Повесть "Беспокойный человек" рассказывает о нелегком и поэтическом труде колхозников-животноводов. Главная героиня, восемнадцатилетняя комсомолка Катерина Дозорова работает дояркой в колхозе имени 12-летия Октября. Прямой, открытый характер Катерины не дает покоя ей самой и окружающим колхозникам…
Содержание:
Катерина 1
Марфа Рублева 4
Хозяйские планы 6
Золотая Рыбка 8
Книги, несущие беспокойство 10
Раздор 12
Послы колхоза имени Калинина 15
Кострома 18
Новые законы 20
На дальних пастбищах 22
Гроза 24
Планы деда Антона 26
Катерина берется за дела 27
Катеринино царство 29
Прощанье 34
Примечания 37
Л. Воронкова
Беспокойный человек
Катерина
Морозная луна висела над синими сугробами. В избах уже давно погасли огни. Уж и петухи один за другим подавали полночные голоса…
Гармонист, выйдя из избы-читальни, в последний раз рассыпал малиновую дробь плясовой метелицы и закинул гармонь за плечо:
- Прощайте, девушки, спокойной ночи!
- Пора по домам, - сказала одна.
- Пора, - повторила другая.
И начали расходиться по две, по три, допевая еще недопетые песни.
Комсомольцы - приземистый, широколобый Ваня Бычков и смуглый, как цыган, секретарь комсомольской организации Саша Кондратов, - остановившись у крыльца, благодарили Сергея Рублева.
- Спасибо за доклад, Сергей! - сказал Саша, крепко тряхнув руку Сергею. - Дельный доклад сделал! Ведь у нас о новостройках разговору в колхозе много, люди интересуются… Спасибо, Сергей! Приходи к нам почаще!..
- А как девчата сидели, Саша, ты заметил? - перебил его Ваня. - Просто глаз с Сергея не спускали! А Клашка Солонцова, Саша, ты видел? Рот раскрыла и сидит! - И Ваня засмеялся, по ребячьей привычке запрокидывая голову.
Сергей Рублев слушал их, сдержанно улыбаясь.
- А мне что-то кажется - не дошел мой доклад до наших девушек, - сказал он, приподняв свои темные, на разлет, брови. - Тут же, после доклада, как начали отплясывать, будто только и ждали, чтоб до гармони дорваться!
- Э, нет! - возразил Саша, и черные глаза его весело блеснули. - Я наших девчат знаю: если неинтересно, то и слушать не будут. Так и начнут одна за другой разбредаться…
- А что мы стоим? Проводим Сергея! - предложил Ваня.
- Да, - сказал Сергей, - поспать часика два, да и в МТС . К утру на работу нужно.
И они все трое медленно пошли по широкой снежной дороге.
Девушки, стоявшие в сторонке под белыми от инея ветлами , молча проводили их глазами.
- А все-таки, как я гляжу, хороший парень Сережка Рублев, - сказала Анка Волнухина, в своей красной шапочке похожая на плотный подосиновый грибок. - Как говорить научился! И откуда все знает?
- Ну, "откуда"! - возразила белокурая тоненькая, как березка, Нина Клинова. - Небось, сколько литературы прочитал: и газет, и журналов… Подготовился! А ты думаешь, как доклад-то делают? С потолка берут?
- Да я и сама газеты читаю! - продолжала Анка. - Но сегодня я этот экскаватор, вот честное слово, девушки, я будто на своем поле увидела. Работает и работает на одном месте, а надо на другое перейти - он вдруг приподнимется, дальше шагнет! И как это Сережка рассказал про него - все ясно!
- Ну, а чего ж не ясно? - сказала Клаша Солонцова. Приоткрыв рот, она глядела вслед Сергею Рублеву, глядела до тех пор, пока он не свернул к своему дому. - А чего ж ему не рассказать? Чай, сам механик да комбайнер, машины знает.
- Девушки, а правда говорят, что Сережку мать из дома в МТС не отпускала? - с любопытством спросила Нина.
- Не отпускала, конечно, - подтвердила Клаша с таким видом, будто она сама при этом присутствовала. - Ну, да Сережка сам такой же, как Рублиха: крепкий! Что задумал, то и сделал. А теперь вон сколько денег зарабатывает!
- Ох! - вздохнула Нина и, поежившись, засунула руки в отороченные мехом рукава. - Клашке лишь бы побольше денег зарабатывать!
- Ох! - засмеялась Анка. - А Нинке только бы вздыхать! А куда мужик годится, если заработать не умеет?
И, форсисто притопывая новенькими ботиками по скрипучему снегу, она вполголоса запела:
Как на горке на горе
Девки спорят обо мне!
Да что ж вы, девки, спорите -
Да вы ж меня не стоите!
И добавила:
- Эх, жаль - МТС далеко! Была б МТС поближе, все почаще бы Сергей домой забегал!
Была и еще одна среди девушек, которая стояла молча, слегка кутаясь в пушистый белый платок. Большие глаза ее задумчиво и светло глядели из-под сквозной каймы платка, опущенной на брови. Она слушала подруг и, казалось, не слышала их.
- Катерина, ты что это? - смеясь, крикнула Анка Волнухина, заглядывая ей в лицо. - Заснула, что ли?
Катерина улыбнулась и несколько раз моргнула крупными ресницами, будто и в самом деле стряхивая дрёму.
- И сама не знаю… - ответила она. - Вот вы разговариваете, а у меня все это перед глазами: степь, пустыня, желтый песок… Колючие саксаулы торчат… Жара, пекло, в радиаторах вода кипит. И вдруг - ветер, и весь этот горячий песок - к небу, и несется черной бурей!.. И солнца не видно!
И вот там работают наши люди. И там будет вода, сады, зелень… Города выстроят.
- Не пора ли по домам? - вдруг зевнув, сказала Клаша Солонцова. - А то скоро вставать - да в овчарник . Пожалуй, пойдешь ягнят кормить - и заснешь там!..
- Да, правда, - согласилась и Нина Клинова, - поздно уже!
Но Катерина, словно только сейчас вышла на улицу, оглянулась кругом - на сверкающий снег, на неподвижные белые ветлы.
- Что вы, девушки! - живо сказала она. - Ну неужели с этих пор спать? В такую-то ночь!
- А что делать? - спросила Анка. - Волков гонять?
- Ой, не знаю, что делать, не знаю! Только я до утра не шла бы с улицы! - И вдруг, закрыв рот руками, она засмеялась в свои пестрые варежки. - Придумала! - закричала она. - Штуку придумала!
- Ой, Катерина! - засмеялась и Нина Клинова. - Какую штуку?
- Какую штуку? - заинтересовалась и Анка.
А у Клаши Солонцовой загорелись глаза и дремота исчезла.
- Видите, вон около телятника столб стоит? - сказала Катерина, понизив голос. - От старой загородки остался. Видите?
- Ну, и что?
- Давайте мы этот столб нарядим. Шапку на него наденем. А потом Наталью Дроздиху вызовем… Она ведь всю ночь дежурит в телятнике. Постучимся, она и выйдет, а тут человек стоит! А?
- Давайте - с готовностью и заранее смеясь, подхватила Анка. - Вот смеху-то будет!
И все согласились:
- Давайте!
- Батюшки! А спать-то когда же? - всплеснула руками Клаша.
- Ой, да перестань ты - "спать", "спать"! Вот нашла об чем говорить! - закричала Анка. - Тут время не ждет, а она - спать!.. Вот где полушубок взять?
- Сейчас вынесу! - откликнулась Нина Клинова. - И шапку дедушкину!
Нина проворно вскочила на крыльцо, не скрипнув ступенями. Не прошло и двух минут, как она снова появилась на крыльце, держа в охапке дедушкин полушубок и косматую его шапку.
Девушки, стараясь ступать тихонько, чтобы снег не скрипел, подобрались к столбу. Притащили из поленницы полено, положили на верхушку столба и надели полушубок.
- Хорош!
- А голову?
- А вместо головы - шапку! Вот так! Будто он ее надвинул и лица не видать!
- Ух, хорошо! Человек и человек стоит!
- Бегите за угол, - сказала Катерина, - а я Наталью всполошу.
Тетка Наталья Дроздова только что обошла телятник. Телят было немало: и маленькие - молочники, и большие - уже ходившие в стадо. Маленькие спали за перегородкой, прижавшись друг к другу.
- Тесно, тесно… - вздохнула Наталья - Когда одни свои были - то ли дело! А теперь - с трех деревень, и все в один двор. Разбирайся с ними как хочешь!
При свете лампочки, висевшей под потолком, Наталья разглядела, что у многих телят заиндевели морды и ресницы.
- Еще надо подтопить, - решила она. - Эко морозы-то на улице! Не похоже, что февраль на исходе. Крещенье, да и только!
Наталья открыла печку и подбросила несколько поленьев в жаркие, еще не прогоревшие угли. Еловые дрова защелкали, затрещали, разбрызгивая искры.
- Дровец не могут привезти хорошеньких! - продолжала вести сама с собой разговор Дроздиха. - От елки-то один треск, а жару нету… Мы для своих теляток отгородили бы маленький хлевушек, да и натопили бы. А такую хоромину разве натопишь? Вот и будут телята простужаться. А Марфа Тихоновна - отвечай. А как же? Старшая телятница, бригадир! А поди-ка, справься с такой оравой, когда они со всех трех деревень тут! Вот один уж и погиб. А почему? Простудился. Мы-то своих бывало за печкой держим, а в таком холоде как телка уберечь? Эта скотинка нежная.
Наталья вдруг прервала разговор и прислушалась. Ей показалось, что кто-то снаружи пробует отпереть ворота. Наталья подошла к воротам. Да, трогают замок! Дергают!
- Эй! Кто там балует? - сердито закричала она.
За воротами молчали. Только чьи-то осторожные шаги проскрипели по снегу и затихли.
Наталья постояла, послушала. Тишина… Лишь телята посапывают и вздыхают во сне.
- Выйти посмотреть… - решила Наталья.
Она приоткрыла маленькую дверцу в воротах и выглянула на улицу. Сиянье лунных снегов ослепило ее.
"Эко красота!" - хотела сказать Наталья, но не успела - прямо против ворот неподвижно стоял человек и смотрел на нее.
- Ай! - вскрикнула Дроздиха и захлопнула калитку, но тут же, устыдившись своей трусости, снова приоткрыла ее.
Человек стоял на том же месте и по-прежнему смотрел на нее. Так они стояли друг против друга минуты две-три.
- Эй, кто ты таков? - крикнула наконец Наталья. - Чего надо?
Человек молчал.
Наталья, стараясь испугать неизвестного, громко сказала в сонную темноту телятника:
- Дядя Кузьма, а ну-ка, поди сюда. Да ружье возьми, а то стоит тут какой-то, чего надо - не говорит!
И тут же поняла, что неизвестный человек очень хорошо знает, что никакого дяди Кузьмы и никакого ружья в телятнике нет: он ничуть не испугался, а все так же неподвижно стоял и глядел на Наталью. Наталья потеряла терпение.
- Ну, чего стоишь? - опять крикнула она. - А то вот как шарахну кочергой!.. Стоит, как чучело огородное!
Но тут Наталья вдруг примолкла: ей показалось, что где-то прозвучал затаенный смех. Она стала приглядываться к неподвижному человеку, вышла из телятника, подошла поближе…
- Ах, шуты, шуты гороховые! - сказала она, разглядев наряженный столб. - Чтоб вам пусто было!..
Безудержный многоголосый смех раздался в ответ на эти слова. В тени, падающей от двора, неясно промелькнули девичьи фигуры.
- Ах, шуты, шуты! - повторила Наталья, глядя им вслед и стараясь распознать, кто это.
Да разве узнаешь, кто?
Но одну Наталья все-таки узнала: большая коса свалилась у нее с головы, развернулась и упала на спину.
- Так и есть! Катерина Дозорова! Ни у кого такой гривы нету. И ведь охота же - с Выселков сюда бегает! Ну и девка! Женихи сватаются, а она еще столбы наряжает! Ух, шуты, шуты здоровые…
А девушки, нахохотавшись вдосталь, решили наконец разойтись по домам.
- Катерина, не боишься одна на свои Выселки идти? - спросила Анка. - Может, мы тебя проводим?
- Вот еще! - весело ответила Катерина. - В такую-то светлоту - да бояться! Да и Выселки на горе - как на ладони. Поглядите, отсюда видны все семь дворов. Вот так царство-государство стоит!..
Тихо, не спеша возвращалась Катерина домой. Безмолвная зимняя полночь все в большем блеске, все в большем сверкании вставала перед нею. Катерина шла и не знала, где она. Неужели вот эти избы под серебряными крышами, эти семь дворов, спящие среди серебра и блеска, - Выселки? Нет, это не Выселки. Это неизвестная завороженная морозом страна с белыми деревьями, с белыми палисадниками. Кто тронул неподвижные ветки? Легкий сыпучий иней упал на черный бархатный рукав - тонкое лунное серебро, рассыпавшееся на снежинки…
А вот и их дом, дом старых выселковских жителей Дозоровых, давнишняя изба "под конек". Но изба ли это - вся в искрах, вся в разноцветных огоньках? Серебряные узоры нарядно переливаются на стеклах, и застывшим чеканным серебром блестит дверная скоба…
Катерина с сожалением оглянулась кругом и поднялась на крыльцо. Все спят! Все спят, и никто не видит, какую красоту творит на земле морозная ночь!
А что, если пойти по избам да постучать всем в окна? "Вставайте, вставайте! Поглядите, что делается на улице!" Что будет?
Что будет? Побранят Катерину за то, что разбудила, да и улягутся снова под теплые одеяла.
Катерина, стараясь не шуметь, вошла в избу. Бабушка, всегда чуткая, сразу проснулась.
- Катерина, Катерина! - сказала она. - Где у тебя голова? Скоро два часа, а в четыре тебе на скотный!
- Ну что же, - отозвалась Катерина, обметая валенки, - встану да пойду.
- Ну, лезь на печку да засни поскорее, - сказала бабушка, слезая с печи. - На печке сон сладкий, крепкий, так сразу и обоймет!..
- Ладно. А ты куда, бабушка?
- А я на кровать пойду. Мне уж на печи-то жарко стало.
Катерина залезла на печку - в уютную, пахнущую сушеным льном теплоту, легла, да как легла, так больше и не шевельнулась. Даже косу не успела подобрать, и она, будто тяжелый шелк, свесилась с печки.
"Лишь бы голову до подушки! - усмехнулась бабушка. - Эх, молодость!"
И пошла на кровать - досыпать ночь.
Голос матери откуда-то из далекого далека доносился до Катерины. А кругом шумела и светилась густая листва веселого леса, под ногами пестро цвела нарядная трава иван-да-марья, и солнце горячими лучами обливало голову и плечи…
"Катерина! Катерина!.."
"Я здесь, мама! - отвечала Катерина. - Иду, иду!.."
И голос ее долго и протяжно, как пастуший рожок, звенел но лесу, и птицы повторяли ее слова в какой-то далекой странной песне.
- Катерина, вставай! Да что ж это, в самом деле! Словно убитая, не добудишься никак!
Голос матери прозвучал совсем близко над ухом, и Катерина открыла глаза. Зеленые листья, ещё лепечущие и сверкающие, проплыли перед ее зрачками и растаяли. В избе горела электрическая лампочка. Лучи от нее, будто золотистая паутина, тянулись во все стороны от стены до стены…
- Без четверти четыре, - сказала мать. - Вставай живей! Пробегают до полночи, а потом добудиться нельзя!
- Без четверти четыре! - Катерина живо соскочила с постели.- Ой, мама! Ну что ж ты так поздно разбудила!
- Да я будить-то тебя, наверно, с трех часов начала! И каждое утро все так! Хоть бы ты один раз с вечера спать легла!
- Вот ты, мама, какая! А легла бы я вчера с вечера, так и доклада не слыхала бы. Ведь интересно же про новостройки!
- А! Как будто сама про эти новостройки не читаешь в газетах каждый день!
- Ну мама, ну вот ведь ты какая! В газетах-то пишут коротко, а тут Сережка Рублев так все рассказал - будто сама там побывала. Какие котлованы роют - глазом не окинешь! А машины эти! Какие же могучие машины! Ну ты, мама, представь: этот шагающий экскаватор своим черпаком сразу целый вагон земли выхватывает! А кран у него какой - одна стрела шестьдесят пять метров! До звезд достает!..
- А откуда же Сережка-то взялся? Разве он дома?
- Он не дома. Он только пришел из МТС нам доклад сделать. Партийная организация прислала. Ну вот уж он про эти машины расписал!.. И откуда знает?
- Ну, а почему ж не знать? Механик ведь. Должен знать.
Мать, зевая, присела к столу - печку растапливать рано.
- Так что же, - продолжала она, глядя, как торопливо одевается Катерина, как поспешно плещет себе в лицо холодной водой, - доклад-то - неужели до двух часов был?
- Ну, не до двух… После поплясали немножко… Потом по улице побегали. Потом немножко сторожиху Наталью попугали…
Катерина тихонько засмеялась в полотенце, искоса глядя на мать.
- Ну и дурачье! - покачала головой мать. - Это как же вы?
- Да так, мама, мы немножко! Мы только столб мужиком нарядили, и всё. А уж Дроздиха всполошилась!.. Только ты, мама, никому не говори, ладно? Не скажешь? А то ведь… нехорошо. Мы-то думали так просто пошутить, а она и давай кричать! Дед Антон узнает или тетка Прасковья - все-таки неловко…
- Ага! Натворили, дурачье, а теперь - в кусты? Небось, вы с Анкой Волнухиной постарались больше всех! Вот ведь вырастут, а ума не вынесут!..
Катерина слушала молча, застегивая ватник. Но вдруг, взглянув на часы, широко раскрыла свои большие глаза с мокрыми от воды ресницами:
- Ой, времени-то… Уж теперь стоят, ждут! Бегу! Ложись, мама, поспи еще часик! - И, накинув платок, побежала на скотный двор.
На улице еще стояла тьма. Яркие морозные звезды еще зажглись в небе, роняя маленькие искорки на жесткий, скрипучий снег, на сугробы, на белые ветлы, застывшие у дороги. Но слабый свет уже мерещился на востоке, и на земле стояла затаенная торжественная тишина, которая наступает перед рождением утра. Катерина знала этот странный и таинственным час, она чувствовала его. Ночь уже прошла, а утро еще не наступило, и природа, затаив дыхание, ждет первого луча зари словно чуда, которое должно свершиться. И Катерине каждый раз казалось, что она, выходя из дому в этот час, когда земля еще не проснулась, подглядывает то, что обычно не видит человек, - независимое и величавое течение жизни вселенной…
Но и звезды, и сияние снегов, и таинственная жизнь вселенной - все осталось за воротами, лишь только Катерина вошла в коровник.
- Опять раньше всех! Чудно! - сказал сторож, усатый дядя Кузьма. - Не спится тебе, что ли?
- Ничего не поделаешь, дядя Кузьма, - ответила Катерина: - у меня так коровы приучены - чтобы час в час, минута в минуту!