке Вергилия. Я это отчетливо запомнил. Что-то вроде… Da mihi partem virium tuorum, miles antiquus. Tantum sola sum in silva lapidea.
- Не помню, мне просто было хорошо, мне было очень хорошо с тобой. Ты сильный, я люблю сильных.
- Странно. Вообще странно, - продолжал я рассуждать вслух. - Я будто бы видел лес, будто мы в лесу были. Наверное, это все из-за твоих постоянных разговоров о деревьях.
- Может быть. - Она поднялась с ковра и стала одеваться.
Внезапно я поймал себя на мысли, что чувствую какой-то странный дискомфорт в районе груди. Я машинально потрогал цепочку с крестом. Она был теплая, почти горячая. Я дотронулся до креста. Маленькое серебряное распятие было еще горячее цепочки. Я скосил глаза на грудь и увидел отчетливый красный след от креста. Не ожог, конечно, просто покраснение.
- У меня крест нагрелся. - Я был так удивлен, что сказал это вслух.
- Это бывает. Часто так бывает, многие говорят, кто спал со мной и носит крест.
- От чего это? - только и смог спросить я.
- Не знаю. - Она пожала плечами. - Мне надо уже собираться. С тобой было хорошо! Очень хорошо!