Она подошла ко мне, расстегнула ворот своей черной шелковой рубашки и посмотрела на меня так, что я тут же забыл все эти заумные философские разговоры. Передо мною была красивая женщина. Я хотел ее, и она тоже горела желанием.
Я смотрел, как она медленно снимает одежду, как обнажаются ее красивое тело, белоснежная гладкая кожа без единого волоска, без единой родинки или прыщика. Кончиками пальцем я дотронулся до ее спины. Идеально гладкой, изящной спины молодой, излучающей силу женщины.
- Что у тебя за следы странные около лопаток? На родимые пятна не похоже. Это напоминает…. - Я задумался.
- Это напоминает следы от шрамов, убранные с помощью пластической хирургии.
- Около лопаток? Ты попала в катастрофу?
- Можно и так сказать. Шрамы украшают только мужчин.
- Шрамы никого не украшают.
Я хотел обнять ее за плечи, но она выскользнула из моих объятий. Легкая, грациозная, изящная. Она выключила большой свет, так что осталась гореть только настольная лампа да луна, что тускло светила сквозь окно. Она включила музыкальный центр, даже не поинтересовавшись, что за диск там стоит. Зазвучала гитара. Страшный завораживающий перебор струн. Я вспомнил, что в музыкальном центре стоял диск Калугина "Nigredo".
Она начала танцевать. Признаюсь честно, что такого я не видел больше никогда, и думаю, что не увижу. У меня не хватит слов, чтобы описать плавность ее движений, смыкающиеся и размыкающиеся руки, скользящие по ковру босые ноги.
Мертвой свастикой в небе орел повис
Под крылом кричат ледяные ветра.
Я не вижу, но знаю - он смотрит вниз
На холодный цветок моего костра.Мир припал на брюхо, как волк в кустах,
Мир почувствовал то, что я знаю с весны.
Что приблизилось время Огня в Небесах,
Что приблизился час восхождения
Черной Луны.
Я не мог оторвать от нее взгляда. Я хотел ее, но понимал, что даже слова "хочу", "желаю", "умираю", будут ничтожными, чтобы описать мои чувства. Этот танец завораживал, и во мне просыпалось нечто, до этой минуты дремавшее. Нечто дикое, первобытное, животное. Может быть, пришедшее из тех времен, когда люди плясали у костров, освещающих своды пещер.
Бог мой, это не ропот - кто вправе роптать,
Слабой персти ли праха рядиться с Тобой,
Я хочу просто страшно, неслышно сказать -
Ты не дал, я не принял дороги иной.И в этом мире мне нечего больше терять,
Кроме мертвого чувства предельной вины.
Мне осталось одно - это петь и плясать,
В восходящих потоках сияния
Черной Луны!
Что-то страшное и темное поднималось со дна моей души и постепенно заполняло мое сознание. Я чувствовал, что еще немного - и реальность перестанет для меня существовать. И я погружусь в страшные, темные грезы. Я посмотрел в окно и увидел, как ущербная луна медленно начала менять цвет от золотистого до темно-фиолетового, почти черного.
Музыка стихла. Девушка приблизилась ко мне, обняла меня за шею и жарко зашептала мне на ухо:
- Иди ко мне. Иди ко мне, милый. Не сопротивляйся. В этой жизни надо делать только то, что ты хочешь делать, что нужно тебе. Ведь ты хочешь меня? Разве нет? Ты можешь стать таким, как я, вечно молодым и вечно красивым, и жить для себя, в свое удовольствие. И ходить по этой земле долго, очень долго.
Она обвила мою шею, взялась за цепочку, на которой висел крестик, и хотела снять:
- Ты же хочешь бешеной страсти, цепочка просто будет мешать тебе.
Внезапно я остановил ее руку и посмотрел ей в глаза.
- А без этого никак нельзя?
- Что? - Она лукаво усмехнулась.
- Быть молодым, красивым и жить только для себя.
- Нет, без этого нельзя. - Она покачала головой. - Ты уже почти такой же, как я. Да, ты признаешь Бога и его власть над собой. Но ты отдал Ему любовь, ты уже изгнал любовь из своего сердца. Твоя чувственная, эмоциональная сторона убита тобой же. Твой ум ясен и… - Она сделала паузу. - И твое семя уже холодно.
Я вздрогнул. Мне вдруг вспомнилось, как пару месяцев назад Света неожиданно вздрогнула подо мной. Я знал, что она не может иметь детей, и мы никогда не предохранялись. Она вздрогнула и, освободившись из моих объятий, прошептала: "Мне показалось, что у тебя семя холодное. Извини, видимо я устала".
Да, это привлекательно, это очень привлекательно - обрести вечную молодость, силу, власть над умами. Но я слишком хорошо знал, что за все в этой жизни надо платить. Я понял это, едва начал платить дань магии. Но если даже магия берет такую цену с человека, то какова будет цена, которую надо заплатить тому, кому служит эта девушка.
Почему столько людей обращается ко злу? Все просто. Зло привлекательно, оно не приходит в адском пламени с рогами и хвостом. Оно привлекательно, оно очаровывает тебя, оно говорит тебе: "Будь как я, будь со мной!" Однако дьявол всегда расплачивается золотыми монетами, которые наутро превращаются в глиняные черепки. Зло держит слово, она дает тебе то, что обещает, но только не стоит говорить потом, что ты получил совсем не то, что хотел, и цена, которую ты заплатил, не стоила товара.
Она смотрела мне в глаза, она ждала. Ждала с немым вопросом в глазах. И мне стало страшно, настолько страшно, что все мое желание куда-то пропало, я почувствовал себя маленькой крошечной песчинкой. Человеком, обычным человеком, который, как и все, боится боли как физической, так и душевной.
В средневековых легендах люди отгоняли нечистую силу крестом и молитвой. Крест был на мне. Да и молитвы я тоже знал. Уверенность понемногу возвращалась ко мне. Страх уходил. Ведь я понял, что она ничего-ничего не сможет со мной сделать, пока я не разрешу. Она даже в квартиру не смогла без моего разрешения войти. Значит, Бог пока не отступил от меня, не бросил меня. Потому что сам человек слишком слаб, чтобы в одиночку сопротивляться той силе, что была прежде, чем он был сотворен.
Я посмотрел ей в глаза и отрицательно покачал головой.
- Скажи вслух! - попросила она. - Скажи!
- НЕТ! - громко ответил я.
- Ты не знаешь, от чего ты сейчас отказался. Лучше быть последним среди восставших, чем первым среди слуг тирана.
- Лучше всего быть на своем месте.
- А ты на своем? Скажи мне. Ты не можешь стоять между, никто не может и не имеет права долго стоять на перепутье. Кто изгоняет из своей души Бога, тот рано или поздно приходит к сатане. Ты такой умный, ты прочитал сотни книжек. Или ты думаешь, что это все сказки?
- Поэтому я и ответил "нет".
Он вздохнула и стала быстро одеваться. С меня словно спало какое-то наваждение. Да, Ксюша по-прежнему казалась мне очень красивой, изящной, но то странное завораживающее чувство исчезло, улетучилось словно мираж.
- Тебе денег дать на такси? - спросил я.
- Не надо, с деньгами у меня все хорошо. Да и вообще, с такими как я ничего не случается. С нами все уже давно случилось.
- Ты ногу подвернула, когда танцевала? - спросил я, заметив, что она стала чуть заметно прихрамывать на левую ногу.
- Это тоже старая травма. Той же природы, что и шрамы на спине. - Она печально улыбнулась.
Я проводил ее до двери. Потом долго сидел в полумраке комнаты, пил чай и представлял, как высокая красивая девушка, одетая во все черное, одна идет по ночной улице. И каблуки ее сапожек стучат по асфальту.
Мне вдруг совершенно неожиданно вспомнился один апокриф. Был у меня такой период в жизни, когда я буквально заболел чтением древних апокрифов, неканонических, а порой и вовсе еретических апокрифов на канонические христианские произведения. И в моей голове, будто бы сами собой, возникли прочитанные несколько лет назад строчки: "А когда они падали на землю, подобно звездам, то разбивались и ходили с тех пор по земле хромыми. А архангелы, что настигали их, хватали их и вырывали им крылья, чтобы не смогли они больше подняться в небеса".
Все! Время сомнений кончилось. Пожалуй, если очень сильно постараться, то можно было бы найти и логическое объяснение произошедшему в этот вечер. Девушка, играющая в демона-искусителя, ушла обиженная, потому что я не захотел ей подыграть. А черная луна, это странное состояние - всего лишь плод моей фантазии. Игры разума. Если задаться целью, то можно найти объяснение всему необычному, что происходит в этом мире. Вопрос только в том: надо ли искать эти объяснения? Ведь, как известно, самый хитрый трюк дьявола заключается в том, чтобы заставить людей не верить в него.
Глава 6. Весна
Я до сих пор не знаю, как я пережил период с середины марта до конца апреля 2004 года. Теперь я с уверенностью могу сказать, что это был самый мрачный, самый тяжелый и томительный период в моей жизни.
Самое страшное - это остаться один на один с собою. Со своими мыслями, со своими печалями и со своей совестью. Но в два раза страшнее при этом быть честным перед самим собой. Я замкнулся в себе, насколько это было для меня возможно. Случалось так, что я по два-три дня не выходил из дома. Мой холодильник всегда был забит продуктами впрок еще с того непростого времени, когда я считал каждую копейку и боялся, что мне не выплатят очередной гонорар. Теперь это все было позади. Но на смену одним проблемам приходят другие. И те, прежние проблемы кажутся такими мелочными и суетными.
Ведь действительно. Какая разница: купить сегодня килограмм вырезки или банку тушенки? Это тогда мне казалось страшным. Теперь нет. Потому что тогда, в эти холодные мартовские и апрельские дни, я не знал, куда себя деть. Я работал, читал, готовил есть, снова читал, ездил в редакции за гонорарами, знакомился с какими-то девушками, и жизнь мне казалась настолько пресной, что хотелось просто выть от скуки.
Меня ничего уже не радовало. Сначала я искал новые связи, чтобы удовлетворить свои плотские желания, затем я отчетливо ощутил пресс моего гейса, а с появлением в моей жизни интернета на новые приключения меня вдохновлял азарт. Теперь же я знакомился с девушками скорее по привычке. Иногда я ловил себя на мысли, что уже давно действую шаблонно, без всякой фантазии. Да и зачем она нужна? Для чего?
Я давно уже не читал девушкам стихи. Поверьте мне, чтобы затащить девушку в постель, не нужны ни стихи, ни цветы, ни конфеты. Нужно всего лишь выбрать удобный момент для нападения, сделать так, чтобы девушка почувствовала в тебе опыт и силу, и больше ничего. Великое искусство обольщения женщин на самом деле сводится к трем-четырем тривиальным фразам, доведенным до автоматизма жестам и улыбкам. И все!
Причем большинство женщин прекрасно осознает, что их обманывают, говоря: ты моя единственная, ты моя ненаглядная, мне ни с кем не было так хорошо и спокойно. При этом они отвечают вам примерно то же самое. И королевство лжи продолжает свое бесконечное, победное шествие по этой грешной земле.
Приближался май месяц, но я пока не чувствовал того волшебного, щемящего чувства, когда кажется, что вечная ночь кончилась и теперь все будет хорошо. "Мы пережили зиму", - для наших предков это были не пустые слова. Они боролись за жизнь, за то, чтобы мы встречали зимы в тепле и уюте. А мы, и я здесь далеко не исключение, мучаемся какими-то дурацкими проблемами. Когда угроза для жизни перестает беспокоить человека, он начинает выдумывать несуществующие проблемы, нередко не имеющие под собой никакой реальной почвы.
Казалось бы, моей судьбе могли бы позавидовать многие. У меня отдельная квартира, нормальная работа, у меня уже вышло два романа и очень скоро должен выйти третий. Я не обделен вниманием женского пола. Наконец, я молод, здоров и полон сил. Что еще нужно желать в двадцать четыре года?
Да, по большому счету мне ничего и не надо было. Все, что я хотел - я уже получил. Конечно, хотелось издать еще несколько романов, увеличить свои доходы и доделать ремонт. Вы вправе спросить меня: а как же любовь? Почему ты не оплакиваешь свою любовь, с такой легкостью отданную, чтобы избежать мук?
Я долго думал над этим. Я представлял, как бы сложилась моя жизнь не будь той встречи на Каширском шоссе. Видимо, многое сложилось бы точно так же, только я был бы женат, возможно, что у меня бы даже появился ребенок. Я был бы счастлив и ослеплен этим счастьем, этим тихим добрым спокойствием. Впрочем, не знаю. За эти шесть лет я давно уже забыл, что значит любить, на что похоже это чувство.
Лишь какие-то смутные воспоминания будоражили мою душу. А приближение Белетейна висело надо мной словно Дамоклов меч. Мне, видимо, стоило найти более - менее постоянную подругу, которая готова была бы заниматься со мной сексом с энергией Светы. Впрочем, я знал, что большинству из тех женщин, с которыми я встречался, было очень далеко до Светиного либидо.
Однако то, что во мне не было любви, имело и свои плюсы. Мне трудно представить, что бы было со мной, если бы я на самом деле любил Свету и потерял бы ее в один день. Если я так терзался из-за того, что у меня не стало хорошего, верного друга, прекрасного собеседника и практически идеального сексуального партнера, то что бы было со мной, если бы я еще вдобавок ко всему любил Свету. Мне даже страшно это представить…
Запах раскаленного железа, солярки и пороха. Дым, едкий черный дым. И грохот, грохот взрывов, от которого не слышно даже собственного голоса. Маленькая кабина, пахнущая соляркой и машинным маслом. Рокот гусениц, с легкостью переезжающих людские тела и колючую проволоку. Голос, охрипший от жалких попыток перекричать бесконечную канонаду, треск радиоэфира. Словно в бреду повторяющиеся позывные. Духота, жар. Нет, это не ад. Это всего лишь очередная война.
Маневр, движение вперед, бесконечная тряска, к которой все сидящие в машине давно привыкли. Взрыв совсем рядом. Меньше, чем в полуметре. Снаряд в дуло. Наводка.
- Есть попадание! Горит! Горит!!! - отчаянный бешеный крик безумной радости и тут же удар о броню и новый крик совсем с другими интонациями: - Горим! Горим!!!
Совсем молодой солдат, без шлема, чумазый, как кочегар, вылезает из начинающего дымиться танка. Ему повезло. Больше из его экипажа в живых никого не осталось.
Он безумными глазами смотрит на груды покореженной, пахнущей смертью техники. Кучи металла и разорванных на части человечески тел, куски колючей проволоки, каска, превращенная гусеницами в лепешку вместе с головой того, кто ее носил.
Солдат безумными глазами озирается по сторонам. Неподалеку стоит дымящийся "Тигр", а рядом с ним такими же безумными ошарашенными глазами смотрит по сторонам молодой немецкий солдат. Его лицо так же черно от грязи, на голове грязная окровавленная повязка.
Двое солдат замечают друг друга. Немец вскидывает автомат, но в магазине больше нет патронов. ППШ русского забыт в горящем танке, и они молча смотрят друг на друга. Затем почти одновременно достают ножи и медленно, шатаясь, идут друг на друга. Идут убивать.
Где-то на грани между сном и явью я понимаю, что советский солдат - это я.
Первое, что мне пришло в голову, когда я проснулся - сегодня четверг, а значит, мне все-таки придется выбираться из своего добровольного заточения. Да, четверг такой день. День сбора гонораров. В одной из редакций, с которой я очень давно сотрудничаю, деньги выдают только в этот день, а я заодно пробегаюсь и по другим денежным для меня местам.
Я позавтракал и потратил целый час на обзвон и переговоры по аське. В этот раз мне светили гонорары в трех редакциях, а находились они в разных частях городах. Я собрался и поехал.
В первой, расположенной вверху серой ветки, все прошло быстро и гладко. Я получил деньги, расписался, но моего редактора не было на месте. Жаль, конечно, я хотел с ним кое-что обсудить. Но зато я сэкономил полчаса и теперь могу особо не торопиться.
Снова поход по с трудом просыпающейся от зимней спячки Москве. Молодая зеленая травка на газонах, набухшие почки на деревьях. И кажется, что даже хмурые прохожие стали чуть-чуть веселее. Некоторые даже улыбались. Я сам невольно поддался этому общему благостному настрою города, солнцу, траве. Еще неделю назад я почти умирал, теперь я думал, что мы еще поборемся. Мне слишком часто твердили, что я рыцарь. Что ж, раз я рыцарь, то должен сражаться, даже если мои враги - это серость, обыденность, скука и вечная нехватка времени.
Во второй редакции случилась заминка. Редактор забыл подписать в бухгалтерии документы. Пришлось подождать минут пятнадцать, зато потом я был вознагражден довольно приличной суммой и был озадачен новой темой, на которую, откровенно говоря, писать мне было не очень интересно, но у меня имелся хороший материал.
Я не стал ждать троллейбуса и пошел пешком по Ленинскому проспекту по направлению к Октябрьской. Мимо витрин с мебелью и одеждой, мимо магазинов, баров, банков, мимо людей, спешащих по своим делам или просто делающих вид, что они спешат. Москвичи просто обожают суету и не могут без нее жить. А я шел не торопясь. Мне нужно было заехать всего лишь в одну редакцию, и после этого я мог смело возвращаться домой.
Мне сейчас очень трудно описывать чувства, которые у меня возникли, когда я увидел ЕЕ. Нет, мир не изменился. Солнце не стало светить ярче, а трава не стала зеленее. И серые, одинаково одетые прохожие отнюдь не показались мне более дружелюбными. Это чувство было подобно тому, как если бы я вдруг увидел старого, доброго друга, которого не видел уже много-много лет.
Но я никогда прежде не видел этой девушки, хотя ее походка, ее взгляд, ее черты лица казались мне удивительно знакомыми. Я помню, что первая мысль, которая пришла мне в голову, звучала так: ЭТО ОНА! Причем я точно не знал, что это значит. Мне казалось, что в ее облике соединилось все, что нравилось мне в женщинах.
Она была высока и худощава, у нее были удивительно правильные черты лица и длинные густые светло-русые волосы. А еще у нее была маленькая родинка, слева под нижней губой. Ведьмин знак.
Мне казалось, что я иду сквозь липкую кисею тумана, что время замедлилось. И пока я делаю всего лишь один шаг, проходят часы, а быть может, и сутки.
"Если хочешь, ты встретишь ее" - примерно так мне сказала рыжая ведьма. А хотел ли я? Действительно, хотел ли я ЕЕ встретить? И для чего? Просто пройти мимо, улыбнуться ей вслед и больше ничего.
Все мои блестящие навыки, все отработанные почти до автоматизма движения… Все куда-то исчезло. И я понял, что был просто не готов к этой встрече.
А между тем она приближалась. Она шла, оглядываясь по сторонам и улыбаясь. И вдруг ее взгляд остановился на мне. Улыбка тут же пропала с ее красивого лица. Она остановилась, и на ее лице отразилось такое же выражение, какое было и на моем: она пыталась вспомнить, где она меня видела, и не могла.
Самообладание быстро вернулось ко мне. Я понял, что если сейчас не соберу всю свою волю в кулак, то ничего из этой случайной встречи не выйдет.