Существа, окружившие внедорожник увидели в руках человека оружие и завизжали. От этого визга у Антона чуть не лопнули барабанные перепонки. Он видел как одна из тварей в заляпанном грязью, разорванном в нескольких местах костюме, отделилась от общей массы и кинулась вперед, поднимая руки с грязными длинными ногтями. От машины ее отделяло меньше десяти метров. Должно быть, тварь хотела схватить человека за ногу и стащить вниз. Она стремительно приближалась. Антон мог уже отлично видеть налитые кровью безумные глаза, обнаженные в зверином оскале желтые кривые зубы, дурацкий коричневый галстук с пятном под неуклюже завязанным узлом, уродливые коричневые ботинки из-под которых вздымались облачка пыли.
"Какого хера он разгуливал по деревне в костюме и галстуке?" – пришла неуместная мысль. Но Антону она отчего-то не показалась глупой. Он попытался придумать ответ на этот вопрос, но не успел. Потому что меньше чем через секунду затылок твари взорвался отвратительным фонтаном, брызнувшим сгустками мозгов и крови на пожухшую траву.
Сверкающие Беретты принялись безостановочно изрыгать языки пламени, выплевывая смертоносный свинец. Каждая пуля находила свою жертву. Некоторые валили сразу двух или трех. Этот жуткий танец смерти, полностью захватил Антона. Он больше не чувствовал боли, он заворожено следил за происходящим.
Сергей выщелкнул уже вторую пару обойм, на долю секунды свел руки за спиной, где на специальном поясе крепились запасные магазины. И вот Беретты снова готовы изрыгать смерть. Накхефы продолжали валиться на землю с простреленными лбами.
Звуки выстрелов слились в единый гул. Воздух наполнился запахом пороха и горелого мяса. Меньше чем через минуту первые два ряда нападавших оказались полностью выкошенными. Груды грязных тел образовали защитный вал вокруг автомобиля.
В очередной раз перезарядив пистолеты, Сергей спрыгнул с капота. Схватил куртку, зашвырнул ее в салон, а потом сам нырнул на пассажирское сиденье.
– Жив? – Да.
– Сможешь вести? – Да.
– Давай туда! – он указал рукой вперед и вправо на зеленый дощатый забор.
Антон собрал последние силы и нажал на газ. Лэнд-Ровер резко сорвался с места. Антон повернул руль вправо, направляя автомобиль туда, куда показал Сергей. Тот тем временем высунулся из открытого окна и пристрелил четырех тварей, пытавшихся встать у них на пути.
– Держись! – процедил Антон и Сергей одной рукой ухватился за ручку над дверью, а другой уперся в панель.
Впереди им преграждал путь, неглубокий овраг, тянувшийся вдоль дощатого забора, за которым виднелась боковая стена сарая с голубятней. Поросшие травой склоны оврага были достаточно пологими, чтобы его смог преодолеть шестилетний мальчишка на трехколесном велосипеде, но разогнавшийся джип мог запросто подлететь и уткнуться передним бампером в противоположный склон.
За секунду до того как влететь в овраг Антон резко вывернул руль, тяжелый зад занесло на влажной траве и Джип слетел в овраг боком, боком же и вылетел на другой стороне. Тряхнуло их неслабо. Не задумываясь ни на секунду Антон снова повернул вправо. "Лэнд Ровер" протаранил хлипкий забор, влетел в огород, чудом избежал встречи с толстой стеной сарая, вывернул к воротам и, разметав их в стороны мощным ударом, выкатился на главную улицу за спинами толпившихся у здания почтамта Накхефов.
Антон вдавил педаль акселератора. Джип взревел двигателем и покатился к выезду из деревни.
Накхефы бездумно зашагали им вслед, не заботясь о том, смогут ли их догнать. Их волновала только свежая кровь.
Пассажир "Лэнд Ровера" высунулся из окна и всадил в быстро отдалявшуюся толпу еще две обоймы.
Тридцать два вакхефа повалились на землю. Это не остановило остальных. Они просто перешагнули через убитых и зашагали дальше.
5
"Лэнд Ровер" вылетел из деревни и вломился в лес.
– Куда? – еле слышно прошептал Антон. Его лицо было очень бледным.
– Вперед, – процедил Сергей, – Еще пару минут! Потом останавливаемся, смотрим твою рану, и я сажусь за руль.
Антон сосредоточился на дороге. Сергей крутил головой во все стороны, держа свои блестящие Беретты наготове.
– Стой! – крикнул он, когда они влетели в очередной слепой поворот.
Антон и сам заметил УАЗик, уткнувшийся носом в кювет. Он резко отжал педаль тормоза. Ровер остановился в нескольких метрах от УАЗика. Сергей молнией выскочил из машины и кинулся в лес. Проверив придорожные кусты, он подошел к УАЗику. Двери были распахнуты, салон пуст.
– Они увели ее в лес, – сказал он, подойдя к Роверу. Вытащив куртку, надел ее, пряча от посторонних взглядов две изящные кобуры.
– Она жива? – процедил Антон.
– Да, пока она идет своими ногами, я видел следы.
– Зачем ты взял ее с собой?
Сергей задумался на секунду, уронив подбородок на грудь, а потом поднял глаза на своего истекавшего кровью спасителя:
– Мы делаем то, что велит нам сердце, вдохновленное Приорией.
Антон склонил голову, словно пытаясь разобраться в услышанном, а потом попытался снова заговорить.
– Нужно догна… – вместо продолжения изо рта Антона вырвался сгусток крови. Он согнулся от боли, ударившись лбом о руль.
Рука Сергея вернула его в прежнее положение.
– Я…, – снова попытался что-то сказать Антон.
– Молчи! – прервал его Сергей.
Он аккуратно стянул рукав куртки с правого плеча Антона и рассмотрел рану. Рана была глубокой, кровотечение очень сильным. Антон находился на грани потери сознания.
Сергей отступил на пару шагов и снова опустил голову.
Софью уводили все дальше с каждой секундой. Оставить Антона здесь он не мог. Через десять, может двадцать минут стая голодных Накхефов доберется сюда, и тогда… О том, что будет тогда нельзя было даже думать.
Наверное, он мог остановить кровотечение, воткнуть ему шприц с антибиотиком из аптечки и попытаться довести его до доктора их экспедиции. Даже если удалось бы прорваться сквозь плотные ряды Накхефов… Два часа туда, два обратно. Всего четыре. Четыре часа были временем, которое он не мог позволить себе потерять. Он не мог ему помочь, и не мог оставить его вот так, одного, истекающего кровью…
Сергей сделал еще один шаг назад и достал пистолет.
В обрушившейся внезапно тишине было слышно, как тонкий палец выдавил слабину спускового крючка.
За мгновение до выстрела Антон вернулся в сознание, встрепенулся и открыл глаза. Он увидел, направленное на него дуло пистолета, а за ним красивое и совершенно спокойное лицо. Это выражение означало одно. Рука держащая оружие не дрогнет.
– У меня нет шансов, я знаю, – из последних сил прошептал Антон. Вместе со словами с губ срывались капли крови, – Но я отвечаю сам за себя. Мне не нужно твое сочувствие! Не нужно, слышишь! – последние слова заставили его согнуться пополам от боли, заставляя отвести взгляд от пронзительных голубых глаз своего палача, – Я могу драться за любовь…
Выстрел разорвал лесную тишину.
Глава 17
1
Стрелки на настенных часах показывали одиннадцать. С тех пор, как Петр Строганов, в последний момент, все-таки отказавшись взять с собой своего личного телохранителя Никиту Вернова, улетел в Пекин, прошло больше суток.
Мак Брайд уже направил человека в Брюссель, на место так неуместно произошедшей трагедии. Он ни на секунду не засомневался в выборе кандидатуры для этого деликатного дела. В его распоряжении был настоящий ас разведки, чей безусловный талант, когда-то служил нуждам спецслужбы маленького государства с огромными возможностями. Несколько часов назад, выслушав подробнейший инструктаж Мак Брайда, и как всегда со вздохом уложив во внутренний карман пиджака фляжку с дорогим виски, в столицу Бельгии на небольшом частном самолете вылетел Давид Лившиц. Сейчас Мак Брайд уже ждал первых результатов.
Стоило ему подумать о Лившице, как в кармане завибрировал мобильник:
– Мак Брайд слушает.
– Добрый вечер, мистер Мак Брайд, – раздался в трубке голос его европейского заместителя.
– Приветствую тебя Давид. Удалось что-нибудь раскопать? – Мак Брайд не надеялся на то, что Лившиц сообщит ему что-то интересное. Слишком мало времени тот пробыл в Брюсселе.
– Не то чтобы… – вздохнул Давид, – Но доложить есть что.
– Тогда докладывай! – подбодрил его Мак Брайд.
– Официальное расследование закончено. Версия следствия – самоубийство. Удобно для всех, не так ли. Меньше вопросов, меньше шумихи.
– Что видеозапись из коридора этажа?
– Менеджер отеля утверждает, что наблюдения на последних двух этажах, где располагаются люксы, не ведется.
– Да, Ван Маален тоже говорил об этом. Но камеры то там есть?
– Сейчас нет…
– Что еще?
– Дверь, вроде как, была закрыта изнутри. Никаких следов борьбы. Причина смерти – падение с высоты. Все чистенько. Не придерешься.
Мак Брайда не могло смутить такое вступление. Он знал, каким жестким и последовательным бывает Лившиц, когда дело касается работы, несмотря на некоторую неуклюжесть и нерешительность в жизни. И начальник службы безопасности "BlueStallion" оказался прав. За бесцветным вступлением последовало любопытное продолжение.
– В общем, я погулял тут внизу, по первому этажу. Огляделся. И, как ни удивительно, отыскал целых две слепых зоны для видеонаблюдения. Одна, правда, в туалете. Не очень полезно, верно. Зато вторая, – Лившиц вздохнул, – вторая сразу у входа в бар отеля, в закутке, на самом углу длиннющей барной стойки. Я не то, чтобы особо изучал бар, мистер Мак Брайд…
– Брось Давид! Я прекрасно знаю, про твое отношение к подобным местам. Пока это не мешает работе, меня все устраивает.
– Да я, собственно, не…
– Давид, дорогой! Я тебя прошу. Давай к делу! Что там ты выяснил про камеры.
– Ox, – снова вздохнул из трубки Лившиц, – Я поговорил с барменом, который работал в тот день. Он оказался приятным парнем. Полиция, кстати, не догадалась его опросить. А он, представьте себе, вспомнил парочку, которая в тот день сидела как раз на тех самых местах. Ну, тех, что скрыты от всех объективов. Обычно посетители садятся на эти места только вечером в пятницу или субботу, когда все остальные уже бывают заняты.
– Что еще? – весь подобрался Мак Брайд, – он их помнит?
– Ага. Девушка – обалденная блондинка. Такая уверенная и холеная. Счет оплатила, кстати, она. Парень – латинос. Национальность не назвал. Знаете, европейцы в этих нюансах не здорово разбираются. В общем, латинос. Среднего роста. Крепкий. Лет тридцати-тридцати пяти. Они сидели около часа. Он пил кофе, она заказала вино и сыр. Потом парень пропал на какое-то время. Когда вернулся, они почти сразу ушли, – Давид сделал паузу, чтобы отдышаться, и продолжил, – Отсутствие парня, если бармен ничего не путает совпадает по времени с последним полетом бедного китайца.
– Вот как!? – зачарованно выдохнул Джеффри.
– То-то и оно, – протянул Давид, – Я попробую получить доступ к видеозаписям. Но пока не уверен, что мне это удастся. Тут столько народу вокруг. Я имею ввиду наших. Ну, ребят из спецслужб. Китайцы, как мне кажется, больше всех хотят замять дело. Их особенно устраивает версия самоубийства.
– Ты молодец Давид, просто молодец! – искренне похвалил своего подчиненного Мак Брайд, – Работай! Достань мне их лица с записей. И попробуй разузнать настоящие результаты вскрытия! Я должен точно знать, что у нашего прыгуна в крови не было никакой сильнодействующей дряни.
– Есть основания предполагать? – вкрадчиво спросил Лившиц.
– Кое-кто так считает, – хмыкнул Мак Брайд, вспоминая слова Петра Строганова.
– Хорошо. Работаю, – сказал Лившиц.
– Все, жду звонка, – Мак Брайд отключился.
2
Теперь шеф безопасности Голубого Жеребца сидел за столом в своем кабинете, четко осознавая, что ему просто необходимо как следует выспаться. Сейчас, когда ему не остается делать ничего, кроме как ждать, просто глупо сидеть и разглядывать потолок. До завтрашнего утра не предвиделось никаких новостей, и пока была возможность поспать, нужно было ей пользоваться. Ведь, кто знает, как начнут разворачиваться события в ближайшие дни. Следующий шанс отдохнуть как следует может представиться очень не скоро. Все это Джеффри Мак Брайд понимал очень хорошо, но что-то не давало ему встать со своего кресла, пройти в небольшую комнату за задней стеной кабинета, раздеться и лечь на удобный раздвижной диван. Какая то несформировавшаяся мысль, зародившаяся в тот момент, когда Давид Лившиц сообщил о блондинке вышедшей из номера Лао, мучила его, не давая покоя, словно зуд между лопаток.
Джеффри встал и приготовил себе кофе. Выглянул в коридор – никого. В этот час в здании кроме него находились еще четыре человека. Два охранника бизнес-центра на первом этаже и двое его людей наверху.
Джеффри начал прохаживаться по кабинету, одной рукой держа блюдце, другой – ручку кофейной чашки.
– Ну что ж, старик, – сказал он вслух, обращаясь сам к себе, – Пожалуй, настало время пошевелить извилинами. Ты знаешь, что делать. Просто задай себе правильные вопросы!
Он пригладил свои густые волосы и продолжил вслух беседовать сам с собой:
– Что-то вчера насторожило меня, не так ли? Когда я разговаривал с Петром в туалете, – Мак Брайд вспомнил нежно-голубой кафель стен, сияющие безупречной чистотой зеркала, лицо своего друга, раздраженного тем, что его вырвали с важного совещания. Он вспомнил, как спросил о поездке в Брюссель, а потом снова заговорил, заочно обращаясь к своему тогдашнему собеседнику, – Ты сказал, что собирался обсудить с Лао новую кандидатуру для Ордена. Нет, нет. Ты сказал "Сообщества", кандидатуру для сообщества. И что, это меня насторожило? Возможно. Возможно? Ну нет! Тут что-то другое.
Джеффри замолчал и попытался отхлебнуть новый глоток кофе, но ему это не удалось. Чашка была пуста. Он поставил ее на стол, сам присел на край и продолжил свою беседу с призраком:
– Что-то случилось потом, – едва слышным шепотом проговорил Джеффри, – Когда ты сказал о смерти Лао.
Он отсутствующим взглядом уставился в одну точку на дальней стене, весь уйдя в себя. Так, совершенно неподвижно, он просидел около минуты.
– Не может быть! – вдруг воскликнул он и соскочил со стола, – ну не может…
Он снова принялся расхаживать взад вперед по кабинету, снова и снова прокручивая в голове одну и ту же сцену из разговора, состоявшегося накануне в туалете в конце коридора. И с каждым разом он все больше убеждался в правильности своей догадки.
– Ты знал, – выдохнул Мак Брайд, – Сукин сын! Ты знал, что Лао умер до того, как я тебе об этом сказал. Да, ты изобразил удивление, а потом расстройство. Но в том то и дело, что ты их изобразил!
Эта догадка потянула за собой целую цепь новых размышлений. Принцип домино, верно? Мак Брайд испытал нечто вроде чувства, которое французы называют Дежа Вю.
Он сообщает новость, а Петр уже в курсе. Он сообщает, Петр знает…
Его взгляд упал на приоткрытую дверь кабинета. Сквозь узкую щелку он увидел столик своей итальянской секретарши. Секретарша эта ему не нравилась, не то что Ванесса… Ванесса из Нью-Йорка… Нью-Йорк…
Точно! Их последний день в Нью-Йорке, когда они узнали о Вакхафах.
В тот день было что-то подобное. Вот откуда это ощущение Дежа Вю.
3
Обойдя стол, Джеффри Мак Брайд плюхнулся в удобное кожаное кресло. Так, сидя за большим письменным столом, глядя сквозь монитор компьютера, он начал методично восстанавливать в голове события того дня.
Он вспомнил, как спустился к фонтану, чтобы послушать его успокаивающий шум и заодно проверить камеры на входе. Как его прервал звонок от Ванессы. Как он поспешил в лифт, чтобы отправиться на двадцать седьмой этаж. Как перебросился парой слов с охранником, а потом взбежал по лестнице на двадцать восьмой.
Мак Брайд, не отводя глаз от одному ему ведомой точки на противоположной стене, нашарил коробку с сигарами, взял одну, нащупал зажигалку, прикурил.
Продолжая вспоминать, он увидел, как входил в свой кабинет. Как Ванесса (О Приория! Как ему не хватает его чудесной Ванессы, ее улыбки, ее строго голоса, говорящего с телефонной трубкой, ее удивительно красивой промежности, пахнущей цветами, растущими на самом берегу горного ручья, в которую так приятно было погружать язык и кончик носа после тяжелого рабочего дня) улыбаясь спросила, как прошла его прогулка. Как он, улыбаясь в ответ, спросил про Бишопа и Дауни. Как девушка ответила, что они ждут его приглашения. Вспомнил, как вошел в кабинет и увидел Никиту, развалившегося в его кресле, сложившего ноги на стол и затягивающегося сигарой.
Что потом? Потом Никита рассказал про встречу Петра в ресторане. И Мак Брайд ничего не знал об этой встрече. А должен был? Не то, чтобы должен был… Но мог и знать. Так? Да так! Что-то в этом? Может быть, но выводы делать еще рано. Потому что нужно вспомнить что-то еще, что-то из последующих событий того дождливого июльского дня.
Мак Брайд продолжил вспоминать.
Он попросил Ванессу пригласить Бишопа и Дауни. Двоица явилась через пару минут. Он вспомнил, как Дауни открыл свой чемодан, как включил запись. Вспомнил, как слушал сбивчивый рассказ некоего Семена Половцева, о том, что где-то в сибирской глуши, одна за одной пропадают женщины и девушки. Что три или четыре деревни стоят на ушах, мужья боятся отпускать своих жен, отцы боятся за своих дочерей. Что следователи из прокуратуры сбились с ног, но так ничего и не раскопали. О том, что в воздухе висит ощущение беды. Что он собирается прилететь в Москву, встретиться с завербовавшим его человеком и рассказать все поподробнее.
Потом Мак Брайд спросил, почему Полоцкий не добрался до Москвы. И Бишоп сказал, что агента загрыз огромный волк.
Дальше мысли сорвались в галоп.
Он подумал об ужасных тварях, о которых ему когда-то поведал Владимир Строганов, и решил немедленно поговорить с Петром. Что было потом?
Он поблагодарил Бишопа и Дауни, дал им какие-то указания и они удалились. Кажется, он заметил забавную синхронность их действий, но тогда ему было не до улыбок.
Он посидел несколько минут, раздумывая над новостями. Потом, попросил Ванессу соединить его с Петром и предупредил, что сейчас зайдет. Попросил, чтобы Петр отправил Никиту погулять. Встал и пошел в кабинет главы компании.
Потом… Нет, стоп! Стоп!
Что-то еще. Было что-то еще, что он упустил. В их разговоре с Бишопом, ведь Дауни молчал все время. Какая-то фраза, странность в поведении, что-то в рассказе этого Семена? Он мысленно вернулся к разговору с начальником восточного отдела его службы. Попытался восстановить все с самого начала и до конца. Каждое слово, каждый вопрос, каждый жест.
Бишоп рассказал, что звонок поступил на номер в Москве, и был записан на автоответчик. Назвал дату звонка, потом число, когда его прослушал резидент.
Потом Дауни включил запись звонка Семена Полоцкого. Тот начал рассказывать…
Нет! Так не пойдет!
Мак Брайд встал, прошелся по кабинету, потом сделал себе еще кофе и с кружкой, из которой поднимался дымок, сел обратно в кресло. Он сделал пару глотков, ни о чем не думая, и ответ пришел сам. Мак Брайд хлопнул себя по лбу.
"Три дня. Почему так долго?", вспомнил он свой собственный вопрос.
Бишоп и Дауни переглянулись и синхронно пожали плечами. А потом Стюарт сказал нечто странное:
"Почему все считают, что это слишком долго?", может не дословно, но очень близко.